The Kindly Ones

Только начала читать “Благоволительниц” — и уже не могла остановиться. На каждой странице хотелось вести диалог с главным героем. Соглашаться, полемизировать, поддакивать. Обожаю книги-диалоги.

Максимилиан Ауэ, бывший офицер СС, пишет эти воспоминания уже после войны, так что мы понимаем — герой выжил и ведёт очень даже неплохую жизнь. Управляет кружевной фабрикой во Франции, куда сбежал под видом француза, когда всё закончилось. Жена-француженка и безупречное владение языком составили ему хорошее алиби.

Можно убежать из мест, где тебя ждёт печальное будущее, начать новую жизнь, но нельзя убежать от самого себя. Ауэ выражает интересную мысль о том, что люди изобрели работу, алкоголь пустой трёп, чтобы не оставаться наедине с собой и своими мыслями. Переживаешь всё заново, какие-то события прошлого, вот и бежишь от себя, только бы не оставаться наедине с этим. Каждый выбирает свой способ этого бегства.

Герой травмирован, и даже в новой мирной жизни ему мерещатся те ужасы, которые он пережил на войне. Внешне он абсолютно спокоен, не подаёт виду, что что-то не так. Но приходя в кино, он так и видит под каждым сидением гранату с выдернутой чекой. Тут может показаться, что я начинаю оправдывать этого человека, мол, он мог не делать этого, не участвовать в этом, вот и не переживал бы потом. Более простым языком об этом говорит хорошая подростковая книга Тода Штрассера “Волна”. Почему жители Германии так безоговорочно следовали за Гитлером? Почему они не сопротивлялись?

И Максимилиан пишет:

Как мне кажется, это самый мощный монолог всего романа. Становится ли легче, когда высказываешься? Ауэ пытается хотя бы попробовать, поэтому пишет эти воспоминания. Да, он остался в живых, пусть его страна и вышла из этой войны проигравшей. Но разве же это жизнь? Это его наказание — жить дальше и не чувствовать ничего, кроме этой опустошённости и страха. Страха, что тебя найдут и отомстят, что ты будешь платить за всё, что сделал. Его уже ничего в жизни не интересует, живёт по инерции, делает то, что вошло в привычку: завтрак-обед-ужин, возможно, чтение книг.

А главное — Максимилиан даже не уверен, что это конец. Да, война закончена, все вокруг говорят, что она станет для человечества уроком. Но кого они обманывают? Когда-нибудь война служила кому-то уроком? Они рассуждают так, будто буквально в начале их века не было другой кровопролитной войны. И что, кого-то она научила? А страшные войны предыдущих веков? Максимилиан озвучивает то, что мы сами о себе боимся подумать:

Книга для настоящих дотошных зануд, как я. Если вы можете несколько страниц читать то, как автор подробно исследует одну тему. Берёт песчинку и через лупу рассматривает её со всех сторон, одновременно описывая. Например, разновидности кавказских евреев и их ассимиляцию.

Читала новое полное издание и не смотрела специально, какие места из книги были выкинуты в предыдущем издании. Мне кажется, что с таким подходом её вообще можно было не печатать, потому что те вещи, которые, наверное, напугали переводчика и редактора, в книге везде. Грязь, гомосексуализм, натурализм, довольно неприглядные сцены. Ну а что — люди не какают радугой.

Грязная и жёсткая книга, но я считаю, что такими и должны быть книги о войне. Потрясающее исследование человеческой природы. Никакого приукрашивания, чтобы у людей даже мысли не возникло о каком-то светлом и героическом образе войны. Война это грязь и боль, в ней нет ничего героического, и не должно быть. У каждого цивилизованного человека любая мысль о ней должна вызывать только отвращение.

Сложно оценить эту книгу, с одной стороны было много познавательного относительно еврейского вопроса и деятельности военной машины, пессимистическое настроение офицеров и критика стратегии, но с другой автор описывает и откровенную грязь, некоторые места переключала ибо буквально было тошно слушать.
ГГ просто набор самых разных черт характера, понятий, ценностей и все они противоречат одна другой. Он офицер СС, будучи на фронте ощущал отвращение от казней, но не противился выполнять приказы, хоть и пытался как-то облегчить последние мгновения приговорённых. По возвращению домой его пристроили в штаб Гиммлера и наш бравый молодчик занялся еврейским вопросом, но опять же, патриотизм пошёл в разрез с личными ценностями и начал максимально "спасать" евреев, и даже пытался смягчить их участь, позаботится о физических потребностях.
А что творится в голове у мужика, ну просто трэш, спойлерить не хочу, но казнить бы его на электрическом стуле.

