An American Tragedy

Но если совесть моя говорит мне, что я прав, разве этого не довольно?
(очень спойлерно)

Писать рецензии и отзывы на такие книги – всегда труднейшая задача. Это всё равно что, будучи моськой, лаять на слона. «Американская трагедия» – безусловно, очень важный читательский опыт, этакая ещё одна ступенька на пути к тому, что зовётся «быть начитанным человеком». И, учитывая внушительный объём этого томика, я могу теперь смело сказать, что стала если не умнее, то хотя бы образованнее.

«Американская трагедия» – могучий опус, дань всем Клайдам Грифитсам, неутомимым карьеристам, шагающим по головам. Неудачникам, честно говоря. Всю свою недолгую жизнь Клайд шагал через рвы финансовых различий и общественного неравенства, только то ли ноги были коротковаты, то ли преграды были слишком глубоки, но никак у него не получалось достигнуть заветной американской мечты – безбедного (да что там безбедного, процветающего и постоянно богатеющего) существования. Но почему же существования? Зачем такое уничижительное слово к обычной человеческой жизни, со всеми ее стремлениями, какими бы низменными или возвышенными они ни были, и неудачами? Всё потому, что не могу я не осудить Клайда, не могу не сказать эту заезженную банальность – деньги в жизни не главное. Как ни крути, а так оно и есть.

Но допустим, что это дело каждого, какую мечту иметь, и уж тем более нас не касается, какими средствами он будет достигать её. Это не наше дело до тех пор, пока его действия не затрагивают других людей. Не могу сказать, что хождение по головам можно оправдать достижением мечты. Да, возможно, это мой субъективный взгляд на данную проблему. Но объективного ответа я не могу отыскать. Можно было бы простить Клайду смерть Роберты, если бы ему удалось обмануть полицию и свою совесть, если бы он смог достигнуть желанного богатства и положения в обществе? Не думаю, что я обрадовалась бы такому «счастливому финалу».

С другой стороны, иногда достойны осуждения и те, кто мешает своим близким в достижении их сокровенных желаний. Поэтому назвать Роберту «жертвой» карьеризма Клайда я не могу. Уж простите, но сама виновата. Виновата в том, что проявила слабость. Ведь в тот момент, когда Клайд так настойчиво требовал от нее близости, и, когда она настойчиво ему отказывала, не разглядела ли она в нем полного отсутствия внимания к ее чувствам и переживаниям? Конечно же нет, любовь слепа. Не Клайд сгубил Роберту, а ее же любовь.

Всех героев частично можно обвинить в произошедшей трагедии. Клайда можно обвинить в излишнем честолюбии, Роберту – в мягкотелости, слепоте, неумении увидеть человека настоящим, Сондру и всё ее окружение – в желании видеть в людях только нужные им качества, подравнивании всех людей под себя. Но виноват, на мой взгляд, весь социум целиком, виноват в том, что существуют такие жизненные идеалы и мечты. В этом-то и есть великая американская трагедия.

Почему? Ну почему у одних есть все, и без всяких усилий, а у других ничего? И Клайда и ему подобных, таких же юных, нищих, жадных, наивных этот вопрос терзает беспрестанно. Проблема никогда не перестанет быть актуальной. Жажда денег, денег, денег! Желательно быстро, и без усилий! Сколько стоИт мир, всегда будут люди, которые ЛЮБОЙ ценой готовы вырваться из нищеты и пойдут на все, чтобы снова туда не скатиться.

Но для Клайда это еще не вся проблема. Будь он просто болезненно жаден и честолюбив, все закончилось бы для него гораздо лучше - он никогда не связался бы ни с Гортензией, ни с Робертой. А планомерно, шаг за шагом шел бы к тому счастливому случаю, который ему и выпал в конце концов! Но герой не таков. Он слишком чувствителен, эмоционален, подвержен своим страстям. Ничуть Клайд не похож на расчетливого карьериста. Вернее, карьерист - да, а хладнокровия, дальновидности ни на грош. Сколько раз я перечитывала этот роман, столько раз менялось отношение к нему - от ненависти до сочувствия. Клайд, совсем не жестокий от природы, готов был превратиться в убийцу... и почти стал им... и в конце концов не смог это сделать... но и исправить содеянное, спасти Роберту не пытался. Виновен он или не виновен? Убил ее или нет? До конца герой сам не может в этом разобраться, искренне раскаяться. Это, пожалуй, самое ужасное в его судьбе.

