The Gift of Rain

Странное дело. Написан "Дар дождя" хорошо, по-азиатски отстраненно и выразительно. Недосказанности там ноль. Но ощущение, что ты нечто важное проглядел, не отпускает. Чувство, словно читаешь книгу, по которой основательно прошлась цензура. И вырезала оттуда все сцены 18+, захватив попутно какие-то незаметные, но ценные мелочи, без которых картина кажется неполной.

Филипп и Эндо-сан любят друг друга. Что это для них значит - страстную дружбу младшего и старшего с оттенком служения/манипуляции, тренировочные бои, плавно переходящие в секс, платоническое восхищение - мы так и не узнаем. С одной стороны, я благодарна автору за сдержанность. С другой - он со своими чисто азиатскими фигурами умолчания дает непозволительно размытую картину отношений, которые переиначили главному герою всю жизнь. Любовь, страх за семью или расчет движет Филиппом Хаттоном, когда он заходит все дальше по своей благими намерениями мощеной дороге, теряя по пути самых дорогих, самое дорогое?

Самое интересное в книжке - Малайя. Будущая Малайзия. Земля далекая, и, как все колониальные земли Азии, политая кровью не раз и не два - и не когда-то, а в ХХ веке. Сами берега ее, море и небо нарисованы так, что веришь: этим воздухом автор дышал в детстве. С этнографией интересней. Дело в том, что Малайя - винегрет. От души Китая, чуточку Индии, немного Англии, прилично Японии. Вся эта этномозаика показана ярко и, на мой вкус, немножко... экспортно. Японцы жестокие и утонченные. Китайцы семейственные и упрямые. Мелькают перед глазами шелковые ципао, деревянные боккэны, преступные триады, айкидо, Запретный Город, императрица Цыси, император Хирохито, именные таблички в храмах, реинкарнационная романтика народного буддизма. А ты все это уже где-то видел. Автор (переводчик?) сообщает, что герои пьют чай "Железная богиня милосердия", а ты думаешь: ну написал бы просто - Тегуаньинь...

Однако книга неплохая. Только безрадостная. Герой сделал выбор, герой потерял все, что мог. Но разве это история ошибки и воздаяния? Он выбрал и потерял. А если бы выбрал иначе - не потерял бы? Нет ответа. Вернее, ответ-то напрашивается, простой и мрачный: от судьбы не уйдешь. Как этот ответ расценивать, уже дело читателя.

Из печальной истории леди Л. мы уже знаем, каково это — влюбиться в идеалиста. Роман Тана Тван Энга «Дар дождя» расскажет, что бывает участь и похуже — воспылать чувствами к человеку, для которого долг превыше всего. Особенно, если это твой учитель. И он японец. Накануне Второй Мировой. А ты живешь в Малайзии, которую Япония вот-вот собралась захватывать. И ты помесь англичанина с китайцем, и тебя уже и так все ненавидят.

Юный Филип Хаттон всю жизнь был настолько потерянным, что, встретив Эндо-сана, сразу же оперся на него всем своим естеством. Но жизнь в романах никогда не бывает простой, и вот, едва начав избавляться от тараканов в голове, он оказывается перед выбором между долгом и честью, семьей и любимым человеком, национальной идентичностью и культурной принадлежностью.

Это я сейчас нагнала пафосу, чтобы рецка воспринималась серьезнее, на самом деле мальчик реально две трети книги неторопливо взрослеет. Вот, на пяти процентах, не в силах найти свое место, все сильнее отдаляется от семьи, а к тридцати мирится с дедом, отрекшимся от собственной дочери после того, как та вышла замуж за инострашку, встречает лучшего друга и находит себя в семейной компании. К середине, исходив со своим сенсеем весь Пенанг, он начинает догадываться, что что-то в любознательности его учителя нечисто, а процентах на семидесяти, когда японское вторжение становится вопросом времени, встает перед выбором, пойти ли служить в партизанский отряд под началом британских войск.

А потом автору как будто надоедает писать, или сроки поджимают, или у него был лимит на количество страниц, и он его весь выбрал так, что осталась последняя сотня, но повествование вдруг резко ускоряется, теряя в бешеном темпе детали, логику и разбрасывая во все стороны рояли. И вот уже легкое волшебство удивительно судьбоносных встреч, так нам всем знакомое, превращается в огненное колесо Дхармы, выжигая малейшие попытки объяснить мотивацию персонажей так, что остается лишь «я не мог поступить иначе», «долг был для него превыше всего», «я хотел защитить семью, а потому пошел работать на японцев, но семья возненавидела меня, а уйти я уже не мог, потому что так как-то непорядочно, и они пригрозили, что убьют мою семью, а потом через пару лет все равно всех убили» и великолепный многослойный роман, как под муссонным дождем, начинает блекнуть, уплощаться и разваливаться на части.

