The Kindly Ones

Моя рецензия – не приглашение к дискуссии

Эта книга – как трясина, как болото: медленно затягивает тебя всё глубже и глубже, а если рядом не будет человека, способного протянуть тебе руку помощи, из этого болота можно и не выбраться вовсе. Я читала эту книгу чуть больше двух недель и с первого же дня искала в кругу своих друзей и знакомых тех, кто уже прочитал её – мне нужно было разговаривать, делиться, спорить и обсуждать. Мне просто нужно было жить, мне нужно было выбраться оттуда живой.

Начну издалека – со структуры самой книги. Каждая её часть именуется какой-либо танцевальной формой и если начать сравнивать повествование и танец, то легко можно уловить сходство. В какой-то момент я начала смотреть эти «танца» непосредственно перед тем, как приступить к чтению новой части. И тут уже даже музыка начинала звучать, погружая меня в повествование всё сильнее и сильнее, а ведь я ещё до этого была на предел. Что же до самого названия этой книги, то благоволительницы – это богини мести Эринии, а Эриния - богиня ненависти и мести. И «античная линия» будет со мной на протяжении всего повествования, а ведь здесь скрыто ещё много интересного. Например, я увидела здесь и Сартра, и Ремарка, и ещё несколько моих «знакомых». Нет, конечно, их нет в самой истории, но их творчество, слова и мысли присутствуют, что, честно говоря, порадовало меня невероятно. Упоминание Лермонтова и вовсе согрело, как бы «отодвинуло» от происходящего. А вот теперь пора уже и перейти к самому содержанию.

Примерно до половины книги (или чуть больше) я постоянно сверялась со всевозможными историческими источниками, узнавала людей, читала о событиях, искала огрехи (и находила их), и вот «что я имею вам сказать» - историчность здесь действительно на уровне, она раздвигает привычные рамки, заставляет углубляться в историю, в хроники, закрывать глаза и…

Что же, я всё ещё упорно умалчиваю о самом главном – о том, что же беспокоило меня. Ауэ, главный герой этой истории, всё время тащил меня за собой, одновременно говоря, что не нужно мне за ним идти. Он завоевывал меня – постепенно, по маленькому шагу. Говорил, говорил и говорил, задавал страшные вопросы, улыбался и ждал. Он вёл меня за собой, показывая самые отвратительные свои качества, наимерзейшие поступки, оставлял в ужасных местах, заставлял смотреть и слушать. Я знала его как интеллектуала, которому не чуждо что-то хорошее, который понимает весь ужас. Всю жестокость и садизм происходящего; и я знала настоящее чудовище, которое нащупывало очередную черту и смело переходило её, погружаюсь всё глубже и глубже в хаос, жестокость и ненависть. Внутри Ауэ – тот же самый хаос, настоящий дисбаланс, и я не уверена, что это являлось задумкой автора. Вопросы и ответы на них (те самые – пугающие, тяжёлые, саднящие до сих пор) я оставлю при себе. А вот что касается многочисленных действительно ужасных и отвратительных сцен… Зачем открывать такую книгу, если их бояться? Жестокость, мерзость были тогда, люди жили в их окружении, творили их, видели их, такое периодически повторяется, происходит рядом с нами, а если закрыть глаза – это всё не исчезнет, не испарится. Другое дело не погружаться в них, не гасить внутренний огонь.

После прочтения у меня осталось много нарывов, но один из главных нарывов выглядит так:

Не могу советовать.

Возможно, половина моих знакомых открестилась бы от знакомства со мной, прочитай они эти строки. Да и я сам, будучи непримиримым к любым проявлениям фашизма и расизма, сильно бы удивился, что когда-нибудь такое напишу. Но мне было ужасно хорошо оттого, что наконец-то я смог взглянуть на Вторую Мировую глазами оттуда. Не глазами ремарковских немцев, пребывающих в уверенности, что война – это плохо, а глазами эсэсовца, имеющего какие-то основания полагать необходимость своих действий, и – как это ни странно – видеть хорошее в программе партии. Во мне как будто что-то успокоилось, утихло от этого взгляда изнутри, наконец-то стало уютно. Ну, давайте, отписывайтесь!)

А ведь это действительно хорошо для каждого отдельного человека – чувствовать себя частью системы, быть одним из её исправно работающих звеньев, на своём законном месте и в своей тарелке. Вообще хорошо иметь законное место – свой дом, откуда никто не выгонит, ибо он документально твой, работу, с которой никто не попрёт, ибо ты исправная шестерёнка, свидетельство о браке, удостоверяющее твою социальную связь, детей, подтверждающих выполнение задачи отдельной особи как вида. Благодаря социализации в человеческом обществе понятия сильный и слабый теряют буквальное значение, силу и вес в обществе прежде всего даёт следование общепринятым нормам, поскольку чем лучше следуешь, тем лучше вписываешься в систему, тем меньше проблем по всем направлениям социализации у тебя возникает. В силу своей зацикленности Ауэ на протяжении всего романа так и не женился, хотя имел все основания, сделает он это сильно позже, о чём и сам не раз пожалеет, но главное – женись он, у него было бы гораздо меньше проблем по службе, связанных с этим. Забавно, что в сериале про Штирлица в досье на Штирлица и на ещё одного холостого персонажа сказано: «в связях, порочащих его, замечен не был», в то время как все «отличные семьянины» «связей, порочащих их, не имели».