Я не поняла почему Бине, автор «HHhH» так переживал, что у Литтелла тоже тема 2 МВ, ГГ совершенно разные, а Гейдрих в романе мельком упоминается, да у них общего только поднятие темы еврейского вопроса, не более. К тому же Бине интереснее представил историю, жаль только со всеми теми комментариями в тексте.

Для понимания почему без оценки. Потому что очень сложно подобное как-то оценить. С одной стороны восторг, с другой стороны там столько простите дерьма, что в какой-то момент, даже меня многое умеющую игнорировать подергивать стало. Но при этом я понимаю, что книга из тех что надо читать. Только уже тогда когда психика более устойчивая, то есть лет до 30, а может и до 35, я бы ее никому в руки не давала.

Есть кое-что в книге, на что хочется обратить особое внимание. Это то, как ты в какой-то момент вслед за героем перестаешь страшиться убийств. Но я это специально отслеживала за собой. И я четко осознавала влияние автора на сознание, то как он подводил нас к этому примирению огромных смертей. Он умудрялся их обосновывать! В принципе - это нормальная позиция человеческой психики уговорить себя, что все что он не делает - это во благо - иначе как же с этим жить? Будете читать книгу отслеживайте это, иначе вам после прочтения будет грязно и стыдно.
Еще нужно уметь быть честным с собой читая книгу. Только начал себе врать и попался автору на крючок, особенно это будет заметно в сценах где описан секс. Точнее фантазии о сексе. Если вы себе в них не соврете, то прочитаете это не дернув глазом, ну может только в самых последних сценах, потому что у вас уже накопиться от чего дергаться. К тому же автор уже будет вас подводить к дерганью, ему же тоже не надо чтобы вы с ума сошли читая его книгу:)
А так же, я уверена, нужно очень хорошо знать историю чтобы уметь отслеживать происходящее. Я вот в истории не так хороша как мне бы хотелось и поэтому полностью вкусить сей плод мне не удалось. Это достаточно обидно, потому что написано действительно нереально круто! И спасибо переводчикам, читалось действительно легко. Я сейчас именно о том как составлены предложения, как подобраны слова, потому что подобное произведение очень легко испортить переводом, достаточно быть просто не деликатным в формулировках - и прощай книга.

И вот если вы готовы к подобному, то погружайтесь в мир войны, убийств, садизма и желания выжить. Погружайтесь в это постепенное сумасшествие. Война она и с той и с другой стороны отвратительна. И каждый ее по своему оправдывает, но главное каждый оправдывает себя на той войне. И каждый выживает так, как может уже совсем не заботясь о том чтобы остаться человеком.
Больше мне в принципе сказать нечего, тут сложно передать краткое содержание потому что тут не важно точно что происходит, тут важно КАК это происходит.

Я перевариваю эту книгу третью неделю. Уже с десяток других историй прочитала, какие-то даже подзабыла, а эту помню, как будто ее высекли мне на коре головного мозга. Я брала ее с собой в отпуск и читала уже после посещения музея Катастрофы в Иерусалиме, и несмотря на большой формат книги везде таскала ее с собой и не хотела выпускать из рук. Это лучшая книга из прочитанных в этом году, однозначно. Мне хочется написать на нее рецензию длиной в 800 страниц, но на это нет времени, да и читать меня нет смысла, когда можно не откладывая в долгий ящик прочитать этот грандиозный большой роман. Тем более, что даже здесь на ЛЛ на него написано множество потрясающих рецензий, которым я не устаю расставлять плюсы.

