The Kindly Ones

Неоднозначные впечатления.
Автор мастерски погружает читателя в страшные годы войны и холокоста, рассказывая историю от лица эсэсовца нетрадиционной ориентации. Самое ужасное в том, что в другой ситуации эти люди в большинстве своем были бы обычными бюргерами, но пропаганда, неверные убеждения и война превратили их в убийц миллионов невинных. Не все они были хладнокровными убийцами, как показывает автор, но все так или иначе участвовали в этом. На страницах книги встречаешь, пожалуй, всю одиозную верхушку нацистов, даже доктор Менгеле из Освенцема засветился. Оживая спустя семьдесят пять лет, они вновь разыгрывают перед нами свою драму. Исторические декорации и участники воссозданы почти безупречно.
Книга, однако, не лишена недостатков. Некоторые многостраничные фрагменты будто скопированы из Википедии, сны главного героя тоже хочется промотать, а уж описания его извращений, особенно в конце книги, явно не добавляют ей ценности. Хорошего бы да понемножку. Вообще последние 100-200 страниц слабоватые, скомканные и местами неправдоподобные, такое ощущение, что автор устал от книги и хотел побыстрей ее закончить, благо она размером в тысячу страниц.
Резюме - можно читать, но кое-что лучше пропускать.

Во-первых, хочу сразу сказать большое спасибо Лине LinaSaks , которая посоветовала мне эту книгу. Да, это было нелегко, но это того стоило.
Во-вторых, оценка, которую я выставила книге, носит формальный характер, так как эта книга выходит за рамки оценок. Про нее невозможно сказать, что она мне понравилась, она вообще не может никому понравиться, но то, что эта книга стоит того, чтобы ее прочитали - не все - это несомненно.
В-третьих, мне жаль, что я недостаточно образованна, начитанна, эрудированна, чтобы понять все отсылки, которые заложены автором в этой книге, на которые обратил внимание кто-то из других читателей и поделился в своей рецензии.
Книга эта о войне, о том, насколько это грязное, мерзкое дело, в котором невозможно остаться в стороне, остаться незапятнанным, белым и пушистым, о том, что любой человек лишается при этом не только права на жизнь, но и еще одного очень важного права - не убивать. О том, как человеческая психика и организм не могут, не в состоянии вынести всю эту грязь и мерзость без последствий. О том, что на чьей бы стороне вы не были, захватчиков или освободителей, вы все равно испачкаетесь - таков закон войны. И да, это немного странно осознавать после наших советских книг и фильмов, и я нисколько не пытаюсь преуменьшить роль наших солдат-освободителей в этой войне, но и им тоже пришлось пережить , скорее всего не без последствий, всю эту мерзость: они тоже убивали и военных, и гражданских.
Книга страшная. Страшная не тем, что описывает нам ужасы концлагерей, ужасы расстрелов и гибели тысяч, сотен тысяч людей: евреев, прежде всего. Автор не давит на эмоции, все эти зверства практически не описываются, они идут фоном, мы знаем о них и без этой книги. Страшно тем, что те, кто их уничтожает, немцы, не испытывают при этом практически никаких эмоций, ведь не переживаем же мы, когда давим или травим тараканов. Вот и немцы: евреи для них не люди, поэтому и их гибель не может вызывать никаких чувств. Страшно тем, как соответствующая пропаганда, а потом приказ "фюрера" может сделать из образованного, культурного человека убийцу.

Memento mori.

Литературу о войне читать всегда в той или иной степени больно, особенно если война еще жива в памяти, особенно если обрывками, осколками долетали до тебя слова тех, кто жил тогда. Жил? Не совсем корректное слово.
Я обещала себе, что скажу об этой книге хоть что-нибудь, но задача выглядит непосильной. Потому что ее не просто больно читать, почти физически невыносимо. И если бы это было как-то связано с тем, что я ханжа или не выношу жестокости! Тут я вполне терпима. Больно было соглашаться с дикой, из самых темных глубин вырытой правдой, которую не хотелось ни видеть, ни признавать.