Да, исподволь мне вспомнился сериал, и спустя десять лет я наконец-то взялся его пересмотреть. Зенкин говорит, что для русского читателя эта ассоциация неизбежна, ибо и там и там высвечиваются одни и те же исторические персонажи из верхушки рейха, и там и там показаны их человеческие качества, черты, характеры. Но именно в этом я не могу с ним согласиться: в сериале мы не можем смотреть на происходящее взглядом оттуда, изнутри госаппарата. Не можем и сочувствовать всем этим историческим персонажам как людям, враги продолжают оставаться врагами. Книга же позволяет влезть в шкуру другого.
Не палача, просто другого. Слишком много тут пишут о палачах, слишком много ответственности берут на себя те, кто так пишут. Сколько пафоса и самомнения, например, в названии статьи Юзефович: «С точки зрения мирового зла». Заклеймить – дело секунды. Но сколько правды в словах героя, приведённых в самом начале книги:

Кажется, после этого и добавить нечего, но нет, люди разводят дебаты и пишут, как омерзительна эта книга, не желая признавать свою потенциальную причастность к фашизму. Каковы альтернативы – направо пойти, убиту быть? И тогда весь генофонд «правых», «честных» и «справедливых» будет вырезан? Или – «наивных» и «бесхитростных»? В большинстве случаев инстинкт самосохранения как-нибудь да проявится.

Перечитывая сейчас начало, главу, написанную от лица состарившегося зануды, брюзжащего о запорах, поносах, рвоте и прочих физических отправлениях, могу только рукоплескать автору: Ауэ и в молодости отличался дотошностью, но как развил Литтелл эту черту в Ауэ-старикане! После прочтения целого кирпича начало едва ли не отдаёт комизмом – по крайней мере, те его части, в которых не ведётся подсчёт убиенным евреям, алжирцам и многим другим нациям.
И именно благодаря дотошности Ауэ в книге раскрывается нелогичность далёкой от совершенства системы рейха и стратегии завоевания всего мира. Читая о неразберихе и в корне неправильном управлении ресурсами (живой силой, пленниками), поневоле приходит мысль из разряда чёрного юмора – что немцам отчаянно не хватало руководства «Как управлять рабами». С этим беспорядком пытается справиться Ауэ – по долгу службы, а не из человеколюбия, хотя далеко не единожды в его мыслях проскальзывает, что семьи евреев на фотографиях так же счастливы, как и виденные им некогда семьи немцев, да и доктор объясняет усиливающиеся зверства и помешательства нормальных людей по отношению к пленным тем, что чем дальше, тем отчётливее они видят в пленных людей, а не скот, как им было продиктовано свыше.

Сны, видения и фантазии Ауэ о своей возлюбленной сестре-близняшке воспринимаются как ещё более отвлечённая метафора, как условные тараканы, которые у каждого свои. Предательство, пожалуй, переживал каждый, и каждый сможет, если захочет, понять преданного сестрой Ауэ. В минус ему можно поставить лишь то, что он так долго не может отпустить это предательство, и тем самым гробит лучшую часть своей жизни. Помимо этого он цепляется за ещё один взлелеянный в детстве идеал (тоже выдуманный) – о «плохой» матери, бросившей отца, хотя было всё в точности наоборот, о чём ему безуспешно пытаются донести все: и сестра, и мать, и даже отчим. Убийство им матери и отчима очевидно читателю с самого начала, несмотря на то, что у самого Ауэ провал в памяти. Но и это «уголовное дело» я не могу воспринимать как намеренное злодейство, а двое из ларца, неумолимо преследующие Ауэ, невзирая на вообще-то войну, пули и взрывы, до самого конца – также представляются частью комедии. Слишком уж неправдоподобная ситуация, чтобы кому-то было дело до правосудия над конкретным убийством в этом море крови. С вероятностью 95% этого убийства не было бы, не будь войны – в книге не раз описывается, с какой постоянной периодичностью сносило крышу у, скажем, исполнителей массовых расстрелов. Поэтому тени двух неподкупных сыщиков я тоже не могу рассматривать иначе как метафору, это скорее порождение подсознания Ауэ, чем реальные люди.

А вот Томас, чудесный друг гг, вытаскивающий его из неприятностей неизвестно какими силами, живущий на неизвестно какие средства, имеющий неизвестно какие связи и даже не женатый, словом, фигура необычайной властью наделённая, действительно воспринимается как Мефистофель. Нам так и не раскрываются его мотивы, но и поверить в бескорыстие его покровительства Ауэ невозможно: тот, как более слабый (в социальном отношении), попросту ему не нужен, должна быть какая-то интрига, вышедшая за рамки повествования со смертью Томаса. Ауэ зависим от него как от палочки-выручалочки, постоянно вынужден благодарить его (а благодарить-то и нечем, разве только душой после смерти), принимать помощь Томаса всякий раз, как тот её уже осуществляет, то есть, фактически в связке с Томасом не решает ничего сам, и этот узел разрубает только убив Томаса после очередного своего спасения. А может быть, ему лучше было бы, может быть, ему хотелось умереть? Кто знает. Томас здесь – ещё одна прекрасная метафора.

