Фрэнни и Зуи

"Над пропастью во ржи" я читала как надо. По канонам. Когда мне было лет 14-15. Я не помню деталей, но хорошо помню свое общее впечатление - мне категорически не понравилось.
Но я решила спустя 10 лет вернуться к Дж. Сэлинджеру и почитать его повесть "Фрэнни и Зуи".
Со мной давно такого не было. Книга небольшая (200 страниц), но мне было так тяжело ее читать. Я просто не могла "сесть и читать", я постоянно отвлекалась. ПОСТОЯННО. Наверное, через каждые 2 страницы. С неимоверным трудом, сжимая кулаки я все же дочитала и, испытав прилив радости, закрыла книгу.
Это особое чувство, когда самое приятное в книге - это ее дочитать.

А теперь о сюжете.
Рассказ "Фрэнни" совсем ни о чем. 48 страниц о девушке - Фрэнни, которой всё не так и не этак, она хочет чего-то, но не может объяснить. Короче, она ничего лучше не может придумать как упасть в обморок в ресторане.
"Зуи" уже поинтереснее, в том плане, что мы уже понимаем, что есть семья Гласс, в которой много детей. Старший (Симор) покончил с собой. Второй по старшинству (Бадди) живет в лесу и молится колесу. Близнецы - я не поняла где. Потом Зуи и самая младшая Фрэнни. Так вот у этой Фрэнни нервный срыв. Но не так-то все просто, насколько мы понимаем, каждый ребенок в этой семье проходил через какой-то переломный этап и Зуи (наиболее близкий по возрасту) понимает, что с Фрэнни и пытается помочь разными способами. Вообще все дети в этой семье "не в порядке". Но... почему?
Может быть, потому что все дети слишком умные, глубокие и, даже не знаю, более способные к познанию себя и окружающих что ли? Все участвовали в программе а-ля "Самый умный" и вот спустя какое-то время все дети прошли через этап "А что, не все такие же как мы? Не все чувствуют то же самое?"
Может быть, потому что все они прочитали книгу, в которой учат "непрестанно молиться" и ударились в какую-то религиозность как единственный способ познания?
Может быть, потому что у них максималистские наклонности типа "лучше быть лучшим или быть никем"?
Вы знаете? Я нет.

Каждый диалог я перечитывала по 3 раза, потому что через 5 слов я уже не понимала, что хочет нам донести собеседник. Я не знаю, с чем это связано, но думаю, что перевод - говно. Деепричастных оборотов больше, чем клещей в лесах Лен. области, а некоторые слова вообще из другого мира, настолько они неподходящие.
А еще - почти вся книга состоит из диалогов. Диалогов между мамой и Зуи и между Зуи и Фрэнни.
Часто вы встречали людей, которые в 20 и 25 лет ТАК общаются? Я просто не верю, что они все такие глубокомысленные, осмысливают религию и других людей. Это не похоже на подростков, это не похоже на взрослых. Это вообще не похоже на людей, если честно.

Я так и не поняла, что случилось с Фрэнни. Я даже так не поняла, что такого сказал Зуи, что помогло Фрэнни?
Я не поняла, чем вызвано такое надменное отношение к людям. У меня никогда такого не было, мне это совершенно не близко.

А вообще, у меня сложилось такое ощущение, что у них слишком много свободного времени и слишком хорошая жизнь.

Как часто вы ловите себя на мысли, что все вокруг чрезвычайно уныло? И сигареты уже давно не спасают. И понимание, что все бессмысленно настигает вас, накрывая волной.
Развитый интеллект никого еще не осчастливил. Постигая одно знание за другим, ты неизбежно столкнешься с этой проблемой. Столкнешься с презрением, с гневом на всех и вся. Окружение покажется тебе смешным. А выход скроется за углом.
Ты захочешь отстраниться. Убежать от этого глупого общества. Запретишь себе заниматься любимыми делами. Запретишь себе быть похожей на этих смешных людей.
Ударишься в какую-нибудь крайность. Не из-за того, что веришь в это всей душой. Чувствуешь свое призвание в этом. Но потому, что этот же путь избрал твой единственный авторитет.
Тот единственный серьезный и знающий человек. Он бы похвалил тебя за смелость отказаться от мирской глупости. Он бы возгордился твоей мудростью.
И ведь никто другой ничего не понимает. Нет человека, который смог бы избавить тебя от этого влияния.
И ты поддаешься, страдая и мучая других. Ты забываешься в этом, считая свой путь правильным. Ты затыкаешь уши и громко распеваешь песни, когда кто-то родной, близкий пытается образумить тебя. Нет такого аргумента, который бы перечеркнул это. Тебя никто не заставит развернуться.
И каково же твое облегчение, когда тебе напоминают его слова. Когда ты понимаешь, что твой авторитет совсем не об этом говорил. Когда тебе разрешено вернуться к своим любимым занятиям. Когда тебе разрешают больше не страдать. Когда твой радикализм умирает.
Когда тебе разрешают оставаться простым человеком: хоть и умным, но со слабостями и привязанностями.