Наш герой, если можно его так величать, Макс Ауэ, служит Рейху, добросовестно добывая в процессе книги себе звания и награды. Он предстает рационалистом, который понимает и абсурдность войны, и абсурдность политического строя, внутри которого его страна мечется, как муха в паутине. При этом он абсолютно хладнокровен в вопросах убийства множества людей, если логически оправдывает его перед собой. Еще у него есть сестра-близнец, Уна, его двойник и недостающая часть, и от невозможности быть ею, стать женщиной, или, точнее, единым с ней целым, мучится наш Макс, пускаясь временами в извращенные и больные мысли. Он боготворит своего отца, которого едва помнит, и ненавидит мать, которая вышла замуж повторно...

Такой герой - хороший сплав того, чем Рейх можно охарактеризовать: больной и гниющий внутри, с обязательным внутренним надломом (пропавший отец, оторванная от него сестра/проигрыш в первой мировой, угнетенность государства, озлобленность народа), при том стремящийся к своему идеалу (стать Уной), который невыполним (тысячелетний Рейх, забитый исключительно чистокровными арийцами). Макс воплощает в себе самую идею государства, будучи способным к животной жестокости в сомнительной перспективе лучшего будущего. В которое он сам иногда не верит... А чем меньше верит - тем беспощаднее становится.

Первая половина книги отведена под пребывание Макса в СССР, непосредственно бои касаются его редко, но зато его глазами видна полная панорама действий нацистов на Востоке. Ауэ - человек неглупый, и служба постоянно сталкивает его с людьми высокого уровня образованности, с которыми он ведет дискуссии о политике, искусстве, моральных установках. (Немного неловкий ход писателя, но да ладно.)
Очень трудно охватить все пласты, которые показал автор, но многие из них ставят в тупик своей невозможностью им что-то противопоставить, хотя верить в них категорически отказываешься. Я отмечу те, которые наиболее задели мое сознание.
Показательными можно считать размышления о том, что коммунизм и нацизм - две противоположные системы ценностей, использующие одинаковые методы. Или слова о том, что немцы лишь гораздо более неудачливые колонизаторы, чем в свое время американцы или англичане, - их земли ведь когда-то взялись не из воздуха, а уничтожением/порабощением тех, кто там изначально находился.

Находясь в России, Ауэ большой интерес проявляет к местам, в которых жил Лермонтов, он даже побывает на том месте, где состоялась дуэль, там в голове у немца родится мысль о том, а что, если выстрелив в воздух и видя, что пуля соперника летит прямо в него, Лермонтов смирился с таким положением, хотя знал, что это неправильно? Что, если он заранее знал, чем это кончится? Ауэ пытается верить в свою идеологию с самого начала, но он чувствует, насколько они все делают не так. А что, если нация кинулась в мясорубку добровольно, исподволь зная, чем кончится их борьба?...

Стоит заметить, что многие их своих идей Ауэ оформляет полностью после увиденных сновидений, что показалось мне довольно прямой отсылкой к классическим русским романам, где герои тоже видели очень многозначительные сновидения.
Например сон: Ауэ видит подобие лагеря, только чистый и без охраны. Люди в нем добровольно совершают одни и те же действия: едят, спят, работают, размножаются и умирают. Просыпаясь, он в ужасе осознает, что концлагерь - это жизнь в абсолюте, где оставили только самую суть почти любой жизни. Бессмысленное колесо, затеянное кем-то. Кто свободен, тот и служит.

Вторую половину романа Ауэ проводит в Германии и оккупированных европейских зонах (Венгрия, Польша), после ранения. Здесь он стремительно строит карьеру под музыку стремительного заката нации. Он занят улучшением условий рабочих (почти анекдот) в концлагерях, занят тем, что обеспечивает питанием лагеря смертников. (Понимает ли он, что делает? Или уже предпочитает не понимать?)
Его внутреннее состояние колеблется соразмерно происходящему. Он понимает, что добро и зло - понятия не категоричные, и применять их нельзя ни в частном, ни в общем. Он видит, как многие его коллеги с отвращением занимаются "окончательным решением еврейского вопроса". Многие из них совсем в феномен "мирового еврейства" не верят, считая его чушью. И продолжают убивать. Почему? Это их работа. Вроде почтальона или секретаря. Если в их времени и в их стране можно остаться на плаву таким образом, они это делают, потому что война войной, а шнапс шнапсом.