Размещённую как послесловие статью Сергея Зенкина я всем советую читать прежде, чем приступить к книге: спойлеров там особых нет, зато заранее расставляются приоритеты, что может повлиять на восприятие книги особенно впечатлительными читателями, которые в противном случае обратили бы (и обращают) внимание на мелькающие в ней гомосексуализм, инцест, разного рода испражнения и стариковское занудство повествователя, которое так велико лишь на первых страницах, но, поскольку оно на первых – то и в глаза бросается, и из головы нейдёт. В то время как все эти вещи более чем третьестепенные.
Чтец, в исполнении которого я слушал сей кирпич, М. Китель, видимо, настолько проникся занудством, морализаторством и инвективами первой главы, что распространил обличительные интонации вообще на всю книгу, на каждую страницу и предложение – в конце концов я к этому привык и смирился, но также и просто устал. И вообще всю книгу слушал побыстрее – на скорости 1,54. Если бы я слушал эти его выговоры в полтора раза медленнее, я бы сдох.

А ещё в книге так вкусно описан Кавказ, что мне впервые туда захотелось. Никогда не привлекала эта местность, а тут вдруг. И я даже вспомнил, что у меня есть вписка в подКраснодаром - кто знает, может, в следующем году махну, не глядя...

«Ну вас-то, конечно, расстреляли» - (один старый анекдот).

Поступай с другими так, чтобы твой поступок одобрил Фюрер.

Ну и всё, да. Вот оно – чтобы кто-то сверху, какой-нибудь дяденька в фуражке посмотрел на тебя добрыми глазами, дал пряник и погладил по голове. Ну или хотя бы чтобы ремня не всыпали. Вот так и делай, молодец, хороший мальчик.
Ай, какая мерзость, да? Фуфуфу, какая гадость, да? Уберите это, унесите это, оно меня оскорбляет, да? Да? Да, мать вашу? Так вот же оно, вот с этого всё и начинается, всё это дерьмо, про которое вам так не нравится читать, которое вам так не нравится видеть. С того, что все, все закрывают глаза на неприятное, на некрасивое, на не такое как они. Действительно, чего жалеть евреев, цыган или геев? Они же не люди? А? А чего, пусть их расстреляют. Пусть расстреляют их, их друзей и друзей их друзей. И сочувствующих. Тогда мы заживем, правда? Ну правда же? Чтобы нам всем стало лучше, пусть не станет тех, кто нам не нравится, ну верно же, ну признайтесь.
Ну и вот. А чтотакова? Ауэ делал свою работу. Делал хорошо, между прочим, как умел. И то, что его приставили к награде аж из рук САМОГО – оно же показатель, верно? А то, что людей расстреливал, так это работа такая, бывает и хуже, наверное. Ну, то есть, ведь хуже, когда тебя расстреливают, верно? Да и не очень они и люди были-то, фюрер сказал, а фюрер – отец и бог, ему-то зачем врать?
И то, что с течением времени Максу становится всё хуже – о, на это у меня масса вариантов.
Например, вариант человеческий: был Ауэ и до войны повёрнутый, а все эти расстрелы-сталинграды еще больше раскачали его и без того не очень устойчивую психику. Вот и пошло-поехало: вылезла психосоматика, потому, что оправдывать себя можно сколько угодно, можно даже вроде бы верить в то, что говоришь, но подсознание не обманешь, не заболтаешь, ей пофиг на это твоё блаблабла, по её мнению, ты, милый оберштумбанфюрер, слегка подохренел, нарушая все табу, которые тебе в голову маменька вбила, с папенькой и еще тыщей поколений до них. Потому что трахаться в жопу – особенно, если ты на самом деле не по этой части, это табу, хотя, скорее, всё же культурный блок. Из серии «вообще-то нельзя, но…», а вот если вспомнить, что оно –то инцестом справоцированно, которое однозначное табу в европейской культуре (не будем вглядываться в глубь веков, для формирования стойкого табу достаточно трёх и более поколений). И убийства табу. Что массовые, что персональные. Персональные, они, конечно, травмируют больше, несмотря на, но об этом отдельный разговор нужен, сейчас мы про какашки в голове у господина офицера, верно? Ну так вот же они, положили. Всё, что ему снится, и все его проблемы с жкт – они отсюда и вытекают же. Подсознанию поехавшего, но не очень на самом деле плохого человека Ауэ (ну не был он плохим, не был. Особенно вначале всей этой фигни по имени вторая мировая. Повёрнутым – был).
Или вот, например, вариант мистический, очень уж мне нравится эта дырка у него в голове, после которой совсем уж мракобесие давай твориться. А дырка в голове это у нас что? Правильно, господа с тибета – это у нас третий глаз, он же связь с потусторонним миром. Те, которые с заснеженных вершин, правда, по старинке – коловоротом прокручивали и пробкой затыкали: захотел с духами пообщаться - вытащил. Надоели потусторонние – заткнул обратно и живи спокойно. Но откуда ж им взяться в условиях голодающе-холодающего сталинграда-то? Бери чо дают и иди с миром: но мозг не задет, какэто? А вот такэто. И непонятно, то ли помер наш офицер на том снегу у тех постов, то ли не помер, то ли было, то ли не было, а только стало потом всё куда хуже. Ну так никто радуг с понями не обещал же. Иди и смотри, ага.

