Эвмесвиль

Эвмесвиль - эта книга подобна потоку сознания, бескрайнему морю мыслей с сильным течением. И если не предаться панике от обилия отсылок и фактов, вас ждет увлекательное путешествие, ибо Юнгер ссылается на колоссальный объём философских работ и исторических фактов, объединенный собственными мыслями на их основе. Главное не запаниковать и не утонуть…
А ведь есть с чего. 509 сносок – впечатляющая цифра для такого, относительно небольшого произведения. Впечатляющая и..немного пугающая, где ещё можно встретить сноски в таком количестве? В научной работе, где ссылка скорее является указателем на полноценный первоисточник, после изучения которого и для вас вышеприведенные выводу станут «следовать очевидно»; или же в книге изобилующей терминами и словами из других языков; в третьем случае же ссылки составлены заботливыми издателями, которые поясняют не самые очевидные аллюзии к другим работам того же, или другого, автора.
Все эти три случая справедливы для Эвмесвиля и всё же они не утомляют (разве что само переключение к разделу сносок), а наоборот: увлекают всё дальше и дальше в безбрежное море истории, фактов и мыслей. Более того, некоторые ссылки можно воспринимать вообще, как отдельные статьи. Приведу для примера 12ю сноску.

Книга построена в виде монолога размышлений главного героя о себе, о государстве, об истории, о своих учителях… - и это главный аспект, который является для кого-то плюсом, а для кого-то минусом книги. Без четкого сюжета, без событий происходящих друг за другом, тут легко заблудиться, начать «тонуть», о чем я упомянул с самого начала. Но стоит только побороть это ощущение и начать «держаться наплаву», как вы сможете почувствовать, что данная композиция позволяет лучше всего почувствовать всё удовольствие от «плаванья» в этом море. И книга становится приветливой, желанной, как холодный бассейн в знойную ночь. Так, что потом в неё можно нырнуть в любое время с любой страницы..
Безусловно, Юнгер поражает глубиной рассуждений, актуальных, пожалуй, не только сейчас, но и вообще в любое время. Однако, Эвмесвиль он писал на основе своих предыдущих работ, уже в 70е годы прошлого века (ему самому уже было под 80, а на момент выхода книги все 82 года). Поэтому при желании понять произведение полно неизбежно упираешься в необходимость прочтения остальных его произведенй. Поэтому, хотя книга мне понравилась, оценить я её пока не в силе.
И всё же, эта книга настоящий подарок для ценителей мысли, или, например, для людей, которые бы хотели увлечься историей и философией. Книга, которая лично меня вначале привела в легкую оторопь, но теперь к ней хочется возвращаться раз за разом, открывая новые смыслы, уходя всё дальше по отсылкам, всё дальше в открытое море…

Первая прочитанная книга Юнгера. Для понимания которой важны интертекстуальные связи. По тексту рассыпаны отсылки к «Гелиополю», «Стене времени», «Книге песочных часов», «Сердцу искателя приключений», отсылки-намеки к книгам, еще ненаписанным… Так что у меня получилась скорее не рецензия, а отзыв-впечатление на прочитанное.
Сюжет. Его, как такового нет. Ночной стюард на касбе рассказывает о себе, описывает свои мысли и чувства, пишет о своей работе, прикидывает свои действия на случай смены власти. Причем мысли-рассказы эти излагаются причудливо-изменчиво, они могут начаться разговорами, услышанными во время дежурства, а окончится «жужжанием» юношей Нерона, а прикидка действий на случай возможного переворота может окончится описанием мироустройства сони… И вся эта изменчивость, перескоки с одной темы на другую не раздражает, а воспринимается совершенно органично и естественно.
Эвмесвиль. Город-сон с сумрачной атмосферой, в которой сложно отличать реальное от возможного, а возможное от желаемого. Место, где явь и греза легко переходят друг в друга. Место, где «грезят стекла, извлеченные из римского мусора, или же черепичные крыши жилищ отшельников, выжженные тысячами летних солнц». А написанное – лишь зеркало, ловящее мгновение твоего погружения в него.
Где полиция в перчатках (что не означает бархатных), а наказание обязано быть соразмерным преступлению (то есть на земле не должны оставаться следы крови). Где добродушные анархисты грезят о золотом веке, а злонравные -- о Бруте.
Историк ведет семинар о растительных городах, в которых уподобляет распространение городов «полетам семян или намывом на берег плодов на кромке приливов и отливов».
А рядом Лес, в котором «захватываются такие трофеи и переживаются такие опасности, которые напоминают скорее плавание аргонавтов, нежели блестящие времена исторической и даже доисторической охоты».
А вот здесь – постапокалиптические ужасы пустыни. Изломанные странные конструкции, оплавленные сооружения, невиданные животные-монстры, подтверждающие теорию катастроф Жоржа Кювье о циклической гибели всего живого и акте нового творения.
История воспринимается как затонувшая Винета. Главному герою грезится Тиберий, болтающий в триклинии с Макроном, и наполняются бокалы спинтриям.
Атилла, знаток Леса. Врач, использующий средства, давным-давно исчезнувшие из аптек. Некоторые напитки смешиваются в скорлупе coco de mer. Щепотка порошка рога единорога может спасти жизнь тогда, когда врачи бессильны. Не менее ценен для него корень мандрагоры.

