Заводной апельсин

Начну с главного: книга обо мне. Зачем мы читаем книги? Есть много ответов на этот вопрос: хорошо отдохнуть, перенестись в другой мир или другое время, узнать что-то новое, испытать яркие эмоции. Эмоции. Для меня, оценка прочитанной книги напрямую связана с эмоциями, которые возникали в процессе чтения. Заводной апельсин = ураган эмоций. Если мне нужно будет назвать синоним слова эмоция, я скажу - апельсин, заводной. Наверное, каждый, читая ту или иную книгу, старается провести параллели между самим собой и героями повествования: тогда получается, что я выиграл джекпот. Я так напроводил параллелей, что они в итоге срослись в одну широкую полосу-артерию, и течет по ней кровь врагов, смешанная с апельсиновым соком. Читая первую часть книги, я оборачивался назад и понимал, что миру миллионы лет, голубой шар крутится без остановки, и одни и те же события повторяются с разными людьми. Заметь, я не пересказываю содержание книги, как одна из топ-вафель, которая в принципе не может понять о чем книга.

Книга, в которой так реально и чрезмерно показано насилие, на самом деле является АНТИпропагандой насилия. Вспомни тот же Реквием по мечте - хочешь уколоться? Вот-вот.

Если ты дочитал/ла до этого места, уже хорошо. Я не раскрываю сюжет или концовку книги - тебе самой/му решать читать или нет, но помни, что читать всегда лучше, чем не читать ∴

С трудом дочитала до конца, если честно. Когда я начала читать книгу, я серьезно думала, что у автора не все дома и задавала себе вопросы: «как здоровый человек может это описывать? зачем вообще нужно такое произведение? в чем его идея?».

Дочитав я так и не поняла в чем же была идея? В том, какая безнравственная будет молодежь будущего? Или в том, какое ужасное правительство, стремящееся подавлять личность граждан? Но если это хотят показать на примере главного героя, подростка Алекса, то это выглядит даже смешно. А был ли он вообще когда-нибудь личностью? Будет ли настоящая личность когда-нибудь убивать людей, устраивать побои, грабежи, изнасилования и т. д.?

Наверное, Энтони Берджесс пророк. Но стоит ли считать гениями таких пророков, которые опередили время, взяв главной темой для своих произведений какую-нибудь зарождающуюся в обществе гниль, доведя ее до абсурда и выдав это на жадное поедание обществу? Возможно, если бы это творение не вышло тогда, общество не докатилось бы до такого сегодня? Или докатилось бы, но не в такой мере?

Ничему ведь книга не учит, ничему. Зло, зло, зло, повсюду зло.

Каждый раз, когда я читаю антиутопии, я радуюсь, что это всего лишь выдуманный мир, который, надеюсь, никогда не станет реальностью.

Я не могу сказать, что жестокость малолетних наркоманов — это что-то новое. Такие истории существовали, существуют и, к сожалению, будут существовать и дальше. Однако, глядя на нынешнее поколение подростков, я замечаю тенденцию к тому, что здоровый образ жизни, любовь к чтению и нормальным отношениям с окружающими набирают обороты. Возможно, в будущем мы увидим более «здоровое» население. По крайней мере, хочется в это верить.

Теперь о книге.

Начну с того, что, как бы я ни любила антиутопии, эта пока что худшая из лучших. Мне было очень сложно читать её, я потратила около недели, потому что не могла воспринимать то, что происходило на страницах. Первая глава вызвала у меня желание закрыть книгу и забыть о её существовании. Но мы не пальцем деланные и не через такое в книжных сюжетах проходили, поэтому я заставила себя её прочитать и не жалею об этом. 

Однако повторять этот опыт точно не буду!

Действие происходит в мрачной антиутопической Англии. Алекс — предводитель компании малолетних преступников, которые употребляют наркотические вещества, так называемое «молоко», в заведении «Корова». Они совершают насилия, убийства, грабежи и прочие злодеяния не ради наживы, а потому что им это доставляет удовольствие. А ведь главному герою всего четырнадцать лет! Они приходят в дом к писателю, делают его калекой и на его же глазах насилуют жену.