На самом деле, про всю многогранную многостраничность этого очень увесистого тома можно писать диссертацию, я думаю. Две. Пять. Докторскую. Не знаю. Ненавижу книги про войну, фильмы про войну. Вообще «про войну» ненавижу. Хоть наши победят. А им каково? Вот тем, чьи «наши» не победят, а? а? Почему весь мир пытается забыть то, что было, кто что сделал и не сделал, и только мы гордимся целый один раз в год? И я иногда думаю, что не лучше ли тоже зарыть это всё, все эти «ура!» и «зародинузасталина!» и забыть весь этот ужас?
А потом смотрю вокруг и думаю, что нет. Нет. Нетнетнетнетнет. Надо все это вонючее, ужасное, все самые мерзости наружу. Чтобы никогда больше.
Вообще никогда.
Мирного неба хочу, да.

Это было откровенно скучно и не интересно. Я не поняла гениальности и шедевральности этой книги. Я не поняла, чем все восхищаются.
Я не читаю книг о войне - не могу не принимать близко к сердцу все описываемое в этих книгах, а потом еще неделями хожу возвращаясь к этим историям, понимая, что все и вправду было так страшно.
Благоволительницы - книга иного плана. Она вообще прошла мимо меня. Она не вызвала вообще никаких эмоций, ибо читалась, как наискучнейший, плохо написанный учебник по истории, в который школьники вписали энное количество непотребностей.

Сюжета, как такового, я не нашла. Главный герой - Максимилиан Ауэ рассказывает о своей жизни в военное время. Довольно расплывчатая формулировка, не правда ли? А более точного описания сюжета мне не сформулировать. Главный герой рассказывает обо всех своих похождениях крайне дотошно, не пропуская ни одной мелочи. Он описывает внешний вид всех зданий, в которых ему довелось побывать, он описывает практически каждый свой шаг, он знакомит нас с вереницей героев, при упоминании каждого из которых обязательно указывается его должность. Ах да, совсем забыла, что главный герой подробнейшим образом рассказывает нам обо всех реакциях своего организма на все, что угодно - от расстрела до просто плохо переваренной еды. И все было бы не так плохо, только эти детали занимают бОльшую часть книги, очень быстро утомляют и надоедают, что даже не хочется читать дальше.
Кстати, о главном герое. Это вообще был человек или робот? За исключением его снов и бреда, я не увидела в нем ни одной настоящей эмоции. Нет, может такова и была задумка автора, однако Ауэ вышел даже не плоским, а вообще никаким. Он ходит, ест, работает, периодически испражняется всеми возможными способами, но в нем нет живого. И если Томас изначально идет по головам, ему плевать на все моральные и вообще любые ценности, то Макс - это человек, изначально не заинтересованный в службе и попавший туда по чистой случайности? Неужели человек, который попал в эту систему, моментально становится равнодушным ко всему? Я знаю, что здесь можно ответить - нам сложно понять, но попади мы в такую ситуацию, мы бы повели себя так же, увидьте в ГГ себя, признайтесь сами себе и тэдэ. Спорить не буду, хоть и не согласна с этими утверждениями, но даже если и так - можно чувствовать все, что угодно, но не быть равнодушным, однозначно. А финал книги даже комментировать не хочется - наверное, именно так сходят с ума, только вот не понравилось мне то хладнокровие, с которым был поставлен финальный аккорд.
Уна, как какой-то призрак, скользящий по страницам книги. Она вроде бы как присутствует, но при этом в итоге ее тема не раскрыта.
Остальные герои вообще не заслуживают внимания - уж если главный герой не доделан, то обо всех остальных можно даже не говорить. Сколько имен было упомянуто в этой книге? Мне кажется, всяко более 100. Мне же запомнилось не более 7 персонажей, и то потому, что они наиболее часто встречались.
Вообще, в книге о войне как-то очень мало войны. Она где-то теоретически есть, нам об этом постоянно напоминают, но мы ее не видим. Да, главный герой скорее чиновник, нежели вояка, однако, на мой взгляд, этот момент совершенно напрасно обойден стороной. Однако есть интрига с топором, к которой все так плавно подходило, а потом тем же самым топором и обрубило. Есть множество размышлений на тему служения фюреру и своей стране - размышления, зачастую, очень разумные, однако нет ни одного человека, кто бы им возразил. Все, как один, служат фюреру. И потом оправдывают себя этим: я убил толпу народа, но это нормально, я служил фюреру, я верю в его гений.
Нет, может быть так оно и было на самом деле, но я никогда не поверю, что не было тех, кто шел против системы.
До самой последней строчки я не понимала, кто такие благоволительницы. И прочитав последнюю строчку я тоже этого не поняла. Уже после прочтения меня спас гугл и я таки ознакомилась с глубинным подтекстом, задуманным автором, однако не впечатлилась. Назвать книгу "Благоволительницы" и не раскрыть их тему - это не очень красивый поступок со стороны автора.
Из достоинств книги - сравнительно легкое чтение (если не брать во внимание сложные и длинные должности, совершенно не читаемые). На этом, лично для меня, достоинства в книге закончились.
Наверное, автор проделал огромную работу - собирал материалы, потом целых 4 месяца пил вискарь и строчил этот шедевр. Но я не понимаю ценности книги. Не понимаю, что можно вынести из нее. Историческая ценность? Ну да, я теперь знаю кучу должностей и подразделений Рейха. Не более того. Я должна была сделать какие-то моральные выводы? Нет, увы, не сделала. Мне должно было быть просто интересно? Опять мимо.
Как итог - 2 балла, уйма потраченного времени и острая необходимость в захватывающих книгах в ближайшие пару недель.