Виго располагает «исключительным запасом образов, которые вплетает в свою речь так, словно берет их из воздуха. Они обволакивают последовательность мыслей, не нарушая ее, и тем напоминают деревья, которые пускают цветы непосредственно из ствола».
Ученики, принадлежащие к породе крыс благородных. Любезны, угодливы, трудолюбивы. Не могут противостоять соблазну, исходящему от стаи. Особенно опасны знанием тайн, полученных от наставника благодаря близкому знакомству.
Тоферн, говорящие о взаимосвязи утраты истории и упадка языка. Атака на язык, грамматику, письменность является частью процесса примитивизации. Упадок языка – это симптом исчезновения «живой воды мироздания», исторической субстанции, наступления постистории.

Очень непростая книга, требующая подготовки, хотя бы каких-то базовых знаний истории, культуры, философии.
Роман представляет собой размышления по поводу самых различных вопросов: власти, свободы и тирании, отношения поколений. Повествование ведется от одного лица – Мануэля Венатора, называвшего себя наблюдателем, или, что звучало чаще, анархом, хотя дать определение последнему будет сложнее, весьма относительное и зыбкое наименование, но в книге множество аналитических замечаний по поводу анархов и анархии, еще одной любимой темы наблюдателя.
Венатор работает в крепости города Эвмесвиль. Сам город предстает как отдельное государство, со своими законами, правителем, угрозой смены власти. Венатор – историк, но кроме изучения истории, он работает еще и «ночным стюардом», проще говоря, барменом у главы Эвмесвиля. Благодаря этому он имеет возможность со стороны наблюдать и изучать жизнь правителя, его приближенных, соответственно и узнавать о мыслях и планах властьимущих может непосредственно от них лично. Фактически все повествование составляют рассуждения Венатора о политике, государстве, жителях города, войне, истории, литературе. Особое место для него занимают вопросы власти, отношения народа и деспота, свободы и несвободы. На мой взгляд, в размышлениях Венатора преобладает представление о себе как о некоем «сверх»-эго, особенном человеке, стоящим в стороне ото всего и взирающим на окружающее с некоторым превосходством.
В рассуждениях множество отсылок к научным и философским трудам, мифологии, литературе. В конце книги есть, конечно, примечания, но даже с дополнительными разъяснениями «Эвмесвиль» показался мне тяжелым для восприятия.
Думаю, на роман накладывает отпечаток тот факт, что роман был написан, когда Э. Юнгеру было уже к 80 годам. Может быть, от этого такая отстраненность и позиция наблюдателя. В аннотациях указывается, что это лучший роман Юнгера, Возможно, для подготовленного читателя это так и окажется. Впервые намеренно не ставлю никакую оценку книге, понимая, что не могу объективно воспринять и оценить данное произведение.

