Трилогия о Сноупсах в одном томе

Первый по счёту роман в трилогии Фолкнера. И первое моё знакомство с автором. Отзывы были разными.

Сразу же стоит отметить, что это не та книга, которую можно прочесть наскоком и взахлёб. Поначалу довольно трудно продираться сквозь нагромождение событий, полных недосказанностей из серии "догадайся сам". К стилю Фолкнера нужно привыкнуть. Несколько раз возникало желание бросить, но что-то держало. Мне казалось, что очень многое я просто не понимаю: не могу угнаться за мыслью автора, путаюсь в персонажах, упускаю какие-то моменты.

Я не уловила, с какой страницы книга начала затягивать меня. Всё произошло как-то само собой. Сюжет приобрёл огранку, ясность, и, в принципе, стало очевидно, что, даже если ты не до конца проник в отдельные закоулки перипетий деревушки, это не так страшно: картинка складывается в единое целое, и всё становится прозрачным. Главное вырывается на поверхность.

Невероятная жадность Сноупсов, постепенно, исподтишка захвативших всю деревню, не гнушаясь при этом никакими средствами для достижения своих целей. До боли жестокое обращение с животными. Потребительское отношение к людям, в частности, к членам своей же семьи. Жажда наживы, безразличие к морали, к человеческой составляющей, к собственной жизни... Это и многое другое может ужаснуть читателя. Но при этом и подстегнёт читать дальше.

Пронзительность образов у Фолкнера переплетается с чудовищным, вынужденным бессилием перед обстоятельствами. Сцены, которые заставляют сердце в прямом смысле содрогнуться - для меня это Айк с его трепетной и чистой любовью к бедной корове (а кого же здесь ещё любить - все населяющие деревушку люди отвратительны) и торги техасца, завершившиеся разгромным бунтом шальных коней, умчавшихся прочь из этого ада, где их только и делали, что колотили и тиранили...

Финал тоже весьма поучителен. Мы видим, что беспринципная семейка прибрала к рукам всех и вся, перехитрив в итоге даже самого прожжёного и много чего повидавшего Рэттлифа - кстати, единственного персонажа, который не вызывал здесь отвращения. Родственные же связи для Сноупсов не значат ровным счётом ничего - их стремление "держать лицо" лишь оболочка, показная щепетильность, хотя, на самом деле им всем глубоко плевать на судьбы друг друга, и каждый печётся только о своём личном благополучии...

Рассказывать можно много и долго, но это нужно читать. Потому что ёмкую и красочную палитру языка Фолкнера невозможно передать даже близко. Нужно вжиться в каждого героя, прочувствовать его, влезть в его шкуру, слиться с атмосферой, и только тогда роман даст ожидаемый эффект. Тому, кто ищет лёгкости и простоты, не по пути с этой книгой. Быстро она не читается. Но если приложить чуточку терпения, позволить ей захватить тебя, то обратно уже не захочется. Захочется узнать, что же там дальше, пройти историю до конца.

Есть ещё две части, в которых следует продолжение положенному началу, и я обязательно их прочту. Однако что-то подсказывает, что "Деревушка" займёт в сердце особое место - есть у меня слабость к пыльной фермерской атмосфере и лошадям...

"Я, говорит, насчет этой самой души".
"Да, мне доложили, - говорит Князь. - Но только у тебя нет души".
"Моя, что ли, это вина?" - говорит он.
"А моя, что ли? - говорит Князь. - Ты думаешь, я тебя создал?"
"А кто ж еще?" - говорит.