Безусловно, Клайд виновен. Виновен в том, что позволял худшему в себе неизменно брать верх. Как например, ситуация с матерью и сестрой и Гортензией. Да, он мучился за мать, жалел сестру, но не помог им! Сознавая, что совершает подлость, боясь наказания, все же шел на поводу своей страсти - отдал деньги Гортензии, а не матери. Вот с этого момента - уже понятно, как Клайд уничтожает все добрые порывы в себе. Он эгоистичен в худшем смысле слова. Но ведь между толстокожим эгоистом и убийцей все же большая разница? Да и потом Клайд по природе своей не способен на убийство - слишком он робок и слаб...

Жалеть убийцу неправильно и безнравственно. Но все же, раздражаясь и возмущаясь, я все-таки жалею его. Родители Клайда очень виноваты. Нельзя так воспитывать детей - подавлять в них волю, интересы, естественное поведение. Хотя его Мать - да, именно так, с большой буквы - эту Мать, бестолковую, но самоотверженную, беззаветно любящую, мне жаль больше всех. Как жестока к ней судьба!

Да и Роберта, притом что она несомненно жертва, разве она сама во многом не виновата? Разве не пошла на поводу у своих же инстинктов, эгоизма, беспечности? Ей 23 года, но поступки ее столь же спонтанны, как если бы ей было 15. Никакого чувства самосохранения. Никакой ответственности перед родными, которых она так любит. И неправда это, что один Клайд создал такую ситуацию - оба участвовали в равной степени. Хотя это никак не оправдывает Клайда в его намерении совершить убийство, конечно же.

Здесь все так запутанно, так неоднозначно. Нет ни положительных, ни отрицательных. Одно я поняла безоговорочно: слава Богу, что во многих странах, и в нашей, в том числе, больше нет смертной казни. Нельзя подвергать людей, хотя бы и преступников, таким мукам. Пусть каторга, пусть пожизненное - но только не так. Невозможно представить картины страшнее, чем та, что описана в тюрьме, где заключенные месяцами ждут своей очереди, чтобы умереть.

Эта трагедия стала для меня кошмаром... шли дни... она все не заканчивалась... когда он наконец-то утопил эту несчастную девушку появилась надежда, что конец не за горами, но она все продолжалась и продолжалась...
КАК??? Как человек, написавший "Трилогию желания" мог создать эту оду посредственности и слабости? Как в его голове уживался Каупервуд и ЭТО?
Я бы поставила на эту книгу условный знак: "Осторожно! Вызывает отторжение!".
Мне было не жалко главного героя, более того! Я так устала от этой книги, что даже беременная девушка не вызвала у меня сочувствия.
И самое главное:
Не вздумайте читать "Американскую трагедию" перед "Финансистом". "Трилогия желания" гениальна, а это... видимо автор долго болел и убивал таким образом время.
Решила порыться и уточнить: неужели я совершенно одинока в негативном отношении к этой книге. И... таки нет!

Такой кирпич, а прочитался на одном дыхании! И определенно эта книга попадает в любимые и в лучшие этого года.

История рассказывает про молодого человека Клайда из бедной семьи проповедников, который хочет добиться более хорошего места в жизни, выбиться в высший свет. Темы, которые поднимаются в этой книге актуальны и на сегодняшний день. Плюсом к этому история читается очень легко и такой большой объем абсолютно не замечается. Сюжетный поворот, в который вляпывается главный герой по своему эгоизму, оказался для меня полной неожиданностью. Я до конца не могла поверить, что он пойдет на такое. Клайд, конечно, во многих ситуациях полный говнюк и всю книгу пер напролом ради себя любимого, но все же не был отпетым злодеем. Но то, что умудрился натворить, меня сильно шокировало. Я даже не знала, какого наказания хочу для него.

Все его переживания и якобы муки совести, не очень-то выглядят именно муками совести, Клайд все равно переживает все эти чувства только потому, что его могут схватить за Ж... и придется поплатиться как минимум положением в обществе, как максимум - жизнью. В общем-то роковое знакомство с Робертой, то, что он ее обрюхатил, и не собирался жениться на ней, к сожалению, не является чем-то необычным и не делает Клайда самым плохим человеком на свете. Но уж сильно Роберта ему мешала жить своими проблемами, что навело Клайда на ужасные мысли. И, как ни крути, он исполнил то, что задумал, поэтому, абсолютно точно, наказания он заслуживает. Со злорадством ожидать его наказания мешал только тот факт, что всю книгу Клайд не преподносился автором полным подонком, но он получил по заслугам и по тем законам, которые тогда были в силе.