Долгая прогулка 2015, июнь

Эрнст Юнгер - (нем. Ernst Jünger; 29 марта 1895, Хайдельберг — 17 февраля 1998, Ридлинген) — немецкий писатель, мыслитель и офицер, внёсший значительный вклад в военную теорию. Один из главных теоретиков консервативной революции. Первые его работы появились вне Германии, в связи с запретом издания его книг на территории ФРГ, этот запрет был снят только в 1949 году. В 1977 году вышел в свет «Эвмесвиль» (см. Эвмесвиль)

Эвмесвиль - лучший роман Эрнста Юнгера, попытка выразить его историко-философские взгляды в необычной, созданной специально для этого замысла художественной форме: форме романа-эссе. Эвмесвиль фантастический город в котором начинаются исследование идей пост-истории и вновь изучаются возможности индивидуума в борьбе за настоящую свободу. Этот роман - размышления молодого человека Мануэля Венатор (см. Мануэль Венатор)

Мануэль Венатор - Мануэль — сокращенное от Иммануэль, «С нами Бог». Венатор — латинское venator, «охотник». Молодой человек (которого на самом деле зовут Мартин, именно это имя было дано ему при крещении) неприметной внешности на пороге тридцатилетия, с приятным характером который работает на касбе (см. Касба) Эвмесвиля

Касба - (арабск. «цитадель», «укрепленное поселение»). Касба в Эвмесвиле— это цитадель которая находится приблизительно в двух милях по ту сторону города и венчает голый холм, издревле называемый Пагос. Такого рода соотношение между городом и крепостью наиболее удобно для любого личного правления, что полностью устраивает Кондора (см. Кондор)

Кондор - нынешний властитель Эвмесвиля. Он уже много лет живет на касбе. Именно он дал прозвище "Мануэль" главному рассказчику Мартину Венатору. Громкий и резкий говор неприятен Кондору, даже причиняет ему боль. Поэтому многим он дал другие имена, а также проследил за тем, чтобы они благозвучно сочетались друг с другом. В плане правительства и управления Эвмесвилем Кондор придерживается политике тирана. Однако — несмотря на некоторые присущие ему черты южноамериканского диктатора, — напоминает древних тиранов тем, что обладает вкусом. Свою карьеру Кондор начинал в пехоте; его отец был фельдфебелем, солдатом фортуны. Как солдат, он читал мало; теперь он пытается восполнить этот пробел и охотно видит на касбе художников и философов, а также ученых и интеллигентных ремесленников. Рядом с ним практически всегда находится Аттил (см. Аттил)

Аттила - врач Кондора, который почти ни на шаг от него не отходит, на касбе носит имя «Альди». Свои знания наркотиков и целительных средств приобрел в лесах. Так как леса знает Атилл, их не знает никто, он долго жил в лесу и щедр на увлекательные истории. Их трудно классифицировать по времени и по степени достоверности; тут требуется скорее чутье мифолога, нежели профессионализм историка. Ведь любой лесной путник живет как бы в горячечном сне. Мануэль, так как он работает ночным стюардом, (см.Ночной стюард) наблюдает и с интересом слушает рассказы Аттила.

Ночной стюард - работа предполагает принятие участие в ночной стороне жизни Кондора. Все его напитки — он особенно любит легкое красное вино — в конце концов проходят через Мануэля. Мануэль мог бы убить Кондора в любой момент. Но убить его только потому, что он — тиран; для этого Мануэль слишком хорошо знаком с историей и, особенно, с той моделью исторического развития, которая построена в Эвмесвиле. Тиран, не соблюдающий меру, сам себе подписывает приговор.
Отличительный признак служащих хоть и занимающих небольшую должность, однако относящихся к непосредственному окружению тирана то, что им выдают фонофор (см. Фонофор).

Фонофор - Аппарат, объединяющий технические возможности современного мобильного телефона и Интернета. Придуман и описан Э. Юнгером еще в романе «Гелиополь» (1949). Фонофор как правило носят так, чтобы его край выглядывал из левого нагрудного кармана. На фонофоре маркируется класс его обладателя. Только политически благонадежные (см. Политическая благонадежность) люди могли иметь фонофор.