Кровоточащая рана войны будет таковой всегда, вне зависимости от времени. Историю пишут победители, а еще историю пишут победители, соотносясь с политическим курсом на сегодня. Правды не было. Ни тогда, ни сейчас, а тем более после.

Множество вопросов, загнавших в тупик. Размышления, с которыми нужно бы согласиться, но черт подери, будто встаешь на сторону врага!
А сторон-то нет, они как карточные домики, рушатся при первом касании. И засасывает в какую-то непролазную черную топь только от проблеска правды.
Ауэ в самом начале говорит:

Как и вы. И вот чего боишься больше всего в этой книге.
Что бы делала я, оказавшись там? Что бы делали мои родные и знакомые? Кем бы мы стали?
Нет, я не знаю ни одного ответа. Боюсь знать. И только напоследок хочу противопоставить себя саму самой себе:

Memento vivere.

"Если я и приложил массу усилий, то не из одного желания вас развлечь, а прежде всего в целях личной нравственной гигиены. Когда объешься, рано или поздно придется избавиться от шлаков, хорошо пахнет или плохо, выбора нет. И потом вы вольны закрыть книгу и выкинуть ее в помойку. Против такого средства обороны я бессилен."
"Благоволительницы" Джонатан Литтелл

Джонатан Литтелл - Мастер! Именно так с большой буквы. Я даже боюсь представить, сколько сил и времени он затратил на скрупулезное изучение материалов, посвященное этой войне. Сколько надо потратить терпения и как напрячь воображение, чтобы настолько вжиться в шкуру офицера Третьего рейха. И так правдоподобно воспроизвести атмосферу в немецких войсках конца 30-х начала 40-х годов. А главное, как потом отойти от этой истории, отпустить её. Даже простому читателю сложно выбраться из этой трясины, а что делать автору, отдавшему ей 4 года своей жизни (внезапно, почему-то я была уверена, что для написания понадобилось больше времени) - я не представляю.
И книга стоит каждого дня потраченного на её написание. Она такая разная, с таким количеством граней, вызывающая такие эмоции, что я не удивлюсь, если оценки будут разниться от самых низких до самых высоких. И, самое интересное, с каждой я готова согласиться.

Это в первую очередь книга даже не о конкретной Мировой войне, а скорее о необходимости делать свой выбор. Ведь главного героя никто не загоняет на службу, никто под дулом пистолета не заставляет принимать участие в описанных событиях и убивать невинных людей, пусть в основном и чужими руками. Нет. Только осознанный выбор. Он искренне верит в то, что делает. Ему не столько важно уничтожение именно евреев, как величие его страны. Фанатичная вера отлично исполняет роль шор на глазах, позволяя не замечать или не предавать значения творящимся вокруг ужасам. Тысячи/миллиона/целые народы? Неважно. Пусть все сгорит в огне и рассыплется пеплом. Важна только одна раса и её грядущее величие.
И это отвратительно. Нет человека страшнее, чем фанатик, зацикленный на одной идее. Плевать, жалеешь ты свою жертву, мучаешь или тебе просто наплевать. Можно сколько угодно оправдываться тем, что так было надо. Ты - именно ты своей рукой делаешь контрольный выстрел, наблюдаешь за рытьем могилы на склоне горы и в составе строя целуешь обреченную на смерть. Потом можно жалеть, можно раскаиваться, но не надо оправдывать это идеей. В той же самой Германии было множество людей, сделавших другой выбор. Кто-то выжил, кто-то погиб. Кто-то ни разу не усомнился в правильности своих поступков и подобно Эйхману даже на суде не видел причин для раскаяния. А попытки самого Ауэ объяснить свой выбор, в том числе и отсутствие такого - не более чем лукавство. И те самые Эринии, до конца дней будут с ним, напоминая об этом. это все равно преступление, и они виноваты; можно их пожалеть, но нельзя оправдать — тем более что чаще карают боги, а не люди.