Определенно всем советую почитать и не пугайтесь большого объёма!

Открыв первую страницу в начале марта, я очнулась в самом его конце, это уже моя личная трагедия, но поговорим об американской.

Об "Американской трагедии" уже сказано больше, чем в самом романе. Драйзера рассмотрели под микроскопом со всех его сторон, изнутри наружу, снаружи внутрь. Каждое его слово расчленено на слоги, объяснимо и известно. Есть тысяча вариантов анализа "Американской трагедии" на любом языке мира, иногда они, как оказалось, намного интереснее, чем сам роман.
Всякий раз, когда я читаю Драйзера, я злюсь на людей, на тяжеловесные буквы, которые буквально свинцовым обручем сжимают голову, я ругаюсь, что в очередной раз попала в одну и ту же ловушку, и всякий раз я возвращаюсь к этим книгам, и, закрыв, наконец, "Трагедию", я обнаружила, что у Драйзера остался последний роман, до которого я еще не добралась, и мне стало очень неуютно, потому что наша с ним дорога началась, когда мне исполнилось шестнадцать, я росла с этими книгами, едва ли есть какая-то из них, которая не ознаменовала бы новый этап взросления, а вместе с этим - крах веры в очередную добродетель.
"Американская трагедия" не вызвала у меня никаких новых эмоций, кроме как уже знакомого постдрайзеровского ощущения потери веры в высшую справедливость, человеческое самоуважение, какое-то метафизическое добро в вакууме и надежду, что хотя бы в конце дороги удастся сказать правду самому себе.
Драйзеровская классика относительно молода, может, поэтому она отдается внутри очень знакомым - от этого часто неприятным. "Трагедия" еще не отпраздновала своего столетия в отличие от истории, о которой рассказывает: 1883 год, штат Монтана, на свет появляется убийца, который станет знаменит вовсе не своим преступлением. Честер Джиллет родился в богатой семьей, однако фанатичная религиозность диктует отказаться от денег, они вступают в Армию спасения. Однако Честера такой расклад вовсе не устраивает, и, несмотря на поддержку состоятельного дяди, оплачивающего ему учебу в неплохом колледже, бросает учебу, и снова же при помощи дяди получает совсем не громкую, однако все же должность на фабрике. На фабрике Честер знакомится с двадцатилетней Грейс Браун, та, конечно, влюбляется без памяти и ума, и через некоторое время обнаруживает, что беременна. И Честер решает эту проблему, приглашая Грейс покататься по озеру, прихватив с собой ракетку и соломенную шляпу.
Мелочи эти вне "Американской трагедии" вызывают недоумение, потому что, казалось бы, причем здесь ракетка и шляпа, однако, выявив параллели, история оборачивается чертовски интересно, и Драйзер раскрывается совсем не как писатель, а как журналист - дотошный и талантливый.
Драйзер - это голос Америки двадцатого века, он, будто самый беспощадный разрушитель легенд, сжигает, превращая в грязный пепел, американскую мечту, стирает раскрашенный яркими цветными карандашами американский капитализм, вскрывая этот нарыв. Драйзер - голос человека из народа, голос низших социальных слоев и нищих, швей и фабричных рабочих. В то же время он - бесчеловечный голос руководителей и богачей из летних домиков на озерах, он - глава компаний и снисходительный смешок красивых девушек в роскошных платьях. Что такое Драйзер как эпоха, как символ, если не человек, который показывает всю простоту фокусов, кажущихся настоящей магией, и кто это мог быть, если не он, который сам прошел через прачечные и посудомойные комнаты. "Американская трагедия" - это ответ сказкам о Золушке, где прекрасные принцы или принцессы женятся на нищих, открывая им прямую дорогу к деньгам, власти и удовольствию, и Драйзер одним из первых понял, что сказка о Золушке опасна тем, что в нее верят не только детские умы, положив начало созвездию американских писателей двадцатого века, продолживших изобличать гнилую систему.