Фолкнер великолепен. Плотный текст, который не то, чтобы обволакивает, а просто оказывается вокруг, не затягивает, а просто вырастает перед и за, со всеми мелкими подробностями, сложносочиненными предложениями, страшными людскими преступлениями против людей же. Через какое-то время все вокруг становится таким фолкнеровским - от сырой лепешки луны до желания рассказывать длинные мудреные истории, вплетая их в нить основного повествования, которое вроде и есть, а вроде и нет. Роман насыщен расплетающимися раскручивающимися ниточками других рассказов, он составляется по кусочку, по слову - неторопливо, спокойно, от частного к общему и обратно.
Флем Сноупс - воплощение дельца, выродок новой американской буржуазии, для которого деньги важнее человеческой жизни, который скользок, ловок, всегда добивается своего. Новый человек, возникший в эпоху гибели аристократического Юга и становления Юга капиталистического. Он, как и все Сноупсы, ничего не постесняется ради выгоды. И вот этот омерзительный человек вместе со своим не менее омерзительным семейством потихоньку выживает из крохотной деревушки Билла Варнена, который владел практически всеми землями в округе. Как-то постепенно Сноупсы прибирают к рукам все, идут на различные уловки, чтобы достичь желаемого и непременно побеждают.
У Фолкнера нет однозначно положительных персонажей - есть однозначно отрицательные. Все обманутные Сноупсами иногда описываются настолько жалкими, что не обмануть их было нельзя. Жалеть некого, сопереживать некому, вот они все - глупые и беззащитные. И многие сами без вопросов обманывали своих соседей, знали бы только как. Например, впавший в истерику Генри Армстид, доведенный до такой степени отчаяния, что своей лопатой мог бы уже снести кому угодно голову вместо поисков клада. Сноупс провел его дважды.
На фоне всех этих хитроумных сделок красивые любовные истории, Хьюстон и его жена, охваченный плотской страстью к Юле Варнер учитель. И - изящное издевательство - любовь деревенского дурачка Айка Сноупса к корове. Да еще такая искрення, за душу берущая, с описаниями прекрасных ресниц коровы, блестящих от росы. Жестокая пародия, никакого сочувствия.
Да и некому, в общем-то, сочувствовать. Французова Балка - скопище людских пороков, тех, кто обманывает и тех, кто обманывается. Рэтлиф, коммивояжер, обязательный фолкнеровский светлый герой, тоже становится жертвой сноупсизма. Сноупсизмом охвачено все. Он поглощает, давит безысходностью, вызывает отвращение. Адов мрак да и только. Все остаются с носом, а мерзкий Сноупс выходит сухим из воды и двигается вперед. Как всегда.

С первого взгляда на названия отдельных томов в составе трилогии Уильяма Фолкнера, посвященной славному семейству Сноупсов, становится ясно – нас ждёт этакая пошаговая стратегия: отстрой свою деревушку, преврати её в город, а там бонусом и особняк получишь. Но уже при чтении первой, разминочной части приходит осознание – а вот и нет, перед нами вовсе не игра в духе “Цивилизации” Сида Мейера, а, скорее, партия в “Монополию”, игроками которой становятся, с одной стороны, Сноупсово племя во главе с Флемом, а с другой стороны, хотят они того или нет, остальные жители сначала Французовой Балки, а там и соседнего городишки Джефферсона. Причём игра ведется по-крупному и с соблюдением всех правил и кодекса жуликов, обманщиков и лицемеров: при обмене quid pro quo в ход идут как обычные уловки мошенников, так и игра на слабостях и страстях человеческих и даже обыкновенный шантаж.

И всё бы ничего, если бы махинации Флема сотоварищи постоянно не прерывались унылыми розовыми соплями: Фолкнеру зачем-то взбрело в голову ввести в игру амурную составляющую. И здесь он потерпел полное поражение, ведь в умение Юлы и её дочери кружить головы всем особям мужского пола в радиусе нескольких десятков миль абсолютно не верится. Признаться честно, если бы вся моя жизнь на протяжении нескольких лет состояла лишь из похода на кухню и обратно в спальню, я был бы толстой ленивой коровой (вот бы Айзек обрадовался!), но уж никак не Богиней – заметьте, именно так, с большой буквы.

К тому же, уже со второго романа автор прибегает к столь излюбленному писателями и нелюбимому многими читателями приёму – пересказу событий, пришедшихся на более ранние части повествования (в своём роде “В предыдущих сериях “Клана Сноупсов”…”). Причём к третьей части удельная доля пересказа предыдущих книг достигает критической массы – буквально половину “Особняка” занимает пережёвывание событий первых двух книг (т.е. не только фундамент, но и весь первый этаж). К тому же, автор явно пересматривает, переосмысливает отношение к написанному. В дисклеймере, предваряющем последнюю книгу трилогии, он вполне откровенно признаёт: да, ребята, в книгах полно несостыковок и несоответствий, которые мне лень объяснять иначе как ревизией моего отношения к персонажам. На ум приходит сравнение с многократно виденным сном: вроде бы основные события, костяк сюжета остаются прежними, но при этом каждый раз ощущаются незаметные невооружённому глазу перемены, иная расстановка акцентов, другие причинно-следственные связи, в конце концов.

Почему же в правом верхнем углу этой рецензии аки влюблённый в жизнь светофор бравурно горят пять зелёных звёзд, вполне закономерно спросите вы. И я отвечу: следите за языком. Не в том смысле, что не стоит его распускать, да я и не про ваш язык вообще – я про авторский язык. Фолкнер не поскупился на своё мастерство, во всю ширь развернув перед читателем масштабное полотно летописи, охватывающей добрые полвека из истории американской глубинки, и щедро сдобрив эту летопись своей тонкой иронией. Манера выражаться тех или иных персонажей не может не вызывать лукавую улыбку – какие бы по сути глупости и скучности они не описывали, топчась при этом на месте.