Политическая благонадежность - Каждый служащий на касбе проверяется на политическую благонадежность. Психологи для начала исследуют физическое здоровье, полицейские выясняют всю предысторию кандидата. Пока одни мило беседуют за чашечкой чая, другие наблюдают за поведением, жестами, вслушиваются в голос, регистрируют реакции человека.
Проверяя Мануэля вывертов у него не нашли, он оставался нормальным, как бы глубоко не проводили замеры.
Благодаря наличию у него логического ума он мог отвечать на вопросы так, что их это удовлетворяло. Потому они и не смогли проникнуть в его анархическую субструктуру (см. Анархист).

Анархист VS Анарх - Анархист — партнер по игре того монарха, уничтожение которого он замышляет. Анархист уничтожает личность монарха, но тем самым укрепляет порядок наследования. Суффикс «изм» имеет сужающее значение: он усиливает волю за счет субстанции. Позитивное соответствие анархисту — анарх. Он не партнер монарха, а дальше всего удаленный от него человек — недосягаемый для него, хотя тоже опасный. Он не противник монарха, а необходимое дополнение к нему. Монарх хочет владеть многим, даже всем; анарх же — только самим собой. Мануэль как раз является анархом. Анархом — в большей или меньшей степени — является любой историк по крови; если же он обладает величием, то — именно по причине своей беспристрастности — поднимается к судейской должности. Анархисты бывают добродушные и злонравные. К радости Mayordomo major (см.Домо) рано или поздно, все тайное становится явным

Домо - это Mayordomo major - Старший мажордом, которого Кондор называется просто Домо. Домо человек который ответственный за безопасность. Он считает, что чем быстрее человек может двигаться, тем пристальнее за ним нужно присматривать! Домо говорит как человек, который знает, в чем состоит его воля, и переносит эту волю на других. Репутация самого Домо не вполне чиста, но он становится высоконравственным человеком, когда это идет ему на пользу. Домо требовал обязательного посещения студентами юридического факультета лекций грамматиста Тоферна (см. Тоферн). «Кто не умеет говорить, не вправе быть судьей» — такую сентенцию часто можно услышать от Домо.

Тоферн - Этот профессор считается лучшим грамматистом Эвмесвиля. Самое важное для Тоферна было представить себя студентам как личность, что ему прекрасно удавалось. Этот зачин его лекции был задуман как введение к семинару о префиксах и представлен в форме этимологического расследования головоломной детективной истории - увлекательного, а для Мануэля как историка (см. Историк) даже захватывающего. Еще Тоферн подробно объяснил разницу между разными типами преступной воли, пользуясь классическими примерами.

Историк - склонность к истории и тяга к картографии передается в семье Венатор по наследству, в их семье на протяжении нескольких поколений рождаются практически одни историки. Мануэль Венатор стал магистром и был ассистентом Виго (см. Виго), и в качестве его правой руки участвует в коллективных исследованиях и занимается собственными работами, так же читает лекции.

Виго - учитель и духовный наставник Мануэля Венатора. Основной настрой Виго — фундированная печаль. Виго владеет особым — произвольным, то есть не хронологическим, — методом продвигаться сквозь прошлое. Его глаз — глаз не столько охотника, сколько садовника или ботаника. Так, наше сродство с растениями он считает обоснованным глубже, нежели сродство с животными, и полагает, что по ночам мы возвращаемся в леса, даже к водорослям морей. Отец (см. Семья) Мануэля был недоволен, что сын слушает лекции Виго, а не его лекции.