Да, никто не отменяет простого факта, что историю пишут победители. Проиграй Советский Союз эту войну, сейчас именно он в первую очередь был бы заклеймен за военные преступления тех лет. Слишком много смертей, насилия и жестокости несли и большевики в этой войне. На эту тему можно много спорить, но того простого факта, что навсегда в нашей истории останется кровавым пятном расползшаяся по страницам учебников Катынь не отменит никто и никогда. Однако это совершенно не мешает мне гордиться победой своей страны и своих прадедов, так что частично я могу понять психологию немецких граждан того времени. Небывалый подъем общественного патриотизма вместе с массивной пропагандой и отсутствием достоверной информации - страшная вещь. Но у главного героя немного другая ситуация. Он знает все. И видит в этом необходимую жертву. Он готов позаботиться о комфортных условиях для пленных, если они нужны в качестве скота/рабочей силы, и готов смотреть, как они шагают в газовые камеры в случае непригодности. Всем, начиная с выбора профессии, ставя во главу угла человеческую жизнь, я не могу принять этот выбор. Мы продолжим сражаться, люди будут по-прежнему гибнуть, а потом, в один прекрасный день, война закончится, и оставшиеся в живых постараются обо всем забыть.

Главный герой вообще интересный персонаж. Тут я позволю себе процитировать Elessar :

Истинный ариец, пример идеального человека. На самом деле глубоко сломанный и ненормальный каждой клеточкой своего организма. Начиная с детского возраста с ним что-то не так. Меня передергивало от описаний его взаимоотношений с сестрой, трясло от бешенства при вынесении его приговора о ненависти к собственной матери, веселил самый странный в мире способ быть с любимой. По факту у него нет никакого стержня, он склоняется то туда, то сюда пытаясь быть тем, кем он не является. Именно тот случай, когда наличие мундира ещё не гарантирует характер. В итоге он болтается по странам и городам, весь из себя такой противоречивый, а на деле тюфяк, который во имя великой идеи, в которую сам до конца не верит, творит жуткие вещи.

Само повествование напоминает огромную клоаку, дальше эфирных барышень просьба закрыть рецензию и никогда не брать в руки книгу, дерьмом, смешанным с рвотой, спермой и кровью. Столько мерзости и тошнотворных сцен, как здесь мало где встречается. Это отвратительно. И одновременно это ещё больше оттеняет происходящее на страницах, выступая мрачным фоном на котором яркими пятнами проступают описанные события. Тут хочется ещё раз поаплодировать мастерству автора, который будучи достаточно острожным в оценки событий с точки зрения доктора Ауэ красочными описаниями всей этой "грязи" выделяет моральную составляющую.

А теперь самый подходящий момент поднимать табличку с надписью "Я ханжа". Объективно я понимаю всю монументальность романа Джонатана Литтелла, вижу, какой масштаб исследований проведен для того, чтобы эта книга состоялась, отмечаю большое количество аллюзий, дорожек ведущих и к мифологическим сюжетам и к творчеству русских классиков. Это невероятный объем работы и великолепная стилизация романа. Похожий труд вполне мог написать один из выживших офицеров СС. Но между пониманием и принятием лежит разница в ту самую последнюю звездочку между хорошо и отлично.
Несмотря на предложение главного героя, вынесенное в эпиграф, я не выкинула книгу и совершенно об этом не жалею. Но до сих пор не уверена, нужен ли был этот опыт и точно знаю, что никогда не рискну её никому посоветовать, слишком скользкая и сомнительная тема.

Я не буду ее дочитывать! И вот почему:
1. Искажение истории и, как всегда, очернение русского солдата.
2. Моральное разложение героя.
3. Мерзотность текста. Со всеми низменными подробностями, испражнениями.
4. Описания убийств, издевательств. Автор, как будто упивается  всей этой жестокостью и соревнуется сам с собой. А как бы еще жестче написать. В этом вообще нет необходимости, так как все мы все понимаем. И необязательно описывать это так жестоко.
5. Тема гомосексуализма вообще.... автор решил воплотить все свои грязные желания? Тут есть и инцест,и мастурбация, и секс однополый, и засовывание в себя всего, чего можно... ё-мое, ну вот без трусов, причем грязных, никак нельзя было? Вроде книгу серьезную писал, а думал все об одном....
6. Структура текса тоже желает лучшего! Ни абзацев, ни сюжета, ни упорядоченности. Какой-то поток сознания в перерывах между извращениями!!!!!
7. Да и не люблю я вот эту манипуляцию "мы все виноваты" . Автор прям запихивает нас в шкуру палачей и посмеивается!