В общем, добро пожаловать на американский юг, в край, где жизнь размерена (здесь даже расовая ненависть ленива и не спешит впадать в крайности), а времена года отмечаются сбором или посевом хлопка – в край потёртых комбинезонов, трудолюбивых мулов и врождённого скудоумия. Ведь здесь даже главные положительные персонажи не отличаются особой догадливостью и дают провести себя на мякине в виде нескольких закопанных серебряных монет, а учёба в Гарварде или даже в Европе – ещё не повод не дать обмануть себя местным Еленам Прекрасным (или, судя по развязке, леди Макбет).

Кстати, о последних, то есть о женских персонажах (точнее, об их неправдоподобии) можно вести отдельный разговор. Но не будем о них, как не стоит и задаваться риторическим вопросом о Флеме, его мотивах и действиях (и финальном бездействии, которое также не может не вызвать лёгкого недоумения). Да, при создании характеров Фолкнер не мелочится на жирные, крупные мазки, а оттого его персонажи могут показаться пусть и яркими, но всё же плоскими, двухмерными фигурками – картонными декорациями, вырезанными таким образом, чтобы вписаться в созданный автором мирок южного округа с непроизносимым индейским названием. Но с другой стороны – а какой глубины и рефлексии можно ждать от фермеров, их арендаторов-помещиков и банкиров, которые выбиваются в люди либо из первых, либо из вторых. Фолкнеру удалось главное – воссоздать на страницах своих произведений подобие жизни, пусть и во всей её унылости и картонности, заселить придуманный им округ, а этого достаточно – если не для читателя, то для него самого.

"Моя семья в основном состоит из грабителей, скряг, деспотов и недоумков. Я руководил предприятием тридцать пять лет и все это время был вынужден вести непримиримую борьбу с остальными членами семьи. Моими злейшими врагами были не конкуренты или государство, а они."

- Стиг Ларссон, "Девушка с татуировкой дракона".

Что такое семья? Люди, которые любят друг друга; люди, которые связаны кровными узами; ячейка общества. Всегда кажется, что это те люди, которые всегда будут рядом, помогут в трудную минуту, поддержат советом и делом. Но факт таков, что семью, в отличии от друзей, мы не выбираем, и аист может подбросить вас в самое настоящее осиное гнездо. В данном случае подкидышем выступаю я, нерадивым аистом - игра "Долгая прогулка", а осиным гнездом - трилогия о Сноупсах. Сложное, эпохальное произведение, написанное заковыристым, но прекрасным языком. История одной семьи, история нескольких поколений, история одной страны, история от единственного в своем роде автора. Это не просто книга-конфетка, это такой большущий шоколадный торт для настоящих ценителей подобной литературы. Но из моей оценки понятно, что я к этой категории людей не отношусь, потому что...

Я НЕ ЛЮБЛЮ СЕМЕЙНЫЕ САГИ. Именно так, именно капсом, потому что действительно их не люблю, я бы сказала, на каком-то генетическом уровне. Как у Флема Сноупса не стоит на все, на чем нет денежного знака, так и у меня, фигурально выражаясь, не стоит на этот жанр. Кому-то нравится копаться в грязном бельишке какой-то семьи, кому-то нравится копаться в грязном белье целой страны. Я вообще не любитель копаться в грязном белье, особенно когда его аж на 1024 страницы расписали. В общем, не буду томить: трилогия о Сноупсах попала ко мне не в самый лучший момент. Объективно - книга хорошая, субьективно - книга не понравилась, но в итоге ей удалось проделать долгий и тяжелый путь от 1 до 3. Поэтому если вы любите семейные саги, интересуетесь Америкой 20го века, вам нравятся монументальные произведения и у вас есть много свободного времени, тогда трилогия о Сноупсах это то, что вам нужно.

Вообще мне понравилось то, что действие происходит в вымышленном местечке невымышленной Америки. Это дало Фолкнеру практически безграничные возможности для воплощения своих идей на бумаге. Сказать, что он был знатоком американского Юга, его традиций, людей и противоречивой истории, значит ничего не сказать. Наверное, так писать можно только о чем-то, что рождает конфликт в твоей душе, что рождает самые сильные и противоречивые чувства. И эта честность, открытость безумно подкупает. Неожиданно для себя я поняла, что мне было интересно читать о переходе Америки от своей традиционной экономики к тому самому капитализму, которым она кичится и по сей день.