Эта книга рождает столько мыслей, вынуждает всматриваться в себя, огромным безжалостным неотвратимым зеркалом тычет в лицо, вынуждая свыкнуться с тем, что ты человек и все, о чем говорит вымышленный Макс Ауэ, применимо и к тебе. Это ты делаешь свою работу, неважно, какая власть в стране, ты просто переводишь стрелку на ж/д, печатаешь на машинке, ведешь учет, убираешь, готовишь. Ты хорошо делаешь свою работу, молодец. Только вот переведя стрелку, ты отправляешь поезд с евреями в концлагерь, на машинке печатаешь отчет о переселенных в гетто, ведешь учет застреленных в лесах, убираешь нечистоты в газовых камерах, готовишь пищу для палачей. Что может сделать один человек? Откажешься выполнять - незаменимых нет, не сделаешь ты, сделает кто-то другой. Такая ментальность, к сожалению, у большинства, а если 24/7 накачивать население пропагандой, то винтики очень быстро закрутятся в нужном кукловодам направлении. Особенно если это будет приносить населению ощутимые экономические бонусы. Сам Ауэ признавал, что когда Германия начала отступление, в головах жителей неожиданно начало что-то проясняться.

Но сам Ауэ вовсе не винтик, он чудовищно аллегоричный образ. Помните старую картинку, что настоящий ариец должен быть белокур как Гитлер, строен как Геринг и высок как Геббельс? Вот тут примерно то же самое: офицер СС, который должен быть морально безупречен согласно кодексу, на деле состоял в кровосмесительной связи, пассивный гомосексуал, матереубийца с напрочь сорванной резьбой, невзирая на безупречный внешний лоск и кристальную репутацию внутри партии.

Читаешь, меняются локации, умирают люди, идет война, а вместе с ней и все ее ужасы, и пропускаешь это все через себя, картины оживают перед глазами. Писатель невероятно талантлив, не побоюсь сказать, что гениален. Это произведение однозначно не забудется никогда.

В Яд-Вашеме мы увидели очень много солдат с оружием. Спросили у подруги, которая там работает и собственно предложила посетить музей, что они там делают. Оказывается, в израильской армии помимо обучения воевать есть еще и курс идеологической подготовки, в который, собственно, входит тщательное изучение экспозиции музея Катастрофы. Чтобы зарядить ребят железной мотивацией перед обучением уметь себя защитить, ведь только умение дать отпор - гарантия того, что история не повторится. У нас бы тоже неплохо ввести подобное.

Вообще я бы еще многое могла сказать, да. Но оно настолько личное, что оставлю между автором и мной.