️ Недавно в ТГК я делала подборку книг, которые вызвали у меня слёзы, и в эту подборку я включила эту книгу. Меня спросили, что стекольного в «Заводном апельсине»? Лично для меня без слёз невозможно было читать о том, что творили эти уроды!

После одной ссоры главенство Алекса становится шатким, и, чтобы не потерять свою «власть», они идут на крупное дело. Там его команда подставляет, и главный герой попадает в тюрьму! Спустя два года он проходит психологическое лечение и уже не может больше причинять боль другим людям и даже себе, иначе у него возникает жутчайшее рвотное состояние. После лечения Алекса выпускают на свободу, и теперь он снова часть жестокого мира, только теперь жертвой будет он!

Что я хочу выделить в книге:

Сленг героев — уникальный, который автор придумал для этой истории, взяв за основу русский и английский языки. Хотя это интересно и необычно, чтение затрудняет.

За жутким сюжетом кроется глубокий смысл, раскрываются темы политики, религии, немного отношений между родителями и детьми.

Я не могу советовать эту книгу к прочтению, так как это сильно на любителя, но если вы любите антиутопии, то стоит обратить внимание на эту книгу!

P.S. Фильм вообще мутнейший и не раскрывает всего, что вложил в эту историю автор, но если вы хотите поближе познакомиться с сюжетом и не читать книгу, то это тоже неплохой вариант! 

Читали эту книгу? Или может вы смотрели фильм? 

Любите антиутопии? 

Оценка: 4/5

Книга Энтони Бёрджесса «Заводной апельсин» — это мощное, провокационное и местами шокирующее произведение, которое, безусловно, оставляет след в душе. Но при всей своей глубине она оказалась для меня непростой: сленг и жёсткие сцены сделали чтение тяжёлым и порой даже выматывающим.

О чём книга?
Роман рассказывает историю Алекса, подростка, который живёт ради насилия, музыки и полного отсутствия морали. Вместе с друзьями он устраивает настоящие «вечеринки» из жестокости, пока однажды судьба не заставляет его столкнуться с системой. Но вот парадокс: методы, которыми общество пытается «исправить» Алекса, оказываются не менее пугающими, чем его собственные преступления.

Сложности чтения: сленг и сцены насилия
Одна из главных особенностей книги — это язык. Алекс и его друзья говорят на особом вымышленном сленге, насыщенном русизмами и словами из разных языков. Это интересно и добавляет уникальности книге, но, честно говоря, привыкнуть к этому стилю было сложно. Поначалу приходилось буквально пробиваться через текст, чтобы понять, что вообще происходит.

А ещё, конечно, сцены насилия. Они тяжёлые, местами слишком графичные и заставляют чувствовать себя некомфортно. Это не просто детали, а важная часть книги, которая подчёркивает тему человеческой природы, свободы выбора и морали. Но всё же эмоционально это испытание.

Сильные стороны книги
Несмотря на сложности, я всё-таки понимаю, почему «Заводной апельсин» считается классикой. Бёрджесс заставляет задуматься о важных вещах: можно ли насильно сделать человека хорошим? Чем общество отличается от своих преступников, если использует те же методы? И что вообще значит быть свободным?

История Алекса — это не просто рассказ о жестокости подростков. Это метафора, которая говорит о том, как общество борется с тем, что оно не понимает. В попытках «исправить» оно разрушает личность, подчиняя её своим правилам.

Итог:
«Заводной апельсин» — это сильная, необычная и важная книга. Она требует от читателя терпения и готовности к сложным темам. Сленг и сцены насилия делают её непростой для восприятия, но за ними скрывается глубокий философский подтекст, который остаётся с тобой надолго.

Моя оценка: 4/5. За уникальность, мощное послание и сильную атмосферу. Но заодно и за ту эмоциональную тяжесть, которую оставляет книга. Это чтение не для всех, но оно определённо стоит того, чтобы попробовать.

