The English Patient

Смотрела фильм несколько раз в разное время, поэтому считала, что книгу читать не обязательно. экранизация качественная, в ней все понятно. Услышала на канале Полины Парс рекомендацию где-то в старых видео, и стала слушать. Аудиокнига оказалась прекрасной, да сюжет известен, но великолепный плавный язык, образы и метафоры, чтец затянули в историю.
Во многих рецензиях здесь написано, что было тяжело от переключений во времени, я этого не почувствовала. Скучно также не было, хотя в книге много описаний, возможно для кого-то мало действий.
Небольшой минус: мне показалось, что характер возлюбленной английского пациента почти не раскрыт. Что это была за женщина, почему он полюбил ее? просто потому что больше некого было в пустыне или по другим причинам? В фильме в этом плане героиня более объемная, понятная.
А так красивый текст, и знание сюжета не мешало.

К лауреатам литературных премий я отношусь примерно так же, как и к школьной классике. Могу прочитать, могу долго и вдохновенно вещать о мировом культурно-эстетическом значении, но вряд ли сделаю этот выбор по доброй воле. И, наверное, я бы и дальше с успехом игнорировала “Английского пациента”, если бы книга в прошлом году не получила “Букера Букеров”. Пройти мимо лучшего романа пятидесятилетия, мне не позволило элементарное любопытство - присоединюсь ли я к тем девяти тысячам читателей, которые сделали выбор в пользу “Английского пациента”?

Майкл Ондатже пишет о войне… и рисует картину почти сюрреалистическую. В покинутом городе на разрушенной вилле юная медсестра читает Геродота пациенту, который больше никогда не поднимется со своего скорбного ложа. Войска союзников покинули Тоскану, а Ханна и ее подопечный застряли на вилле Сан-Джироламо, словно обломки, оставшиеся после кораблекрушения. И миллиметр за миллиметром, аккуратно и неторопливо Ондатже начнет приподнимать завесу тайны над прошлым безымянного пациента. Очень аккуратно. Очень неторопливо.

Если бы мне пришлось характеризовать премиальную литературу на примере “Английского пациента” Ондатже, я бы сказала, что наибольшие шансы на получение признания критиков у тех писателей, кто умеет превратить многообещающий сюжет в нудную тягомотину. В “Английском пациенте” есть и эффектный любовный треугольник, и шпионские игры, да и сама вилла, где каждый шаг может привести в действие неразорвавшуюся мину, представляет собой локацию неординарную. А по факту я считала страницы и с нетерпением ждала, когда смогу уже присвоить книге статус “Прочитала” и забыть о ней.

Книгу я слушала в исполнении Александра Шаронова. По моему мнению, он начитал ее безупречно. Все, как я люблю: приятный тембр голоса, комфортный темп чтения, интонации выразительные, но без эмоциональных перегибов. Но даже такое исполнение, увы не позволило мне увидеть в “Английском пациенте” то, что в нем разглядела Анастасия Завозова: “...Он идеальный лауреат Букера, хоть и поделил его в 1992 году с Барри Ансвортом. Он тоже пишет бритвой по живому, он хранитель всего человеческого на фоне бесчеловечного, он любит детали, и он любит людей любыми... в экранизации осталось что-то от запрятанной глубоко внутри, разрывной, как граната, горечи романа, от тоски автора по людям, которых мир поломал просто походя.” Похоже, до такой степени просветления мне еще расти и расти. При всех своих достоинствах “Английский пациент”, увы, показался мне скучным.

