Ланарк. Жизнь в четырех книгах

Этим летом в литературном клубе было жарко от дебатов вокруг опуса «Ланарк. Жизнь в четырёх книгах». Полярность мнений, контраст оценок — от «девяток» до «двойки». Даже те, кто разносил это творение на чём свет стоит, признавали, что обсуждать его невероятно интересно. Что же, разберёмся подробнее.

Итак, «Ланарк» — это первая книга шотландского художника Аласдера Грея, прорубившая ему путь в большую литературу. Писал он её больше тридцати лет, и мы ещё к этому вернёмся. Повествование нелинейно — впрочем, сейчас этим вряд ли кого-то удивишь. Делится роман на две части — как мы их условно окрестили, «реалистичную» и «фантастическую». Первая наполнена личной драмой и во многом автобиографична — автор слепил своё альтер-эго и учинил над ним мысленный эксперимент «что, если бы жизнь пошла чуточку не так?», закончившийся — как это часто в таких случаях происходит! — сведением счётов с оной. Однако, герой не умирает насовсем — его реинкарнация попадает в похожий на гриппозный сон мир, где, может быть, исправит свои ошибки, а может... а может, займётся чем-то совсем другим. Или всё это вместе. Об этом — вторая, «фантастическая» часть, помимо личной драмы содержащая немало социальной сатиры.

Итак, что же вызвало весь этот плюрализм мнений? Для начала... для начала, будем ругать. Потому что это, на удивление, проще.

Часть претензий, в принципе, касалась заявленного сюрреализма. От одной из участниц клуба книга получила лаконичную рецензию — «Бред!» — с оценкой в два балла из десяти. Однако было и противоположное мнение. Мол, не так уж там и безумно, как кричала аннотация — немало книг, относящихся к «нетвёрдой» фантастике, имеют схожий по градусу сюра сеттинг. Масло в огонь подливает количество наукообразных терминов («применение короткозамкнутых нервных схем для канализации либидо в инфра-супра-25-40-спектре» и т. д.), будто всё должно быть логично, просто читатель, за недостатком знаний, это не понимает. Это, конечно, не так уж плохо, но рушит заявленную атмосферу чистого сюрреалистического безумия.

Ну да и ладно, это ещё можно списать на вкусовщину. Главная претензия к книге — в драматургическом смысле, она разваливается. Вот простой пример. Главный герой «реалистичной» части страдал от внутренних, психологических проблем, собственной зажатости, непонимания людей и неумения общаться — возможно, сейчас бы ему сказали, что так происходит в силу биологических особенностей его мозга, научили жить с этим и принимать себя. Но не в середине прошлого века, когда происходит действие — по крайней мере, не в его окружении. И приходится разделять его боль, покинутость. В начале «фантастической» части это показано красивой метафорой — невыраженные эмоции проступают чешуёй на коже, люди становятся драконами, но... но его драконью болезнь лечат чудесным образом за кадром, мы даже не видим это. И сюжет больше не заостряет внимание на его нутре, пускаясь в около-политические темы — тоже актуальные и болезненные, но будто автор сам не придумал, чем завершить арку, и решил заменить одно другим, авось никто не заметит.

Исцеление его девушки, страдающей всё тем же недугом, вообще выглядит как кульминация из проходного мультфильма — она давно решает отречься от мира и стать драконом, пусть даже бы это означало её смерть, но... но в последний момент чешуя с треском рушится — вся и моментально, потому что... потому что он долго стоял над душой и верил в неё... э-э-э... ага, до последнего... и не хватает только пафосной японской песни на фоне. Это, конечно, выжимает слезу и очень красиво, но не вяжется с подчёркнутой серьёзностью «реалистичной» части, будто на поставленные там серьёзные вопросы хотят откупиться мультяшными ответами. В жизни психологические проблемы не решаются одним, хоть и пафосным, моментом. А то и вовсе не решаются полностью — надо учиться принимать себя, осознавая свои границы. А вера в то, что «силой любви» можно кого-то переделать, уже породила кучу несчастливых семей. Ещё раз — это было бы уместно и даже круто, возьми книга целиком мультяшно-сказочный тон, но...