«Заводной апельсин» - это поистине уникальное произведение, которое сумело вобрать в себя сразу несколько смыслов. Это и философско-нравственный трактат, раскрывающий адский механизм современных обществ, в коих господствует власть страха и насилия. И аллегорическая притча, которая на самом деле гораздо ближе к нашей действительности, чем может показаться. И пронизанное чёрным юмором размышление о будущем, сочетающем в себе черты фантазии, видения и бреда – самим мистическим образом переходящих друг в друга. Но больше всего – это размышление о тоталитарном обществе будущего, в коем с помощью античеловеческой методики молодёжь превращается в послушных зомби – «заводных апельсинов», которыми можно манипулировать по своему усмотрению. И ведь подаётся всё в самой «благородной» обёртке – под видом исправления криминальных элементов опытным путём.

Такой он Алекс – циничный и жестокий преступник и садист, гроза криминала и беспредела, что по воле «исправителей» превращается в бездушную тряпку, лишённую собственной воли и права выбора. Только подобные «бесхребетные» в этом мире не приживаются. А обидчики и пострадавшие волею судьбы встречаются вновь, уже в противоположной ипостаси. Но Алексу ответить уже не по силам… Подобная метаморфоза явственно напомнила мне «Цветы для Элджернона», роман Дэниэла Киза, написанный примерно в то же время (1966 и 1962 года соответственно). Уже с самого начала в юном 18-летнем герое явственно прослеживается подобная двойственность. Так, Алекс одержим жаждой насилия… и тягой к красоте – обожает классическую музыку и особенно творчество Баха. Поэтому неудивительно, что «доктора» увидели своего подопытного именно в нём.

Интересный приём использует автор: каждая из трёх глав начинается одинаково – с фразы «Ну, что же теперь, а?» главного героя. И всякий раз – он выступает совершенно в разной ипостаси (то криминальный беспредельщик, то «подопытная крыса», и, наконец, потеряшка в этом совершенно незнакомом мире, наполненным злобой мести и воздаяния).

Забавно, что действие романа происходит на рубеже тысячелетий – т.е. через лет сорок после выхода самой книги. Однако можно только поражаться с какой точностью автор предугадал положение вещей. Разгул криминала и беспредел 90-ых, пик преступности среди молодёжи – и не только на постсоветском пространстве. Вандализм, демонстрации и противостояния сторон, сопровождающиеся нечеловеческой жестокостью в Европе даже сегодня… Впрочем, хватало всего это и во времена самого Э. Бёрджеса. Поражённый подобным разгулом криминала в своей стране, за несколько лет до выхода книги побывал автор и в Советском Союзе – в Ленинграде. Где поразился, стилягам и разгулу юношеской преступности здесь – оказывается, она – вещь интернациональная! Конечно, в советской России англичанину совсем не понравилось. К слову, есть в произведении «отклики Ленинграда»: упоминаются, например, Парк Победы, магазин «Мелодия» и др.

Отсюда и своеобразный язык романа: смесь английского с русским. Персонажи в романе называют его языком «надцатых» - т.е. тинэйджеров, тех, кому от 13 до 19 лет. Русские слова автор записывает латиницей, никак не выделяя их среди английских и не поясняя, заставляя додумываться по контексту. Нам-то, конечно, они понятны, на для иностранцев получается такой каламбур, с помощью которого Э. Бёрджес пытается придать ироничность речи своих персонажей.

Само название романа – происходит от своеобразного диалекта лондонского «кокни». О вещах необычных или странных они говорят, что они кривые, как «заводной апельсин» - т.е. причудливые и непонятные. Сам автор утверждает и о другой версии «заводного апельсина».

Книга совсем небольшая, но, как мне кажется, очень глубокая. Только выберите удобный для себя перевод, поскольку их существует немало, в том числе и чрезвычайно грубые/матерные, впрочем, официально выпущенные – ведь именно такого возмутительного эффекта и добивался автор.