Конец Второй Мировой войны. На каждом эта трагедия оставила свой след. Четверо людей, каждый из которых несет свою боль, собрались на заброшенной вилле.
Английский пациент - обгорел практически полностью, и Хана, медсестра, осталась ухаживать за ним. Вскоре к ним присоединяется Караваджо - друг отца Ханы и, случайно наткнувшийся на эту группку людей, сапер Кип.
Кип - сикх, родился и жил до войны в Индии. По первому призыву Англии пошел в войска. Ему было тяжело среди белых, но он считал, что поступает правильно. Так судьба связала четверых людей, которые с каждым днем узнавали что-то новое друг о друге. Тема любви, крепкой, но безнадежной проскальзывает через страницы книги.
Такое вот неспешное повествование о войне, любви и ранах. Каждая история сама по себе интересна, интригует и берет за душу. Но стиль написания и изложения мне не понравился. Истории буквально мелькают, как в калейдоскопе, постоянно сменяя друг друга. Эта обрывочность повествования сбивает с толку и не дает полностью прочувствовать драму каждого героя. Вроде только включилась, только начала сближаться с персонажем и оп! словно канал переключили и начали показывать совершенно другую историю.
Если английский пациент в начале книги был центром мироздания, тем, вокруг кого и собрались наши герои, то вскоре он отступил на второй план, задавленный романом Кипа и Ханы. Вроде как он рассказал свою историю и стал неинтересен.
Послевкусие книга оставила очень хорошее. Но сам процесс чтения, из-за стиля автора, совсем мне не понравился.

Ах, в каком восторге я была вначале книги, где описывался этот обгоревший английский пациент! Как живо, как невероятно эмоционально автор описал все ощущения, которые чувствовал горевший в самолете человек и то, как его выхаживали жители пустыни.
А вот дальше... Дальше на вилле в Италии начали появляться новые персонажи - вор Караваджо с отрубленными большими пальцами, сапер-сикх Кип со своим напарником... Стала раскрываться и история самого английского пациента, его исследовательские экспедиции в Африку и... запретная любовь к чужой жене Кэтрин.
И здесь я уже совершенно перестала понимать действия персонажей, пусть у каждого из них своя история и своя драма жизни, они для меня какие-то такие нелогичные и с такими странными поступками.
Да и сам стиль повествования становится отрывочно-кусочно-запутанным - то мы в пустыне с пациентом и Кэтрин, то уже в соборе с Кипом фрески рассматриваем, то бегаем голышом в поисках компрометирующей фотопленки с Караваджо, то читаем Геродота вместе с Ханной.
Признаться, я так и не оценила всей прелести данного произведения и так и не поняла, за что ему присудили столько премий.
ЗЫ: а вот описание бомб и процесса разминирования - превосходно! Я как будто сама просидела с Кипом в холодной воде с баллоном кислорода, пытаясь обезвредить стоптивицу.

Что за чудный роман, переслушала его спустя 3,5 года, а мурашки все также бегают.)
В первую очередь хочется отметить чтеца, здорово читал, было слышно, что он сжился с героями, а как декламировал стихи устами возлюбленной пациента. В книге была фраза в отношении того, как читать Киплинга, что это надо делать неспешно, в темпе событий, вот чтец последовал этому совету и результат замечательный!
В этот раз не буду писать простыню, как в первый, хотя хочется снова и снова превозносить Суффолка и Кипа, но в этот раз мне больше раскрылась пара Караваджо-пациент. Караваджо уже предстает как заботливый дядюшка Ханны, а не вор, желающий узнать чужую тайну и докопаться до истины и в отношении англичанина, та резкозть, которая, мне казалось, была, в этот раз сгладилась.
Поскольку я уже посмотрела фильм, мне было проще представлять персонажей, тенисные туфли Ханны, которая взбегает по лестнице, длинные волосы Кипа и тюрбан, мотоцикл, ситуация со старым самолётом.
Эпизод, когда жители госпиталя узнают о бомбардировке Японии все такой же сильный, в плане эмоциональной окраски.

Неожиданно не совсем то, чего я ожидала, или после Лунного тигра планка была слишком высока, Ондатже попытался, но достичь уровня Лайвли так и не смог. Возможно, это неправильно, и не стоит сравнивать эти два букера о войне, любви и пустыне, но сравнение напрашивается непроизвольно, и в моих глазах Букеровская премия 1987 года стоит на недосягаемой высоте по отношению к аналогичному событию года 1992-ого.