Я считаю, что «Благоволительницы» Джонатана Литтелла - пример очень хорошей современной прозы. Это сильный, глубокий, эмоциональный текст, за которым чувствуется умный автор и месяцы труда. Отличная структура, четкие образы, авторское понимание философии и истории позволяют получить от чтения удовольствие и дают ощущение того, что время, потребовавшееся для чтения этой 900-страничной книги, было потрачено не зря.
Достойная литературная работа, если вы не читаете в оригинале, это результат стараний не только автора, но и переводчика. Читатели не очень часто вспоминают про последних, но в данном конкретном случае хочется отметить то, что Ирина Мельникова, в переводе которой я читала «Благоволительниц», постаралась на славу. Боюсь представить, что даже в названии частей романа мы могли бы видеть не «напев», а «арию». Короче говоря, я считаю, что достойному автору достался достойный переводчик.
Я крайне редко перечитываю художественные книги. Во-первых, я считаю, что многие из них способны дать только эмоции, а я редко их ищу. Во-вторых, мне кажется, что перечитывание, вопреки распространенному мнению, часто дает не новые смыслы известной истории, а уничтожает смысл, обесточивает авторское высказывание. Это как фраза, произнесенная многократно, в определенный момент превращающаяся в набор звуков.
Однако, к перечитыванию «Благоволительниц» я преступила меньше, чем через полгода после того, как впервые прочла финальную фразу романа.
Это стало возможным благодаря редкой смысловой насыщенности книги, наличию нескольких самостоятельных и хорошо проработанных пластов. Последнее послужило причиной того, что мне не удавалось в первый раз идти за текстом, удерживая их в сознании одновременно. Потому какие-то тропы остались нехожеными. И я не могла не вернуться.
В «Благоволительницах» огромное количество отсылок к древнегреческой культуре и, возможно, нам бы следовало расположиться с вином и закусками и вести беседы в духе «Пира» Платона. Однако, придется ограничиться этим не озвученным монологом.
В романе описываются события Второй мировой войны от лица офицера СС. Это дает возможность рассмотреть «Благоволительниц» как историческое произведение. В романе упоминается огромное количество реальных людей и событий. Поэтому легко устроить марафон, всё это прогугливать, обложиться книгами про Германию, историю СС, рассматривать карты. Я вот где-то на просторах интернета наблюдала даже размышления и дискуссии по поводу роли украинцев в военных событиях (у Литтелла об этом немало, естественно, есть утверждения, побуждающие спорить). Короче говоря, читатель может просто нырнуть в историческое и, безусловно, приятно провести время.
Кроме того, можно воспринимать «Благоволительниц» как размышление о войне как таковой. В романе есть совершенно блестящие эпизоды (например, беседа главного героя со взятым в Сталинграде в плен русским офицером; ее вообще легко представить, как отдельное эссе). Тех, кто знаком с классической философией, разбирается в классической же музыке или имеет представление о психоанализе, Джонатан Литтелл весьма порадует. С одной стороны, он выстроил повествование на почве, неплохо известной более или менее образованному человеку, но с другой – сама структура текста, образность весьма освежили и украсили пусть и не самые неожиданные символы.
Ну и, безусловно, в «Благоволительницах» можно (и стоит) прожить и прочувствовать жизнь не самого простого человека, попробовать понять его повадки, страхи, мотивы, боль, радости, чаянья и отчаянье. Можете думать обо мне все, что угодно, но я считаю, что про любовное в книге сказано не хуже, чем про военное.
Я весьма удивилась, когда узнала, что Джонатану Литтеллу дали какую-то антипремию за худшую постельную сцену в литературном произведении. Как по мне, у него с этим нет никаких проблем. Более того, «Благоволительницы» мне кажутся вполне эротичным текстом. В нем присутствует усталость от огромного количества смертей, в необходимость которых непросто верить. Но где-то за гранью повторяющегося безумного выходишь в состояние «нужно двигаться просто для того, чтобы двигаться». Еще скажите, что эта приоритетность выживания не имеет ничего общего с инстинктивным желанием размножиться.
Кроме того, сексуальное всегда динамично. В «Благоволительницах» есть не только перемещение армий, четкая сюжетная направленность, но и много музыкального. Герои постоянно слушают музыку. Даже в самых критических ситуациях. Кроме того, название частей «Благоволительниц» отсылают нас к миру музыки: токката, аллеманда, куранта, сарабанда, менуэт, напев, жига. А музыка есть длительность и динамика в чистом виде.
В этом контексте можно вспомнить сцену, в которой главный герой стреляет в человека, играющего на органе. Происходит это в тот момент, когда начинаешь понимать, что жизнь героя окончательно и бесповоротно закончилась и дальше возможно только существование, смысл которого можно позаимствовать лишь извне, но никак не обнаружить внутри себя.
По большому счету, секс и война только кажутся рациональными явлениями, имеющими какую-то конкретную цель. Однако, они достаточно быстро демонстрируют свою иррациональную природу. И эта иррациональность заключается в том, что люди нередко пытаются получить с их помощью нечто смутное, недостижимое, нечто такое, что не всегда так уж просто вербализовать.
Нужно завоевать территории ли, симпатии ли, чтоб получить больше власти, чтоб иметь лучшее сцепление с жизнью, чтоб успокоиться в больших (в идеале – огромных) пространствах и заполучить себе Вечность (в потомстве) или хоть максимальный временной предел (отношения «навсегда»). Однако, конечность человека обуславливает то, что никто не сможет проконтролировать сохранность его достижений как в сфере социального, так и в сфере личного. Более того, абсолютно точно известно, что все изменится. И тогда мы имеем дело с тем самым процессом перемещения камня Сизифом. А вся прелесть и острота заключается во мгновенном, а не в достижении недостижимого. Например, в той минуте, когда Сизиф на вершине горы и может бросить взгляд на открывающийся вид перед тем, как начать спуск вниз, вслед за камнем. Тут важно то, что увиденное совсем не обязательно утешит и порадует, однако, оно дает всему происходящему глубину, возможно, совершенно ненужную, но, вполнеочевидно, возбуждающую.
Думаю, что самое прекрасное в «Благоволительницах» то, что Джонатану Литтеллу удалось передать пограничное состояние человека. Автор объемно и ярко показал, что в критические моменты, когда человек сталкивается лицом к лицу со смертью, физической или психической, то есть начинает терять человеческое и становиться чем-то иным, он переходит от малого одиночества конечного существа к большому Одиночеству Вечности. Это производит неизгладимое впечатление, ввергает в хаотичное и дает мощный заряд сексуального, берущий начало в сильном страхе и желании зацепиться за привычную реальность и хоть с кем-то хоть что-то разделить.
Судьба Максимилиана Ауэ, главного героя, не была легкой: он хотел созерцательного (изучать философию и литературу), а жизнь заставила расстреливать евреев, он хотел быть с одной единственной женщиной (пусть и сестрой), но взамен постоянно живущей в его сознании Уны получил множество мертвых (и метафизически, и физически) мужчин. Но самым ужасным было даже не это, а то, что свою послевоенную жизнь он начал с убийства того человека, который, плохо это или хорошо, был с ним с самого начала его попадания в СС и, тем самым, герой избавился от того последнего, что связывало его с прошлой жизнью. Максимилиан Ауэ выжил, но имеет ли это такое уж большое значение, когда нет никого, кто знал бы тебя прежнего и нет ни малейшей возможности впустить другого в свое прошлое. Получается, что жизнь героя – это одно сплошное одиночество. И, в отличие от большинства из нас, у него не осталось никаких иллюзий по поводу того, что в один прекрасный момент что-то может измениться.