Родственная претензия — в книге излишне много деталей, и одному участнику клуба было сложно почувствовать, на чём надо заострять внимание, а на чём — нет, что просто яркая рюшечка ради сюрреалистической атмосферы, а что — важно и всплывёт позже. И ещё... ээээ... ладно, не будем делать вид, что не замечаем слона в комнате — помпезное падение четвёртой стены, где сам автор выходит и начинает пояснять, о чём книга. Сейчас, когда даже детские мультфильмы заездили этот приём до конца, он выглядит чем-то слишком дешёвым и банальным. Хотя справедливости ради, даже те, кому книга не понравилась, признали, что момент этот написан с юмором и каким-то даже очарованием.

Причина всего этого раздрая прозрачна, и вы уже её угадали, давайте хором — дол-го-строй! Книга писалась больше тридцати лет, за это время несколько раз менялись и мир, и автор. В какой-то из музыкальных рецензий я видел термин «синдром первого альбома». Если последующие сочиняются прицельно, в сжатые сроки и под заранее оговорённый концепт, то дебют может содержать песни, сочинённые в разных моментах прошлого, вплоть до совсем детских, и на разных этапах поиска себя, своей жизненной философии и своего стиля. Видимо, и здесь случилось нечто похожее. Это — напомню — самая первая книга автора, его длительный разбег перед нырянием в мир литературного волшебства.

Чтобы не возвращаться, упомянем и второго слоника в комнате, почти зелёного — садистские сексуальные фантазии главного героя. Даже больше — о них написано так, будто автор верит, что возбуждаться на садизм — в порядке вещей. Это для многих участников показалось... ээээ... скажем так, странным. И, разумеется, мы эти извращения осудили. Но и... и ничего больше про эти моменты сказать нельзя, они просто есть. Имейте в виду. Вот.

Ну, сейчас вы думаете: «У, какая плохая книга! Почему же тогда вы её так высоко оценили?». А вот в том-то и дело, что всё не так просто, этим она и любопытна. Ведь даже несмотря на всё вышесказанное, у многих она оставляет крайне приятное впечатление. Довольных отзывов было больше, и даже один из ругателей, песочивший чуть ли не каждый сюжетный ход, в итоге, поставил «восемь», объявив, что это — тот случай, когда сумма гораздо больше, чем компоненты. Где-то зарыт её секрет, волшебная тайна, искать которую, положа руку на сердце, гораздо интереснее, чем просто измерять фабулу прокрустовым ложе методички «Драматургия для чайников», чем мы до сего момента и занимались.

Для начала, язык. Слово здесь — инструмент, которым автор пользуется сознательно и умело, как художник краской. «Реалистичная» и «фантастическая» части специально написаны по-разному (в русификации ими даже занимались разные переводчики). Первая искрит такой красочностью образов, что вживаешься в героя и поневоле сопереживаешь ему. Она свободно рассказывает про абстрактные, едва формулируемые вещи — об этом мы ещё вспомним ниже. Вторая, будто её сказочный антипод, сосредоточена на внешнем. Она легка и динамична, нет длинных описаний, сюжет не зависает, а мир удивляет всё новыми выкрутасами. Как бы то ни было, если вам интересно разбираться в таких вещах, здесь вы найдёте много вкусного.

Настроение. Эмоциональный контраст также называли среди плюсов книги. Трагикомедия — в принципе, сложный, редкий и достойный уважения жанр. И очень жизненный. Но можно пойти дальше и развить мысль. Что, если произведение будет играть не только самими эмоциями, но и степенью погружения в них, заставив читателя самого выбирать, нырять в сопереживание или оставаться ехидно-надменным наблюдателем? Так, например, построены некоторые уважаемые произведения массовой японской культуры, где психологическая драма с абстрактной буффонадой даже не чередуются, а идут параллельно, как разные инструменты в одном оркестре. И это — как ни странно бы звучало, действительно завораживает и делает обсуждения интереснее. В этом смысле, «Ланарк» даже предвосхитил время.

«Какая большая редкость — хорошо прописанный герой-интроверт!» — с этого заявления участницы и началась одна из встреч клуба. И лучшего начала можно было и не ждать, ведь была подмечена суть. «Реалистичная» часть поражает погружением во внутренний мир героя. Автор берётся озвучивать те вещи, о которых многие выбирают многозначительно молчать. Мимолётные эмоции, образы и мысли здесь обретают вес. Огородное пугало может толкнуть воображение, чтобы оно покатилось в сторону сочинения рассказа. Долгие прогулки в поисках неведомого «ключа» неизвестно от чего. Все эти «заметки про абстрактное» получаются, на удивление, складными и живыми, мы верим в приоритет внутреннего над внешним — при том, что и внешнее тоже описано невероятно подробно, ведь часть-то «реалистичная». Возможно, это и есть — самое объективное, понятное любому читателю, вне зависимости от его вкусов, достижение книги. Один из участников признался, что во многом узнал себя, свои творческие потуги и многие проблемы в общении («кроме садизма и безумия в финале "реалистичной" части, конечно» — добавил он, чуть смутившись). Говорил, что был рад, что такие вещи, наконец-то, озвучивают — может быть, кто-то помёт, как иногда сложно жить таким людям.