Ну, вот. И с этим автором покончено) хватило двух книг, чтобы понять - не мое, не нравится. Ни как выстроен сюжет, ни подача, ни слог. А в "Заводном апельсине" лишь идея, взятая за основу, интересная.

Алекс бесил. Его действия, его жестокость, его словечки... Но, что удивительно, читалось легко, благо и объем книги небольшой, два дня и финал.

Мне показалось, что всё в этой истории через чур. Родители Алекса - слишком мягкие, мама так вообще ходячие рыдания. Жестокость Алекса и ко - слишком показушная и безнаказанная. Наказали его, кстати, тоже слишком показушно. От этого он все же из анти-героя в мученики не превратился. Так и остался для меня мерзким преступником.

Финал скомканный. Будто и не изменилось ничего с первых глав. А последние рассужлении ГГ я, скорее, отнесла бы к взрослению, чем к последствиям "лечения", что делает по сути бессмысленным весь сюжет)

Странная книга. Странные впечатления на меня произвела. Поставим очередную галочку и забудем. С глаз долой, как говорится...

Жил-был мальчик, милый ребенок, приличной, рабочей, любящей семьи отрок. Прекрасный сын был: умный, образованный, культурный, а уж как музыку любил! Хорошую музыку, классику, а не этот современный кал. Но в пору юности попал он в плохую компанию (уж не доглядели родители, не уберегли): на улицах дрался, разбойничал, принимал всякое, девочек любил...
А однажды случилось страшное: напугал по глупости старушку, а она возьми и помри – видать сердце старое не выдержало. Несчастный же, по сути, случай! Но несмотря ни на что: ни на юный возраст, ни на детскую природу шалости, ни на чистосердечное признание, упекли мальчика за решетку на 14(!) лет. В общую камеру с настоящими ублюдками и преступниками! Зверская система!
Но мало было этого: система пожелала перевоспитать ребенка: отнять у него волю, уничтожить, по сути, личность, забрать самое дорогое, самое ценное – любовь к музыке! Сделать из него марионетку, болванчика, заводного человечка с правильными мыслями в голове, за место собственных. Вот она антиутопия!
Но пройдя через все круги ада, мальчик выстоит, выживет, останется собой, исправится, вырастет из хулиганства, заведет семью, детей. И главное с ним останется его музыка.
Хороший, счастливый конец.

Только…

Люди, какого черта, мы часто видим эту историю именно так?!

Свобода – величайшая ценность, ага.
Мы все хотим для себя свободы для себя.
Мы все хотим права защищаться и носить оружие.
Мы все – те самые старики из библиотеки, что при всей своей слабости хотят жить по праву сильного.
Мы все хотим для себя свободы быть дерьмом, тем самым затрапезным калом.

Нам страшно, что кто-то может отобрать у нас ее, а вместе с ней убеждения, мысли, музыку, личность. И нам плевать, что вместе с нами эту свободу получат отморозки. И нам будет плевать на то, что они делают до тех пор, пока это не коснется нас, наших детей, наши семьи. Это все мелочи, главное – мы. Более того, мы пожалеем, простим и примем этих отморозков.

Почему?! Ах да, онижедети! И тем самым мы вновь сохраним существующий расклад: их дети, эти милые мальчики и хорошие девочки, будут взращены в тех же самых традициях, в которых выросли родители. А я все больше хочу стать розовым пони, кушать радугу, какать желтыми бабочками и не иметь ничего общего с родом людским.

Немного о переводе:

Употреблять книгу в переводе Бошняка, конечно, невообразимо больно: из-за постоянного перескока с кириллицы на кривой транслит и обратно читается безумно медленно. При чтении порой хочется рыдать, плакать кровавыми слезами, биться в истерике, а так же не попадает настойчивое желание выколоть себе глаза и повесится от одного только вида текста.