Я вообще не советую это никому! Хотите треша, пощекотать нервы, узнать о войне? Читайте хорошие книги! Но не эту!!!

Мне понравилось, как о книге сказал Захар Прилепин:
"Есть определенные возрастные ограничения на книги или кино. Так вот, сочинение Литтелла не рекомендуется читать при жизни. Это лучше вообще не знать."

Я с ним солидарна! А читать или нет, решать вам!!!!!

Джонатан Литтелл задумался о написании книги в конце 80-х. Сын известного автора детективных романов, американец французского происхождения, полиглот и политический журналист, Литтелл совершил невозможное – создал уникальное произведение, не имеющее аналогов на мировом рынке.

В 2006 году исторический роман «Благоволительницы» был радостно встречен публикой, хотя и подвергся критике некоторых читателей, воспринявших описываемые события болезненно. Литтелл выиграл Гонкуровскую премию за 900-страничную книгу, наглядно демонстрирующий ужас и страх второй мировой.

Однажды я перечитаю эту книгу, а пока расскажу, как история ненадежного рассказчика может изменить вашу жизнь, если вы все-таки решитесь достать с полки пухлый томик Литтела.

1. Тренировка эмпатии к антигерою и толерантности

Максимилиан Ауэ сочетает в себе все возможные качества, презираемые и отрицаемые пуританским обществом, – офицер СС, фашист, гей, влюбленный в сестру-близняшку, склонный к депрессии и рефлексии; всего лишь винтик в отточенной системе Третьего Рейха.

Он принимает непосредственное участие в карательных операциях, описывает делопроизводства, испытывает стыд и нравственные страдания. Такая простая мысль не даст покоя уже в первой главе – желание понять человека-монстра, простое осознание, что фашисты – тоже люди, а война – бессмысленная и беспощадная. Только проникнув в сознание убийцы можно получить некий познавательный опыт, а значит во время чтения придется либо на некоторое время отринуть осуждение, что весьма непросто.

2. Переосмысление войны

Война – не повод для гордости, и не тема для спекуляции. Насилие не может быть оправдано; кровь и несправедливость повсюду, со всех сторон. Нет правильных и неправильных людей, это гигантская мясорубка, пожирающая все на своем пути.

Расстрел евреев в Бабьем Яру, казнь партизанки (Литтелл читал о Зое Космодемьянской, но перенес действие в Харьков), Сталинградская битва – обо всех событиях автор пишет беспристрастно, местами скупо, - остается упрямая констатация фактов. Удивительно, но подобный нарратив производит взрывной эффект – отсутствие эмоционального давления, детализированность жестокости заставляет задыхаться, упрямо переворачивать страницы и ждать смерти, быть к ней готовым. Подобное чтение не может оставлять равнодушным за счет исключительного умения Литтела, а главное, его бесстрашия.

Отдельным пунктом поставим размышления о сущности идеологий большевизма и Третьего Рейха, объединение на основании истребления людей в соответствии с принятым законом. Евреи, цыгане, душевнобольные – с одной стороны; кулаки, буржуазия, партийные уклонисты – с другой.

3. Эротизм

Секс для героя – это попытка в первую очередь абстрагироваться от происходящего. Откровенные сцены садизма, инцеста, гомосексуальных актов прерываются рассуждениями о шаткости любовного чувства, воспоминанием о человеке, который навсегда остался в памяти.

Подобная двойственность персонажа учит начинающих автором двум вещам: четкого обозначения психологической мотивации героев, прорисовки внутреннего мира, и умению рассказать о стыдных вещах просто и увлекательно, но с привязкой к сюжету и раскрытию основной идеи.