Ну и социальная сатира, куда без неё. Возможно даже, вся книга ради неё одной и писалась — по крайней мере, она больше всего претендует на тот самый «месседж», которым автор и горел желанием поделиться. Последняя четверть книги вызвала сравнение с фильмом «Не смотри наверх», где совершенно так же герои пытались предупредить сильных мира о катастрофе, встречая немыслимо абсурдные отговорки. Это жизненно, актуально и, если такое отношение когда-нибудь не угробит Землю, вечно. В моменте с падением четвёртой стены автор-бог поясняет, как связаны «личная» и «политическая» сюжетные арки — и там, и там виновен недостаток любви. Одному из членов клуба на этом моменте пришла мысль, что, может быть, замкнутый, отстранённый, одинокий художник из «реалистичной» части — это метафора на тех самых сильных мира из «фантастической», которым так же не достаёт эмпатии, сочувствия к другим людям, да и головы их настроены как-то излишне параллельно. Впрочем, дальнейшие комментарии писателя разрушили такую теорию... Вообще, политики в книге даже больше, чем кажется неискушенному, незнакомому с ситуацией в Шотландии читателю — с самого начала обсуждения прерывались на исторические комментарии одной из участниц клуба и это, возможно, даже было самой увлекательной их частью. Даже то, что отец главного героя — коммунист, играет роль, ведь, возможно, другой батя бы просто не уважал индивидуальность сына и перекрыл бы ему всё творчество в зародыше. В общем, это — пласт для разбора, в котором кому-нибудь из вас, наверняка, будет интересно порыться.

Другой же участник на вопрос, что ему больше всего понравилось в книге, ответом своим дал главную разгадку её очарования: «Автор!». Это — отдельная тема, настоящая кроличья нора. Автора в этой книге гротескно много. Мало того, что главный герой — его альтер-эго, он ещё и возводит комментарии в конце книги, где он пишет о его жизни как о своей и наоборот (кроме эпизода, где проститутка, увидев его расчёсы от нервов, подумала, что он больной и прогнала — запомните, что этого не было, настоящего автора никто за больного не принимал). Но нет, даже этого ему мало — он возникает аж в качестве бога, разнося в дребезги четвёртую стену. В «реалистичной» части герой-художник показан несомненно талантливым и, вживаясь в его голову, мы даже верим в необходимость подвинуть гигантскую роспись на стене на несколько сантиметров в сторону. Впрочем, есть также много неприглядного, вроде всё той же склонности возбуждаться на садизм, и, очень хотелось бы верить, самоиронического. Мол, «вот я такой, какой есть!». Разумеется, некоторые нейроотличные люди склонны много говорить о себе и своих увлечениях — в этом нет какого-то эгоизма и злого умысла, и, если герой действительно во многом писался с автора, всему находится вполне доброе объяснение.

Хотя общественная мораль в книге вышла очень тугой, всё равно где-то на задворках подсознания есть чувство, что творящийся духовный стриптиз — что-то неприличное, и... и, честно, это может завлечь и подкупить. Это примерно как симпатизировать харизматичному злодею вроде Эрика Картмена из «Южного Парка» — нарушает закон, мораль и всё человеческое, но ведь с такой вдохновенной непосредственностью!

Но можно пойти дальше и посмотреть совсем «вне коробки» — что, если главный герой это именно автор-бог, а основной конфликт в том, что он тридцать лет пишет книгу и никак не может закончить? И это вполне возможно, учитывая то, как сильно он выпирает из всего текста. Тогда «Ланарк» — это, безусловно, добрая история со счастливым концом. История успеха! Ведь у писателя, в итоге, получилось вломиться в литературу и оставить свой след в истории — «Ланарк» переиздавался многократно, а сам Аласдер Грей написал ещё много книг, по одной из которых, Poor Things, сняли успешный голливудский фильм. И это было бы невозможно без его первого шага, шага длиной в тридцать лет.