А что Сноупсы? Сноупсы - это болезнь, которая передается быстро, стремительно захватывает организм, питается от него, набирается сил и паразитирует. Сноупсы не приходят одни: уйдет один Сноупс - на его месте сразу же окажется другой. Остается только удивляться, откуда они только повылазили. Как компас указывает на север, как странные разноцветные хреньки стремятся к Пакману, так Флем Сноупс всегда найдет источник наживы. Ну а коронный проход по головам на пути к своей цели у него отработан мастерски. Это качество - семейная реликвия Сноупсов, передающаяся вместе с генами. Кстати, Фолкнерские женщины меня не впечатлили. Точную причину назвать не могу, но вот не торкнули, да и каким-то фальшем от них веяло.

Как я уже говорила, читать эту трилогию тяжело. И дело даже не в объеме, хотя он вносит изрядную лепту в эту оценку. Сложные предложения, языковые конструкции. Темы, поднятые в романе довольно серьезные, что также не способствует легкому чтению. При этом нужно учитывать, что повествование охватывает большой период времени, целую эпоху, жизнь большой семьи и страны. Можно спокойно, неспешно следить за настоящим временем семейства Сноупсов, а потом автор включит свою машину времени и перенесет читателя в прошлое. То ты сидишь в какой-то прострации и следишь за тем, как ничего не происходит, тебе скучно и уныло, а в следующий момент уже происходит какая-то заварушка. Что-то читаешь с застывшим покерфейсом, а где-то улыбка не желает сползать с лица.

В общем, "Трилогия о Сноупсах" легко найдет своего читателя, как находила его все эти годы. Подробное (даже чересчур) произведение, которое заполнит собой не один, не два, не три... в общем, займет много ваших вечеров. А я просто радостно похлопаю в ладоши по поводу того, что оно у меня наконец-то в прошлом.

Никакой надежды не было.
Прочитав «Деревушку», я уже понимала, что все будет именно так.
Нет, конечно, предсказать все перипетии сюжета «Города» просто немыслимо.
Но что касается Сноупса.
Тут было ясно, что раз уж он появился в Джефферсоне, как ранее во Французовой балке, то в покое городок он не оставит.
Сноупсы не уйдут, не исчезнут. Всё, чего коснулись их руки, к этим рукам и прилипнет. Сожрут и не подавятся.
События "Города" простираются от первого лета Флема Сноупса до полного его воцарения в Джефферсоне в качестве президента Торгово-Земледельческого банка и пресвитера баптистской церкви.
Не помогли ни природная хитрость и проницательность Рэтлифа, ни университетские дипломы Стивенса.
Флем Сноупс торжествует.
Не хочется верить в это. Невозможно не верить.
В пору моей юности сказали бы, что "сноупсовщина" - это и есть лицо американского капитализма. И были бы во многом правы.
Но раз уж вообще написана эта трилогия, то "сноупсовщина" – все же не единственное лицо американской цивилизации.
Не может автор смириться с торжеством Сноупсов и им подобным.
Может, в «Особняке» все будет иначе?!
Постараюсь не повторить ошибку и прочитать «Особняк», не делая большого перерыва после «Города».

Глядя на объемы фолкнеровской трилогии о Сноупсах, я дрожала, как осиновый лист на ветру. Правда дрожала. Ведь читанные ранее «Шум и ярость» и «Дядя Вилли» предрекали, что ждет меня полное погружение в души и мысли персонажей, а значит такая концентрация эмоций и информации, которую невозможно выдержать на протяжении более чем тысячи страниц. На поверку оказалось, что «трилогия о Сноупсах» все же чуточку проще в чтении, чем вышеуказанные произведения. И хоть текст в основном тоже эдакая прямая речь, но все же в ней чуть меньше рефлексий, чем в «Шуме и ярости». Разве что Гэвин порой пытается разложить свою душу и души других (Флема, Юлы, Линды) на составляющие.