Семья - отношения с семьей у Мануэля не ладятся. Мама умерла рано, с отцом нету никакой близости, брат считает что рождение Мануэля было только способом заарканить старика. Отец не хотел этого ребенка и пытался избавится от него любыми способами, мать же сделала все чтобы сберечь ребенка. Мануэлю недостает отца — именно потому, что он не узнаю его в своем родителе. Он ищет того, к кому может испытывать уважение. Находят же люди себе приемных отцов — в плане духовной жизни. И тогда возникают узы, которые крепче уз крови (см. Усыновление)

Усыновление - Мануэль усыновление предпочитает естественному родству, потому что в этом случае отцовство становится духовным; речь идет уже не о естественном родстве, а о родстве по выбору. Такое усыновление — повторение института крестного отцовства на более высоком уровне. Мы выбираем себе крестного отца, духовного отца; и он в нас узнает себя — он принимает нас. К таким выводам Мануэль пришел благодаря лекциям Бурно (см. Бруно)

Бруно - наставник Мануэля по философии. Он невысокого роста, широкоплечий, с полным, красноватым лицом. Для Мануэля Бруно и Виго - духовные отцы: Виго он обязан беспристрастным взглядом на историю. Бруно же помог Мануэлю догадаться о задних планах , которые не относятся ни к истории, ни к царству природы и вообще не зависят от присутствия во Вселенной человека. Бруно умел упразднять историческое сознание и связанные с ним муки.

Юнгер, ясное дело, гений. Человек, который может оперировать огромным количеством знаний в огромном диапазоне культуры. Человек, способный великолепно писать философско-аналитические тексты, а также исторические и художественные. Человек, который с легкостью перемещается своим умом по временной и географической шкалам событий цивилизации, добирается до будущего времени и несуществующих пространств и иногда заглядывает в трансцендентность. Но более того. В своих произведениях он сплавляет всё это в целое на очень высоком уровне интеграции философии, истории и литературы. В общем, когда я начинаю говорить об Эрнсте Юнгере, мне трудно остановить поток восхвалений, поэтому просто оборву себя на слове.

"Эвмесвиль" - очень яркий образец такой интеграции. Это и роман-утопия (в некотором роде, продолжение "Гелиополя"), и философское эссе, насыщенное историческими отсылками. Художественное и философское изысканно переплетаются, соединяясь вместе в одной главе, в одном абзаце, а то и в одном предложении. Главный герой вглядывается то в некий прибор, демонстрирующий образы истории, то в зеркало. "Прообраз – это образ и его отражение". Рассуждает о власти и государстве, об анархистах и анархах, о пустыне и лесе. Лес – один из любимых символов Юнгера. Лес как вневременное бытие в противопоставление "пустыне рационалистических и материалистических схем". Хотелось бы мне узнать побольше об этом юнгеровском лесе.

Эллинистический полис на обломках истории. Ворох отживших идей под шкурой Левиафана. На первый взгляд этот город создаёт иллюзию абсолютного порядка и законности. Здесь процветает свобода нравов, мультикультурное общество благоденствует и шагает в ногу с развитием техники. Но в какой-то момент герой должен очнуться и порвать с безысходностью современного мира.

К концу жизни Юнгер несколько умерил воинствующий посыл своего творчества. Фигура неизвестного солдата сменилась самодостаточным и ироничным анархом - личностью на пике возможностей, способной возродить идеалы мужества. Он обращает внимание на затухание эпохи модерна и становление новой реальности. Избежать этой реальности человек не может, но должен оседлать её тремя известными силами: бесстрашием, эросом и мусическим воспитанием.

Эвмесвиль не претендует на звание фантастического романа или дневника, а напоминает скорее невозмутимые размышления. Они отсылают читателя к философии Фридриха Ницше, Освальда Шпенглера и Карла Шмитта, текстам Вальтера Беньямина и Мартина Хайдеггера, рассказам Эдгара По и поэзии Артюра Рембо.

Мой мозг кипит абсолютно от всего, что сейчас происходит. От книги, от реальности, которая меня окружает, от каких-то увлечений/хобби. Все для моей головы кажется каким-то нереальным и непосильным для понимания.

Но да, самым непонятным, конечно же, является чудо, написанное от руки Эрнста Юнгера "Эвмесвиль". Честно говоря, я даже названия без подглядывания не могу написать. Что же касается текста. Ох, это реально неподъемная для моих извилин часть книги. Философия, какие-то рассуждения, возможно даже анализ, новые слова повсюду! Серьезно, данное произведение показало на сколько я тупая. По другому никак и не скажешь, увы.