Сложно жить в книге, где история закручена целиком и полностью на человеке, который неприятен и неинтересен в силу своей гнилой натуры, однако Клайд Гриффитс, ослепленный красотой и богатством Сондры Финчли, обещавшей ему руку, сердце и крупную должность на фабрике своего отца - дитя своего времени, кожей впитавший правила бесчеловечного американского капитализма того времени, где успешность и власть легко были способны побороть человечность и те глубинные естественные законы морали.
"Трагедия" состоит из нескольких частей - книг, каждая из них кончается чьей-то смертью. Первая раскрывает жизнь Клайда до его появления на фабрике дяди. Кажется, что первая книга будто заведомое небольшое оправдание Гриффитса за то, что он совершит позже. Жизнь его с сумасшедшим отцом, фанатичной матерью и вечно голодными братом и сестрой совсем не напоминает красивые картины, которые рисовала Америка в те годы. Клайд не готов посвящать жизнь Богу и питаться духовной пищей, он хочет почувствовать жизнь, хочет веселиться и тратить деньги, хочет женщин и права на собственную жизнь, такую, какой он себе ее представляет. Младший Гриффитс шагает с работы на работу, меняя места со скоростью света, в поисках большего заработка, в итоге находит - посыльным в отеле, ему платят деньги, который он раньше не держал в таком количестве в руках, и те семь долларов в неделю кажутся ему несметным богатством, он знакомится с мальчишками, они показывают ему вино и женщин, однако в семье случается личная трагедия, которая противоречит всем божьим законам и законам семьи, но, несмотря на религиозный фанатизм, мать остается матерью и готова бороться до конца за своего ребенка, но денег на эту борьбу, конечно, не хватает, и тут Клайд впервые сталкивается с нравственным выбором между помощью сестре и покупкой жакета для своей зазнобы, и, увы, выбирает не сестру. Гриффитс забывается, он теряет над собой контроль, окрыленный возможностями, и в итоге попадает в историю, итогом которой оказывается смерть маленького ребенка. Первая книга на этом кончается, а Гриффитс вызывает какую-то снисходительную жалость в силу понимания того, почему и по какой причине с ним случилась беда. Он не неприятен, как не может быть неприятным человек, попавший в беду из-за слабости духа и нравственной нищеты, поскольку каждый из нас поддается своим демонам.
Вторая книга посвящена становлению Клайда в обществе и знакомству с Робертой. Это, пожалуй, самая важная книга не сколько из-за того, что держит в себе всю суть сюжета, сколько потому что концентрирует самое важное - бесчеловечность строя, моральную низость и вызывает одновременно непонимание и понимание, почему на электрическом стуле оказался один только Клайд Гриффитс. Во второй книге становится ясным, что Клайд Гриффитс не станет героем, он скучен и абсолютно неинтересен, поскольку совершенно обычен и следует законам времени, поддаваясь всем провокациям. Клайд вынужден бежать в Чикаго из-за истории с убийством ребенка, где встречает своего состоятельного дядю, который по то ли снисходительности, то ли по справедливости не может оставить племянника на улице, и назначает его руководителем небольшого цеха на фабрике воротничков. Клайд впервые видит мир, в который так хотел попасть. Он приглашен в дом дяди, и ему открываются ослепительные женщины, которые без конца тараторят о танцах и летних домиках, теннисе и машинах, кузен Гилберт спешит на фабрику, которую планирует в скором времени возглавить, а вокруг все в роскоши и белом. Клайд поражен и отчаянно хочет в самое сердце этого мира, однако страсть Клайда к женщинам, видимо, так и не удовлетворенная достаточно в юности в публичных домах, станет причиной его гибели. Клайд, несмотря на строгий запрет на романы с фабричными служащими, знакомится с Робертой Олден, молодой работнице. Роберта молода, красива и, что, наверное, было самым важным и определяющим - смотрит на Клайда так, как он сам смотрел на леди из дома своего дяди. С Робертой Олден Клайд чувствует себя влиятельным, богатым и светским, и сам он начинает в это верить. Берта влюблена в него отчаянно, она согласна на все, Клайд для нее - точно такой же символ успеха, поэтому Роберта Олден - жертва своего времени точно так же, как и Гриффитс. Вся история с Робертой заканчивается тем, что она беременна. Клайд тем временем увлечен Сондрой Финчли, обещавшей ему замужество и хорошую должность, Клайд в нее, как показалось мне, абсолютно не влюблен, по-настоящему влюблен он в тот мир, который он получит вместе с ней. Клайд хочет жениться на успешности, а Сондру он получит в качестве дополнительного подарка, и то, как, казалось бы, человечно он не хотел впутывать Сондру в историю с убийством Роберты, оказывается просто очередным пресмыканием перед миром успешных властных людей. Как и реальная история, книга заканчивается убийством Роберты.
Драйзер не делает из Гриффитса беспощадного убийцу без морали и сознания, он соединяет нити, которые ведут от родителей Клайда, отказавшихся от возможно нормальной жизни, от дяди, от Сондры Финчли, от Америки, которая диктует свои правила, в которой только властные и богатые люди имеют право на достойную жизнь, и все они приводят к той лодке, из которой падает в воду Роберта. Драйзер оставляет огромный вопрос и право нам судить Клайда, который, казалось бы, физически не совершил преступления на самом деле, того злого беспощадного убийства, однако совершил его в собственном сердце, поэтому третья книга - расследование и суд, который ведет Клайда на электрический стул, кажутся справедливыми, однако ощущение, что не все, кто должен был, на него сели, остается.
Драйзер собрал в "Трагедии" и семью Дженни Герхардт, и Каупервуда, но в центр поставил человека, который большую часть романа вызывал недоумение по поводу того, как к нему относиться: ненавидеть, жалеть, презирать, однако последняя точка, где, перед лицом смерти, у Гриффитса есть возможность признаться самому себе в своем преступлении, он делает это исключительно из надежды, что при встрече с Богом, его пощадят. Клайд вызывает настоящее презрение только в самом конце.
"Американская трагедия" кажется тяжеловесной и изобилующей ненужными подробностями, однако, как говорят о хорошем вине, чем дальше, тем лучше и яснее все становилось. Тонкости, касаемые того, что и встреча с Робертой, и их последнее свидание, случились на озере, кажутся красивой выверенной вязью, грубоватой, но уверенной, четкой. Фабричный быт, противопоставление жизни американских империалистов и выброшенных на обочину людей - все исключительно подробно до занудства, и это отражает Драйзера как журналиста, не как писателя, однако все это было абсолютно необходимо для того, чтобы прийти к главному, к тому, где действительно случается американская трагедия - к третьей книге, где раскрывается вся коррупционная беспощадная судебная система, где дело об убийстве становится игрушкой в руках политиков, где виновник сидит на электрическом стуле, а те, кто привел его к убийству, сами его туда посадили.
Что ж, нужно было очень долго, чтобы наконец узнать, с каким треском рушится американская мечта, превращая как минимум две жизни в страшную американскую трагедию.

