The Kindly Ones

Благоволительницы - это Эвмениды, богини мести в древнегреческой мифологии. Это одна из главных, если не главная линия в художественной части книги, совесть, разумом главный герой говорит, что не считает себя в чём-то виноватом, но тело...
Начну с документальной части. Книга о второй мировой войне, многие говорят о точности книги, мне тут судить сложно, но если это правда – одним этим книга уже ценна. Показана структура СС, показана вся эта бюрократическая волокита, среди войны, да и сама война, конечно же. Получилась очень сильная историческая работа. Но некоторые моменты похожи чуть ли не на рапорт, много проходных имён, цифр, мест. Именно поэтому неподготовленный читатель, как я, возможно, будет, вначале, сильно путаться. Немного сложно читать.
В художественной части Литтелл, наверное, хотел показать поведение нормального человека на войне, как она его извращает. Главный герой – немецкий офицер СС. Надо сказать, он изначально рос не в самых нормальных условиях и был не очень уравновешен психически.
Иногда эта часть проседает, но очень редко. Вообще, в этой работе очень много параллелей и отсылок, к Достоевскому, к Лермонтову, древнегреческим мифам, распознавать их и во время чтения и после - очень интересно. Так вот, вернёмся к нашим палачам.
Главный герой - это такая смесь Печорина с Раскольниковым.
Томас – верный друг главного героя, идеальный немец, идеальный национал-социалист. Интересно, что уже второй раз встречаю в книгах о вине этакий идеал главного героя. У Уэлша - Санди, тут - Томас. Это показана попытка свалить все на идеал, который ввел в искушение?
А вот другие персонажи, глотки свежего воздуха в этой густоте: Фосс, Уна, Хелена, Клеменс и Везер (благоволительницы, и даже уже не понять: они в конце - это галлюцинации Ауэ или реальные?), а ещё доктор Вирт. А ещё строитель - ломатель мостов. Очень показательный персонаж, во время войны, человек, который мечтал стоить мосты - ломает их, все благие порывы заканчиваются противоположным в общей тошноте. А ещё Морген. Их так мало, что по пальцам пересчитать можно, в том и проблема войны.
А ещё Фосс. Фосс, который изучает народы, их язык, мечтает найти того самого единственного убыха, носителя родного языка, вынужден принимать участие в решении об уничтожении народности. Но хоть его не удалось вывернуть наизнанку.
Этот переворот показан везде, в него носом тычут, один нацист высказывает вот такую идею: «После победы мы должны провести судебные расследования военных преступлений. Виновные в подобных зверствах еще за них ответят»
И такая же очевидная тема близнецов, таких похожих внешне, но…
В этой части, несмотря на то что в документальной итак много чернухи (тема такая - война), автор на неё не поскупился. Ну, в конце концов, он переводил де Сада. Переход из обычной жизни в глюки и обратно прилагается.

На самом деле про эту книгу можно сказать намного больше, просто у меня сейчас слов не хватает.

Господа, представляю вашему вниманию – оберштурмбанфюрер СС Максимилиан Ауэ. Невысокий блондин с голубыми глазами. Ариец с долей французской крови. Юридическое образование. Железный крест I класса. Начитан. Любит классическую музыку. Скрупулёзен и исполнителен. Точен и аккуратен. Немного замкнут. Не особо общителен. Склонен к самоанализу.

Загадочная личность на самом деле… Говорят, он был в Сталинграде… На лбу у него маленький шрам от пули попавшей прямиком в лоб. Но разве после этого выживают? А еще он так высокомерен, всегда один, во всяком случае вы видели его когда-нибудь в компании с женщиной? В 30 лет и не женат… И это в наше время, когда идет война и долг каждого арийца продолжать род, умножать великую расу! Карьерист, я думаю. Сколько их таких сейчас в тылу…

Джонатан Литтелл написал очень необычный роман. Роман, который заслужил Гонкуровскую премию, который был переведен на 19 языков, и который Жорж Нива, французский историк литературы, славист, профессор и академик, назвал «литературной революцией». Громкое заявление для книги, не так ли? «Она как корабль, груженный историей со всей ее беспросветностью, кровопролитиями, стремлениями, заблуждениями. Давно в наши литературные гавани не заходили такие громады… В нашем случае владелец корабля - французский язык, морской разбойник - автор (живущий в Барселоне американец), ну а стихия, которую он бороздит, - это человеческое море, необъятное и безбрежное…». Чем же заслужили «Благоволительницы» такую оценку? Что это за корабль-громада с историческим грузом? И можно ли нам, простым смертным заглянуть в трюм, или все, что можно видеть – лишь поражающий воображение масштаб? И, в конце концов, кто такой этот Макс Ауэ?