Но... но тем не менее я бы советовала читать именно в этом переводе. И этот "совет" диктуется далеко не моей садомазохистской натурой: такой перевод действительно ближе к оригинальному тексту и позволяет, насколько возможно, проникнутся сленговостью речи. Правда же, разве сложно читателю ныне воспринять англицизмы, используемые Синильщиковым: "тин", "мэн" или "фэйс"? А вот что есть что есть многострадальный "sunn-vynn" до меня пол книги доходило. Есть в этом что-то такое ради чего я могу пожертвовать своими глазами.

PS: Может именно из-за такой речи книга начинает нравиться после прочтения, лишь постепенно раскрываясь, как хороший аромат, но в определенный момент вызывая какую-то безудержную радость, эйфорию, желание плясать и советовать книгу во флэшмобах (ага, с такой речью, это конечно отличный совет, дай бог не побьют). Хотя возможно это просто отличная вещь, и дело тут совсем не в языке.

До забавного давно мне хотелось прочитать эту книгу. Лет с 16, года 4 назад, зародилась подобная мысль. И вот что я вам, господа хорошие, скажу: как же я блин счастлив, что идея эта тогда благополучно загнулась, и книга не прошила мой мозг, не пропустила его через целую мясорубку повествования героя, который возвел зверство в ранг философии. Потому что это ужасная книга, это травмоопасная книга, от нее, мягко говоря, взвыть хочется. А рукой, на всякий случай, еще и дробовик нашарить.
Правда, диссонанс с четырьмя звездами? Вот такой странный "парадокс Берджесса". Но к нему я вернусь позже, сначала к главному.

Никогда еще герой книги не вызывал у меня такого устойчивого желания задушить его. И никогда еще я не желал герою книги чего-нибудь похуже на следующей странице. А я, надо сказать, достаточно мирный и миролюбивый человек, для меня чувство ненависти такой силы - это действительно что-то из ряду вон выходящее. И это - плюс Берджесса.

Никогда еще книга не возмущала меня до такой глубины души, не вызывала такого отвращения, не казалась такой нарочито-несправедливой, наивно-фальшивой. О да, образ главного героя фееричен до желания вывезти его (можно с koreshami заодно) на необитаемый остров и сбросить на них атомную бомбу. Боже мой, да наш скромный повествователь, кажется, даже не способен проводить простейшие параллели, которые каждый, казалось, должен бы усваивать еще до первых слов. Нет представления даже о такой удивительно простой истине, как "зуб за зуб". Это же первый звериный закон, господин повествователь, вы должны бы его с molokom впитать, это же ваш родной закон, стайный, так что же вы, чтоб вас, не используете его?! И ведь действительно, Алекс искренне возмущен тем, что kashki в библиотеке нападают на него, что родители от него отвернулись, что полицейские жестоко обращаются.. Во время чтения этой книги особенно часто хочется спросить: "Где твоя совесть, мальчик? Где глаза? Неужели же ты совсем ничего не видишь?". О чем наш скромный повествователь сожалеет, когда его "лечат"? Единственное - что ролики сопровождает музыка! Как это возможно? Куда пропала целая цепочка рассуждений, которая должна бы предшествовать этому выводу, как вообще душа может быть атрофирована настолько, чтобы воспринимать музыку, но быть неспособной к таким простым человеческим чувствам, как страдание и сострадание? Не понимаю и не могу понять. И в этом, наверное, тоже плюс Берджесса.

Никогда я еще не задумывался настолько сильно о том, что же за герой передо мной. Цепочка рассуждений такова: он совершенно точно не человек, это какая-то биологическая ошибка, что он в теле человека. Он даже не зверь - даже у зверей бывает, что собака знает, за что ее бьют, да и в большинстве случаев у зверя есть цель - выжить. И вы знаете, я пришел к выводу, что наш скромный повествователь - овощ. Самый настоящий душевный овощ, потому что душа у него как-то очень похожа на мертворожденную. Что должно быть отбито у человека, если он спокойно думает о том, что его сын может кого-то изнасиловать, даже просто быть таким же, как он?
И ведь самое страшное, что сын, вполне возможно, таким и будет. Страшно даже само представление масштаба, сколько таких цитрусовых может находиться рядом, встречаться на улице. И в такие моменты даже такие пацифисты, как я, начинают настойчиво думать о дробовике.