Но история эта все же не о Гэвине, а о Сноупсах, и даже не о всех-превсех Сноупсах, а больше всего о Флеме, странном, непонятном мне человеке, чья мотивация, чья упертость, зацикленность так и осталась недоступной мне, несмотря на все объяснения и мнения окружающих его героев вообще и В.К. Рэтлифа в частности. Конечно, он накопитель и стяжатель, но важно не кто, а почему. Потому что вырос в бедности? Потому что всегда мечтал из грязи в князи? Не похоже. Вообще не похоже. Ведь хоть Флем и отличался искренним трудолюбием и напористостью, так этим отличался и несноуповский Сноупс Уоллстрит-Паника. И оба они потихоньку богатели, вкладывая в это дело всего себя. Но один – стяжатель, кровопийца, зараза, нашествие, а другой – порядочный малый. Так почему? Почему Флем именно то, чем он есть? Что его таким сделало? Ведь появляется он в книге уже таким, сформированным, зацикленным. Таким и остается до конца. И никто не может сказать, чем он руководствовался от начала и до самого конца, продолжая сидеть и ждать, чтобы Минк справился с задуманным.

А остальные Сноупсы? О! Да они бледные тени на фоне черной дыры Флема. Да, тоже мошенники, тоже нашествие, но какое-то более тихое нашествие, с которым можно справиться, приложив немножечко усилий. Вот только Минк не тень. Минк – вихрь, ураган, неизбежность, отреченность – Минк.

Да еще яркие те, кто носит фамилию Сноупс, но по крови со Сноупсами не связан - Юла и Линда, богиня и пойнтер. Каждая особенная, каждая нездешняя, неземная, манящая. Каждая, казалось бы, застывшая в своей нездешнести, но на поверку – живая, неуловимая, словно ртуть.

Но все же, все же много для меня было Сноупсов, они дались мне тяжело, да и не дались вообще. Выскользнули меж пальцев, оставив больше вопросов, чем ответов. И много было повторов, похожих мнений об одних и тех же вещах. И мало было доступной моему пониманию мотивации.

Я всегда была убеждена, что не существует "не моих" тем, любую тему можно подать так, что будет не оторваться, и когда я поняла, что не могу оторваться от какой-то дурацкой деревенской байки про крестьянина (ну ладно, американского фермера, ну ладно, арендатора), который меняет шило на мыло – кобылу на мула, – то поняла, вот оно, истинное мифическое мастерство творца, а я уже думала, оно погибло в битве единорогов с дронтами, ведь первое в "Деревушке" – здесь по-настоящему красивый язык: сложноподчиненные предложения подчиняются правилам синтаксиса и здравого смысла, сложносочиненные предложения сочинены соответственно некой идее и авторской задумке, – я наслаждалась каждой обособленной конструкцией, – яркий, одновременно ритмический язык повествования рисует живых персонажей, живой мир вокруг них, потому что второе, чем выделяется книга, – любовь автора к тому, о чем он пишет, не обманывайтесь характеристиками "тупые, бездумные лица", у Фолкнера деревенская девуля – это античная медово-мраморная богиня, воплощение Елены, только ради созерцания которой слетается на ее притягательный огонь все мужское население деревни и окрестностей, а когда разговор пошел про местного дурачка (учтите, что время, когда особые дети станут героями художественной литературы различной степени слащавости, еще очень далеко), то книжные страницы просто взорвались красками, оттенками, световыми эффектами, сияющими в мегаметафоризированных предложениях (почувствуйте это: "Стволы деревьев и густая хвоя были струнами арфы, по которым ударял день; а вверху одна за другой проплывали причудливые, неверные тени уходящего дня; когда они перевалили через гряду холмов и спустились в тень, в синюю чашу вечера, в тихий колодезь ночи, решетчатые врата