Если вам не так уж и важна стройность фабулы, если вы хотите героя-интроверта, чей внутренний мир прописан до мельчайшей детальки (хотя имейте в виду, он такой только в «реалистичной» части), если сладкая горечь трагикомедии вас не смущает, а политическая сатира... эээээ, хотя, забудьте — так примитивно продать «Ланарка» не выйдет, ведь, в конечном итоге, результат здесь больше суммы частей. Похоже, «Ланарк» — действительно больше «разговор по душам» с его автором. И это может быть для кого-то ценным. Не даром же люди часами смотрят стримы и донатят миллионы ведущим, спасаясь от одиночества. Или ходят на сеансы психотерапии, где донатят ещё больше. «Поговори со мной!». Вот Грей и поговорил, на близкой дистанции, как с самыми лучшими друзьями.

Полтора месяца я боролась с этой книгой. Точнее, так как "Ланарк" состоит из четырех книг, идущих не по порядку, глобальный нечитун у меня случился при прочтении Первой (по порядку она вторая) книги. Мне понравилась Третья книга, где герой попадает в странный город, который населен не менее интересными субъектами. Но во Второй книге нас откатывает в детство Ланарка, о котором читать оказалось не так увлекательно.
Юность персонажа у меня вызвала презрение и гадливость. Он сидит на шее у отца, возомнив себя талантливым художником. Естественно, семья небогатая. Конечно же, наш герой, которого на тот момент зовут Тоу, обделен вниманием противоположного пола и всеми силами стремиться познать радости плотской любви. В общем, мы погружаемся в серые будни унылого парнишки, который пытается разнообразить свой досуг мастурбацией и нытьем о том, что он непризнанный гений. Не удивительно, что после довольно интригующего начала книги, эта часть вызвала у меня отторжение и нежелание читать дальше. Но где-то теплилась надежда, что вдруг станет как раньше, интересно и загадочно. Увы, не стало.
Как сообщает нам автор в послесловии, вдохновлялся он Кафкой, на этом становится все понятно. Скажу честно, я не фанат подобной литературы, поэтому книга не вызвала во мне отклика.

Чем плохи книжки из "сладкого" запаса: после них будет сложно читать серую посредственную обычную литературу. Ну да ладно.
Феерия и фантасмагория, а проще жизнь, причём в четырёх, как указано, книгах. Бедняга Тоу-Ланарк, как мало на его долю выпало человеческой любви и счастья.
Где-то во время чтения у меня промелькнула мысль, что сцена похожа на Водяных деток Кингсли, но потребовалось вмешательство самого автора, чтобы ткнуть меня носом в то, что это собственно безжалостно содранное развитие сюжета. Автор нам поясняет какие произведения повлияли на его творчество, но я и сама скажу: эта книга смесь "Водяных деток", Портрета художника в юности и Третьего полицейского . Только сейчас я начинаю в какой-то степени понимать, что все три произведения не настолько уж и дурны, а вовсе даже и не зря культурное наследие человечества.
Хорошо скомпонованы части (книги): сначала третья, потом первая, вторая и четвёртая. Очень избитый приём, но впервые вижу чтобы так беззастенчиво им пользовались.
Первые две части повествуют о Тоу — молодом человеке с художественными наклонностями, который всё встречает на своём пути недалёких и неглубоких девушек и сильно страдает от своего одиночества и непонятости. Далее, как и в "Водяных детках", герой знакомится с другим миром, только это не подводное царство, а в общем-то ад. Здесь уже чем-то напоминает Данте, герой превращается в Ланарка и исследует этот странный мир. Женщины всё так же поверхностны и не собираются любить его, но всё же какого-то подобия счастья он добивается.
Обидно, что роман очень сильно автобиографичен и автор напирает на то, что это бабы всё виноваты. Я могу понять его, как и тысячи других молодых людей, у которых никак не получается начать половую жизнь и которые дико обозлены на женщин. Но это как-то неправильно же. Как можно злиться на девушек, которые "не дают", если ты им сам не собираешься ничего давать? То же самое перекошенное представление об отношениях, помнится, было в "Портрете художника". Не то же самое, но перекошенное.
Upd Читая очередной раз про Лондон, вспомнилось, как в этой книге Ланарк говорит, что Глазго нигде не отпечатался в людской памяти. В Парижи там и Венеции народ стремится, потому что кругом видит картины и читает о них в книгах, а Глазго никому не упал. Так вот, Грэй хорошо здесь обрисовал Глазго. Может быть даже после того как все Парижи и Венеции закончатся, я навещу и этот город когда-нибудь.