Флэшмоб-2014
3/10

Иногда нам встречаются в жизни такие, оглушительно сильные, тексты, или картины, или фильмы... процесс восприятия превращающие в невероятную нравственную муку. Эти вещи вряд ли когда-то всерьез могут называться любимыми. Просто очевидно и ощутимо, что там, внутри себя, до и после прочтения/просмотра - ты уже немного другой.
Подобный эффект в свое время произвели на меня некоторые фильмы. Особенно четко помню ужас от осознания опасности абсолютной власти после просмотра "Калигулы" Тинто Брасса и какую-то безусловную горечь от фильма "Большая жратва" Марко Феррери. Нечто похожее проделывает с читателем и автор "Благоволительниц". Книжку читать непросто. Вообще, вот так сталкиваться с реальностью порой мучительно. И не хочется верить, что такое вообще возможно. Разве нравится нам мысль, что человек страшен? Способен на любую низость? Нам проще признать, что он - бесчеловечен. А вот Джонатан Литтел со своим героем уверяют нас, и весьма убедительно, что это не так.

И как тогда с этим жить? Как поверить, что во всех нас, возможно, скрывается такой вот Максимиллиан Ауэ - та самая Тень, которая в любой момент может вырваться из глубин сознания, и все разрушить!? И тогда вместо чтения Канта и шедевров мировой литературы, прослушивания прекрасной музыки и наслаждения горячей ванной возникнет страшный ров Бабьего Яра, скованный бесконечным морозом Сталинград, та самая жуткая настоящая война, которая так не похожа на победные реляции и пропагандистские киножурналы...
Впрочем, всю книгу меня не покидало ощущение, что она не столько или, возможно, не только о войне и Холокосте. Она вообще весьма космополитична. Написана американцем с французским гражданством, живущим в Испании, в тот момент, когда он находился в России. События происходят во Франции, Украине, России, Германии и Польше, а встречается Максимиллиан с венграми, итальянцами, хорватами, поляками, русскими, украинцами, евреями, бесконечным числом кавказских народов... Космополитизм этой книги просматривается еще и в упоминаемой/читаемой Ауэ литературе - на все вкусы, и на любых языках... Такая вавилонская башня языков, культур, отличий - посреди войны и ненависти. И, если верить автору, его герой и сам не вполне понимает, почему одни из этих людей - вполне приемлемые союзники, а другие - вообще нелюди, подлежащие безусловному уничтожению.
Написанный Литтелом текст пробирает до костей. Читать его, бесспорно, местами неприятно, даже отвратительно. Герой обнажает не только душу, со всеми её тайными пороками, запретными страстями, фрейдовскими комплексами и сомнениями... Герой обнажает нам своё тело, причем во всей неприглядности и безобразности. Я знаю, что многих читателей именно это - отталкивает, многие - не понимают, зачем так много физиологичностей... И я, признаюсь, тоже думала об этом.
И пришла к весьма простому ответу. Как и любой автор, пишущий от первого лица, Литтел в какой-то момент проникается к своему штурнбанфюреру сочувствием. Да, именно так! Сочувствием. Еврей - к эсэсовцу, который лично участвовал в уничтожении евреев. Человек, которого могло бы и не быть, если бы гитлеровская программа "Окончательного решения еврейского вопроса" удалась - к своему вероятному беспощадному и безумному палачу. И Литтел понимает, что такое же сочувствие может возникнуть у читателя! И тогда, он делает все возможное, чтобы отвратить своего читателя от этого страшного человека - показывает его в крови, поносе, сперме, в полном упадке психического здоровья... Он не может позволить читателю усомниться. Где-то все-таки должен оставаться нравственный стержень. Хоть еле видная, но точка опоры.
И, тем самым, опровергает свои же аргументы о нормальности своего героя и ненормальности окружающих его обстоятельств. Просто Литтелу важнее другое. Сквозь гадость, грязь и боль, сквозь страшные жернова истории ХХ века, он несет веру в то, что Человек ответственен. Он расплатится. Возможно, здоровьем, возможно, счастьем, возможно - психикой. Он просто не сможет успокоиться, и жить, как раньше. Его станут преследовать и настигать Эринии, неумолимые и прекрасные, беспощадные и жестокие.
И надо сказать, что своего читателя автор тоже метит этой черно-красной печатью. Те, кто прочел эту книгу, уже никогда не останется прежним.
И как раз потому - на литературу такого рода можно закрывать глаза. Можно брезгливо отворачиваться. Но такие вещи необходимо знать, если ты хочешь оставаться человеком... Если хочешь, чтобы история не проходила для нас даром. Чтобы те самые, потрясающе точно подсчитанные героем в начале книги цифры в столбцах количества погибших, оказались не напрасными. А иногда для этого приходится выпачкаться. Что поделать?
Так что тут автор тоже пытается намекнуть читателю: дело не в фашизме или гомосексуализме. Дело намного сложнее и тоньше. Просто загляните внутрь самих себя. Не страшно? Вам просто повезло на этот раз.