Знаете, как это часто бывает с многозначными и многосимволичными книгами на первый взгляд они производят отталкивающее впечатление. Человек далекий от «Иллиады» и «Одиссеи», Геродота, Фрейда, Музили и еще бог знает кого, увидит довольно неприглядную картину. Он увидит историю одной канцелярской крысы. Историю, рассказанную грубо и прямо скажем не очень эстетично. Главный герой попал в СС случайно, «с жопой полной спермы» (он гомосексуалист, что в Третьем Рейхе уголовно наказуемое явление). И чтобы спасти свою шкуру, соглашается работать на нацистов…. Его история совершенно обычна. Да и сам он невзрачен и бледен как моль в шкафу. Всю войну он прошел на разных канцелярских должностях, бумагомаратель, который по долгу службы служил и на Украине, и на Кавказе, и в Сталинграде. Объездил все концлагеря. Шел себе тихо по карьерной лестнице. Не жил, а плыл по течению. Подробные описания «бумажной войны», коридорных интриг, очередных отчетов и сводок, перемеживаются с болезненными снами главного героя. Его гомосексуальных и эммм… (не знаю как правильно это называется…Но человек, явно был не равнодушен к фекалиям) фантазий. Да какие тут смыслы?! – воскликнет читатель, отворачиваясь от подробной сцены описания инцеста. И будет по-своему прав. Встречаем ведь по одежке…

А смыслы….

Смыслы тоже есть. Вглядываясь в жизнь исполнительного, определенно думающего человека, постоянно анализирующего происходящее вокруг, удивляешься… Как можно наблюдать за геноцидом, самому расстреливать евреев, ходить по трупам в Бабьем Яру, смывать кровь со своих рук, и лишь не быть до конца «убежденным в их справедливости». Ауэ нацист. Это, бесспорно. Он много рассуждает о природе войны, о самом явлении геноцида, он философ по сути, но при всем при этом ему явно претит участие во всем этом. «Причина моих несчастий, возможно, состояла в том, что мне поручили задачи, не соответствующие моим природным наклонностям». Он постиг необходимость всех жестоких мер, коим он был свидетель или участник. Но вот убедить себя не смог… Литтелл усадил своего подопечного на скамью подсудимых и дал ему высказаться вволю…

Инцест, сцены насилия, описания зверств немецкой и, кстати, советской армии – реалистичны и беспощадны. И кровь, и вывороченные кишки, и разлагающиеся трупы, и люди-звери (звери-люди?)…. Все это окружает Ауэ. И отражается в его снах переполненными реками фекалий. Словно та грязь, что окружает главного героя в жизни, преследует его и во сне… Кажется, что Литтелл хочет дойти до конца – показать дно падения человеческой нравственности во всей его красе. В полном объеме…

История II Мировой войны, рассказанная офицером СС (не будем вдаваться в подробности его карьерной лестницы) уже сама по себе необычна. И посмотреть на историю с этой стороны доводится не часто (во всяком случае мне). А тут не просто точка зрения. Тут сотни документов, которые Литтелл использовал, чтобы достоверно показать работу бюрократической машины нацистской Германии. И размеры этой бюрократической и чиновнической машины поражают. Это просто вавилонская башня. Мне кажется номенклатура СССР просто детский сад по сравнению с прагматичной и основательной Германией. Описание функционирования всех этих многочисленных инстанций, комитетов и комиссий заняло не мало страниц. И как ни странно, такая точка зрения тоже оказалась полезной. В такие минуты смотришь на фашистов по-другому. Гримаса зверя приобретает человеческие черты…

«Благоволительницы» - книга, о которой невозможно написать в двух словах. Как бы я не старалась. Я опустила рассуждения о природе убийцы, о природе войны. Я не написала о вине, о том, насколько справедливы картины зверств советских солдат, я ничего не написала о геноциде и «еврейской проблеме». Эта книга попыталась вместить в себя невозможное и затронуть все болевые точки данной темы. А специально для обывателей добавила детективную и любовную линию. Эта книга, не смотря на неблагоприятное первое впечатление, станет классикой. Я в этом не сомневаюсь..