Вот почему так получается в жизни, что у плохих родителей вырастают замечательные дети, а у тех, кто живёт праведной жизнью получаются такие вот Клайды? И кто его знает от чего это всё зависит, от генетики, или от нищеты, или от того, что никто в этом не виноват просто так случилось.
А вообще, книга очень тяжело далась, тяжело своим сюжетом, потому, что герой был не просто негодяем, а очень скользким и жалким негодяем. Да и все герои не вызывали ни капли сочувствия, даже та самая Роберта, которую вроде и надо бы пожалеть, но хорошего подзатыльника перед этим отвесить не мешало бы. Роберта, это олицетворение той женщины, которая не любит себя, которая готова обречь себя на пожизненные страдания лишь бы рядом был мужик, плохонький, но в штанах.
Про Клайда вообще говорить не хочется, никого он не любил, ни Гортензию, ни Роберту, ни Сондру, никого. И что толку с того, что парень то был работящий, а душонка у него была мерзкая. И это его раскаяние перед казнью выглядело жалко и трусливо.
Маму его жалко, вот единственный человек в этой книге кого по настоящему было жалко. И родителей Роберты было жалко. Жалко было тех, кто стал жертвой таких вот не справедливых жизненных обстоятельств.
А вообще очень Достоевского эта книга напомнила, вынуть душу, и препарировать её, препарировать, пока от неё одни ошмётки останутся, это в стиле Фёдора Михайловича.