А теперь о "парадоксе Берджесса". Я бы выразил его примерно так: эту книгу в первый момент хочется сжечь. Ровно до тех пор, пока ты не поймешь, что тебя не привязывали к креслу, не надевали обруч на голову, не оттягивали веки, заставляя читать, а вместе с тем ты успел получить достаточно качественную прививку от насилия. Главное повременить с киданием книжки в огонь, смириться с тем, что с тобой произошло. Научиться жить с этим.
И убрать дробовик.

Маяковского Алекс в детстве не читал, иначе конечно бы знал - что такое хорошо, а что такое kal. Я, надо признать, тоже поздно за него взялся, но и дух бунтарства во мне не был столь велик. Странные вещи происходят с людьми: мы делаем что то, о чем-то сожалеем, порой с опозданием, но наступающим пониманием. Но конечно не Алекс - это чистый, незамутненный разум, возведенный Берджесом в разряд истинных отморозков. Слишком легко читаются все эти tolchki и прочие krichi, без всякой маральной оценки происходящего, ничего не шевелится внутри, нет ответной реакции, нет отвращения. Нет причины для насилия кроме одной - человеческой натуры, истинного облика человека над которым не довлеет страх ответственности за содеянное.

Вся эта vonn, разве это окружающие, прохожие, сокамерники? Или это часть нас самих, то, что следует на нами, накатывая в моменты, когда мы видим кого то слабее, умнее, лучше нас. Это ненависть, злоба, зависть, принимающие вид чего то осязаемого, не дающего покоя.
Это не история исправления, Алекс не повзрослел, он не получил второй шанс, никто не получит. Это история свободы, которую выбирает каждый из нас, ту ее степень, которую способен вынести - нести как крест, свой собственный, никому более не посильный. Мы неизбежно прикладываемся к источнику свободы, как умирающий от жажды жадно пьет и давится водой, так и мы порой истощенные всей свой жизнью прикладываемся к свободе, опрометчиво, безрассудно. И снова выбираем, вбираем в себя столько, сколько можем взять на данным момент, что бы не надломиться, что бы идти вперед. И что, если для кого то свобода значит брать, старый добрый synn-vunn с проходящей мимо kisoj, у других она будет выражаться по другому, но меняется ли суть? Ведь главное, что мы, каждый по своему - марионетки и нас используют, и мы используем, только так мы и можем жить, кто то строит политику, а кто то просто ищет смысл подняться с кровати завтра утром, но каждому для этого что то нужно. Или, быть может, это нам запрограммировали, может, этого от нас и ожидают, разве не стали мы людьми своего времени, привычные к чему то и чуждые другому. Нас изменяют каждый день - телевиденье, музыка, книги, и мы ищем во всем этом себя, как будто без всего этого нас нет. И главное, я нахожу там себя, мотивы, оправдания. Я завис в чужих идеях, растворился в них, ищу ли я свой путь и будет ли он моим когда я скажу что нашел. Все это kal и ясно, что громадная машина не замечает насекомых у себя под ногами и создаются институты, центры, учреждения, комитеты и они все объяснят и растолкуют, а нам остается только принять мнение тех, кто исполняет высший замысел каких то kaсhek.. Эта дорога была определена, она едина для большинства.

Нас измеряют каждый день, засовывают градусник нам в jamu и смотрят что из нее выходит, смотрят и изучают весь этот kal. Нас систематизируют и раскладывают по полочкам, и я уже знаю, что если мне захочется устроить krich, откуда, кто и куда будет меня лечить. Нам дают телефоны и указания, записывают для нас признания, придумывают для нас лозунги и программы. А мне одиноко и грустно, потому что система не может понять кого то одного, в нее заложено все сразу, она руководит, переключает, согласовывает, но всех вместе, одновременно.
Чувство одиночества в толпе будет преследовать меня пока я не начну носить фотографию младенца в кармане, потом я скажу себе что повзрослел и обо мне можно будет уже не беспокоится.