Грандиозно. Омерзительно. Потрясающе. Ekelhaft.

Смесь реальности и горячечного бреда, кошмаров во сне и наяву, абсурда и рациональности. Максимилиан-Орест, Уна-Электра, Элоиза-Клитемнестра. Черновик книги написан за 4 месяца евреем-неевреем. 4 месяца и несколько лет сбора информации. Сюита в бумаге, музыка войны.

Максимилиан приступает к рассказу отстранённо, он словно всего лишь фиксирует события, он сторонний наблюдатель, при всякой возможности старающийся использовать своё право не убивать. Что это: неосознанное желание обезопасить себя от тяжести происходящего? Стремление обелить себя? Или итог долгих размышлений о случившемся? Эта часть книги документальна, хроника событий, не более. Однако в ней можно встретить множество разнообразных литературных, музыкальных отсылок и ассоциаций, самые заметные из которых - это упоминания Достоевского, Лермонтова, Баха и Рамо.

Рассказ о войне поражает натуралистичностью, Макс (Литтелл) не упускает ничего, но ему гораздо интереснее, почему такое происходит. Почему добропорядочный семьянин становится жестоким убийцей? Из чувства долга? От ненависти? Или это всего лишь работа, пусть грязная, неприятная, но работа? И поэтому

Однако со временем Макс всё чаще начинает погружаться в какое-то лихорадочное состояние и чем ближе конец войны, чем больше он видит ужасов, страданий, тем хуже делается ему самому. В самые тяжелые моменты на помощь всегда приходит Томас, пожалуй, единственный друг и словно тёмный близнец Максимилиана, направляющий его жизненный путь. И смерть Томаса, как и убийство Везера и Клеменса (вы вдумайтесь только, милосердный преследователь!) добивают Макса, он понимает, что терзания будут преследовать его всю жизнь.

Под конец книги Литтелл ускоряется, то ли устав от произведения, то ли чтобы подчеркнуть безумие Макса. На последних страницах уже нет той отрешённости рассказчика, ведь он пишет о своих переживаниях. Эмоции захлёстывают и каким бы мерзким не казалось происходящее, от него не укрыться, погружаешься с головой вместе с Максимилианом в его воспоминания-галлюцинации, доходя, добегая с ним до крайней точки…

Литтелл, Литтелл. Невероятный объём проделанной работы, опустошающий текст. Как же нужно было вникнуть, вжиться в то время, чтобы настолько ярко его описать? И ведь не только ужасы войны, но и жуткую, неповоротливую бюрократическую машину той Германии (чего стоит один лишь эпизод с попыткой Максимилиана навести хоть какой-то порядок при депортации евреев), и исследование кавказских языков (хотя здесь прослеживается интерес самого автора, работавшего в горячих точках и писавшего о Чечне). А эти странные, болезненные сны героя, в которых порой отражены сны Литтелла, что неудивительно после такой напряженной, плотной работы над книгой?
Джонатан Литтелл

Знаете, что поразило в Максе больше всего? Это ведь такой контраст: после всего произошедшего он работает на фабрике кружев. Невиновен, как и Орест. Невиновен?