заката затворились за ними") – такого фейерверка не заслужил ни один другой персонаж, причем автор не говорит напрямую, что ТАК мол видит мир Айк Сноупс, автор не ведет речь "от имени персонажа", просто рассказ о "слюнявом, туполицем" Айке – самый красивый фрагмент книги, и всё (ну и кто после этого дурачок?..), и, кстати, почувствуйте третье – масштаб: сколько таких деревень было и есть в мире, сколько простых, незаметных на фоне истории фермеров удобрило собой свою бесплодную делянку, обдурив соседа, объев сироту и сведя чужую корову, – нет, каждый истинный Сноупс (а Сноупс – не просто фамилия, а клеймо и сущность души) – это кипение такой страсти (точнее сказать, бесстрасности-бессердечности!), что сбросит с престола позора властителя тьмы Вельзевула, и Фолкнер не преувеличивает, он просто настолько ценит каждого человека – этим он меня и покорил, а к этому примыкает четвертое – уважение к читателю (во всяком случае в первой книге, а далее, как мне показалось, автор грелся в лучах ее славы и "доил" ее идеи и образы), так как для Фолкнера читатель – не дурак, ему не надо разжевывать детали и объяснять интригу, ничуть, головоломные экономические махинации в масштабах деревни ("продажа" лошадок или "поиск сокровищ") вам придется додумать самим, но всю необходимую информацию для этого вы имеете в "Деревушке", которая, как можно догадаться, поразила меня больше всего, а вот переехав из нее в "Городок", рассказ изменился, сюжет оживился и одновременно запутался, как в большой компании, когда хотят высказаться все сразу, голоса рассказчиков накладываются друг на друга, перебивают друг друга, каждый доказывает собственную точку зрения на картину событий, – и это хорошо отражает головоломный синтаксис, который точно передает интонации живой речи, узор, а лучше сказать, лабиринт зависимых предложений и обособленных конструкций, щедро раскрашенный не только иронией, но и желчью, – да только, несмотря на интересные, иногда веселые, иногда трогательные, перипетии (кража медных деталей , прыжки "кентавра", авто, наступающее на те же грабли, подпольный «клуб», невинная неравная любовь, правда, как покажет третья книга, – любовь ли это?..), горечи в этой книге для меня стало слишком много, а в "Особняке" я вообще не прижилась, видимо, следовало бы читать Фолкнера по одной книге с дли-инными перерывами: снова те же персонажи, снова смакование тех же событий иногда теми же словами (я даже узнала пару предложений) – явный перебор, хотя мне действительно интересно было, как сложатся судьбы Гэвина и Линды ("была ли в них ласка, была ли в них нежность, была ли в них настоящая искренность") и чем закончится долгая дорога Минка (хотя большой интриги в этом не было, интересно было не что, а как), но рассказанная третий раз история Юлы Сноупс не впечатляла, да и длинные предложения с преднамеренными повторами в конце концов приелись, хорошо еще, что все-таки возникали новые сюжетные повороты и новыми гранями раскрывались знакомые персонажи, короче, насколько меня поразила, очаровала первая книга (при определенных минусах ее композиции, все-таки недоговоренности иногда оставляли неловкие паузы), настолько разочаровала третья, и не то, чтобы она была неудачной, некачественной, нет, если бы я читала только ее, думаю, осталась бы в восторге, но хотелось совершенно новых персонажей, новых историй и даже новой стилистики, что очень затрудняет оценку всей трилогии как одного текста, для меня это скорее три варианта одного романа, а еще точнее сказать, один роман и два приложения к нему, которые читать стоит только тогда, когда слишком сильно соскучишься по феерической красоте первого.