Вы знаете, есть такой период - подростковой загадочности. Это когда тебе пишут "Мы тут кое с кем были кое-где" и двенадцать смайликов. Или подходят и говорят "Я вообще не знаю, чем мне заниматься - то ли магией, то ли к ЕГЭ готовиться" и загадочный взгляд. Ну эпатаж у них такой. Так вот, я в том возрасте выработала правило - ничему не удивляться. Каких бы странных вещей мне не говорили, я не вела и ухом. Потому что я не люблю, когда от меня заведомо ждут какой-то реакции.
Начав читать "Благоволительниц", я включила в себе общий режим полного спокойствия. Иначе я бы просто не выдержала. Мне показалось, что автор ждал от читателей явной негативной реакции. С другой стороны, с такой реакцией книгу просто не осилить, если ты взялся ее читать сам, а не по необходимости, конечно. Вообще мне надо в этой рецензии как-то следить за употреблением выражения «с другой стороны», потому что неоднозначность книги будет этого требовать постоянно. Хотя я принимала ее, как горькое лекарство, бесстрастно и маленькими порциями, все же что-то она сделала с моим восприятием. А в конце то ли автор слишком увлекся, описывая «зверства русских» ярче, чем «зверства фашистов», то ли моя защита ослабла, но что-то эти горы трупов все же добрались до моего воображения. Теперь мне хочется ближайшие месяцы читать только доброе и хорошее, но я уже боюсь, что не смогу воспринимать это тем же мозгом, что и «Благоволительниц».
Эта книга — обвинение или оправдание? Или нужно загрузить ее в себя, а она уже создаст нужную реакцию, которая даст ответ? Подготовленному человеку, конечно, понять ее будет проще, но на неподготовленного она произведет более сильное впечатление. И таких неоднозначностей — гора.
Все говорят, что это о свободе выбора и ее отсутствии. Я вот не знаю, а есть ли вообще в психологии масс ответ — почему работает такая вещь, как диктатура. Почему миллионы вооруженных людей делают то, что им приказывает кучка в штатском, и потом говорят, что у них не было выбора. Но это повторяется в истории постоянно.
Главного героя я не могу назвать сумасшедшим, скорее он — душевнобольной. Психика у него разрушена капитально с самого детства, и чем дальше, тем необратимее у него изменения. В то же время его разум вполне нормален, он принимает решения, составляет проекты, по-немецки расчетливые, которые рушатся об особенности военного времени — времени, в которое ничего не идет по плану. Но его больная психика постепенно совсем выходит из-под контроля, она создает все более неправдоподобные образования — в существование следователей я перестала верить уже на втором их появлении... Да к концу книги я перестала вообще верить во что-либо. Я даже начала думать, был ли этот человек вообще эсэсовцем, или он перечитал книг и ему все действие книги очень ярко привиделось. Мне начало казаться, что возможно все.
С содержательной точки зрения книга была местами интересна, особенно в части жизни Берлина в дни войны. Я об этом не задумывалась и не читала материалов прежде. Но вообще, конечно, у меня сложилось ощущение, что автор хотел не просто познакомить нас с воюющей Германией и ее идеологией в лице господина Ауэ. Да, мы увидели наглядно действия нацистов на своей и чужой территории, геноцид, концлагеря, прочли соображения, которые якобы (я не могу утверждать точно) ими руководили. Но книга все равно была бы меньше в таком случае. Автору зачем-то понадобилось создавать ее именно такого объема, перегруженную и описаниями, и цифрами, и действиями героя на грани адекватности. И именно эта перегруженность всем делает ее такой неудобочитаемой. Причем это явно нарочно — она даже написана такими гигантскими абзацами, что ее невозможно, например, читать с монитора. Мистер Литтелл именно хотел, чтобы через его книгу продирались. Не знаю уж, зачем. Эпатаж?