История, которая разворачивается на итальянской вилле, недалеко от Флоренции, после освобождения этих краев союзниками, крутится вокруг обгоревшего пациента, медсестры, ухаживающей за ним, дядюшки-вора из далекой Канады и сапера-сикха из не менее далекой Индии. Автор прошивает своих героев сотнями невидимых (и видимых) нитей, плетет паутину событий, в которых бьется безумной мухой короткий ХХ век, и в рисунке ее крыльев мелькают кадры кинохроник, чужих пожелтевших писем, обрывки и ошметки снов и мечтаний, одержимостей, которые зовут высокопарно Любовью, тут над пустыней встают и умирают закаты, припорошенные морфием и шпионы крадутся тенями за чьей-то спиной...
Муха бьется в паутине, люди влюбляются и умирают, войны слоятся и множатся, герой пытается рассказать эпическую историю обо всем этом, потрясая Геродотом и своими заметками на полях. А выходит лишь попытка оправдаться, оправдать свои слабости, нарядив их экзотические одежды и покрыв узором из красивых слов - не только война использует искусство маскировки.
Почему меня не трогает никто из героев Ондатже? Не потому ли, что все они - лишь ветер и песок?..

Весьма своеобразная книга с несколькими историями, которые переплетены между собой и обобщены одними героями, которые пришли в один момент по совершенно разным путям, но по путям войны и как война повлияла и изменила их, можно заметить во время рассказов своих историй героями.
Но как мне кажется, особенно стоит отметить как автор подал вот эти все истории жизни и встречи, книга начинается с настоящего времени и продолжается одновременно (вперемешку) прошлое и будущее, и снова переход на настоящее, и время настоящее - это то время, которое использовал автор в книге, а это конец войны.
Очень понравилось, что героев нам раскрывали постепенно и что свои истории они рассказывали так же постепенно, с начала без деталей, а потом с еще большими деталями, с описанием, когда всё началось и чем закончилось...Само описание героев, да и вообще всё происходящее вокруг и с героями, действительно запоминающееся и очень яркое на восприятие. Очень понравилось описание пустыни и всех связанных с ней действий - это реально чувствовалось, виделось и представлялось как настоящее, а еще больше удивило описание процесса разминирования и вообще разнообразия мин во время Второй мировой войны, я как бы знала, что такое было, но я не знала, что был такой масштаб действий вот этой "минной" войны...
Мощная и запоминающаяся книга...

Очень своеобразное произведение, конечно.
Вначале история напоминала мне сказку "Теремок": "Стоит в поле..." разрушенная вилла. И живет в ней медсестра Ханна, да безымянный обгоревший летчик, которого она выхаживает.
Бежал мимо друг отца Ханны, по совместительству контрразведчик, и говорит: "Кто на вилле живет? Кто на разрушенной живет?"
А Ханна ему и отвечает: "Я живу, да обгорелый говорливый мужик. Иди к нам жить".
Забрался контрразведчик в теремок.
Потом прибежал индиец-сапер и спрашивает: "Кто на вилле живет? Кто на разрушенной живет?"
А Ханна ему и отвечает: "Я живу, да еще 2 мужика: один обгорелый, другой хмурый. Иди к нам жить".
Влез сапер в теремок.
Стали они вчетвером жить-поживать, книжки вслух читать, истории английского пациента слушать, да рефлексировать.
В итоге, конечно, все сводится к любовному роману ужасающей запутанности, с большим количеством лирических отступлений с рассказами о пустыне.
Вот эти рассказы о пустыне, и куски из Геродота - самое крутое, что есть в этой книге. Для меня самым интересным фрагментом оказался пассаж о видах ветров. В остальном - слишком сладенько.

В свое время я много слышала про эту книгу. Пришло время составить свое собственное мнение об «Английском пациенте».

Судьба собрала на итальянской вилле, которая была госпиталем во время Второй мировой, четырех людей. Обгоревшего неизвестного летчика, того самого английского пациента. Он знает, кто он, но ничего о себе не рассказывает. Молодую медсестру Хану, которая осталась скрасить последние дни английского пациента. Молодого сапёра-индуса и стареющего вора, который знал Хану с младых лет. Вчетвером они составляют друг другу компанию. Это недолгое совместное нахождение в одном пространстве раскрывает историю английского пациента.

