Кнут Гамсун. Избранные произведения в двух томах. Том 1

Я была уверенна, что книга мне совершенно не понравится и даже оттолкнет от себя. И каково было мое удивление, когда я поймала себя на мысли, что прослушала уже 2/10 книги и мне очень интересно и хочется дальше слушать.
Конечно в моральном плане читать ее тяжело и иногда даже больно. Когда ты сыт, сложно представить до какой степени отчаяния доходит человек, что согласен кость грызть, камень обсасывать лишь бы не думать о еде.
Почти весь текст - муки голода, упаднические настроения, которые вполне понятны, отчаяние и безысходность.
И постепенно все становится только хуже.

Сначала я испытывала сочувствие к герою, и соглашалась с ним, когда он роптал на судьбу. Но потом я подумала, что у него были возможности хоть немного улучшить свое положение. Деньги, пусть мало, у него иногда были. Условия, чтобы написать хоть что-то и заработать лишнюю (не лишнюю в его случае) монетку тоже. Но как и всем нам иногда, ему казалось, что для того, чтобы изменить жизнь, начать что-то делать нужны идеальные условия. А жизнь это часто про то, чтобы делать что можешь, с тем что имеешь, там где ты есть.
Конечно, я понимаю, что герой был ни с чем, на дне и единственной мыслью было лишь покушать. Но опять же было несколько моментов, пусть незаконных, пусть не соотвествующих его понятиям, которые бы подправили положение, дали передышку и немного сил.
Вернуть деньги можно и потом, когда их станет много, помогать нищим и вообще помогать кому-то надо от достатка, а не от жалости, стыда и нужды. Это ненормально, что голодающий отдает другому деньги, на которые мог поесть, только из-за того, что и другому плохо или из-за мук совести. Или то, что человек желающий трудиться и зарабатывать зарывает свои возможности и отрекается от них.

Коечно и сочувствие я тоже испытывала как и любой человек, видящий страдания. И также можно подумать, что люди, читающие книгу, сидят дома/ на работе/ учебе и читают в комфорте. Нам легко рассуждать, какие возможности упустил молодой человек и как он должен был поступить. Но ведь возможно, что он был настолько подавлен, что не видел всех этих вещей. Он думал только о еде.

Вот такие неоднозначные впечатления на меня произвел главный персонаж. Не могу решить как я к нему отношусь. И наверное не решу. Мне для этого надо было узнать итог. Смог он преодолеть трудности, собраться и начать творить и жить или так и продолжил плавать безвольно по волнам судьбы. На это автор нам не ответит.

Странная. Очень странная книга. Это главный эпитет, который мне приходит в голову. Она напоминает "Замок" Кафки, "Сокрытие лица" Дали. Странные поступки, странные разговоры странного человека. Кто он? Откуда? Куда? Зачем? Что вообще происходит? Вопросы без ответа.

ГГ вызывал у меня одно только недоумение. Ни сочувствия, ни понимания, ни осуждения, ни сожаления я не испытывала. Резкие перепады настроения, приступы беспричинного счастья, навязчивые идеи, суицидальные наклонности и так далее и так далее... Человек явно нуждается в помощи психолога. А дураком при этом называют Минутку, который на редкость рассудителен, последователен и доброжелателен. Как причудливо бывает общественное мнение, однако. В свете такого состояния ГГ, его любовь, как и любовь вообще, видится мне теперь болезнью нервов, которую надо прям лечить у врача. Убить собаку любимой женщины, чтоб она не мешала предаваться страданиям под окнами дома. Серьёзно? А Дагни не только не шокирована. Ей будто и не важно вовсе. Она даже милуется с ним тут же. Однако шокирована я.

Кстати, Дагни видется мне русалкой, красивой белокурой девушкой с длинными волосами, которая, поет грустную песню про моряка... А потом, как в фильме про пиратов карибского моря, вдруг преображается, лицо её меняет гримасса демона, рот расширяется, издавая жуткий вопль и она бросается на... Марту почему-то... Эта седая девушка - единственный персонаж, который у меня вызывал симпатию. В ней мне видится какая-то недосказанность и загадка.

В общем и целом книга меня оставила равнодушной. Я вроде и понимаю, что она необычная, что она о страданиях и трагедия маленьких людей, что она вполне может оставить в душе другого человека след, но... И текст такой неровный, сбивчивый. То повествование идёт в прошедшем времени, то срывается на настрящее время. Прямая речь местами заменена просто абзацами. Будто книгу забыли отдать редактору для исправления всех этих косяков. Знакомство с автором прошло не слишком удачно, жаль. Но я не буду останавливаться. Может в других романах он откроется для меня другой стороной.