Что же это все-таки такое. Некий Мартин-Мануэль Венатор(рассказчик) повествует нам об Эвмесвиле. О природе, о постройках, о каких-то обычаях людей. Но все это вроде бы звучит просто, что здесь непонятного-то? А самый сок в том, что сказ о вышеперечисленном ведется с позиций анарха и историка. Как видит один, а как другой. Все это в мельчайших подробностях от каждого лица, со всем анализом. Зачем?
Зачем мне это все? Понять, забыть и простить? Я не выполнила уже первый пункт, о чем речь? Не понимаю.

"Не понимаю" - эта фраза преследовала меня в течении всей книги. И в течении всего отзыва, откуда брать мысль, когда в голове под пунктиком "Эвмесвиль" комок сена несется по полю?!

Исторический ВУЗ.
Вечер, лекции окончены.
Вы осторожно пробираетесь сквозь тёмную толпу коридоров, выискивая необходимый вам кабинет. Поворот за поворотом. Вечернее солнце освещает старые стены, покрашенные краской. Тишина. Из всех звуков, знакомых вам, доносятся лишь крики ласточек и шум машин за окном. Разносятся отдалённые скрипы и шорохи – это уборщица этажом выше моет в аудитории пол после занятий. Мир этого Мира замер. Университет устал после рабочего дня и тихо восстанавливает свои стены вдалеке от шума и суеты.

Вы идёте по коридору этого здания. Впереди виднеется лестница – то, что вам и нужно. Вам нужен пятый этаж.
Вы – репортёр и вам нужно интервью человека, который знает об истории многое.
Профессор Мануэль Венатор любезно согласился вам помочь.

Итак, вы подымаетесь по лестнице. И уже подходя к третьему этажу, вы начинаете различать звуки, которые не похожи на прежний тихий гомон университета. Шум ласточек и гул машин дополняет ещё что-то. Смех? Нет. Вы прислушиваетесь. Один голос, ещё один. С такого расстояния ещё трудно различить, что происходит, но вы отчётливо понимаете, что слышите ряд голосов, сменяющих друг друга.

Вы начинаете подниматься быстрее. Это определённо интригует вас. Кто может говорить в пустом университете после семи вечера? Вы всё выше и выше, голоса становятся чётче и ярче.

На четвёртом этаже вы уже можете различать их. Спорят люди. Интонации смениваются, так же, как и голоса, и вы уже различаете по звуку разных людей, начало и конец их аргументов, реплик. Кто может так яростно спорить в такой час и зачем?

Вы добираетесь до нужного этажа. Гомон уже отчётливо слышен. Вы уже быстрым темпом ищете источник звука. И сами всё понимаете.

Это кафедра истории. Яркая лампа висит над дверью и освещает табличку с названием. Вы заходите внутрь и видите ряд людей,

Лица, лица, лица. Полные, худые, бритые, разные. Десяток профессоров собрался здесь для дискуссии. Тема подана, каждый из них выкрикивает свой аргумент, кто-то что-то отстаивает, кто-то приводит примеры, кто-то рьяно защищает свои горизонты.
У профессора, державшего речь, рот наполнен слюной, он, не сглатывая её, с пеной у рта, продолжает отстаивать и доказывать мнение. Другие ждут или кричат в ответ, не давая ему досказать, чтобы только выразить точку зрения, которая их распирает. Атмосфера возбуждения, азарта, увлечённости. Всё началось после окончания лекции, но уже вечер, никто не видит этого. Эти люди живут историей.

Все люди, находившиеся на кафедре, понимают всё, что говорят. Терминология вам не понятна, но они даже не замечают, что используют её. В воздухе всплывают специфические вещи, такие, как первопричины и эффективность анархии, феномен раненой древесины, множество других специфических фраз.

Они выросли и впитали всю культуру истории с молоком матери. Они росли , наслаивая свои знания, как это делает устрица с жемчужиной. Люди, полные истории, читающие трактаты великих философов и историков, разговаривающие между собой на языке великих философов и исторических деятелей. Они приводят аргументы и доводы, развивают теории, объясняясь меду собой в своём собственном мирке.
Вы подходите к ним и просите профессора дать интервью.