Честно признаюсь, что спустя недельку после прочтения, когда общее впечатление от книги сгладилось, я даже в состоянии понять почему же людям ''Благоволительницы'' нравятся. Хотя даже не так. Меня все-таки удивляет как может роман нравится (но все фломастеры на вкус разные), но рассмотреть то, за что его ценят при желании можно. Другая проблема, что именно этого желания и нет. Выискивать какой-то символизм, скрытый смысл, хвалить чувство отстраненности, которые так чудесно удались Литтеллу, хочется меньше всего, когда заставляешь себя продираться сквозь текст. Поэтому тут исключительно поверхностное мнение о книге.

Единственный персонаж (и тот второстепенный), который хоть какие-то положительные эмоции во всей книге вызывает, это лингвист Фосс. Он кажется одиноким островком здравого смысла во всем этом дурдоме, даже на фоне Ауэ, который и пытается блеснуть этим качеством, но все как-то мимо у него. Да образ увлеченного своим предметом исследования ученого всегда был тем, которому я не могу сопротивляться. Но как всякий приятный характер, он, к моему глубочайшему сожалению, слишком быстро выпадает из повествования, оставляя его снова без привлекательных людей.

Главное же действующее лицо - офицер СС Максимилиан Ауэ - именно тот, который сразу не нравится. Если на первых порах еще с настороженностью, ожидая подвоха, сопереживаешь ему, жалеешь, несмотря на его прошлое, то с каждой страницей он становится все более и более отталкивающим. Пусть Ауэ с самого начала пытается убедить читателей, что он нормален, такой же как все и что на его месте каждый вел себя так же, но делу это особо не помогает.

Лучше мы или нет это отдельный разговор (и надеюсь, что никому не придется это проверять), но сам Ауэ чем дальше, тем менее нормальным кажется. Вначале книги - обычный семейный человек, который пережил войну и пытается собрать в кучу свою жизнь. Ну, пусть себе будет нестандартной ориентации, пусть себе играл в странные игры в детстве... Но постепенно эти “пусть” накапливаются, открываются какие-то детали вроде ненормальной любви к сестре, какие-то мелочи, которые становятся именно той последней каплей, в сумме которых его поведение выходит за границы нормальности и начинает откровенно раздражать. Под конец же, когда появляются близнецы, сыщики, не говоря уже о том, что происходит в предпоследней главе в доме сестры, понимаешь, что он безумен, как мартовский заяц. Ведь после описания детства его действия даже не получается полностью приписать к последствиям пережитого на войне и лагерях - они обострили его состояние, но не были причиной. Остается только удивляться как же он хоть ненадолго, но мог казаться нормальным.

Отношение к войне, убийствам в книге крайне загадочно. С одной стороны интересно и непривычно читать взгляд на нее с другого окопа, но сам взгляд на происходившее через Максимилиана странен. Никто не виноват, никто ни за что не отвечает, все просто выполняют приказы, сформулированные настолько неоднозначно, что легко перегнуть палку. Это не значит, что кто-то действительно плохой, жестокий - просто так сложились обстоятельства.

Может подобные исторические книги и стоит читать, чтоб не забывать историю. Подобные, но не такие, когда что главный герой, что автор смакуют всевозможные отвратительные описания. И я говорю даже не о концлагерях, а именно о жизни самого Ауэ, описания справлений его физиологических потребностей, глюков, безумных снов. Мне сложно читать произведения без положительных персонажей (пусть в реальной жизни их и нет), поэтому все-таки предпочитаю получать от книги удовольствие, а не испытывать отвращение от поносных сцен и сидеть плеваться на безобразные фантазии больного извращенца. Может, получилось слишком агрессивно (что не было целью), но такое мое мнение. Одно из многих.