После понравившейся мне "Плоды земли" я определенно ожидала от Кнута Гамсуна чего-то большего, чем истории скитающегося недописателя, недожурналиста, а если проще, то неудачника, который вечно голоден и постепенно сходит с ума. Книгу назвать плохой у меня язык не повернется, но в данный конкретный момент она скорее не понравилась, чем зацепила, как у меня часто бывает с общепринятой классикой.

Итак, "Голод". Наш герой, которого автор пожелал оставить безымянным, находится в безвыходной ситуации. В его мозгу интеллектуала еще теплится искра, благодаря которой он может наконец написать статью, за которую получит несколько крон... Но голод постепенно вытесняет все его мысли. В его голове роятся тысячи мыслей, а ноги несут его навстречу краху по улицам норвежской столицы. Он сам себе не отдает отчета, что каждый шаг - это шаг навстречу катастрофе, навстречу падениям, которых ему предстоит пережить еще великое множество, и что то, что ему будет казаться концом, будет оказываться только новой ступенькой, ведущей на самое темное дно. И с каждым шагом вниз по этой лестнице он будет терять еще одну частицу своей человечности. И только на дне он наконец сможет понять правду о самом себе.

Написан роман мастерски - мерзко, гадко, с противным героем, но эта гадкость заставляет вчитываться и шаг за шагом спускаться за ним вниз. Гамсун бередит раны плохо прожитой жизни и потери гордости. Ну и Голод. Я уже давненько не встречала такого яркого описания этого чувства. И никогда не задумывалась о том, что именно он может стать причиной разрушения личности. Голод в этом романе - главный герой. Именно он предрешает судьбу, гуляет улицами Христиании под дождем и снегов. Он разрушает человеческий мозг и убивает все человеческое, что еще остается в его хозяине. Но во всем этом есть искорка надежды, что человек не поддастся так легко, что он будет сопротивляться этому инстинкту и пытаться сохранить человеческое лицо.

Книга очень мрачная, так и чувствуется серость, выползающая с ее страниц, вместе с отчаянием. Читать ее неприятно и тяжело, как многие экзистенциальные романы. Здесь очень многое будет зависеть от вашей впечатлительности и готовности пропустить через себя историю, рассказанную Гамсуном. Я, например, не захотела.

P.S. По ощущениям и настроению очень напомнило Сёхэй Оока "Огни на равнине" . Там тоже вечно голодный главный герой, скитающийся по острову без определенной цели.

237/300

«Самая странная, самая страстная и самая живописная из всех книг Гамсуна — неповторимый калейдоскоп необъяснимых сплетений, загадочный тропический лес».

Название «Мистерии», как мне кажется, замечательно подошло бы для любого из ранних произведений Кнута Гамсуна, потому что все они, в сущности, рассказывают об одном и том же – мистериях чувствительной человеческой души. Индивидуалист Юхан Нильсен Нагель – типичный герой Гамсуна – и его противостояние обществу «людоедов», именно такой конфликт лежит в основе «Мистерий», и разрешение его, как всегда бывает в подобных случаях, предопределено.

Композиция романа достаточно необычна – для тех произведений, которые мы привыкли называть классикой: уже первое предложение книги «закладывает» в сознание читателя особое ожидание: «Весьма загадочные события произошли прошлым летом в маленьком норвежском городке на побережье»… Гамсун безусловно обладает особенным нарративным воображением: не раскрывая в полной мере прошлое своего героя, только намёками и случайными фразами он рисует образ столь загадочный, что каждый читатель может «понимать» его по-разному. Присутствие таинственного сохраняется и в дальнейшем: почти каждая глава романа имеет лаконичное и интригующее вступление, что создаёт общую магическую атмосферу, дополнительно усиленную рассказами о необъяснимых, иррациональных событиях, пересказами снов и т.д. Но внутри глав характер саспенса уступает место более выразительным «классическим» описаниям, безграничным монологам, экспериментальному потоку сознания и экспрессионистским пейзажам.

К слову о монологах, одна из героинь романа скажет про Нагеля «вы только и делаете, что объясняетесь и объясняетесь»: действительно, длинные и зачастую бессодержательные «выступления» героя выглядят странными и неуместными. Автор словно предоставляет Нагелю возможность излить обуревающие его чувства - смесь гордости и унижения, сострадания и презрения. Но не противоречивость является principium formale Нагеля, а его неспособность любить: ни себя, ни других, ни саму жизнь. В своих длинных монологах герой, разоблачая себя – или придавая таинственности, тут сложно сделать однозначный вывод - одновременно словно открывает слушателям их самих. Будучи сверхчувствительным человеком, Нагель обладает даром предвидения, и он прав, когда говорит, что «видит человека насквозь», но, кажется, заблуждается в отношении самого себя.