4. Страх и ненависть в одном флаконе

Убивать с яростью от осознания человечности. Одно из немногих произведений, позволяющее заглянуть в душу карателей. Как можно вынести подобную жестокость и сохранить разум? Злодеи – не маньяки и уникумы, это люди с нарушенной психикой. К таким последствиям неизменно приводят внешние события, нельзя просто забыть о причинно-следственных связях.

Дети – главные пострадавшие. На страницах романа они появляются часто как предвестники необратимых изменений и нового пика насилия. Мальчик на пиру, близнецы, девочка-еврейка, о которой попросили «позаботиться» – символы истребляемой жизни.

5. Радость для филолога

Настоящее литературное раздолье; по «Благоволительницам» можно изучить мировое наследие. «Герой нашего времени» Михаила Лермонтова соседствует с Софоклом, Ницше, Сартром (как иронично отзывался главный герой о пьесе «Мухи», в основе которой лежит миф о нем самом) и Флобером («Воспитание чувств» – еще один пункт из списка чтения Ауэ). Наблюдаются аллюзии на «Войну и мир» (сравнение по масштабу и размаху) и «Преступление и наказание» из-за убийства и психологизма (так герой оставляет топор на кухне и не пускает его в ход).

При этом текст написан хлестко и прямо; здесь нет метафорических заигрываний и нестройного контекста.

Селин, Стендаль, Берроуз – Литтелл проделал удивительную работу, дирижируя познаниями культурного пласта европейской культуры. Для подобных романов такой подход редкость, что делает «Благоволительниц» если пособием по поиску литературных отсылок для искушенного читателя.

Стоит отметить неизбежные параллели между русскими поэтами и героем Литтела. Блок писал о Пушкине: «Его убила вовсе не пуля Дантеса. Его убило отсутствие воздуха». Максимилиан Ауэ вторит этим словам:

6. Физиологические подробности

Герой теряет кровь, прячется в туалете, занимается сексом. Он живой, насколько возможно, и такие подробности (описанные прямо и без уверток) – лишь часть достоверности литературного произведения.

У многих текст способен вызвать отвращение, но именно такой реакции Литтелл и ожидает; такая вынужденная необходимость для прямого воздействия на защитные блоки читателя, его стыда и стеснения. В конце концов, это всего лишь литература, но она помогает вглядываться в явления, которые нас пугают и которых принято избегать.

7. Рефлексия и самоанализ

Максимилиан нуждается в размеренности и покое, его психика искалечена. При этом герой остается внимательным рассказчиком; он фиксирует не только развал мира вокруг, но и занимается исследованием самого себя, своих реакций и прошлого.

Депрессия, самоирония, боязнь говорить – со всем этим герой неизбежно сталкивается, спускаясь в личный ад, наполненный страхами и болезненными воспоминаниями.

8. Абсурд

Ранение в голову, открытие третьего глаза, полет на вертолете в Сталинград и обратно, укус Гитлера в бункере – Литтелл умело фиксирует пошатнувшееся восприятие героя. Его цель – наглядно продемонстрировать как защитные механизмы человека пытаются спасти сознание, вернее, остатки сознания.

9. Размышление о России

Джонатан Литтелл предпринимал поездку в Чеченскую республику, зафиксировал впечатления и написал книгу. Для работы над художественным романом он также путешествовал по городам России, занимался тщательными исследованием исторического контекста. Такой не поверхностный интерес к русской истории только добавляет плюсов «Благоволительницам» – читатель размышляет, думает и хочет узнать больше.

Рабское мышление населения, отсутствие попыток к сопротивлению в ответ на давление властных структур – все это остается актуальным по сей день.

Простой человек корчится от боли и унижения, отдавая последние деньги. Задача власти - не помочь гражданину, а еще больше его обобрать, заставить почувствовать себя ненужным и одиноким– на подобные размышления наталкивает острая проблематика книги.

Если немцы прилагали немало усилий, чтобы избавиться от гнетущего прошлого с помощью радикальных мер, то русские полагаются на прошлые достижения, цепляются за них. Такие пути невыгодные и страшные, но тем не менее никакого баланса быть не может.