Пресвятые угодники, поверить не могу, что я дочитала эту книгу! Надо было бы закончить еще к майской встрече НКК, но это оказалось выше моих девичьих силенок. Мне все время хотелось чем-то разбавить это тягучее чтение, и я прочла еще две книги, Чеснок и сапфиры и Король, дама, валет . Однако же бросать такой кирпич на половине было и совестно, и обидно. Я поставила себе цель, я ее достигла, и будто камень с души свалился.

Мы выбрали "Благоволительниц" для чтения в рамках книжного клуба, чтобы обсудить аккурат после Дня Победы. Нам хотелось чего-то нестандартного, незаезженного, нешкольнопрограммного, а главное, чтобы это был взгляд с другой стороны линии фронта. Так перед нами предстал Макс Ауэ, офицер СС, с его многословной, растянутой, дотошной к историческим (и эротическим) деталям историей, болезненной, как незаживающий нарыв, и глубокой, как пропасть.

Впрочем, я не сразу почувствовала эту глубину. После бодрого, весьма интригующего вступления меня поглотили бесконечные абзацы проходящих мимо меня рассуждений и диалогов с постоянно меняющимися лицами, имена которых тут же выветривались из головы. Я не слишком впечатлительна, но под конец книги меня начало мутить от переизбытка грязи, которой сочились страницы, которая окутывала главного героя снаружи и пожирала изнутри.

В какой-то момент я поняла, что это определенно не то, что мне хотелось бы прочитать перед Днем Победы и уж тем более в Пасху. Книга нещадно давила своим объемом и содержанием, я будто оказалась внутри душного черного кокона, пропитанного мерзкой слизью. Такой уж сейчас тренд - писать о прошлом, вскрывая затянувшиеся вроде бы болячки, озвучивая то, что всегда замалчивали, обсуждая то, что предпочитали скрывать.

Если все-таки решитесь прочесть этот труд, не пропускайте в конце небольшую заметку Сергея Зенкина "Джонатан Литтелл как русский писатель". Она кое-что проясняет, расставляет акценты, проводит незамеченные ранее параллели и добавляет интересных деталей. К примеру, из нее я узнала, что "Благоволительниц" отличает поразительная историческая точность, вопрос о которой преследовал меня на протяжении всей книги.

У этого романа, удостоенного Гонкуровской премии, несомненно, есть свои плюсы. Он заметно пополнил мой цитатник, дал пищу для размышлений, он не романтизирует войну, как это делается во многих знакомых мне книгах, но - Исусе, как же он меня вымотал и утомил! После такого чтения нужно брать отпуск и дуть в санаторий, на воды лечебные, отмываться от грязи и восстанавливать душевное равновесие.

М.

Моя рецензия на книгу Выбор Софи

Как известно, Историю пишут победители. И на события войны в художественных произведениях мы смотрим со стороны жертвы, но здесь автор даёт нам возможность посмотреть на события со стороны зла.
Главным героем и нашим проводником по ту сторону будет Максимилиан Ауэ - офицер СС, участник ацнзатцгруппы, главной задачей которой являлось массовое уничтожение людей на оккупированных территориях и «окончательное решение еврейского вопроса», побывавший в «котле» Сталинграда и проводивший инспекции концлагерей с целью повышения производительности труда.

Повествование начинается с момента вторжения нацистских войск на территорию Украины и заканчивается падением Берлина. Вместе с героем мы побываем в Киеве в Бабьем Яру, в Крыму, на Северном Кавказе, Сталинграде и вернёмся в Берлин. Очень много качественных описаний мест и городов, ну практически travel-blog.

Вообще в книге историческая точность на высоте. Хоть она и не биографична, но практически все герои, места, события были в действительности. Поэтому если вы решите книгу прочитать, но слабо отличаете Гиммлера от Геббельса, то лучше заранее хоть кратенько ознакомиться со структурой НСДАП, РСХА и воинскими званиями. Ну или хотя бы под рукой иметь небольшие памятки кто есть кто в Третьем Рейхе. Иначе есть риск вообще не понять что происходит.

Что касается самого текста. Сплошной плотный текст с минимумом абзацев, объемом в 700 страниц увеличенного формата. Поначалу мне было очень сложно сквозь него пробираться. У меня даже возникла мысль прослушать её в аудио формате, хотя я на слух очень плохо воспринимаю книги. Но ближе к середине книги я видимо втянулась и чтение пошло быстрей.

Массовые расстрелы, концлагеря, множество сцен с физиологическими отправлениями не вызывали у меня такого отвращения как сцены инцеста и гомосексуализма. Часть "Напев", где герой остается один в особняке своей сестры-близнеца, самое отвратительное, что я читала в своей жизни. Зачем автор уделяет так много внимания данной теме? В чем смысл? Выразить свою европейско-американскую толерантность? Убийцей может быть человек и без сексуальных извращений. Возможно все дело в отсылках к мифу об Оресте, но я не сильна в мифах и в данной книге меня интересовали именно события войны глазами немецкого офицера. Еще в тексте очень плотно переплетены с реальностью сны и фантазии героя, что порой трудно отличить одно от другого.