Па-беларуску...

Тут.

Я заўсёды была перакананая, што не існуе "не маіх" тэмаў, любую тэму можна падаць так, што будзе не адарвацца, і калі я зразумела, што не магу адарвацца ад нейкай дурацкай вясковай байкі пра селяніна (ну ладна, амерыканскага фермера, ну ладна, арандатара), які мяняе шыла на мыла – кабылу на мула, – то зразумела, вось яно, праўдзівае міфічнае майстэрства творцы, а я ўжо думала, яно загінула ў бітве адзінарогаў з дронтамі, бо першае – тут праўдзівая прыгожая мова: складаназлучаныя сказы злучаюцца адпаведна аўтарскай задуме, складазалежныя сказы залежаць ад правілаў сінтаксісу і здаровага розуму, – я насалоджвалася кожнай адасобленай канструкцыяй (няўжо ў гэтай асалодзе вінаваты выключна ненавісны Пінчон, ад якога я адпачываю?), яркая, адначасна рытмічная мова аповеду малюе жывых персанажаў, жывы свет вакол іх, бо другое, чым вылучаецца кніга, – любоў аўтара да таго, пра што ён піша, ані не падманвайцеся характарыстыкамі "тупыя, бяздумныя твары", бо ў Фолкнера вясковая цыцоха – гэта антычная мядова-мармуровая багіня, адно каб сузіраць якую злятаецца на яе прыцягальны агонь усё мужчынскае насельніцтва вёскі ды ваколіцаў, а калі пайшло пра мясцовага дурачка (улічыце, што час, калі асаблівыя дзеці стануць героямі мастацкай літаратуры рознай ступені саладжавасці, яшчэ вельмі далёкі), то кніжныя старонкі проста выбухнулі фарбамі, адценнямі, светавымі эфектамі, расквечанымі ў мегаметафарызаваных сказах (адчуйце гэта: "Стволы деревьев и густая хвоя были струнами арфы, по которым ударял день; а вверху одна за другой проплывали причудливые, неверные тени уходящего дня; когда они перевалили через гряду холмов и спустились в тень, в синюю чашу вечера, в тихий колодезь ночи, решетчатые врата заката затворились за ними") – такога феерверку не заслужыў ні адзін іншы персанаж, прычым аўтар не кажа напрамую, што ГЭТАК маўляў бачыць свет Айк Сноўпс, аўтар не вядзе гаворку "ад імя персанажа", проста аповед пра "слюнявага, тупатварага" Айка – найпрыгажэйшы фрагмент кнігі, і ўсё (ну і хто пасля гэтага дурачок?..), і, дарэчы, адчуйце трэцяе – маштаб: колькі такіх вёсак было і ёсць у свеце, колькі простых нябачных на фоне гісторыі фермераў угноіла сабой сваю неўрадлівую дзялку, абмахлярыўшы суседа, аб'еўшы сірату ды звёўшы чужую карову – не, кожны праўдзівы Сноўпс (а Сноўпс – не проста прозвішча, а таўро і сутнасць душы) – гэта кіпенне такой жарсці (дакладней сказаць, бясстраснасці-бессардэчнасці!), што скіне з пасаду ганьбы валадара цемры Вельзевула, і Фолкнер не перабольшвае, ён проста настолькі цэніць кожнага чалавека – гэтым ён мяне і скарыў, а да гэтага прымыкае чацвёртае – павага да чытача, бо для Фолкнера чытач – не дурань, яму не трэба разжоўваць дэталі і тлумачыць інтрыгу, ані, галавазломныя эканамічныя махінацыі ў маштабах вёскі ("продаж" конікаў або пошук скарбаў) вам давядзецца дадумаць самім, але ўсю неабходную інфармацыю для гэтага вы маеце ў "Вёсачцы", якая, як можна здагадацца, уразіла мяне найбольш, а вось пераехаўшы з яе ў "Мястэчка", аповед змяніўся, сюжэт ажывіўся і адначасова заблытаўся, як у вялікай кампаніі, калі хочуць выказацца ўсе адразу, галасы апавядальнікаў сталі блытацца, перабіваць адзін аднаго, кожны даводзіў уласнае гледзішча на карціну падзей, – і гэта добра адлюстроўвае галавазломны сінтаксіс, які дакладна перадае інтанацыі жывой размовы, узор, а лепей сказаць, лабірынт залежных сказаў і вылучаных канструкцый, шчодра расфарбаваны не толькі іроніяй, але і жоўцю, – ды вось толькі, нягледзячы на цікавыя, часам вясёлыя, часам кранальныя, перыпетыі (крадзеж медных дэталяў, скачкі "кентаўра", аўто, што наступае на тыя самыя граблі, падпольны "клуб", нявіннае няроўнае каханне), горычы ў гэтай кнізе для мяне сталася зашмат, а ў "Маёнтку" я ўвогуле не прыжылася, відаць, варта было б чытаць Фолкнера па адной кнізе з до-оўгімі перапынкамі: зноў тыя самыя персанажы, зноў смакаванне тых самых падзей часам тымі самымі словамі (я нават пазнала пару сказаў) – яўны перабор, мне дапраўды цікава было, як складуцца лёсы Гэвіна і Лінды ("была ли в них ласка, была ли в них нежность, была ли в них настоящая искренность") і чым скончыцца доўгая дарога Мінка (вялікай інтрыгі тут не было, цікава было не што, а як), але трэці раз апаведзеная гісторыя Юлы Сноўпс не ўражвала, ды даўжэзныя сказы з наўмыснымі паўторамі ўрэшце прыеліся, добра яшчэ, што ўсё-ткі ўзнікалі новыя сюжэтныя павароты ды новымі гранямі раскрываліся знаёмыя персанажы, карацей, наколькі мяне ўразіла, зачаравала першая кніга (пры пэўных кампазіцыйных недахопах, усё-ткі сюжэтныя недагаворанасці часам пакідалі няёмкія паўзы), настолькі расчаравала трэцяя, і не тое, каб яна была няўдалай, няякаснай, не, калі б я чытала толькі яе, думаю, засталася б у захапленні, але хацелася зусім новых персанажаў, новых гісторый ды нават новай стылістыкі, што вельмі абцяжарвае ацэнку ўсёй трылогіі як аднаго тэксту, для мяне гэта хутчэй тры варыянты аднаго рамана, а яшчэ трапней сказаць, адзін раман і два дадаткі да яго, якія чытаць варта толькі тады, калі надта засумуеш па феерычнай прыгажосці першага.