880 страниц трагедии, где в обществе, кричащем о равных возможностях, в котором люди из бедных семей даже с большим трудом не всегда могут покорить желанные высоты; трагедии молодости, когда чувства берут верх, и ответственность за свои поступки ложится тяжким бременем на плечи юных. Объемное сочинение, с которым нельзя не заглянуть в душу человека хотя бы чуточку глубже.
Оглядываясь назад, хочется подумать, что каждый шаг, чих и вздох были описаны так подробно понапрасну, что незачем мусолить одно и то же не по разу с таким усердием. Но на самом деле, каждая строчка увесистого томика Драйзера - ещё один шаг к пониманию поступков, решений и чувств героев. Сложно оставаться равнодушным к истории, атмосфера которой так и рвётся с бумажных страниц в душу читателя. Не испытать гамму чувств мне тоже не представляется возможным, если только роман не окажется в руках не в своё время. Я и злилась на Клайда за его трусость, за его беспечные охи и ахи, как он хотел бы быть богатым, да все что-то ему мешает, как он искал лёгких выходов, стремился украсить свою оболочку, но оставался пуст внутри. Я жалела и расстраивалась, когда наивная Роберта поддавалась на уговоры Клайда, когда он бессовестно пользовался девушкой, прекрасно осознавая её чувства, её надежды на их отношения. Я чувствовала к нему презрение, когда он не нёс ответственности за свои поступки, как свойственно мужчине, за которого он себя принимал, когда он летел как сорока к Сондре на блестящее и забывал, что на другом конце города другая девушка в слезах и панике мечется по комнате, ломая руки и голову, пытаясь найти выход.
Но как бы ни был виноват бедняга Клайд, смертная казнь - это слишком. От последних глав романа веяло такой безнадежностью, таким ледяным отчаянием, что хотелось только съёжиться от страха, обнять коленки и безудержно рыдать в углу.
"Американская трагедия" мною может быть посоветована в первую очередь как книга-предупреждение, наглядный урок, как важно четко осознавать последствия своих решений и каприз, как книга-доказательство (раз она основана на реальных событиях) несовершенства общества, неравенства от рождения, ведущему к появлению среди нас ребят вроде прототипа Клайда Гриффитса.

Вот и прочитано это монументальное произведение американской литературы, с которого началось мое знакомство с Драйзером. И я однозначно буду читать у него и другие романы, потому что это что-то с чем-то. Давно не возникало у меня столько мыслей при чтении - и это было очень противоречивые мысли. Драйзер беспощаден не только к своим героям, но и к читателям. Он исследует самые потаенные уголки человеческой души, проливает свет на самые темные людские желания, самые низменные побуждения. Но при этом - никогда не осуждает. Как легко было бы осудить главного героя Клайда, если бы автор сам подкидывал нам эту мысль, как это делают многие другие писатели. Но нет, вместо этого Драйзер остается беспристрастен в своих оценках, и поэтому нам, читателям, становится еще сложнее разобраться, что к чему.

В "Американской трагедии" переплелось огромное количество эмоций и оттенков эмоций - и вся история становится от этого очень неоднозначной. Можем ли мы порицать Клайда и критиковать его поступки? Безусловно, можем. И, безусловно, не можем - и в обоих случаях будем правы. Лично я очень долго не мог прийти к какому-то конкретному решению этой главной проблемы всего повествования. Потребовалось пройти вместе с Клайдом все круги ада, от захолустной миссии в Канзас-Сити до электрического стула, чтобы разобраться (да и то не окончательно), что же он за человек. И мое мнение таково: можно осудить главного героя как преступника, что и сделали 12 (пусть и не беспристрастных) присяжных, но осудить его как человека - это выше моих сил.

Ведь он такой же, как все мы, ничуть не лучше и не хуже окружающих его людей - всех этих Гриффитсов, Мейсонов, Финчли и так далее. Просто по жестокости судьбы Клайд захотел чего-то большего, чем могла дать ему жизнь. Он захотел возвыситься над своей исконной средой, стать лучше и богаче - разве можно упрекнуть его в честолюбии, в недостатке мотивации? Однако все было против него, против его стремлений и желаний. А самой главной его преградой оказалась любовь - жгучая и обреченная на провал, но такая соблазнительная и желанная.

Он всегда был обделен любовью: сначала в детстве, вынужденный вместе с фанатичными родителями проповедовать на улицах, затем в юношеском возрасте, обманутый жестокой Гортензией Бриггс. И поэтому когда Клайд, наконец, обретает любовь не слепую, как раньше, но взаимную, это становится его погибелью. Он был не готов к последствиям, им двигали лишь эмоции. Но неужели этого достаточно, чтобы пойти на убийство, пусть и неосуществленное? Вероятно, в нем изначально был некий изъян, оторванность от мира и отсутствие прагматизма, потому он и не ведал, что творит.