«Благоволительницы» – уникальный роман о страданиях человека и боли, которую он способен вынести. Вряд ли его способен прочитать каждый, и не думаю, что каждому это необходимо. Но для меня эта книга оказалась первой в стопке произведений, оказавших столь сильное влияния.

В сентябре переиздание книги вышло в издательстве «Ad Marginem». Пожалуй, это достойный повод для ознакомления, кроме того в новой версии восстановлены пропущенные эпизоды первой версии.

"Благоволительницы" - это книга о чем? О второй мировой? О нацистах? Об извращенцах? О нелюдях? О дерьме? Об ужасах? О чем? Что вложил Джонатан Литтелл в свой роман?

Да, сборная солянка у автора получилась знатная. И она вполне могла бы мне понравится, если бы не одно большое и жирное НО. Явное стремление Литтелла шокировать своего читателя в итоге сделало книгу в моих глазах неубедительной. Я искренне считаю, что "война" - это очень сильное слово-образ. Попросите любого человека назвать ассоциации с этим словом, и в ответ вы сразу же получите целый список: смерть, убийства, страдания, ужас, жестокость, грязь, бесчеловечность... Подумайте о Второй Мировой войне. В голове вихрем будут мелькать тысячи слов, картинок, фактов из истории. И все это будет намного искреннее и сильнее, чем книга "Благоволительницы".

Война.
Отбросив в сторону главного персонажа, о котором я поговорю позже, хочу сосредоточиться на войне, которую описал автор. Много фактов, много статистики, много рапортов, много разных каких-тотамфюреров, много "Хайль Гитлер", мало эмоций. Немецкая сдержанность от начала и до конца, всегда и во всем. Сдержанность до такой степени, что когда она наконец-то заканчивается, то пути только два - пуля в лоб (к сожалению, не всем помогло) или психушка. Автор вполне предсказуемо ввел в повествование персонажей со стороны нацистов, которые должны были принять на себя агрессию со стороны читателей. Ту агрессию и негатив, которая априори рождается внутри, когда ты читаешь книгу, затрагивающую тему войны, геноцида. При этом я не нашла для себя персонажа-немца (военного), которому я бы могла посочувствовать. Т.е. да, находились люди, которые были в ужасе от происходящего, которые не понимали этого истребления целых народов, но они ничего с этим не делали, не выступали против открыто. С тяжелым сердцем, но они продолжали производить контрольные выстрелы. И знаете, то что они после массовых казней, извините, просраться не могли, - кара так себе.

Я не из тех людей, у которого так и чешутся руки, чтобы проверить тот или иной факт из книги, так что готова Литтеллу поверить на слово. Описание битв, событий, городов, местных жителей - тут я придраться ни к чему не могу и не хочу. Несколько раз натыкалась на упоминание своего родного городка, который тоже натерпелся во время Второй Мировой, и это каким-то образом немного, но сроднило меня с книгой. Особо хочу отметить то, что автор не стал делать немцев единственными "злодеями". Ведь не секрет, что и в числе местных жителей всегда были перебежчики на сторону врага, и автор не дает об этом забыть.

Максимилиан Ауэ.
А вот и главное действующее очко лицо. Нормальным его язык не повернется назвать, но и явным психом тоже. У него свое личное, любовно выращенное с раннего детства отклонение, которое было изрядно удобрено во время войны и дополнено "третьим глазом". Длительные сексуальные отношения с собственной сестрой-близняшкой, беспорядочные гомосексуальные связи, периодические попадания посторонних предметов в прямую кишку и т.д. и т.п. И если отбросить все его извращения, отклонения и все такое прочее, то перед нами предстанет такой образ типичного немца в глазах иностранца. Настолько типичного, что чувствуешь себя несколько обманутым. Ауэ - просто манекен, на которого автор накинул одежку вот такого шокирующего персонажа. Что это? Авторское открытие, находка, блестящий прием? Для меня это просто дань моде, не более, причем не вполне уместная в контексте книги.