Две повести под одной обложкой с изображением, подобным иконе "Троицы Новозаветной", что больше всего и привлекло меня. "Зуи" и "Фрэнни" не только названия самостоятельных произведений, но и имена ближайших родственников - брата и сестры, но при чем здесь икона?
Переживая конфликт с окружающим миром, Фрэнни случайно находит перевод русской книги Откровенные рассказы странника духовному своему отцу , подробно описывающей духовную практику Иисусовой молитвы. Обращая внимание лишь на высокие духовные состояния от молитвы, которые, как может показаться главным со стороны, и практикуя молитву без подготовки и руководства опытного духовника, Фрэнни еще больше страдает. Зуи же пытается ей помочь избавится от негативно-эмоциональных душевных состояний путем своего опыта, основанного на восточных практиках.
Повести не были открытием для меня, а, скорее, возобновлением знакомства с автором - самый культовый роман писателя я читала давным-давно, и, стало быть, мы - старые приятели. Безусловно, очень почетно, что Сэлинджером уделено особое внимание православной духовной жизни в американской художественной литературе, и осознание того, что и таким образом люди приобщаются к христианству, вызывает исключительно одобрение. Но правильно ли было начинать именно с "Откровенных рассказов..."?!

Две повести о Глассах. Читала их не подряд, но они объединены одной нитью, поэтому пишу о них вместе.
Понравились намного больше, чем Над пропастью во ржи.
Причем не просто больше, а мне они понравились. Читала с удовольствием.
Метания, поиски, эгоизм. Во Фрэнни четко прослеживается как людей интересуют в первую очередь они сами и говорить хотят о них самих. Но конец теплый, когда что-то случается серьезное – близкие люди забывают про себя…
О Зуи много можно написать, так же , как и о Фрэнни, там много всяких подводных мыслей, но это для каждого свое. Скажу только две вещи: читать было очень интересно. И в Зуи так тепло было о заботе брата о сестре. О том, что такое семья, даже если она разбросана в разные стороны.

С «Фрэнни и Зуи» меня познакомила девушка, которая даже в лицо меня не знает, однако производит большое воспитательное влияние – по большей части в музыке и книгах. Знаете, так бывает – любовь к тому, что даже не подозревает о этой любви. Безграничная благодарность. Я счастлива – да, да, счастлива! – что у нее в списке любимых книг значилась "Фрэнни и Зуи". Правда, поначалу я отнеслась к этому с величайший скептицизмом – до этого было прочитано только одно произведение Сэлинджера – роман "Над пропастью во ржи". К слову о пропасти. Может, я для нее еще не доросла или не понимаю ее по складу душевному, а не от невежества, но эту книгу дочитать не могу. Бросаю на тридцатых страницах. Да, я даже в глаза не видел того самого знаменитого отрывка про работу ловца. И сам персонаж показался мне недоделанным, распыляющим внимание на совершенно не нужные вещи, словом, ребенком. После Девида Зуи огорошивает. Что-то подобное испытывает огородник, когда на своем участке находит медведку размером с королевского пуделя. Его характер, его нежелание прогибаться, его речи – речи оратора – восхищают. И одновременно они заставляют презирать – если не ненавидеть – этих всех знакомых (у вас они тоже есть), которые наигранны, фальшивы и лишены собственного мнения. Они вызывают ассоциации с пустыми банками из-под кока-колы – их нужно сплюснуть в гармошку (вот так, ногой), а потом выбросить.
Зуи и Френни. Как говорили они сами – откуда столько солнца? Вот оно, мое солнце, что показало, сколько мне еще нужно идти вверх (забравшись на вершину, не прекращай подниматься, слышишь?), и осветили то, что действительно важно.
Говоря откровенно, этот рассказ - самый яркий, самый переломный из всех, что я читала, а читала я немало. Он заботливо разобран на цитаты (некоторые из них записаны на картонных прямоугольничках, что иногда находятся в самых разных местах), и любим.

Я опять столкнулась с "селинджэровским" гадким и заносчивым мальчишкой Лейном.Только я подумала что же этот засранец будет чудить,как на арене появился Зуи.Я в восторге,он-это я,я-это он,всем нам надо быть Зуи.Совсем совсем обыкновенный нью-йоркский парень,хранящий в глубине себя тот взгляд на суть вещей,с которым неплохо бы ознакомится всем.А лучше принять.Религия тут ни при чем.
Я люблю и одновременно ненавижу самых близких мне людей.Это проблема тесных квартир и неоднозначности человека.Готова поспорить, практически все противоречивы в своих чувствах.Сэлинджер пишет о семье.Пишет честно.За это ему большоооое спасибо!

Маленький рассказ о том, как двое очень молодых людей ищут. Бессознательно, даже не рассматривая происходящее как поиски или самоопределение, но упорно, несмотря на неосознанность. И ищут нечто глобальное, не то смысл жизни, не то глубинные опоры, определяющие личность всю её дальнейшую жизнь.