В какой-то момент Нагель испытывает переживание, сравнимое с озарением героя «Божественной комедии» в последней песне: «О, я сейчас снова увидел бесконечную внутреннюю связь всех явлений! Как это ослепительно!», - но только в отличие от героя Данте Нагель испытывает не «огромность ликования», а чувство собственной исключительности и ожесточение по отношению к другим («я чужой среди людей»). Для Нагеля, впрочем как и для его создателя, характерно, можно сказать, неколебимое стремление плыть против течения, готовность идти наперекор общественному мнению и отстаивать взгляды, как правило, противоположные мнению большинства. По смыслу романа именно отсюда и проистекает трагедия героя. Но возникает вопрос: зачем Нагель со странным упорством продолжает «метать бисер», почему он не уехал, не уединился где-нибудь в норвежской глуши? Из любви к человечеству или (принимая во внимание судьбу Гамсуна) из амбициозного и не лишённого тщеславия желания изменить мир?

Как писал в 1908 году Куприн, «теперь имя Гамсуна на устах у всех образованных русских читателей», а после Второй мировой войны имя норвежского писателя было напрочь забыто, почти вычеркнуто из истории литературы: поддержка фашизма, восхищение Гитлером - это сложно понять или не замечать. По всей вероятности, эта часть истории Гамсуна-человека постепенно «забудется», по крайней мере, не будет столь пугающей и разочаровывающей, но Гамсун-писатель – исключительно с литературной точки зрения – останется в истории как великий мастер. Хотя сам он, наверное, стремился стать величайшим.

Поводом к прочтению “Мистерий” явилось то, что это любимый гамсуновский роман Генри Миллера. Я начал читать Гамсуна именно с подачи Миллера и когда узнал, что лучшим он считает не “Плоды земли”, а именно этот роман, то исполнился желанием прочесть “Мистерии”. Правда Миллер своим любимым произведением Достоевского называет “Вечного мужа”, что уж крайне странно. По моему мнению, повесть по своей силе не дотягивает уж точно до лучших романов Федора Михайловича. Я бы не назвал её даже лучшей из повестей. Правда, думаю Генри Миллеру все же виднее, что считать любимым, а что нет.

Я еще, когда читал "Голод" подметил, что Кафка позаимствовал у Гамсуна манеру письма. Только в "Голоде" у читателя нарочно вызывались лишь чувства стыда за главного героя и отвращения. В "Мистериях" Гамсун решил несколько поэкспериментировать с чувствами читателя. Вот главный герой вызывает сильнейшее сочувствие в виду благородства его поступка, вот испытываешь к нему отвращения за его низость, вот испытываешь за него стыд в виду нелепости его действий, вот испытываешь за него тревогу, так как он никак не пытается отвечать своим обидчикам. И все так увлекательно, резко и жестко написано, что можно только подивиться на талант автора.

Роман построен в стиле нагнетания ситуации. Плавное повествование сменяется резким кризисом и какой-то развязкой, этаким бурным потоком эмоций и чувств. Плавное повествование неожиданно перетекает в поток сознания главного героя. И вот главный герой из оригинальной и благородной личности превращается в ублюдка. Как это всё-таки у Гамсуна получилось занимательно.

Также довольно любопытной явилась критика Льва Толстого в этом романе. Главный герой говорит, что он не любит Толстого, что он любит лишь “Войну и мир”, “Анну Каренину” и прочее, но не самого автора этих произведений. Он обрушивается с критикой на его нравственное учение, которое он полагает результатом жизни любого одряхлевшего старика.

Я где-то читал, что эти мысли главного героя соответствуют и мыслям Гамсуна.

Все же я не думаю, что уместно приравнивать Толстого к вполне ординарному и обычному старику, который, нагулявшись, вдруг принимается учить молодежь уму-разуму. Толстой участвовал в боевых действиях, занимался педагогической деятельностью, разрабатывал даже собственную методику преподавания, был защитником в суде, писал эпические повествования и в тоже время всю жизнь внутренне терзался и раздирал сам себя мыслью о неправильности своей жизни. Эта личность уж точно не была ординарной.