Хочется отметить друга нашего героя - Томаса. Он так много восхищается и говорит о Шелленберге, что в какой-то момент он стал для меня своеобразной маленькой копией бригадефюрера. Вот есть в них схожие черты - амбициозность, хитрость, обаятельность. Ну это мое субъективное мнение.

Книга тяжелая морально и рекомендовать я ее могу только читателям с крепкими нервами, которые интересуются темой нацистской Германии и Второй Мировой войны и кому хочется взглянуть на события с другой стороны.

Если честно, то даже не знаю как оценить книгу. Конечно интересно взглянуть на события с другой стороны. Не много книг найдется от лица немецкого офицера. Но обилие инцестно-гомосексуальной грязи настолько отталкивает меня, что больше 3 я поставить не могу. "Семнадцать мгновений весны" для меня остались вне конкуренции...

"... С начала истории человечества войну воспринимали как наибольшее зло.
Но в сравнении с тем, что изобрели мы, война представлялась честной и ясной..."

Это не моя книга. В каждой букве и в каждой строчке... От первой и до последней страницы... От главного и до самого мимолетного героя... Мы не сошлись с ней с первого предложения. И так и не смогли найти общий язык в течении всего повествования. Я и сюжет этого романа - как два солдата, которых забросили волею судьбы в один полк и заставили идти маршем, а мы никак не можем попасть в ногу и портим всю симметрию строя... Я буксовала с ней так, как в сюжете немцы пробирались промозглой дождливой осенью 1941го через размытые украинские дороги и увязали в грязи по колено... Каждый день я ставила себе цель - читать не менее двухсот электронных страниц и, конечно же, с треском ее проваливала... Я брала себя за шкирку и насильно возвращала к "Благоволительницам", всей душой при этом воротясь от них... Я мучила ее больше двух недель, что для меня рекордно долго...

И дело здесь абсолютно не в том, что мне не нравилось то, о чем писал Джонатан Литтелл. Отнюдь! Я люблю сюжеты о Второй Мировой Войне. Я вполне понимаю и принимаю красочные и детализированные описания всех кругов ада, которые имели место быть. Я отлично отношусь к книгам-кирпичам. Но то, как сделал это автор, - это на мой вкус невыносимо скучно. Я не припомню другой такой скучной книги об этом величайшем историческом событии. Бывают книги, в которых каждая страничка текста оправдана - сколько бы их там не было, а бывают такие, объем которых искусственно раздутый как утопленник. Именно к последним я бы отнесла "Благоволительниц"! Автор напихал сюда столько всего ненужного, мимолетного, незначительного, что, читая, хотелось волком выть! Хотелось вытряхнуть книгу как старое пыльное, изъеденное молью покрывало! Ну к чему эти многостраничные описания филологических диспутов о происхождении языков на Кавказе? Эти пространные рассказы о бюрократических проволочках в стане нацистов? Эти длительные метания между тем, относить горных евреев Кавказа к евреям вообще или нет? И многое-многое другое...

Отдельное мое возмущение вызвала целая глава "Напев", где главный герой, заперевшись в доме мужа своей сестры, вступает в половую связь со всем, что попадает под руку и предается каким-то абсурдным сексуальным фантазиям! Сделать из этого эпизод - пожалуйста, но целую главу - зачем?! Я и без нее поняла желание автора как можно больше напихать в сюжет фекально-сексуальных моментов. Да, их в книге немало, но тем не менее до Никласа Натт-о-Дага и его "1793" ему все равно далеко... Я не знаю, хотел ли писатель этим читателя впечатлить или нет. Впечатлить не получилось. А вот утомить - да, тут 100% попадание в яблочко! Каждый раз, когда в сюжете появлялось дерьмо или герой начинал к чему-то пристраиваться, я думала "неужели опять, ну сколько можно?!" Вот честно, мне очень хотелось, чтобы смерть настигла нашего центрального персонажа именно в этой главе - например, когда он насаживался задним проходом на сук в лесу или на набалдашник перил! Я просто мечтала чтобы в этот момент появились бойцы Красной Армии и избавили меня от этих мучений! Это был бы прекрасный конец для Максимилиана Ауэ - вполне в его духе, все как он любил... Но увы, все это неисполнимые мечты - ведь я с самой первой главы знала, что эта мразь выживет...

Должна признаться, что я невзлюбила Максимилиана Ауэ с первых строк. Даже еще не зная, кто он и какова его роль в событиях Второй Мировой. Он настроил меня против себя тем, что изначально начал нападать на читателя - мол, вы ничем не лучше меня, никто не знает, как вы бы поступили на моем месте, кто вы такие чтобы меня судить... Это все выглядело как неумелый способ защитить себя - из разряда "нападение как лучшее средство защиты". Мне не понравилось то, что автор сделал этого героя морально искалеченным еще задолго до войны. История психических отклонений нашего героя и война для меня шли как-то параллельно и никак не могли пересечься. Как будто эпизоды из разных книг. Меня откровенно достали периодических абсурдные фантазии и ведения Ауэ. Порой, кстати, я так для себя и не смогла решить, было ли это на самом деле или то, что я прочитала - плод больного мозга героя. Например, эпизод, когда он вместе с Томасом и Пионтеком пешком пробирались в Берлин и встретили какую-то банду малолеток. Что это вообще было?! Какая-то литературная какофония да и только!

Дальше...