Итог.
В конце концов мне кажется, что автор уж сильно сосредоточился на задаче шокировать читателя. Материального, физического в книге было больше, чем морального, психологического. Страшно в войне то, что она творит с человеком внутри, а не снаружи. Мне не хватило внутреннего проявления ужаса происходящего, с внешней же составляющей порой был явный перебор. Плюс постоянное смещение фокуса с военной составляющей на личность Ауэ мне изрядно мешал. Будь это две отдельные книги - уверена, что я бы хвалила обе. В рамках одного произведения - простите, но это не мое. Как итог, произведение неоднозначное, скажу ему скорее нет, чем да.

Что же, я ожидала худшего. Одни только теги к этой книге обещали нечто такое, что я никак не могла совместить вместе в одном произведении. Но они в самом деле связались настолько однотонно, что от былого ощущения несовместимости не осталось и следа.

Наверное, многие со мной не согласятся, но мне книга показалась довольно естественной. Все-таки идет война, Вторая Мировая, мне кажется, по этой теме невозможно писать, не вспоминая множества мучительных смертей, ужасных ранений, ненависти и обреченности. И то, что многоликая смерть тесно связана с теми же естественными процессами, это даже понятно и оправдано.
По поводу Максимилиана Ауэ, можно с уверенностью сказать, что читателям достался не худший рассказчик, не смотря на его явные отклонения. Все его часто упоминаемые тошноты и испражнения с самого начала воспринимались мной как последствия его психологического состояния, поэтому и не вызывало отвращения. Кстати, с рассказчиком получился довольно интересный эффект - присутствия автора, Джонатана Литтелла, не ощущаешь совсем, он без без следа растворился в своем герое. Не знай читатель, что это художественная книга, можно с легкостью поверить, что воспоминания Ауэ настоящие. Литтелл проделал огромную работу над созданием этой книги, и для меня подтверждением этого факта стал фрагмент, где Ауэ описывает свое пребывание в оккупированном Харькове, моем родном городе, невероятно точно описывая расположение улиц и исторических зданий, а также происходящих событий, что у меня не осталось сомнений, что нога Макса Ауэ в самом деле ступала на мою родную землю.

Какой он, взгляд на войну от того, кто находился по ту сторону баррикад от наших соотечественников. Без того безумный мир, в котором живет Ауэ соединяется с кровавой действительностью войны. В этом, новом "убежище" тайны и пороки Ауэ находят свое идеальное укрытие, раскладываются по своим полочкам. И эта история, сплошное вскрытие давно воспаленного нарыва в душе, от которого все равно нет покоя. Это история, не покаяние и не откровения.
А внешне перед нами довольно сдержанный и рассудительный офицер СС, заинтересованный "наблюдатель", который на вид с легкостью рассматривает плоды разворачивающейся войны. Но никто, кроме нас не знает, что этот хладнокровный офицер еле стоит на ногах, от подступившей к горлу тошноты и не может оторвать взгляд от обреченного еврея, не от жадного удовольствия, свойственного многим его сослуживцам, а от слабости перед неминуемым. Если в начале своего пути, примерно в Киеве, Харькове, Ауэ еще чувствует душевные уколы по поводу еврейского вопроса, то уже далее нельзя не заметить, что война все-таки постепенно изменила своего героя. Изменила, научила приспосабливаться, но не лишила возможности думать, размышлять, чтобы быть даже в чем-то не согласным с существующей системой. Но достаточно ли этого, чтобы что-нибудь изменить? Нет, потому что одного несогласия очень мало.
Таким образом, мы видим, что среди них, фашистов, также были люди, которые в душе и не одобряли идеи Гитлера, но изменить ничего не могли. Может, они могли не убивать, но кровь все-равно легла на их ладони. На происходящее трудно смотреть, сложно смириться и невозможно жить дальше. В этой книге я снова столкнулась с вопросом, который уже ранее обдумывала в "Чтеце" Шлинка - виновен ли человек, добросовестно выполняющий приказ? Человек, который даже своим отказом выполнять преступный приказ ничего бы не изменил, каков тогда должен быть его выход? Если хочешь жить, подчинишься. Так виновен ли такой человек? Сложный вопрос, сложно прийти к однозначному мнению, так как не крути, ответ, как медаль, имеет две стороны.