Тут можно было бы рассмотреть, как расходятся искания Френни и её бойфренда Леона. Леон - явный конформист, рационалист и самодовольный эгоист, жаждущий успеха в устоявшихся массовых стереотипах: "иди, добейся, стань кем-то". Френни, напротив, ищет в себе смелость "остаться никем". Но тут неважно, что, допустим, карьерные устремления как будто противопоставляются "духовным исканиям". Это очень похоже на историю о том, как двое людей перестают видеть друг в друге человека.

Леон рассказывает, какое он написал "сочиненьице" про Флобера, и волнуется, как его оценили, и надо ли пытаться его публиковать. Френни в ответ - о том, как читала религиозную книжку и была потрясена идеей, что если постоянно повторять одну-единственную молитву, то можно увидеть бога. Книжка называется "Пути странника", скорей всего, этого перевод русского издания 1862 года "Откровенные рассказы странника духовному своему отцу". Но дело тут не в том, что Френни как будто ищет бога и духовных ценностей, а Леон - признания и ценностей материальных. Проблема не в том, что они выбирают "разные ценности".

Рассказ последовательно, в мельчайших деталях показывает, как Леон и Френни одинаково не слышат друг друга, и от этого между ними распахивается пропасть. Они теряют друг друга не потому, что их пути расходятся из-за разных взглядов, а потому что оба одинаково "глохнут". Происходящее внутри заглушает им обоим возможность слышать и видеть другого человека, хотя бы того, кто рядом, и, как будто, любим. В развязке Сэлинджер оставляет читателя с вопросом, что важнее - ценности и смыслы? Или любовь и люди?

Совершенно ничего не знала об этом сборнике повестей, кроме названия, до того, как решила взяться за прочтение. И снова это сыграло со мной злую шутку, потому что единственная мысль, которая настойчиво билась в моём мозгу на протяжении всего чтения и которая осталась в качестве послевкусия, это "Что это было вообще?"

"Фрэнни" ещё хоть как-то мне далась - интересно следить за развитием событий, за отношениями молодых людей, внутри которых происходят перемены. Концовка заставила меня, правда, пойти удостовериться в других источниках, что это правда конец, но тем не менее в ней был свой шарм.
"Зуи" же с первых страниц вогнал в такое бесконечное раздражение и уныние, что еле осилила. Ума не приложу, как вообще люди могут так друг с другом общаться? В особенности если эти люди из одной семьи. По натуре я логик-рационалист и мне близок конструктив в общении, поэтому я просто изнывала от этих диалогов, в которых все ходят вокруг да около, собирают всё подряд, приплетают абсолютно сторонние факты и как будто красуются своими же речами, совершенно забывая о сути. Очень часто, вычитывая некоторые фразы в диалогах героев, я до такой степени поражалась их абсурдности, что даже перечитывала это ещё раз - удостовериться, что герой реально такое сказал.

Если отбросить катастрофическое непринятие слога автора и стиля повествования, то вещь это очень сильная: о юной девушке, слишком впечатлившейся темой религии, и её старшем брате, который по-своему помог ей.
Увы.

Симор, старший сын Леса и Бесси Гласс, который в повести упоминается множество раз и как бы наблюдает над героями откуда-то из-за кулис, умер. Покончил с собой - нам это известно из рассказа "Хорошо ловится рыбка-бананка":

Загадочная смерть (но все же в стиле Глассов) отразилась на всем семействе, особенно прозрачно это видно во "Френни и Зуи". Для всех детей Глассов Симор был примером для подражания, но из длинных, остроумных, сплошь циничных моноголов Зуи мы узнаем, что он его не просто не любит, ненавидит. Как и Бадди, ныне живого (но как бы и нет) теперь старшего из братьев Гласс:

• Мне так надоело слышать эти имена, что я готов горло себе перерезать. Весь этот чертов дом провонял привидениями. Я молю Бога, чтобы Бадди наконец решился. Он повторяет все, что до него делал Симор, или старается повторить. Покончил бы он с собой, к черту - и дело с концом.

  А в это время, пока Зуи бреется в ванной безопасной бритвой и доказывает матери, с сеткой на волосах, что ее старшие и любимые сыновья испортили младшим детям жизнь, в гостинной лежит и беспрестанно шевелит губами Френни, страдающая то ли от отравления, то ли от бессмысленности и пошлости бытия. Губами она шевелит не от озноба - она непрерывно произносит Иисусову молитву. Прочитала она о ней в хорошо известной в России и за её пределами книге, которую она постоянно носит с собой «Откровенные рассказы странника духовному своему отцу», написанную анонимным автором во второй половине XIX века. По совету автора молитву

нужно шептать всегда, пока сердце твое не начнет само с этой молитвой в такт биться. Вот Френни и шепчет.

Зуи прекрасно знакомом состояние сестры, как и ее взгляды на мир. И он хочет помочь ей в духовных исканиях, но понимая свою несостоятельность, предлагает ей поговорить с Бадд

• Фрэнни. Ты хочешь, чтобы я дозвонился до Бадди?