В отношении сюжета я тоже несколько ошиблась. Я хотела видеть глазами Максимилиана Ауэ весь путь немцев по Советскому Союзу и как их потом гнали обратно. Вместо этого я увидела только маленькую часть этого шествия, а именно решение еврейского вопроса на завоеванных территориях. На самом деле тема, попавшая в фокус Джонатана Литтелла, ужасная, но в исполнении автора она меня не тронула. В целом. Меня шокировали почему-то отдельные моменты - вроде того, когда на вечеринке у начальника концлагеря гости купаются в бассейне, а за деревьями расстреливают заключенных. Или когда на прием его жена одевает кружевное белье убитой еврейки, а сына облачает в кожаные башмачки с убитого мальчика. От этих отдельных сюжетных штрихов мороз шел по коже. В остальном - есть книги, которые намного мощнее, ярче и эмоциональнее описывают участь евреев во Второй Мировой и "Благоволительницы" на мой вкус им уступают.

Я не могу сказать, что мне было скучно все 700 с лишним страниц. Иногда чтение шло живее - например, когда главный герой попадает в Крым или в Сталинград (это если отбросить его идиотские видения при ранении). Или под финал - благодаря тому, что я увидела свет в конце туннеля и с нетерпением ждала, что эта книга закончится. Последними словами предпоследней главы был вопрос автора к читателю: "Вы, наверное, подумали: ну, слава богу, эта история закончилась... Да, именно такие эмоции были у меня, когда я таки осилила этот роман. Облегчение от того, что он закончился. И ничего более. Правда, как и в любой ситуации не обошлось без хорошего - я лишний раз поняла, что я и различные прославленные литературные премии не совпадаем во вкусах и что я не очень люблю книги о Второй Мировой, написанные зарубежными авторами... Оценка в три балла - только из уважения к проделанной автором работе...

P.S. Определенный вопрос у меня вызвало и название книги. Сначала я вообще не могла понять к чему оно здесь. Благодаря Википедии узнала, что это отсылка к древнегреческой мифологии и известному мифу об Оресте, нашедшему отражение в трагедиях Эсхила, Софокла и Еврипида, где Орест, мстя за своего отца Агамемнона, убил мать Клитемнестру и её любовника Эгисфа. Ну допустим, но это все таки весьма и весьма небольшой эпизод в рамках всего романа...

P.P.S. Так кто же отец близнецов!?

Долго я подбиралась к этой книге, представляла как тяжело будет читать. Читая про войну, я всегда изумлялась, как немцы могли творить такие зверства. Даже не так, не немцы, а вообще - человек. И здесь как раз очень много об этом. Автор приходит к выводу, что человек в определенных условиях может стать хуже зверя. И зверства становятся обыденностью. А после окончания войны он может опять стать спокойным обывателем. Правда, такого не происходит с героем романа Максимилианом Ауэ. Он рассказывает о своей жизни, о вербовке в СД и дальнейшем службе в СС. Подробно он описывает все, что происходило во время войны. Сам он не был большим сторонником зверств, но принимал в них участие, потому что так надо было. Он попадает на Украину, Крым, Кавказ, попутно описывая все, что там происходило. После войны он избегает наказания, спасаясь под чужим именем. И прожив жизнь, он задается вопросом, как все это могло случиться.

Глядя на сплошь положительные отзывы, чувствую себя каким-то дурачком, не понявшим замысла.
Ну, начну по порядку.
На второй день чтения у меня начал дергаться глаз.
На пятый день приснился кошмар в духе Кинга.
.....
И это отнюдь не из-за описания жестокостей фашистов. Это из-за попытки проникнуть во внутренний мир героя.
Читая книгу, я, обычно, "сливаюсь" с героем, смотрю его глазами, проживаю его жизнь. При начале чтения это "слияние" происходит автоматически, что, в данном случае, было моей огромной ошибкой.
Главный герой- офицер СС Максимилиан Ауэ. И он гей. Один мой знакомый историк просто поржал: "Так не могло быть. Невозможно было так долго скрываться". Его бы просто расстрелял, и, честно признаюсь, всю книгу я очень на это надеялась.
И ведь геем он стал не просто так, а из-за "любви" к сестре-близнецу". Если в книге и был какой-то глубокий смысл, он прошел мимо меня, полностью перекрытые этой частью истории.
Вообще, даже представить не могу, что должно твориться в голове человека, что бы такое написать! А предпоследняя часть, в течении которой герой голым бегает по пустому дому и совокупляется с мебелью.... И так около сотни страниц читалки.... А последняя часть... Там пропадают всякие остатки адекватности, и все повествование превращается в дикий абсурд....

Здесь ярко показана реальность войны, чудовищная статистика, быт концлагерей. Но вся эта видимая, внешняя жестокость теряется на фоне той пустоты и того кошмара, что может таиться внутри души человека, внутри которой нет и капли света.
Но все же, считаю, что эта книга для меня оказалась лишней. Лучше уж почитать историческую документальную литературу.
Как я уже неоднократно писала в своих рецензиях, основной задачей любого произведения искусства является такое воздействие на человека, которое сделает его лучше, что-то изменит, поможет что-то осознать, понять и увидеть. А постоянные описания испражнений, совокуплений и извращенств, да еще и их смакование... Ну не могу я считать ТАКОЕ литературой!

Дальше...

В общем, чувства у меня были примерно такие