Ох, почему же я так долго откладывала чтение этой книги?!...
Боялась Сноупсов – «упорного и непреклонного хищничества» и его торжества, ожидала чего-то вроде более страшной версии «Трилогии желаний» Драйзера. Нет, я не хочу сказать, что Фрэнк Каупервуд – «родственник Сноупсов», но всё та же будет, думалось мне, история успеха, воплощение американской мечты, self-made man, быстрые и не слишком чистые деньги и так далее. Как же плохо надо знать Фолкнера, чтобы хоть на минуту подумать, что он может написать подобный роман?! Сноупсы – они только объект повествования, предмет сюжета, один из предметов, а в сущности, только повод для Фолкнера снова сказать о необходимости борьбы и неизбежном проигрыше, но о готовности бороться, даже когда твёрдо знаешь, что потерпишь поражение, потому что есть вещи, которые нельзя принять, которым надо дать отпор и сказать «нет».

Хочется сравнить этот роман с американскими (или русскими?) горками: начинается чтение спокойно, ровно; затем – раз! – и повествование резко меняет направление и скорость движения – настоящая горка (например, история учителя) - и летишь вниз, и дух захватывает, а когда глава заканчивается, отрываешься от книги и сидишь несколько минут молча, пытаясь успокоить сердце.
Но американские горки – это слишком весело, развлекательный аттракцион для любителей острых ощущений, романы Фолкнера совсем другое. Редкий случай, когда я могу совершенно определённо сказать, что мне больше всего понравилось в книге: благородство; непреходящая, вечная ценность и, одновременно, качество, которое, в современном мире (и тогда, и сейчас), видимо, ни к чему. Когда, благодаря Фолкнеру, снова убеждаешься в том, во что и раньше верил, не мог не верить, что иногда лучше совершить ошибку - то есть, что значит лучше; это неизбежно – когда наивность (или глупость, жалкая и смешная ситуация – как оно выглядит со стороны) есть необходимое проявление честности и мужества.

Времена меняются и они всегда одинаковы. Честность и смелость – всегда были отвлечёнными понятиями, и всегда были люди «с наивной и нелепой верой в то, что честь и смелость вполне естественны», люди, готовые делать что-то без какой-либо выгоды, даже в ущерб себе, лишь потому, что считают это справедливым. Порядочные люди… «Потому что каждый порядочный человек должен испытывать чувство вины, когда преступникам удается совершить очередное чёрное дело. И это чувство вины должно вселять в нас новые силы для борьбы со злом». Вот об этих порядочных людях и рассказывает «Деревушка».

Недавно прочитал на лайвлибе в одном из обсуждений мнение, что язык произведения -- лишь средство, и лучший язык тот, который не мешает читать само произведение. Так и было написано: "лишь бы не мешал". Ну что ж...
В произведениях Фолкнера очень мало сюжета, там почти ничего не происходит. Нет, там, конечно, идет Жизнь, развивается История, поколение сменяет поколение, за летом наступает осень, и так из года в год. Но фолкнеровские герои вечны. Грешники и праведники (что часто суть одно и то же), сумасшедшие, простые люди. Они следуют за ним из книги в книгу -- Сноупсы, Сарторис. Вымышленный писателем мир незыблем, мифологичен и находится где-то рядом с нами.
И одно из главных достоинств Фолкнера -- его слог. Здесь язык произведения не просто не мешает читать, он зачастую выходит на первый план. В огромных пластах, свитых из слов, оживают неведомые образы, которых умный автор упоминает вскользь, почти интуитивно, по-доброму усмехаясь над читателем. Истинное величие писательского мастерства отражается в описании природы. Но и природу мы постигаем через восприятие его героев, через призму потрясающего мастерства слова.

Под плотным пологом, сотканным из слепых ползучих корней деревьев и трав, в первозданной тьме, среди праха времен и бесчисленных останков, где, не ведая усталости и сна, копошатся сонмища червей и сметены в одну кучу славные кости - Елена Прекрасная и нимфы, усопшие епископы, спасители, и жертвы, и короли - свет пробуждается, сочится, пробивается кверху по бессчетным тонким канальцам: сперва по корням, потом по былинкам и, срываясь с них, словно легчайший пар, рассеивается и окропляет скованную сном землю сонным жужжанием насекомых; а потом, просачиваясь все выше, ползет по узорчатой коре, по веткам, по листьям, все стремительней, ширясь и нарастая, наполненный трепетом крыл и хрустальными птичьими голосами, он взмывает ввысь и озаряет безмолвный свод ночи желто-розовыми раскатами.

Этот отрывок, взятый наудачу из текста, возможно, мало нам скажет о писательком слоге. Но заставит задуматься: мешает ли здесь язык произведения читать его? Нет, не мешает. Он здесь определенно на своем месте.