Многовековая мудрость Китая не выдерживает напора и вырождается в многозначительное и даже слегка мистическое молчание. Холодная английская рассудительность дает течь, а рациональность и семейные чувства утекают сквозь пальцы в невысказанную неприязнь, готовую напоминать про пропавшие было ложечки до страшного суда. Японскую утонченность смывает мгновенно, обнажая дичайшую животную натуру, живущую лишь укоренившимися инстинктами. Характеры персонажей затягивает в сюжетный водоворот, где, немного покрутившись, они полностью искажаются, перемешиваются и с громким хлюпом сливаются в никуда.

Вероятно, автор хотел провести аналогию между ливнем, смывающим все в бесформенную субстанцию и войной, неумолимо оставляющей после себя лишь грязные ошметки человеческих жизней, а под даром дождя он имел в виду способность главного героя переживать подобные события, сохраняя себя, но, к сожалению вышло так, что, вместе с многозначительными аналогиями, в итоге Тан Тван Энг выплеснул и сам роман, смыв заодно к чертям и весь по крупицам воссозданный Пенанг тридцатых годов.

Долго приглядывался: читать или не читать, а потом: бросить или не бросить.
Читал и получал удовольствие от этого малайского романа (хотя главный герой находится на пересечении британской, китайской, японской культур – он герой и жертва их конфликта и вражды). Написано, я бы сказал мастерски старательно, в таком старомодном «колониальном» стиле. Хотя читать было нелегко.
Повествование разворачивается неспешно. Выжившие персонажи из конца века погружаются в воспоминания о предвоенных и военных годах и трагедиях. Плюс, конечно, восточная и колониальная экзотика. Даже описания боевых искусств и воспоминания китайского деда о шаолинском монастыре выглядят органично, а не как штампованный кич.
Автор умело нагнетает драматическое напряжение. Воспоминания о предвоенных годах – у Майлайи тоже был свой Сорок первый год. Проблемы межкультурных коммуникаций, драма юноши-полукровки, разрываемого между отцом-англичанином и китайскими предками, и к тому же он обременен отношениями с японским сэнсеем. Хрупкое равновесие британской колонии нарушается войной. Англичане позорно бегут, потеряв «страшное количество лица». Да, Сингапур не стал Сталинградом. Но бритиши пожали результаты своей подлой политики, когда «разгуливали» японцев, строили им флот и натравливали на Россию – а ведь можно было загнать их обратно на гору Фудзи, тогда бы не было стольких жертв и джапских жестокостей, ярко описанных в романе.
Герой «Дара дождя» становится японским прихвостнем, желая помочь семье и спасти некоторых других людей. Он дает информацию сопротивлению, представленную на острове китайскими триадами. Но люди его презирают. Рисунок вроде знакомый по сотням книг о ВОВ, партизанах и т.д., но здесь имеется восточная экзотика.
Несмотря на впечатляющую художественную убедительность, этическая позиция автора не совсем понятна. Буддизм, переселение душ? Почему с таким уважением герои говорят об Эндо-сане – там японце, который стал учителем нашего паренька и сделал его своим осведомителем, слугой, объектом военных и физических манипуляций? Разве что принять версию переселения душ, когда учитель казнил ученика, и они продолжали любить друг друга. Ну, и еще все эти взаимные казни, проведенные с огромной любовью?
Восток, конечно, дело тонкое, но страдание остается страданием.
Тан Тван Энг – хороший писатель.

Одна из лучших книг, прочитанных мной в последнее время. Несмотря на не слишком большое количество страниц (около 500) погружение в историю оказалось долгим, настолько насыщены эти страницы. Удивительно многослойный роман. В нём смешались китайская, английская, японская и малайская цивилизации, христианство с его верой в загробную жизнь и буддизм со множеством жизней, реализм и мистицизм.