Уже несколько дней упорно не могу сформулировать свое отношение к книге, к герою и к автору.
Мне очень понравилось начало - динамичный постапокалипсис с элементами антиутопии и фантастики. Честно, это было феерично. Я предвкушала, насколько круто будет дальше - ведь еще полторы тысячи страниц в читалке... и тут случился Оракул.
Нет, скорее настороженность появилась ближе к концу этой самой фееричной третьей части с преображением Ланарка в доктора. Сама история духа, надо признать, - одно из лучших мест в книге. Но вот первая и вторая части, ну на редкость многословны, эпично-реалистичны и затянуты.
Это было похоже на самый страшный кошмар родом из универа. И это, кстати, вовсе не "Война и мир", а тот самый Клим Самгин. Когда после блистательных писателей серебряного века нужно вымучить эти четыре кирпича чисто реалистичного эпоса. Я бросила почти и не начав (критика, знаете ли, спойлерит очень успешно - слава Белинскому и его школе с длинными цитатами и пересказами сюжета).
Тогда мне повезло, но тут пришлось плакать и колоться:-)
В какой-то момент я Тоу возненавидела всеми силами. Все эти его фрески, астмы и метания, все его комплексы и извращенные мыслишки.
И стиль автора. Нет, я понимаю, что слава Вальтера Скотта может не давать покоя, но такой силы словесный поток, как у Грея выдержать сложновато.
Но Грей многословен и в обычной жизни - его маниакальное перечисление книг в шкафу родителей (в заключающем книгу интервью) наводит на мысль, что автор либо одинок и ему просто не с кем разговаривать, поэтому он изливает все свои мыслительные процессы в любом приспособленном для этого месте, либо у него проблемы с формулированием мыслей и структурированием потока своего сознания. Но итог все равно для читателя не утешителен - многословные описательные фразы, цепляющиеся друг за друга, часто повторяющие себя.
Если уж зацепили тему книг, то показателен длинный и мутный монолог автора во время его встречи с героем. Снова эти длинные перечисления, бесчисленные ссылки на классиков. Складывается впечатление, что Грей пытается убедить нас, читателей, будто он умен, начитан и вообще имеет право судить всех и судить обо всем. Только вот впечатление остается обратное.
Теперь об идее книги. Автор-Бог в Эпилоге говорит очень странную по сути вещь:

Во-первых, так до конца и не понятно, каким же образом утопленник Тоу оказывается в поезде с какими-то документа и куском драконьей кожи на локте.
Во-вторых, сам Тоу такая фигура, что полюбить его невозможно. Абсолютно индифферентный тип с какими-то непонятными устремлениями и непомерными амбициями. Ланарк в части личных качеств более прозрачен, но также не симпатичен. Оба героя у автора инфантилы, не умеющие завязывать и поддерживать отношения. Для и женщина у Ланарка какая-то дикая выбралась. Собственно я к чему. Чтобы оказаться несостоятельным в той или иной сфере, надо к чему-то стремиться, прилагать хотя бы минимальные усилия. А как можно потерпеть крах в том, что и не начинал делать?
Ну и если говорить о цивилизации, у которой та же самая несостоятельность. Не знаю, почему мало обращают внимание на четвертую часть романа как социальную сатиру. Эта Ассамблея, на которую отправляют явно слабого и неподготовленного "провоста" Ланарка - это же карикатура на любой парламент или международную встречу на высшем уровне. А тот (снова таки неоправданно длинный) спич Монбоддо или философская теория Гранта Полифема - это две части одного взгляда на историю и экономику современного общества потребления. Институт выглядит как модель - вся энергия, вся пища и все достижения строятся на переработке живых или умерших членов общества.
Ну и вишенкой на тортике может служить то, что история Тоу автобиографична. Автор описывает себя и свою семью.
Жаль, что автору не хватило фантазии продолжить книгу в духе третьей части или решимости нормально остальные части отредактировать. Советовать к прочтению книгу никому не буду.

Прочитать хорошую книгу - это как прожить целую жизнь. Вот маленьким любопытным карапузом ты вползаешь на первые строчки, двигаешься от главы к главе, капризно хмуришь бровки и надуваешь губки. Вот читатель-подросток в тебе пышет максимализмом, то готов вознести книгу на пьедестал, то сбросить ее с корабля современности. Вот зрелый библиофил наслаждается изысканными метафорами и неожиданными приемами типа "ненадежного рассказчика" и нарушения хронологического порядка повествования, а также улыбается про себя, встречая неожиданную цитату из ранее читанного произведения словно давнего товарища. Но ничто не вечно под луной, книга подходит к концу, завершается история, а с ней и целый мир, целая жизнь. И что может быть естественней в конце такой "книжной жизни" как не читательская исповедь? Тем более, что композиция и замысел романа Аласдера Грея "Ланарк. Жизнь в четырех книгах" к такому ходу весьма располагает.