А чувства Роберты и Сондры - что из этого оказалось для Клайда наиболее гибельным? Исступленная любовь, ограниченная провинциальными взглядами, с одной стороны и сводящая с ума страсть, планы побега - с другой. Вот уж действительно трагедия. Но главным фактором, на мой взгляд, стала именно эта ограниченность людских умов, причем среди всех действующих лиц - будь то религиозный фанатизм (западные Гриффитсы), черствость души (ликургские Гриффитсы), провинциальные предрассудки (Роберта и Мейсон) или же закостенелость мышления (Данкен Мак-Миллан). И на фоне всех этих людей Клайд - единственный, кто кажется свободным, поэтому для понимания его трагедии, на мой взгляд, лучше всего подходит следующая цитата:

Каждый раз, открывая книги Теодора Драйзера, я в очередной раз убеждаюсь, какой же это исключительный писатель. Его книги - это настоящая жизнь, настоящая и без прикрас; они настолько наполнены деталями, что порой даже не приходится все додумывать - все факты у нас на руках. Книги Драйзера - кладезь познаний: архитектура того времени, человеческая психология, финансы, философия, религия, социология, любовь. И на все вопросы гений автора дает ответы.

"Американскую трагедию" я начинала еще давным-давно, но книга тогда осталась недочитанной, и сам факт "пренебрежения" книги моего любимого писателя лежал на сердце тяжелым грузом, и, наконец, настала очередь и этой книги. Многих пугает объем сего творения, но книга читается на удивление легко. И что удивительно, что я прочитанная мною раньше часть книги запомнилась мне очень хорошо, что я даже помнила многие моменты до мелочей. И это заслуга писателя - его стиль написания идеально подходит для меня. В то же время книгу не прочтешь поверхностно: она очень глубокая, смысл ее необходимо понимать и "переваривать" в себе.

Перейду уже к самой сути книги. Вся книга посвящена Клайду Грифитсу, молодому человеку, родившимся в бедной, многодетной и очень религиозной семье проповедников. Мальчик, с самого детства помогавший родителям с миссией и уличными проповедями, возненавидел мир, в котором он живет; его честолюбивые помыслы тянули его в другую среду, где много роскоши, денег, увеселений. Необразованность, эгоистичность, жажда высокого общества, похоть - все это привело нашего героя к одному концу.

Читая книгу, я не могла понять своего отношения ко всем героям, начиная от Клайда. Был ли он эдаким злодеем, прогнившим весь изнутри? Я бы ответила, нет! Да, в очень многие моменты, его эгоистичное отношение к своей семье, слепое обожание высшего общества - все это безумно отталкивало. (Меня впечатлил тот факт, что даже когда конец был совсем близко, его эгоизм, лживость, показушничество не ушло на второй план.) Роберта Олден - была ли она идеальной? Тоже нет. Сондра и вся светская молодежь - они жили жизнью, которую они знают, может,не совсем идеальной, с моральной точки зрения, но идеальной в их и Клайда понимании. Родители Клайда и Роберты - яркие представители неприспособленных к жизни людей: они прогибаются под жизнью, а не пытаются поменять что-то в своем существовании к лучшему - они и остаются на задворках жизни. Представители закона в лице Мейсона - они тоже действовали так же с оглядкой на выгодную им политическую сторону дела Клайда Грифитса.

В книгах Драйзер заключительное слово оставляет религии (это мы можем наблюдать и в "Трилогии желания"). И в "Американской трагедии" он наставляет героя, пытается обелить Клайда путем молитв, христианской веры во всевышнего Отца. Трогательнее всего, берущее за живое - это материнская любовь и самоотверженность. Каким бы порочным не был бы ребенок, мать пойдет на все возможны ухищрения, просьбы и лишения, лишь бы ее ребенок остался жив. Это мы видим и в развязке этой книги.

Американская трагедия - это полная противоположнность "Американской мечты", к которой все стремятся. Но и эта трагедия произошла с Клайдом именно из-за стремления к заветному. И это наглядный пример, что не все средства хороши.

Помню: Драйзера впервые читал в родном городе, сидя солнечными летними днями в коридорах ингалятория; в воздухе странным образом смешивались запахи эфирных масел и сероводорода, мимо то и дело шествовали с этажа на этаж процессии детей, кажется, из летнего лагеря; страницы листались лениво, поскольку в такой обстановке сложно делать хоть что-либо не-лениво, но все-таки "Финансист" увлекал. Помню: тем же летом в том же месте прочитал печальный роман о смерти "За рекой, в тени деревьев" и остался в диком восторге. В то время мне одинаково сильно понравились и Драйзер, и Хемингуэй. А уже потом, лет десять спустя, любимыми американскими авторами стали скорее Фолкнер и Мелвилл, из Хемингуэя в памяти остался только упомянутый печальный роман о смерти, а "Трилогия желания" Драйзера оказалась так и недочитанной. "Титана" еще прочел, а до "Стоика" руки так и не добрались.