У войны, как у медали, 2 стороны. Мы знаем одну сторону, знаем страх боль и потери которые пережили недалекие предки, знаем войну Советского Союза с фашистами. Но никогда не задумывались, что переживала другая сторона, так сказать люди по другую сторону баррикад, как же они жили в столь нелегкое время.
Могу сказать сразу, книга не для слабонервных, поэтому впечатлительным людям со слабой психикой лучше обходить ее десятой дорогой. Книга отвратительная, не в том смысле, что она плохая, а в том, что читать ее приходиться с отвращение. Откровенно говоря, в процессе чтения, кажется, что тебя постепенно обливают какими-то помоями, после чего создается впечатление, что от тебя неприятно пахнет и это все вокруг чувствуют. Хочется забиться в угол, спрятаться от реалии военного времени, или бросить книгу в дальний угол и больше никогда не трогать ее руками, чтобы не испачкаться.
Повествование ведется от лица работника СС с интересной фамилией Ауэ и с самых первых страниц можно заметить, что война сильно изменила его, сильно повлияла на дальнейшую жизнь. Война закончилась снаружи, но не внутри него, он никогда не забудет всего, что пришлось пережить. А если и попытается, то дырка в голове, простреленная в Сталинграде, все равно напомнит обо всем снова.
А теперь по поводу медали. Мы привыкли загонять людей под одну гребенку, если немец значит – фашист, убийца, тиран и вообще плохой человек во всех отношениях. Однако немцы тоже бывают разные. Не все являются сторонниками идеологии нацизма, не все верят в это и далеко не всем приносит удовольствие участие в войне, а тем более геноцид. Исходя из этого, немецких солдат можно разделить на две категории:
1. Истинные фашисты, ярые сторонники Гитлера, стервятники, сметающие все на своем пути, ради великой цели – господства над всем миром. Для них не существует ничего святого, им все равно кого убивать мужчину-солдата, или женщину с ребенком. Особую неприязнь они питают к евреям, не особо задумываясь почему, а просто потому, что так сказал фюрер.
2. Обычные солдаты, которые просто обязаны отдать долг родине. Вот этим людям действительно тяжело, их становится жалко. Каждый новый приказ командира становится сущим адом, с каждым разом приказы все жестче, а исполнять их все противнее и больнее. Особенно тяжело им давались массовые расстрелы евреев, ведь непонятно зачем приходилось убивать ни в чем не повинных людей, просто за то, что они принадлежат к определенной нации, нации, которая приговорена к истреблению.
Похожую классификацию приводит и автор, правда выделяя еще одну категорию людей, которые принадлежат к первой группе, но скрывают это:

Вызывает ли сочувствие главный герой? На этот вопрос не могу ответить точно. С одной стороны он участвует во всех мерзких делишках, но с другой он задумывается над этим, задумывается к чему все это и почему нельзя по-другому, он в своих действиях и мыслях колеблется между первой и второй группой немецких солдат, как своего рода математический маятник. Поначалу он чурается всей грязно работы, но как истинный служащий СД исполняет их, хоть и без особого удовольствия, но потом видимо входит во вкус своей работы, примером этого может послужить расстрел у рва Бабьего Яра. Лично у меня Ауэ не вызвал особо положительных эмоций, хотя может быть это из-за его ориентации, не могу об этом не помнить (простите за такие не толерантные заявления) уж слишком много здесь было описаний и самих актов-контактов, и фантазий нашего героя. Не очень приятные моменты. Выходит, что книга отвратительна не только описаниями расстрелов, убийств, жестокости и зверств, она становится еще более отвратительной описаниями гей-похождений и гей-мечтаний. Кстати после прочтения все-таки остался вопрос, что же автор хотел сказать этими описаниями? Этот вопрос как то остался за кадром. Какое отношение это имело к войне и к страданиям народов.
Советовать читать никому не буду, если вас не оттолкнуло вышеизложенное, то можете попробовать. Что касается меня, скажу что в принципе понравилось, но было ужасно противно и вряд ли в ближайшее время захочется прочесть что-либо подобное.

Однажды моя маленькая дочка рассказала, как в садике они отмечали "праздник блокады Ленинграда". Выяснилось, что, хотя мероприятие проводится в саду официально и санкционировано сверху, сути его детям не говорят, ну или, по крайней мере, они его не понимают. Пришлось, стараясь, по-возможности, щадить детскую психику, рассказывать что такое блокада. Дочь очень расстроилась и обиделась на меня за такие страшные истории. Тем сильнее было мое удивление узнавания самого себя, когда, спустя несколько времени, на прогулке она попросила: "Пап, расскажи еще эти свои страшные истории про войну?"