Вы видите профессора на следующий день. Вы – обыватель, просите рассказать устрицу о том, как наслаивать жемчуг.
Но вы – не устрица. Его мир, мир истории, не распространился на вас. Вы – человек из других миров и практически ему не интересны. С вами нельзя спорить, вы не понимаете концепций, вы не можете иметь точки зрения на те, или иные вещи в историческом пространстве. Вы не говорите на их языке. Но вы – перед профессором, и вам нужен его рассказ. И профессор натыкается на ваше непонимание. Он начинает, распространяясь на пару минут, без интереса вспоминая своё детство. Через минуту он цепляется за странную концепцию, которая задела его в юности, и развивает эту мысль с огромным удовольствием. Вы вежливо напоминаете ему тему разговора, он возвращается к своей биографии. Через время в рассказе опять появляется интересная мысль, и профессора снова уносит. Во время рассказа вы пару раз вежливо просите рассказчика вернуться таки к биографии, что он делает, но между делом.

Язык профессора изобилует терминологией. Он вспоминает изречения Платона и Аристотеля, цитирует исторические трактаты, опирается на принципы культур тех или иных населений, проживавших на близлежащих территориях. Вы не понимаете и половины. Те слова, которые так просты для него, вам необходимо пояснять. Он не понимает, почему должен объяснять вам такие элементарные вещи. Для него они интересны и просты. Вы же много не понимаете, но не подаёте виду. Через время интервью окончено, и вы уходите с огромным ворохом бумаг и очень уставшим. Дома вы обкладываетесь справочниками. Через определённое время до вас таки доходит смысл фраз профессора, но вы устали до ужаса. Вы устали от мира истории.

Мир историка оказался очень специфичным. Так мне показалось в этой книге. Автор пытается описать свою жизнь, свою биографию, но зацепившись за какую-то мысль, он с мастерством историка растягивает её, раздувая в объёме. Очень много ссылок, очень много специфики. Ситуацию спасали редактора, дав пояснения ко всему, к чему было только можно (даже к имени брата героя). Направление их было настолько разным, что приходилось мысленно кидаться из истории в историю, из века в век, только чтобы понять, что имел в виду герой, говоря такое выражение. Сама история (сюжетная линия ГГ) течёт медленно, без динамики , читая её я вспоминала пески в дюнах, такие же спокойные и тихие, колеблемы разве что ветром.

После прочтения я понимаю, что мне бы не хотелось лезть в этот мир. Каждая строчка или фраза требовала от меня усилий по её расшифровке, каждая страница изобиловала массой ссылок и отсылок к другим историям, которые проходилось перечитывать. Тонны и тонны информации, чтобы только понять фразы, которые произносит герой. И, расшифровывая их, я приходила к мыслям автора, не стоящим, по моему мнению, такого труда.

Я не стану советовать или отговаривать от книги. Каждый считает для себя, сможет ли он осилить мир историка, или нет. Для меня КПД от книги несоизмеримо мал. Мне не понравился Эвмесвиль.

Чтобы почувствовать скудность своего образования, ощутить свою дремучесть и невежество достаточно начать читать книгу немецкого писателя Эрнста Юнгера «Эвмесвиль». Это целый научный философско-исторический труд со множеством ссылок и пояснений, состоящий из размышлений главного героя о деньгах, власти, религии и т.д
Здесь проводятся параллели между животным миром и гос управлением (причем демонстрируются немалые познания как в одном ,так и в другом вопросе), объясняется разницы между тираном и деспотом, разбираются формы свержения власти и т.д. Оценку всему главный герой дает с двух позиций: позиции историка и анарха. Почти каждое его размышление начинается с пояснения : « Я, как историк ..» либо « Я как анарх..»
Книга сложная, книга умная. Книга актуальная (в свете последних политических событий, ибо четко объясняет причины, следствия смены власти, дает сравнение деспота и тирана). Книга не для всех.
Если не ознакомиться с аннотацией перед прочтением, то понять ее будет довольно сложно. Ибо даже прочитав описание, биографию самого Юнгера, мне тем не мене было сложно понять что же такое Эвмесвиль – то ли город, то ли вымышленная страна, то ли вымышленный мир. Здесь нет сюжета как такового, он служит лишь неким каркасом, на который автор умело нанизывает свои мысли и размышления.
Давать оценку книгам такого уровня довольно сложно. Да и имею ли я на это право? Могу сказать лишь, что она достойна занять свое законное место на моей полке. Дорасту – перечитаю

Эвмесвиль. Касба. Домо. Виго. Ингрид. Охота. Желтый Хан. Кондор. Бруно. Лес. Анарх. Тиран.