Всегда, ставя аналогичным книгам высокую оценку, испытываю неловкость: оцениваешь вроде исключительно художественное произведение, полностью выдуманное, хоть и основанное на реальных фактах-цифрах-событиях, а все-равно нет-нет, да проскальзывает где-то на подсознательном уровне ощущение, что хвалишь «Mein Kampf» и лично его автора. Прибавив сюда в данном конкретном случае еще и чрезмерное количество сексуальных фантазий главного героя романа, которые, получается, тоже хвалишь, выставляя высокий балл, и вовсе задумываешься, а не начинать ли рецензию со списка из ста причин, почему я все-таки адекватный человек, а не маньяк-извращенец. Но это все так, лирика.

А роман – роман действительно потрясающий. И самое главное в нем – не пресловутые фантазии Ауэ и подробности его личной жизни, не расовые споры и философские диспуты, не бюрократические дрязги, и не столько даже преступления Рейха. Самое главное – как совокупность всего этого, перемешивающасего, перетекающего одного в другое, влияет на сознание читателя. Я, например, начинала чтение с отвращения к Ауэ, а после его заявления «Уж поверьте мне: я такой же, как вы!» еле успокоила поднявшуюся бурю негодования – как так, он, убийца, и мы, нормальные люди – одинаковые не только по биологическим параметрам. На этой эмоциональной ноте я пересекла первую главу, вторую, но чем дальше читала, тем тише становились мои эмоции, тем больше я проникала во внутренний мир Ауэ и больше понимала его видение вида, тем спокойнее я к нему и происходящему вокруг него относилась. И так все и продолжалось, пока в один момент не поймала себя на том, что жалею его: бедолага, изо всех сил пытается изменить ситуацию, а узколобые подчиненные палки в колеса ставят. А потом долго пялилась обалделыми глазами в пустоту – если что, пожалела человека, который управляет процессом перегона заключенных из одного концлагеря в другой, и сетует при этом не на то, что происходящее неправильно по своей сути – это же живые люди! – а лишь, что слишком уж много заключенных умрет, а ведь это ценный ресурс Рейха. Так что Литтелла, пожалуй, можно назвать если не гением, то кем-то очень близким к тому: настолько яркого доказательства встраивания человека (а с Ауэ на страницах романа по сути происходит тоже самое, только без осознания) в этот ужасающий механизм так, чтобы самим человеком воспринималось как нечто само собой разумеющееся, мне пока еще никто не предоставлял. Это я не к тому, что кого-то там оправдываю. Но проняло, очень. Вот уж правда, крайне опасно мнить себя лучшим.

Но прелесть романа на этом не заканчивается. Я, конечно, назвала расовые споры, философские диспуты и военные преступления по отдельности менее важными по сравнению с совокупностью всего этого вместе взятого, но и в одиночку они впечатляют. Пересказывать или пытаться описать, конечно, бессмысленно – тут читать надо! – но не похвалить Литтелла рука не поднимается: в спорах он мастерски аргументирует точки зрения обеих сторон, про убийства без леденящего чувства ужаса читать просто невозможно, настолько живые и объемные он пишет картины («Я просто желаю вам выжить на войне, а после и через двадцать лет с криками просыпаться каждую ночь»), даже философия у него безумно интересная, пусть порой многого не понимаешь. Бюрократизм Рейха и историзм – это и вовсе отдельные темы. Историческая составляющая у Литтелла на мой любительский взгляд сумасшедше-прекрасная: огромное количество фактов и, судя по послесловию, почти все достоверные, а уж часть про историю Кавказа можно и вовсе отдельно от книги вынести – я, пожалуй, за всю жизнь столько о ней не узнала, сколько вынесла из «Благоволительниц». Бюрократизм тоже сумасшедше-прекрасен, но иначе: описание всего этого потока бумаг у Литтелла идеальное (эта бумажка вам, нет не нам, нет вам, нет вот в тот отдел, а давайте пригласим для вынесения авторитетного мнения об адресате бумажки еще вот тех-то и напишем еще миллион бумаг, а давайте, почему бы и нет, составьте бумажку) и как раз тем и пугает – чиновники обсуждают рентабельность, выискивают идеальные пропорции и утверждают проекты, а за всем этим – заключенные, жизнь которых находится в прямой зависимости от всей этой бумажной круговерти и того, насколько четко будут выполняться предписанные в ней требования. Совершенно жуткое зрелище.