Этот ход я в последнее время часто встречаю в современной литературе. В большинстве случаев он подается весьма топорно и неоправданно. Слишком много перемещений. Даже то, что это подается как воспоминания английского пациента, не спасает ситуацию. Постоянное временное перепрыгивание не помогало, а еще больше путало. Тем более, что история «английского пациента» тоже прыгала, а не рассказывалась хронологически. Местами я запуталась, в каком месте нахожусь.

Местами я ловила себя на том, что не помню, что прочитала несколько страниц назад. Это показатель того, что мне скучно и сюжет меня не захватывает.

Сложилось много факторов и красных флагов, которые мне не нравятся и которые я стараюсь избегать в литературе. По ходу чтения этих флагов набралось приличное количество. Это лишний раз напоминает, на что нужно обращать внимание при выборе очередной книги.

И впечатление у меня осталось абсолютно ровное. Даже нет отрицательных эмоций, которые можно выплеснуть и побурчать «какая книга плохая». Нет, все абсолютно ровно. Книга средняя, впечатления никакие. Прочитала и забыла.

Огорчает не то, как мало люди знают, а то, что они и не хотят ничего знать. Никакой радости от прочтения романа я, конечно, не испытала («грустная книга» — так и вертелось на языке, когда закрыла последнюю страницу), разве что Майкл Ондатже (а это моё знакомство с автором) приятно удивил сходством восприятия мира и направлением идей, которые стремился донести до читателя. Судя по рецензиям, большим успехом авторский замысел не увенчался.

Догадываюсь, почему роман мог не вызвать бурного восторга, но, честное слово, некоторые рецензии на «Английского пациента» просто обескураживают. Поверьте, я прекрасно понимаю, что разным людям нравятся разные книги, что каждый читатель ищет что-то своё: кто-то ценит сеттинг или проработанных персонажей, кто-то — динамичный сюжет и мощный конфликт, кому-то подавай прекрасный слог — и на меньшее он не согласен, но я сейчас вообще не об этом… Понимаете, люди (как правило, как раз те, кто поставил низкую оценку) утверждают, что прочитали книгу, но при этом в каждой второй рецензии называют одного из главных героев идусом. Индусом! Ребята, мы точно с вами одну и ту же книгу читали?.. В тексте же чёрным по белому написано (и множество раз подчёркивается: длинные волосы, тюрбан, браслет, воинские традиции, Амритсар, Золотой Храм и т.д.), что Кирпал Сингх — сикх, сикх!!! Не индус, не мусульманин, а именно сикх! Вы вообще разницы не видите? А это, между тем, ключевая деталь романа!

Для начала поясню: индусы — это люди, исповедующие индуизм (они могут проживать как в Индии, так и за её пределами), в то время как жителей Индии называют индийцами (и они, в свою очередь, придерживаются совершенно разных вероучений: индуизма, ислама, сикхизма и т.д.) Разница между «сикхами», «индусами» и «индийцами» примерно такая же, как между понятиями «протестант», «католик» и «англичанин».

Для того, чтобы показать дискриминацию на национальной почве, достаточно было одного смуглого цвета кожи главного героя, почему же автор дал слово не просто индийцу (и уж точно не индусу), а именно сикху? Одно из ключевых отличий сикхизма от индуизма заключается в отказе от кастовой системы и признании равенства всех людей — независимо от расы, национальности, вероисповедания и т.п. «Храм, — говорит сикх, — убежище в потоке жизни, доступное каждому. Корабль, который преодолел океан невежества» (в данном случае имеется в виду Золотой Храм сикхов в Амритсаре).