Тяжело на душе.

Почти два месяца я жила там, в Эвмесвиле. Его улочки и его жители, этот «котел» культур и национальностей, правил и порядков, историй и фантазий – я наблюдала за ним, изучала его. Его порядки – приходилось их соблюдать. Университет, в котором бывал Мартин, его учителя – все это стало и моим тоже.

Я была верным спутником Мартина в его ночных службах, хотя Кондор и запретил находиться женщинам на касбе. Хоть у меня и не было фоноформа или даже самого маленького луминара, я могла слушать Мартина, то, что он нашел в своем большом луминаре и то, что он считает, я должна знать, а так же его теории и выводы, к которым он пришел. Я была его сообщником – я знала о его лесном укрытии с запасами еды, оружия и духовной пищи, знала о его стремлении быть настоящим свободным человеком, была его тенью, которая следовала всюду, куда бы он ни пошел. Единственное, он не взял меня в тот последний поход. Он попрощался со всеми, с кем имел дело, даже Латифа получила свое.
Но не со мной.

Конечно, я знаю, что скорее всего он погиб в том походе. Вся касба - это сердце города, его жизнь ушли в лес. Стало вдруг так невыносимо тихо. Укрытие на случай побега Мануэло нашли нетронутым, что свидетельствует о том, что туда он не залег на дно, чтобы переждать все волнения в городе, связанные с гибелью Кондора.
Но не для меня.

Мартин жив. Как историк по крови, он теперь сам является историей. Он, безусловно, оказался в выигрыше и получил то, о чем мечтает каждый истинный историк – наблюдать за тем, что происходит сейчас, наблюдать за рождением истории.
Он не принадлежит никому, кроме самого себя, как анарх, желающий только своей собственной свободы и оставаясь «необходимым дополнением».

Хочется выговориться, но не знаешь, с чего начать.

У каждой книги есть свой характер. Есть веселые и беззаботные книги, которые полезно читать, чтобы отвлечься от ежедневной суеты и проблем, просто расслабиться. Есть такие тяжелые и серьезные книги, которые заставляют задуматься о чем-то очень важном и фундаментальном, которые висят на читательской шее, как булыжник на будущем утопленнике.

Но я утрирую. Однозначных книг не бывает, впечатление, которая дарит каждая книга, всегда многогранно. Не бывает только плохих и хороших книг, кроме основных цветов существует огромное количество оттенков и полуоттенков. Бывает так, что читатель просто еще чего-то не видит, не замечает. Книга должна быть прочитана тогда, когда ей нужно быть прочитанной. Хорошо, когда везет, и вы с книгой нашли друг друга. Некоторые книги хочется прочитать залпом, а потом уже понимать, что она оставила после себя в тебе. Есть и такие, которые хочется смаковать, чтобы растянуть удовольствие.

Некоторые хочется хранить в себе, постоянно возвращаясь к уже прочитанным страницам.

Юнгер был непростым человеком с непростой судьбой. Человек, ощутивший на себе две мировые войны, проживший, пожалуй, самый непростой век, не может быть простым, как и его «Эвмесвиль». Оценка- 4 из 5. Есть свои недостатки, но они не так уж важны сейчас. Лучше всего сказать, что для меня это не было просто. Но многое из того, что произносится от имени Мартина, сейчас не теряет актуальности. Очень многое. Нельзя пробежаться по Эвмесвелю бегло, надеясь уловить смысл и настроение - абсолютное варварство и невежество. Она требует внимания и терпения. Труды будут вознаграждены сполна.