Там еще много всего – сравнение советского коммунизма и немецкого фашизма, поиски корней немецкого антисемитизма, поиски виноватых в начале Второй мировой, отсылки к Достоевскому и Лермонтову, повседневность высших и средних чинов Рейха, сошедший с ума в последние дни войны Берлин, политические дрязги. И все очень подробное и чертовски интересное. И, кажется, я уже придумываю, куда бы этот томище всунуть в свое читательское время, чтобы поскорее перечитать – я ведь еще столькое упустила с первого раза!

Книга мне в целом понравилась, хотя я читала её небольшими кусочками и о-о-очень долго, потому что слишком большое количество чернухи за один подход даже я выдержать не в состоянии)) понятно, что тема романа такая, что без чернухи никак не обойтись, но тот же Ремарк, например, сумел это всё как-то... облагородить, что ли, не знаю. Здесь же при чтении иногда мне прям становилось тошно. Блин, я читала кучу документалок про Нюрнбергский процесс, и они вызывали у меня вместе с омерзением и недоумением по поводу того, как вообще люди могли творить такое, ещё и желание докопаться до сути проблемы коллективной ответственности: как могла целиком нация прийти к подобным идеям и столь ревностно воплощать их в жизнь? Как настолько разрушительная по сути идеология за столь короткое время подчинила себе целую страну? Где были корни возникновения нацизма? Литтел же вызывал порой желание просто закрыть книгу и не читать дальше.

Не поняла, зачем вообще была гомосексуально-кровосмесительная рефлексия главгера и вообще вся линия его воспоминаний о весьма нездоровых детстве и юности. Добавить ещё больше чёрного этому и без того беспросветному тексту? Обосновать позднейшую приверженность ГГ национал-социализму? Непонятно, неинтересно, нагоняло только тоску. Пролистывала особо затянутые моменты, потому что ну никак они тут не нужны, если убрать это всё и сделать Макса Ауэ гетеросексуалом с нормальным детством, то вообще ничего не изменится. Значит, опять повесточка, без которой никак? Ну и к чёрту тогда.

Язык повествования довольно простой, без особой метафоричности или сложных лексических конструкций, понятный и прямой, как немецкий автобан. Пожалуй, здесь это плюс, так как позволяет сосредоточиться на сложной теме.

За что же я оцениваю книгу довольно высоко? За интересные философские мысли и за то, как автор поработал с историческим материалом. Это ну просто на двести процентов. Структура вермахта, СС, СД, РСХА, абвера, как были взаимосвязаны эти формирования и как функционировали, как интриговали высшие чины этих органов; военные действия на Восточном фронте, оккупация - как в деталях, так в масштабе; коллаборационизм и Endlösung der Judenfrage - всё это настолько изучено и осмыслено автором, настолько прекрасно он в этом ориентируется, настолько точно и качественно выстраивает из этого свою книгу, что невозможно не проникнуться и на какое-то время даже не представить себе, что это реальные дневники офицера СС. Аплодирую стоя.

По поводу философии: когда я ознакомилась с синопсисом, то очень боялась, что весь роман сведётся к оправданию. Но в романе по итогу нет ни оправданий, ни сожалений, окончательное суждение остаётся за читателем. Некая попытка в объективность - в крайне субъективной теме, интересный эксперимент. Мне очень понравилась мысль, что война отнимает у людей не только право на жизнь, но ещё и право не убивать. Право оставаться человеком. Никто ведь не знает, какие бездны разверзнуться в тебе после убийства даже одного тебе подобного. А тут - десятки и сотни... Но знаете, всё равно: несмотря на все усилия Литтела рассуждать о ВМВ как о войне в принципе, поднять её на некий общечеловеческий уровень и этим как бы абстрагироваться от сторон конфликта, для меня остаются главными две вещи: 1) всех их сюда никто не звал; 2) vae victis. Вот такой я необъективный читатель и человек)))