Также, как и её, в детстве меня до корней волос поразили истории о концентрационных лагерях. Жуть эту официально крутили по телеку, а там еще и несколько книжек было в родительской библиотеке на соответствующую тематику. И я должен сказать, что с тех пор никогда не понимал удовольствия смотреть фильмы ужасов. Потому что настоящий ужас, как я уже догадался, живет там, где зло осуществляется планомерно, в государственных, промышленных масштабах. И зло это естественно и предопределено человеческой природой.

Благоволительниц я читал дважды с промежутком в 10 лет. Первый раз поражаясь книге, второй раз пытаясь разобраться, как она сделана. Я не из тех читателей, которые с достойным лучшего приложения пафосом отрицают личность и "грязное белье" автора, оставляя лишь абстрактную сферическую чистоту произведения. Во-первых, мне совершенно в это не верится, а во-вторых, не хочу лишать себя удовольствия. В то первое прочтение мне казалось, что этот обстоятельный, дотошный, безэмоциональный тон Ауэ - блестящая стилистическая находка, такое подражание тону мемуаров нацистских преступников. (Интересно, что при том возмущении, которое вызывает в нас любое проявление человечности в чудовищах, именно такой аутичный тон как раз и является чуть ли не единственно приемлемым для читателя). Ауэ - чертов психопат с абсолютно отлетевшей кукухой - пишет о своих истериках как-то вроде: "я разозлился", "что-то меня затошнило", "я невольно вспомнил того еврейского мальчика-музыканта". Валяет из себя Мерсо. При этом скрупулезно описывает всякую ерунду: какие-то малопонятные интриги среди своего армейского и партийного окружения, какие-то малозначащие детали из повседневной жизни Германии, и даже зачем-то украинского мальчишку, который что-то ему прокричал на улице, но он не понял. Это он так скрывается от окружающего и творящегося его руками ужаса.

У Ауэ явно недержание (причем и в переносном смысле тоже). Я всего лишь раз в жизни встречал такого словоохотливого человека, когда снимал с отдаленной точки маячника, год прожившего в одиночестве. И у меня сложилось впечатление, что Ауэ - это альтер-эго автора, которому для привлечения внимания аудитории пришлось надеть эсэсовский мундир. Литтелл использует болтливого Ауэ чтобы сказать то, чего сам сказать не может, точнее то, что из его уст не интересно людям.

Пытаясь разобраться в личности автора, я читал его книжку про Чечню и интервью - и это стоило того. Меня очень поражало, как же удалось постороннему Литтеллу так удивительно точно и изнутри описать суть армейской системы, уж не был ли он в непонятно почему столь доверительных отношениях с военными во всех этих своих горячих точках (если кто не знает, он долгое время проработал в гуманитарной организации в Боснии, Конго и Чечне). А потом, в интервью я нахожу, что все эти бесконечные эсэсовские совещания по вопросам уничтожения/спасения/изучения евреев - это чистая калька с рабочих мероприятий гуманитарной организации. Там один чувак рассказывает, как они под угрозой голодной катастрофы были вынуждены насильственно переселять целые народы в Африке, и - черт возьми! - это же то же самое!

"Есть люди, которые делают важные вещи, но вокруг них постоянно находятся придурки, которые все ломают. Я просто перенёс это на нацистов."

Литтелл идет дальше Арендт: зло у него не просто банально, оно естественно. И (идеальное немецкое) государство так же легко институализирует зло, как и любые другие естественные человеческие проявления. По крайней мере, в той мере, в какой эти проявления естественны - хаха.

Почему Ауэ гомосексуалист, психопат и грязный извращенец? Ведь для подчеркивания банальности зла необходимо, чтобы он был добропорядочным бюргером. А так получается, что "он же психопат - чего вы от него хотите". Почему вообще Ауэ зол? Он последовательно преступает все самые страшные общественные табу: инцест, гомосексуализм, матереубийство, предательство. И все же остается в восприятии читателя в сущности симпатичным малым с проблемами. (Возможно, по причине своей сверхестественной откровенности? Его отвратительно натуралистические описания гомосексуальных связей одновременно и совпадающие с его флегматическим тоном и резко с ним контрастирующие, удивительно подчеркивают какую-то общую для всей человеческой сексуальности особенность. "...Когда в объятьях друг у друга бьются те, кто друг друга обрекал на горе...") Эти его "странности" - смоченная ядом губка из милосердия к читателю (да он просто больной!) или наоборот уксус, чтобы он больше страдал, и все эти вещи являются такими страшными табу именно потому что свойственны человеческой природе (иначе, зачем запрещать)?