Конец тридцатых годов двадцатого века. На острове Пенанг в Малайе живёт шестнадцатилетний парень Филип, чужой для всех. Его отец англичанин, мать — китаянка, но и англичане, и китайцы и даже местные жители его сторонятся. Он полукровка, а значит не такой как все. И вот однажды он знакомиться с пожилым японцем, который становится его учителем и начинает учить его айки-дзюцу (боевая техника, предшественница айкидо). Но это не просто набор боевых приёмов, это целая философия, развивающая не только тело, но и разум. Неудивительно, что Эндо-сан становится самым близким человеком для Филипа. Кроме того связаны они куда сильнее и не только нынешним существованием, а множеством прожитых когда-то жизней.

А потом начинается война, и Филипу нужно решать, на чьей он стороне. Это история о другой Второй мировой. Мы привыкли читать о Европе и зверствах немцов, но в Азии война была не менее страшной. Здесь тоже были свои герои и свои предатели, своя «Хатынь» и свои концлагеря. Только в роли захватчиков выступили японцы. И как быть молодому человеку, который и вовсе не хочет никакой войны? Как ему защитить близких и родных людей и не предать? Возможно ли усидеть на двух стульях, пройти по грани между предательством и желанием выжить? И возможно ли это? Красной нитью через всю историю проходит вопрос: что важнее — любовь к отдельно взятому человеку или долг перед родиной?

Главное достоинство книги в том, что люди в ней неоднозначны. Сказать, что кто-то хороший, а кто-то плохой невозможно. В разные моменты жизни, при разных обстоятельствах человек разный — иногда хороший, иногда плохой, как и бывает в жизни.

Очень хорошая, глубокая книга. Но всё-таки чуть снижу оценку, потому что первая часть очень медленная и растянутая, а читать про приёмы айки-дзюцу было просто неинтересно.

Книга малайского писателя Тан Тван Энга «Дар дождя» - это необычный роман о мире и войне, спасении и предательстве, любви и ненависти.

Отношения Филиппа и Эндо-сана в первой части книги можно назвать образцом отношений ученика и учителя. Это тактичность, взаимное уважение и интерес к личности друг друга. Очень тонко описано, как Эндо-сан открывает для юноши дар любви ко всему миру. Филипп востанавливает родственные связи с отцом и дедом. Кажется, наступила гармония, но до спокойного острова Пенанг в Малайзии тоже добирается Вторая мировая война, японская оккупация. Выбор, который предстояло сделать 18-летнему Филиппу, невероятно сложен. На чью сторону встать, когда семья и учитель тебе одинаково дороги? Кто он - предатель или спаситель, достоин восхищения или презрения?

Война в книге показана реалистично: зверства японцев, трагические судьбы, смерти, ощущение хаоса и ужаса. И одновременно Тан Тван Энг вставляет небольшие пейзажные зарисовки, давая понять, что природа вечна. На прекрасный остров Пенанг ещё вернётся мир и спокойствие. В финале раскрывается центральный образ, вынесенный в заглавие, - дар дождя главного героя. В нём есть всё: и поэтичность, и связь с природой, и попытка разрешить сложный внутренний моральный конфликт.

Филипп – будто тот дождь, что соединяет небо и землю, представитель двух миров, отвергнутый обоими. Сын англичанина и китаянки – он недостаточно хорош для ценностей Запада и идеалов Востока. Но так ли виноват в этом сам юноша, ведь является плодом любви обеих цивилизаций. Сперва он от этого очень страдал, но затем смирился. Так и рос: в изоляции, одиночестве, непонимании.

Малазийский автор очень хорошо предал подобные противоречия, образ самого героя, дух времени. Не зря в качестве периода для своего повествования он выбрал непростую эпоху – первую половину XX века, Вторую мировую войну. Волею судьбы этот чужак даже в собственном доме встречается с японцем Эндо-саном – тем, кто помогает Хаттону лучше познать самого себя, обрести гармонию, становится его наставником. Постепенно оба сближаются, сталкиваются с жестокостью и непониманием окружающих, учатся смотреть вызову в лицо, стойко воспринимать неудачи, скрывать свои истинные чувства. Однако очень скоро война разделит обоих, поставит на разные стороны баррикад. И тогда Филиппу снова придётся сделать выбор.

И какой бы выбор наш герой не сделал, он никогда не будет полностью правильным, никогда не будет до конца понят. И тот разговор с журналистом – уже после войны, много лет спустя – этому лучшее подтверждение. Некоторые считают его военным преступником, уклонившимся от правосудия – за связь с японцами, иные благодарны за спасение от тех же японских карателей.