Каюсь, что изначально была предубеждена против книги, которая начинается в жанре "антиутопии". Для меня сей жанр ассоциируется в первую очередь с новомодным течением "янг эдалт" и не вызывает ничего, кроме раздражения. Впрочем, здесь вы не найдете ни героинь-серых мышек, мечущихся между двумя красавцами, ни кучи подростков, разделенных на фракции и умудряющихся управлять государством и устраивать революции. Вместо "не-такой-как-все" героини встречайте Ланарка, героя не такого, как все. Однажды Ланарк проснулся в поезде, где кроме него никого не было. Он не помнил кто он и откуда, он не знал, куда едет. Поезд доставил его в мрачный город Унтанк, где почти никогда не светит солнце. Задумывались ли вы, что такое жить без солнечного света? Жители Унтанка к этому привыкли, но Ланарк отказался с этим мириться. Так начинается классический конфликт всех антиутопий - противостояние индивида системе.

Каюсь, что поторопилась с навешиванием ярлыков. "Ланарк" оказался вовсе не антиутопией. Вообще, Аласдер Грей - настоящий мастер "внезапно". Внезапно фантастическая смесь из Бёрджесса и Оруэлла превратилась в захватывающее жизнеописание молодого художника из Глазго Дункана Тоу, талантливого, возможно, даже гениального, но непризнанного. У Дункана сложные отношения с родителями, чего стоят одни купания ребенка в ледяной ванне с целью его успокоить. Дункан умен, но не красив, а еще он очень застенчив, что конечно же не делает его привлекательным в глазах девушек. Сексуальная неудовлетворенность и неудачи на любовном фронте становятся причинами астмы, но также они дают мощный толчок его творческому началу. А еще Дункан не один из стада, он крайне неудобен всем окружающим, начиная от отца с сестрой и заканчивая преподавателями в художественной школе. Дункан не благодарен за добро, которое ему делают, он идет своей дорогой художника, у него есть цель, ему надо творить, времени на такие мелочи, как благодарность, любовь и дружба совсем не остается. Да, Дункан чувствует холод одиночества, холод этот иногда становится невыносимым, но выбора у Дункана нет. Судьба Художника предопределена. И вот внезапно... Но я не буду раскрывать вам всех секретов мистера Грея, поверьте, он сможет вас удивить.

Каюсь в своем собственном читательском тщеславии. Когда список прочитанных книг все растет и растет, порою возникает постмодернистское ощущение единого текста. "Ах, это уже было там, а это я встречала у того". Большую часть книги я самодовольно отмечала цитирование Греем всех, кого только можно. И тут внезапно... случился Эпилог. Случился он внезапно во-первых потому, что находился вовсе не в конце романа. Здесь следует сказать пару слов о последовательности частей книги. Все начинается с третьей части, а затем идут первая, вторая и четвертая, прерываемые короткой Интерлюдией и Эпилогом. Странный порядок, но неожиданно логичный. И в этом самом Эпилоге Грей внезапно открывает все карты и рассказывает кого и где он цитировал, а также упоминает тех, кого процитировать к сожалению не получилось. Но все же слаб и грешен человек, особенно читатель, и я льщу себе тем, что нашла еще одну цитату, не упомянутую Греем. В самом начале романа Ланарк заходит в кафе, где развеселая компания молодежи пьет кофе. Душа и лидер этой компании - некий Сладден, обаятельный, на все способный прохвост. (Не зря со временем он становится провостом города. Провост - это мэр. Спасибо переводчикам за игру слов.) Не знаю кому как, а вот мне за этими сценками в кафе явственно увиделся "Заводной апельсин". Ну и согласно теории интертекста, самого Грея тоже цитировали. Сначала атмосферно и блистательно Иэн Бэнкс, тоже шотландец, а затем попсово и содержательно Бернар Вербер.

Итак, не повторяйте моих грехов, не будьте предвзяты, не судите слишком скоро и думайте, что вы самые умные. Просто начните читать эту книгу и внезапно вы ее полюбите.