Нельзя упустить и влияния Достоевского на Гамсуна в этом романе. И не только в том, что главный герой предстает в облике злодея и героя, лжеца и честнейшего человека, но и вообще фабулы истории. Некая странная, неадекватная отчасти личность приезжает в незнакомый город, где производит фурор в обществе и становится частью крайне странных, забавных и трагических событий. Есть здесь что-то от "Идиота". Только в противовес кротости и смирению князя Мышкина перед нами в "Мистериях" предстает тип, чуть ли не маниакально активный. Дерзкий и изломанный душевно. Я бы даже сказал Настасья Филипповна в мужском обличии, только это будет не совсем верно. Это уже своеобразный гамсуновский психопатический тип, который был выписан прекрасно.

P.S. Частенько повествование неожиданно перетекало в какую-нибудь безумную фантазию главного героя, которую он выдавал за реальный факт. “Юхан Нагель – одна история охренительней другой” – неплохое бы было название для этого романа.

Принцип подобия: что наверху, то и внизу; что внутри, то и снаружи.
Два голода: осязаемый, являющий себя через спазмы желудка, и скрытый, внутренний и неуловимый — червь, который грызет самые глубины того-что-есть-я.
Корень мучений: то неутолимое и снедающее изнутри, для которого нищета, редкий обед и утраченный кров над головой лишь следствие.

Что, по сути, дает эта книга? Шанс провести пару часов в чужой голове. Побыть тонкой артистической натурой, непризнанным художником; тем, кого в обществе принято слегка недолюбливать. Несущественно, что написана она была больше ста лет назад: в мире мало что меняется.

Классическая литература на то и... классическая, что она вне времени и вне односложных суждений. Сейчас, в другом веке, меж строк мне видится и сострадание к внутреннему надлому — всерьез, — и гипербола, и карикатура — пусть не с сарказмом, но с улыбкой.
В этом, наверное, суть всего: голод — это не просто потребность в еде, голод — это сложный клубок эмоций, в котором сплелось слишком многое.

Как тут не вспомнить неутолимый глад из совсем другой истории?

Можно верить хоть в сотню
различных богов...

Можно верить хоть в сотню
Различных богов,
В знамение, в чудо,
В Эдем и Геенну,
В греховность и святость,
И в слова священных книг!..

Но есть власть одна,
Что правит всем:
Разрушительна,
Бессмысленна,
Губительна,
Извечна,
Имя ей – Неутолимый глад!

Роман Кнута Гамсуна "Голод" страшен своею простотой и некоей обыденностью. Этот в чем-то автобиографичный роман Кнута Гамсуна рассказывает о молодом непризнанном писателе, который буквально находится на краю голодной смерти. Он не ест порой по несколько дней, борется за каждые 10 эре (самая мелкая норвежская монета), чтобы купить себе хотя бы что-то съестное.

Героя автор показал противоречивым, как мне кажется. Это эдакий интеллигент, который и страдает от голода, и в то же время внутренне борется с тем, чтобы просить у кого-то. Он проигрывает сам с собой сценарии разговора, как сдавать в ломбард какие-то вещи и что ему ответят... И хотя ему приходится так туго, что хочется продать даже пуговицы, срезав их с куртки - он боится потерять свое лицо, показаться кому-то нищим.

Что вызвало в книге недоумение, так это желание героя всегда всем врать или вступать в диалоги с незнакомыми ему людьми, словно ему не хватает общения и он пытается как-то восполнить этот пробел.

Эта книга о человеческом одиночестве, бессилии, уязвимости, безысходности... Как автор описывает то, что герой  от голода пытаться жевать щепку или же просит "для своей собачки" кость, без мяса (чтобы не подумали чего), а потом сам её с жадностью обгладывает! Как автору удается передать страдание героя, как физические, так и моральные!..

У героя романа нет имени, что как бы подчеркивает его обезличенность, что на его месте мог бы быть любой... Роман поделен на 4 части и по мере развития сюжета бедственное положение героя только усугубляется.
И герой доходит до того состояния, когда организм просто не может принимать еду, даже когда она появляется.

Иногда то, что читаешь, кажется каким-то потоком сознания нездорового человека, но ведь и сам герой находится в той ситуации, когда вполне можно вести себя неадекватно, вплоть до галлюцинаций...

Эта книга, относительно небольшая по своему объему, написанная в далеком 1890 году, по праву считается классикой мировой литературы и является самым известным произведением писателя, хотя Нобелевскую премию ему присудили за роман "Плоды земли", написанный лишь в 1917 году...

Произведение, мне кажется, достойно того, чтобы его прочитать!