Расти ребёнком смешанного происхождения было нелегко, но в этом и сила Филиппа, его способность соединять отдельные элементы жизни в единое целое. Понять это герою помогает общение с Эндо-саном, его уроки. Идеи последнего разбросаны по всей книге, иногда не явственны, воспринимаются через обстоятельства. От того часто книга кажется о-о-очень затянутой, хочется какой-то динамики, которую мы получаем только во второй части – с началом той самой оккупации.

Тан Тван Энг убедительно передал обычаи и характер японцев и китайцев, в окружении которых и развивается личность Филиппа Хаттона. Манера жителей Страны восходящего солнца избегать в разговоре того, чего они не хотят раскрывать; сочетание их ненависти и амбиций, пацифизма и милитаризма; идеи восточных боевых искусств; китайская идея «лица», униженного прошлого, контроля чувств и стремления защитить семейную репутацию.

В целом, сильная и важная книга. Местами читается тяжело и нудно, местами приходится просто просматривать страницы. Однако временами мы просто обязаны обращаться к подобным произведениям. Это довольно интересный взгляд на Вторую мировую, а вернее её ужасы и последствия для этих стран. Мы привыкли воспринимать мир с позиции Европы, порой забывая, что есть особый – азиатский мир. Вот за это, наверное, я и люблю чарующую литературу Азии – за то азиатское спокойствие, которое царит в романе (поднимая в тоже время очень важные темы) и даже настраивает на определённый лад.

Мне книга очень понравилась.
Нам предлагается история человека, который не любит вспоминать свое прошлое, однако по сути живет в окружении воспоминаний всей его жизни: здесь сидел мой отец, здесь Изабель стреляла в японцев, там она умерла, это остров Эндо-сана, это дом Таукея Ийпа - как пример.
Мне нравится противоречивость многих персонажей, которые не обеляются и не очерняются просто так: нет здесь благородных белых освободителей или наоборот подлых белых угнетателей, кровожадные японцы есть, но при этом есть не менее кровожадные китайцы, а еще есть и миролюбиво настроенные японцы, связанные долгом. Тема долга красной линией проходит через мотивацию всех персонажей: у Филипа Хэттона свой долг, который вынуждает его ходить по острию ножа; у Эндо-сана долг перед страной и императором, но из этого вовсе не следует, что ему нравится все происходящее; у отца главного героя, деда, тети, братьев, друга - у всех есть свой долг.
Понравился легкий мистицизм в повествовании, завязанный на идее реинкарнации, судьбы и восточного колорита в целом. Никакой магии и файерболов!
Хорошо описана война: как она приходит, как она сказывается на жизни мирных жителей, самих захватчиков, как все выворачивается шиворот-навыворот, как война заканчивается и как дальше жить.
Много моментов из психологии восточных боевых искусств: я небольшой любитель подобного, но во вселенную романа они отлично вписываются.
В целом книга имеет скорее грустный настрой, однако временами читается как приключенческий роман в духе "Оцеола, вождь семинолов" от Майна Рида. Описание японской оккупации напоминает книгу "Король крыс" от Джеймса Клавелла.

По роману очень чувствуется, что он написан на экспорт. События происходят на острове, где рядом уживаются британцы-колонизаторы, коренные малайцы и понаехавшие кроме британцев китайцы, индийцы и проч. В этом винегрете каждый народ предпочитает иметь дела только с соплеменниками, но, конечно, взаимопроникновение потихоньку идёт. И вот автор старательно рисует перед читателями-гайдзинами эту пёструю картину, более или менее органично вставляя в текст пояснения, кто кому кем приходится, у кого какие обычаи и почему это важно.

Так и стоит перед глазами: автор, задумавшись, набрасывает в блокноте… Что там у азиатов самое главное, что надо европейцам в первую очередь объяснить? Ммм… Отношения между учителем и учеником в восточных единоборствах. Ок, галочка. Что ещё? Связь между душами сквозь жизни, вера в судьбу и карму? Ок, галочка. Презрение к смешанным бракам и полукровкам? Ок, галочка. Ммм, что б ещё добавить? Пусть будет болезненное чувство самоуважения и стремление сохранить лицо. Хватит. И вот эти несколько пунктов в книжке разжеваны так тщательно, чтоб до самого несмышленого европейца дошло.

Не могу сказать, что это плохо. Просто мне такой подход не близок. Я лучше прочту многостраничный комментарий, разберусь в местных традициях и буду читать текст, написанный своими для своих. В той же Гэндзи Моногатари, которую я не спеша цежу по главам, герои живут в похожей системе координат, но они именно живут в ней. Разумеется, в беседах друг с другом они не обсуждают основы, на которых стоит их мир, потому что, как говорили мудрые женщины из свиты кхалиси, «это все знают». В «Даре дождя» же, несмотря на то, что слушает рассказчика японка, которая, так то, тоже все знает, он старательно поясняет все моменты, которые бака гайдзину могут быть непонятны.