Мы спрашиваем Литтелла, как Вам удалось создать такую книгу? А он врубает Эйхмана, мол, "да просто я изучал очень много материалов, и вот все их обобщил и засунул в книгу". Или "я просто описал все, что видел сам. Почти все эти истории действительно произошли со мной во время работы в гуманитарной миссии. Мужик этот с мостами...". Его спрашивают: это же у Вас все из психоанализа, ведь правда? Мы видим столько символов. А он в ответ: "Не знаю, я не особо силен в психоанализе".

А что если книга кажется такой убедительной в том числе и потому, что ее пишет наш современник с нашим культурным и философским опытом. Ауэ - это попаданец из нашего времени в 30-40-е. Он уже искушен, он впитал идею возможности холокоста с младых ногтей. Даже и Ауэ приходится делать дырку в голове, чтобы разрешить ему то, что он творит. Но дырка ничего не прибавляет, а только убирает какие-то защитные механизмы. Идея Литтелла в том, что нацисты не придумали ничего нового - они просто выключили что-то, что не позволяло людям творить ужасные, трудно вообразимые (и такие слишком человеческие) вещи. Меня физически тошнило, когда я смотрел фильм Шоа, но ведь это все правда! Даже когда у нас отняли Бога, все равно остается что-то, что пытается спасти нас от саморазрушения. Но насколько это хрупкая вещь, коль скоро человечеству хватило 10 лет, чтобы от нее избавиться. Ауэ рассуждает о том, что вина лежит не только на том, кто убивал, но и на том, кто смотрел. Значит и на нас тоже?

Мощно, я под впечатлением. Не могу сказать, что это было приятное чтение, что получила удовольствие, но это важная и сильная книга. Когда бралась за неё, ожидала, что это будет частный рассказ о деградации, прорастании тяги к насилию, превращении человека в чудовище на фоне холокоста. Откуда были такие ожидания – уже не помню. Но в результате эта история оказалась гораздо более масштабной. Роман живописует богатейшую панораму жизни на фоне нацизма и второй мировой войны с постоянными отсылками к прошлому. Временные и пространственные рамки повествования очень широки, так же огромен смысловой охват – это отнюдь не только озверение, картина обширнее и разнообразнее.

По жанру это и исторический роман, и семейная драма, и, безусловно, психологический экскурс в недра души человека, исследование жутких последствий детских травм и перманентно наблюдаемого насилия, их влияния на психику. Поразительной мощи и глубины книга, огромная симфония, нет, или лучше сказать опера, так как не обошлось и без театральщины, особенно под конец.

В начале чтения я воспринимала роман как реалистическую историю. Да, у главного героя дикие, жуткие сны, да, жизнь вокруг полна жестокости, насилия, бойни, унижения человеческого достоинства, вопиющего нарушения всех нравственных законов, полного отсутствия гуманизма. Но то, что происходит, всё же остается в реалистической канве, вся фантастика и нереальность пребывает пока только в снах. Но потом фантастические видения и сны Ауэ начинают постепенно выходить за границы сновидений и незаметно просачиваться в реальную жизнь, всё более закрепляясь в ней. Причём, происходит это по нарастающей, усиливаясь к финалу. Если в первой половине книги, читая какую-то очередную дичь, сначала напрягаешься, но потом понимаешь - а ну это, наверное, сон, и, действительно, это оказывается сном, то к середине это уже перестает работать. Читаешь очередной запредельно невероятный эпизод и думаешь по привычке - ну это снова его сон. Но нет. Дичь входит в сюжет роман на правах реального персонажа, так что под конец от реалистичности остаются жалкие крохи.

Чего стоит только образ двух полицейских. Если в первые свои появления они воспринимаются как пара забавных копов (это чуть ли не единственные забавные герои во всей книге), то потом они начинают приобретать все более и более зловещие, непонятные черты, они появляются в самых немыслимых местах и странных обстоятельствах, а под конец просто становятся каким-то ангелами мщения, символом возмездия, преследующего Ауэ.