Именно о равенстве всех людей и отказе от всего, что их разделяет (в том числе — понятия национальности) мечтает и тот самый «английский пациент». Вот как он говорит о бедуинах: «Я видел многие племена пустыни. Это самые красивые люди, которых я когда-либо встречал. Им было безразлично, какой мы национальности — немцы или англичане, венгры или африканцы. Вскоре и нам это стало безразлично. Сделалось ненавистно само понятие нации. Постоянное сознание, ощущение своей и чужой национальной принадлежности разрушает человека». Кстати, образ корабля — корабля в пустыне — впервые появляется именно в его воспоминаниях. А навязчивой идеей становится желание построить плот — плот в жёлтых волнах песка.

Об этом же, так или иначе, рассуждает и главная героиня — оказавшаяся в Италии канадская медсестра. Для неё любой пациент — это прежде всего человек, нуждающийся в помощи, а уж потом — англичанин, немец или венгр. Любопытно, что в её воспоминаниях чаще всего появляется образ плывущего по реке каноэ — каноэ приёмной матери, свободолюбивой индианки, так и не принявшей войну и милитаристский настрой некоторых членов семьи.

Нужно ли говорить, что этот образ в литературе не нов и перекликается со многими классическими текстами, в том числе — библейскими? Но какие классические тексты, какие сикхи с индусами, индейцы и жители пустыни — судя по комментариям, которыми обильно снабжена сама книга, предполагается, что читатели слыхом не слыхивали ни о тропике Рака, ни о Флоренции с Торонто и не имеют понятия не только о Медичи, Караваджо и Боттичелли, Геродоте и Вергилии с Тацитом, но даже о Леонардо да Винчи, Джузеппе Верди и Редьярде Киплинге… В издательстве, похоже, не питают иллюзий насчёт общего культурного уровня современных читателей.

При этом сама книга, конечно, далеко не идеальна. Поначалу было впечатление, что вместо рукописи романа кто-то по ошибке прислал в издательство первую попавшуюся на столе писателя стопку бумаг, в которую затесались черновики и наброски к разным произведениям. Повествование больше всего напоминает цепочку сновидений: ярких, невероятно реальных и «осязаемых», в которые буквально «проваливаешься» — и вместе с тем абсурдных, нелогичных и никак между собой не связанных. Только что во сне мы боролись с песчаной бурей — и вот уже оказались в саду итальянской виллы с зелёными статуями, не успели выпрыгнуть в окно — нагишом, с чужим фотоаппаратом в руках — и вдруг находим себя в шестиметровой яме с огромной бомбой, которую нужно во что бы то ни стало обезвредить. Наверное, так путаются мысли пациента, принявшего дозу морфия. Но сам автор нашёл лучшее определение для своего стиля: внезапные вспышки молнии, освещающие разные сцены. И, знаете, что-то в этом есть. Во всяком случае, когда приходит понимание того, что перед тобой не любовный роман и не остросюжетный триллер, то все вопросы к форме изложения снимаются и начинаешь просто получать удовольствие от очередного «погружения».

Концовка, как я уже сказала, показалась мне безрадостной, но при этом — «правильной» (в том смысле, что в жизни, пожалуй, именно так всё и могло было быть). Единственное, чего мне по-настоящему не хватило, так это диалогов, а именно — живой речи персонажей. Их разные характеры проявляются исключительно через поступки (зачастую — в пересказе автора) и никогда — через реплики. Речевые характеристики персонажей ничем не отличаются, так что невозможно угадать, кому какая реплика принадлежит. Возможно, это особенность перевода, хотя в целом текст на русском языке мне понравился (если не считать того, что кто-то с маниакальным упорством расставил запятые перед каждым встреченным словом «как», не делая разницы между сравнительным оборотом и частью сказуемого, из-за чего некоторые предложения приходилось по нескольку раз перечитывать).

Повторюсь, книга произвела на меня впечатление, понравились как жизненная позиция автора, так и взятый за основу богатый фактологический материал, описания и, конечно, великолепный герой-сикх за работой. Но рекомендовать к прочтению не могу. Боюсь, выдвинутые автором идеи и не самый доступный стиль изложения не найдут отклика в читательских сердцах.