В прочем, развесистая клюква — это не самое главное в книге. Мультикульутрная основа — лишь фон, на котором разворачиваются действительно жуткие события. Вы что-нибудь о японской оккупации Малайи слышали? Вообще о роли японцев во Второй мировой войне? Ну, кроме Перл Харбор и камикадзе за штурвалом зеро? Вот и я нет.

Удивительно, что в ситуации войны из японцев вылазит столько адовой дури, что даже страшно делается. Разве может это быть тот же самый народ? Тонкое чувство прекрасного, стремление к простоте, философские учения о гармонии, всё это высокопарное бла-бла-бла и… тут же яростный национализм, репрессии против несогласных, изощрённые пытки и, не побоюсь этого слова, геноцид по отношению к китайцам.

Почему же, несмотря на столь драматическую основу, книга меня почти не тронула? Может, я придираюсь, но мне кажется, она просто плохо написана, не знаю уж, кто тут больше постарался, автор или переводчик. Мне все время хотелось переформулировать неловкие фразы или вычеркнуть неудачные сравнения. Как вам такое, например?

Что имеем в результате? Лайтовую экзотику и очень драматичную историю японской оккупации Малайи, которые покажет нам герой, наделенный единственным безусловным талантом — уничтожать всё то, что он так стремится защитить. Любопытный материал, но мне кажется, что эту историю можно было рассказать лучше.
-----

В первой части автор описывает завораживающее знакомство ребенка-иностранца с концептами японской культуры и восточной философии; подобному очарованию бывают подвержены люди, у которых не было возможности как следует обдумать эти концепты и подвергнуть их критике. А уж если есть человек которому такой очарованный додумался довериться, то тут и в мирные времена пиши-пропало. Что до первой части книги, то мораль сей басни такова, что когда ты говоришь кому-то, что полностью ему доверяешь, а он в ответ извиняется, то тут определенно есть какой-то подвох.

А потом война. Не любитель я читать про ужасы войны, у меня и так воображение хорошее, но по существу полезно наверное прочитать и о событиях за пределами Европы. О том, что происходило после того дня, который мы отмечаем каждый год 9 мая. За пределами Великой Отечественной. Несколько сухих строк в учебнике истории, о том что Вторая Мировая закончилась позже; яркое пятно Хиросимы и Нагасаки, вот и все, что мне осталось от школьной программы. Так что, если какую книгу, раскрывающую войну через истории живых людей и стоило прочитать, то эту.

История про мальчика, который который тяжелым путем был вынужден выяснить, кто он такой, и что такое долг.

Когда мы говорим о Второй Мировой войне, то чаще всего вспоминаем европейский театр действий. А между тем, на Востоке, где союзниками немцев были японцы, разворачивались сражения, которые тоже имели немалое значение для многих азиатских народов.

История, рассказанная в наши дни, охватывает два периода: довоенный – накануне Второй Мировой войны и собственно период оккупации японскими войсками Малайзии.

Главный герой романа Филипп рожден в браке англичанина и китаянки. Он принадлежит одновременно двум мирам – Западу и Востоку, что только осложняет его существование, как в семье, так и вне её.
Неслучайное знакомство с японцем Эндо-саном, который начнет обучать его айкидо, и станет его сенсеем, во многом определит будущее молодого человека.
Сразу хочется предупредить, что дальнейшую оценку действиям героя, не понимая глубокой философии боевых искусств, давать очень сложно. Надо четко понимать, что отношения ученика и учителя – это нечто большее, чем отношения наставника и обучающегося.

Вторая Мировая война и начавшаяся японская оккупация поставит Филиппа перед очень непростым выбором, стать спасителем для одних и предателем для других близких ему людей. А читателя с мыслями можно ли его понять и надо ли его осудить?

Наблюдая метания главного героя, от глаз читателя не ускользнут зверства и жестокость учененные тайной японской полицией, ни на йоту не уступающие немецкому гестапо; храбрость и сила противостояния ей простого населения острова.

Многогранный роман, который дает возможность посмотреть на тему человеческих ценностей, выбора действий, долга и чести под углом восточной философии и религии. Автор не дает точных оценок, оставляя это право за читателем.
Очень драматичная история, которая оставила меня под большим впечатлением! Рекомендую!