И вообще в книге очень много символов, и все выдуманные персонажи, окружающие Ауэ, не просто так болтаются вокруг, а выполняют какую-то функцию. Отдельного упоминания заслуживает Томас - немного трикстер, немного «ангел хранитель», проницательный и мудрый советчик, опытный сопровождающий, постоянно появляющийся в жизни главного героя в самые критические моменты и вытаскивающий его из диких передряг, ведущий его через все жернова, способствующий чудесному спасению из, казалось, уже совсем безнадежных обстоятельств. Он совершенно не реален, каждое его появление сродни чудесной материализации фокусника.

Главный герой - Максимилиан Ауэ - не рисованный злодей, жаждущий крови. Он образован, эрудирован, много размышляет, любит читать, ценит дружбу и не лишен вкуса. Особую роль играет музыка. Помимо композиционной (все части романа имеют названия различных музыкальных произведений), она пронизывает жизнь главного героя, вплетена в его внутренний мир. Но вообще-то Ауэ, конечно, тоже не совсем реален. Он, как маячок, проходит сквозь наиболее яркие эпизоды войны и холокоста – и Бабий Яр, и Сталинград, и Кавказские события, и Освенцим, и последние дни в ставке фюрера. Вряд ли такой человек мог существовать на самом деле, но он наш проводник в этот неприглядный мир. Однако он не внешний наблюдатель, с холодновато-критическим взглядом экскурсовода (хотя иногда он и кажется циничным наблюдателем), он сам глубоко погружен в эту историю, он - герой, примеряющий на себя все стадии зла. Его регулярные обращения напрямую к читателю, предложения примерить на себя происходящее, придают ему жутковатой реалистичности, низводят эту иногда улетающую в абстракцию историю в более конкретный, реальный мир.

Исторические персонажи и имевшие место реальные события очень грамотно вплетены в сюжет. Реальные исторические лица не шаржированы. Не могу судить, насколько их образы достоверны, т.к. мало знаю, но они точно полнокровны и интересны.

Видна громадная работа автора по сбору и анализу документальных материалов того периода. Определённо, это было глубокое вдумчивое погружение и исследование. Герой хоть и выдуман, но вписан в реальный исторически контекст идеально, никаких швов не видно.

Как уже было сказано, сумасшествие и фантасмагоричность нарастает по ходу действия, и финал книги - это уж просто откровенный театр, с мефистофелевским злодеем, появляющимся из-за кулис со зловещим хохотом, неожиданным чудесным спасением и.. ну, не буду спойлерить. И всё это происходит в совершенно невообразимой локации - разбомбленном зоопарке среди трупов животных и разлившегося аквариума, бродящих вокруг одиноких слонов и горилл. Просто паноптикум.

Конечно, книга изобилует кошмарнейшими описаниями физиологии – смрад, вонь, рвота, насилие, инцест, садизм, секс, порнография и постоянное чувство тошноты, почти физически ощущаемое при чтении. Нежным душам лучше даже не приближаться к этому роману. Как по мне, вся эта нарочитая, утрированная физиология здесь является своего рода художественным приёмом и несет символический смысл - как единственно возможная естественная реакция на происходящий кошмар, единственный путь, которым мрак, копящийся в душе, может выплеснуться наружу. Кстати, и прогрессирующее сумасшествие всего вокруг и постепенное скатывание героя в иллюзорный мир, когда он уже не понимает грань между реальным и кажущимся, по-моему, говорит о том же – это защитный инструмент сознания.

Но, что удивительно и особенно поражает на контрасте, в книге есть эпизоды чисто элегические: нежные и глубокие описания природы, дружбы, размышления о прекрасном, о литературе. Когда весь ужас и кошмар остается где-то вовне, а герой оказывается в вакууме своих размышлений и впечатлений.