Вот уж не знаешь, где найдёшь, где потеряешь... Приступая к чтению романа, исключительно из-за участия в Литературном Турнире, и казалось бы, навсегда поставив в голове напротив имени Кнут Гамсун сообщение себе любимой жирным шрифтом: "Забудь и не пытайся понять, почему ты не бьешься в восторженном припадке!", неожиданно осознаешь, что просто начала знакомство с автором не с той книги.
Оказалось, что метания пограничных личностей мне ближе, чем простые понятные истины, воспеваемые Гамсуном в "Плодах земли". Поскольку "Голод" считается относительно автобиографичной историей, мне любопытно, не голодная ли мысль породила идею некой утопии, состоящей из одного идеального человека, кормящегося "от плодов рук своих" и не знающего нужды, не заботящегося о мнении окружающих, живущим реальной жизнью, а не фантазиями.
А герой романа не вызывает симпатии, он отвратительно жалок ... в глазах сытого. Голод только святого делает одухотворенным, а часто усердно постящегося делает агрессивным по отношению к окружающим, подмигивая как циклоп одним глазом: "А ну-ка, сразись со мной, покажи, как долго ты сможешь со мной бороться? Как долго ты сможешь оставаться своей лучшей версией? Как скоро потеряешь себя?" Что уж говорить о том, кто не делал добровольно этот выбор - сразится с голодом...
Все время себя ловила на мысли, как бы себя вели Антуан Рокантен ( Жан-Поль Сартр - Тошнота ) и Гарри Галлер ( Герман Гессе - Степной волк ) окажись они в ситуации "тотального" голода, какие бы мысли породили их ожиревшие от собственной значимости умы, какие фантазии посетили бы их дневники, на что пошли бы они, пытаясь сохранить свою значимость, вернее баланс между своим эго и нестерпимым голодом, болью и холодом? Стало бы их тошнить, когда рефреном в голове звучала постоянная мысль "у йомфру Андерсен, в подворотне направо, можно приобрести самый лучший саван". Но они и так не желали жить, скажите вы... просто не смогли решиться преодолеть это отвращение к жизни... Хорошо быть щедрым, когда у тебя есть выбор...

Понимаю, почему роман для своего времени был прорывом в европейской литературе. Это выворачивание наизнанку мыслей, чувств, больных фантазий, всего самого неприглядного, творящегося в душе, явная "новинка" для европейца того времени. Явная новинка для меня, в моем неудачном романе с Гамсуном... Есть над чем подумать.

После того, как героиня "Полубрата" в мае 45-го хорошенько натопила камин книжками Гамсуна, не читать "Голод" было нельзя.

Вот где-то здесь Гамсун, не понаслышке знакомый с голодом и бродяжничеством, нащупывал иррационализм, так занимающий его всю творческую жизнь. Его герой мечется между желанием создать нечто глубокомысленное и постылыми порывами плоти.

Человек своей эпохи, интеллигент и писатель, не в силах заработать интеллектуальные трудом, превращается в бродягу. Всю книгу мы наблюдаем его оживленный внутренний монолог, который, по мере отказа героя от своих принципов, переходит напряженный конфликт двух ипостасей. Одна из них, порядочная до буквализма, всегда поступает и думает в соответствии с высокими идеалами гуманизма; вторая начинает понимать, что идеалы эти мешают ей выжить в прямом смысле слова. К примеру, торговка пирожками, которой герой отдал последние деньги, прогоняет его, когда он позже приходит и просит накормить его. Мясник, видя человека на грани обморока, даёт ему лишь кость.

Герой всячески пытается не замечать голода, не бежать, на запахи, как мышь на сыр. Он сидит в комнате, за которую нечем заплатить, с воображаемой свечой, которую не на что купить, и представляет, какую важную статью он напишет, и как все вокруг поймут, что он талантище. Вот только о чем же ему писать? Ещё недавно идеи буквально одолевали, а теперь лишь пустота. Куда всё подевалось? А ещё этот голод сдавливает горло. Бежать или лечь...

Поначалу "Голод" напоминает кафкианский абсурд. По мере нарастания голода читатель ждёт галлюцинаций и всего с ними связанного, как то в деве в чёрном можно увидеть и проститутку, и саму смерть. Но где-то к середине становится ясно, что роман удержится в рамках реализма, в том смысле, в каком в них остались Эдит Уортон или Эдвард Морган Форстер. Я бы назвала эту книгу конструктивной. По ней хорошо показывать студентам вузов путь героя и путь жанра.

Р.S. Когда в Москву привозили Мунка, и мы весело отстояли 5ч в очереди, "Ночной странник" понравился мне больше других. Неожиданные сочетания цветов, уверенная техника - поздние автопортреты художника шедевральны, а этот, на мой взгляд, лучший.