Буду еще много писать на отвлеченные темы, уж простите. Драйзер со временем мне разонравился потому, что в первых двух частях "Трилогии желания" мне почудилось неприкрытое авторское восхищение Фрэнком Каупервудом, этим неутонченным мерзавцем (не то чтобы мерзавец должен быть утонченным, чтобы им восхищаться; мерзавцами, как по мне, восхищаться не стоит)... Может быть, и почудилось. До "Стоика" так и не добрался, видимо, потому, что замысел всей трилогии мне будто бы стал ясен сразу же после прочтения первой главы "Финансиста" уже тогда, в мои юные и беззаботные годы. И не в том тут дело, что я и тогда был столь же беспрецедентно умен, как и сейчас (сказать по правде, был я достаточно туповат, да и немногое изменилось), а просто метафора слишком прозрачна: омар скушал каракатицу - чего дальше-то разжевывать?

"Американская трагедия" в целом вызывает схожие ощущения: с момента первого появления главного героя на страницах книжки становится ясно: это будущий местный любитель почитать евангельский сюжет про Лазаря (эвона как завернул - говорил же, что умен!) И не стоит думать, что в литературе я ценю такие бессмысленные вещи, как непредсказуемость и интригу - до них мне дела нет, мне просто гораздо интереснее следить за развертыванием замысла, нежели составлять о нем впечатление в первые несколько часов чтения. При этом - NB! - у меня нет никаких претензий к мастерству Драйзера-повествователя. Просто так получилось, что полюбить его у меня опять не получилось по ровно тем же причинам, что и ранее: прозрачность замысла (а хотя Бог с нею, это не проблема)... Так вот, полюбить не получилось ровно по той же причине (да, все-таки по одной): мерзейшая тварь в качестве главного героя.

Слава Богу, Драйзер хотя бы тут не любуется своим персонажем (было бы чем). ...И нет, не подумайте, что мне тяжело читать о чем-то или ком-то неприятном, нет, ни в коем случае, я, например, Сорокина очень люблю. Тут проблема в методе. Когда Фолкнер в трилогии о Сноупсах изображает далеко не самые приятные черты и склонности людей, делает он это в рамках своей сверхзадачи - описания вещей совершенно метафизических, как-то: время, коллективное бессознательное, одержимость, ect., ect., ect. (нужно заметить, что о Фолкнере и писать проще). Когда Сорокин пишет про поедание фекалий или горячий акт любви между Сталиным и графом Хрущевым, он это тоже включает в перечень инструментов для выполнения того или иного концептуального проекта (хотя, будем честны, иногда и просто так). Даже Золя в своих натуралистических изысканиях все-таки отстаивал свою глобальную концепцию. А когда есть нечто сверх-героическое (т. е. занимающее внимание читателя больше, чем персонажи и их чаяния), то будешь читать про любую мразь - хоть про Онегина, хоть про Печорина. Когда же мы имеем дело с чистым реализмом, приходится находиться один на один с героями.

И вот тусоваться с героями Драйзера - задача не из легких. Особенно в этом романе. Каупервуд обладал хотя бы претензией на талант и некоторое, пусть и мерзкое, величие. У Льюиса в космической трилогии есть роман под названием "Мерзейшая мощь". И если представить, что какой-либо литературный герой мог бы стать олицетворением этого словосочетания, то Клайд Грифитс был бы полной ему противоположностью: феноменально глупый, зацикленный на вульгарном и пошлом представлении о том, как должно, не способный к здоровой рефлексии, душевно слепоглухонемой (и никто меня в этом не переубедит) убийца. Он написан потрясающе, не спорю, и гораздо живее Каупервуда. Но следить за ним столько времени - это все равно, что в микроскоп наблюдать за тем, как развивается какой-нибудь вирус. При этом еще раз уточню: изумительное мастерство Драйзера никто не оспаривает: некоторые диалоги Клайда с ничего не понимающей Робертой - буквально до слез пробирают.

А сцены суда в данном случае - всего лишь все то же, что было прочитано когда-то лет десять назад в "Финансисте": все тот же омар, скушавший каракатицу. В мире, в который Грифитс так мечтал попасть, он просто не сумел правильно извернуться с самого начала. И никакой трагедии в этом нет.