Что еще хорошо - нет однозначных красок и ярлыков - вот вам, мол, сборище фашистов, они все деградирующие уроды и ничего человеческого там нет ни в одном из них. Это узкий взгляд и читать такое было бы скучно. В книге много персонажей, и это не сборище одинаковых злодеев без души и сердца, уничтожающих все на своем пути. Есть и такие, конечно, но есть и рефлексирующие, тяжело переживающие происходящее люди, многие из которых оказываются вполне приятными, если абстрагироваться от обстоятельств. Да и среди зла есть градации, оно не просто однородное, однотонное черное зло, в нем отмечаются оттенки и переливы, частные детали. Зло показано с разных ракурсов, с разной оптикой. В книге вообще много интересных размышлений о природе и причинах зла, о разном воздействии его на разных людей, о том, что приводит к деградации человека, как его засасывает в воронку. Интересна мысль о том, что жесткость и насилие в концлагерях обусловлены не успешной пропагандой того, что евреи – не люди, а именно тем, что охранники видят, что они все-таки люди, что, как бы ни старались глашатаи Геббельса, как бы ни были унизительны обстоятельства жизни в концлагере, содержащиеся там заключенные все равно люди. И невозможность принять этот факт, заставляет охранников быть жестокими, стремиться физически уничтожить эту жизнь, низвести ее до самого дна, тем самым упразднив человеческое и человечность.

И, наконец, хотелось бы отметить отличный язык автора. Он точен и конкретен, в меру насыщен различными выразительными средствами, он богат и разнообразен в способах описания, он увлекателен и жуток. Никому не советую, но сама рада, что прочла эту книгу.

Страшно и отвратительно. Конечно, времена описываются не самые радужные (не для главного героя, во всех смыслах этого слова), но подача и рассказчик вызывают отвращение. Поначалу мне очень нравилось, ведь многие фашисты строили очень логичные цепочки, почему они делают все эти жуткие вещи. Интересно было наблюдать, как герой пытается себя оправдывать, подстраивать Библию и философов под свои убеждения, и все ради того, чтобы не сойти сума, когда творишь что-то нечеловеческое. Хотелось понять, почему люди решались на такое в массовом порядке. Но чем больше событий происходило, тем больше одолевало желание бросить книгу. Извращения и убийства, о которых он даже не помнит, никакого сожаления, а лишь поиск виноватых.

Можно сказать, что это очень необычное переосмысление мифа об Оресте. Автор очень глубоко погружает во внутренний мир офицера СС Максимилиана Ауэ. Это очень тонко чувствующий молодой человек, который хорошо разбирается в литературе и искусстве. Он мечтал стать писателем, однако неспособность принимать важные жизненные решения самостоятельно и умение плавать исключительно по течению приводят его сначала в юриспруденцию, а затем в отдел, занимавшийся окончательным решением еврейского вопроса.
Не могу сказать, что это было приятное погружение в книгу, однако страниц через 100 я смогла привыкнуть к натуралистичности и физиологичности повествования, а также сексуальной озабоченности ГГ и принялась с упоением наблюдать за психологией Зла и насилия, показанной тут во всей красе.

Когда я дочитала и закрыла эту книгу не нашлось у меня коротких, но ёмких слов о прочитанном. Слишком много было впечатлений - сильных, сложных, бушующих , не утихающих. Но и в точные слова не облекаемых.
И вдруг пришла подсказка из другого великого романа . Читаю " Тоннель" Уильяма Гэсса и нахожу в нем именно те слова, которыми можно выразить главное, чем поразил меня роман Дж. Литтелла.
Гэсс пишет следующее:
" ...отождествляясь с жертвами, а поэтому поглощаясь жалостью, писали о Третьем Рейхе, - до моего примера - никогда не удосуживались ставить себя на место мерзавцев, воображать невообразимое - легко быть жертвой, тебе не нужно ничего делать, ты просто истекаешь слезами и кровью, - но, ах, обидчик, обидчик не та роль, в легком овладении которой с готовностью признаются..."
Литтелл сделал героем своего романа мерзавца. Как, в результате какого выбора или отсутствия выбора, становятся обидчиками, мерзавцами? И что узнАет о самом себе человек в роли мерзавца и убийцы? И , вопрошая словами Гэсса, "Не встанут ли дыбом волосы души"?
Трудная роль, трудные вопросы, трудные ответы. Но Литтелл справился блестяще.