Possession

«Сад, дерево и змей (или дракон), / И женщина, и яблоки, и злато». Сказка, легенда, жизнь... Погружаясь в те предания, что раскинулись на этих страницах яркими звёздными отсветами, я вспоминала любимые картины, будто меж всем этим была какая-то связь... А она, возможно, и впрямь была. «Её голос, подобно её блестящей серебристой иголке за тонким рукоделием, уверенно вышивал красивый узор из слов». То была игра со словом, игра с воображением, игра с реальностью. Герои не раз задавались вопросом, а не в том ли их проблема, что ныне все во всём видят одну лишь метафору, и да, в какой-то степени это и правда так, но, читая этот роман, единственное, что я испытывала, это восторг, до того увлекательно было находить все эти едва заметные поклоны и намёки. «Платье её поигрывало блёстками, точно тихие воды под звёздным небом, осенённые ветвями раскидистых деревьев». И, конечно, красота, красота блистала там, сияющая, неоспоримая, извечная. Красота крылась и в шелесте страниц, которые завладели умами многих. Письма, дневники, очерки. Не просто слова, а...

«Вот к мрачной башне Роланд подходит». То было самое настоящее классическое рыцарское приключение. Те люди, что искали ответы на вопросы давно минувшего, обитали в несколько ином мире, мире «листвы опавшей, но живой», и цель у них была одна: они желали разглядеть за мёртвыми именами живых людей, они жаждали узнать, чем те жили и дышали. Меня по сей день тревожит вопрос, а стоит ли вообще читать чужие личные писания, правильно ли это. Я люблю браться за переписки и дневниковые записи людей, чьё творчество мне по нраву, но избавиться от гнетущего чувства, что мне не стоит это читать, невозможно, потому что кто знает, что думал об этом тот, кто когда-то, давным-давно, выводил своим пером «эти внезапные вздроги штриха». Рыцари этого сказа об этом не задумывались, уж слишком сильно они были поглощены поисками. «И мёртвых светочей воскресший свет / Ему был слаще мёда, и тогда / Он ясно видел, чем живёт и дышит, / И не жалел он золота за право / Глядеть ещё, ещё...». У них не было своей жизни как таковой, они жили жизнями тех, кто давно уже обратился в прах, и ради того, чтобы узнать хоть что-то, они были готовы пойти на всё. Но что случится с тем, кто отдал всю жизнь столь непростому делу, а под конец понял, что всё, что он знал, было лишь зыбким туманом, что скрывал истину? «Но если, истончившись, оболочка / Раздувшегося вымысла нам явит / Реальность под собой – что мы увидим?». Тогда он, возможно, увидит себя. К этому все герои в итоге и пришли, этим их рыцарский путь и завершился, и хоть финал сей и можно назвать благим, понимание, что во время такого пути можно потерять если не всё, то очень многое, в том числе и себя, не может не волновать.

«Я не верю, что ты их не сожжёшь». А что же они, те сказители, за чьими былыми подвигами и была устроена эта погоня? О, то было хрустальное журчание воды... То, что на первый взгляд показалось банальной любовной историей, оказалось глубокой трагедией, которая сказалась на судьбах многих. «Я – это то, что выходит из-под моего пера, перо – всё, что есть во мне лучшего», – это относилось к ним обоим, и, возможно, именно потому их история изначально была обречена. И они оба это понимали. Понимали, но всё равно пошли на это, и в этом было что-то глубоко человеческое, а потому и судить их поступки просто-напросто невозможно. «Я не верю, что ты сожжёшь их». Не сожгла. Что удивительно, так это то, что, несмотря на все те негативные и противоречивые чувства, что вызывали порой их действия и речи, после того, как последняя страница их истории была преодолена («Никого нет тебя краше... Ты, наверное, феина дочка», – златые волосы, дурманящие цветы, венценосная корона... и сердце вдребезги), это всё забылось, остались лишь их удивительные творения, которые явились в мир именно что благодаря той боли, что они принесли друг другу; так оно, увы, и бывает. О чём и хочется думать теперь, когда все тайны были раскрыты, так это о символичной судьбе Девы из башни, ибо в ней были заключены истории всех писательниц былых времён. Все эти дневники с их сокрытыми смыслами, все эти уничтоженные судьбы, все эти загубленные таланты... Как же это невыносимо, как же это неправильно, как же это несправедливо. И как же они были сильны и непреклонны, несмотря ни на что. «Такова была моя воля. Я возгремела громом и объявила, что будет по-моему». Величие – вот что это такое.

«Тут лёд и пламя, жизнь и смерть, / Страсть, давшая обет не сметь, / Способная лишь цепенеть, / Покуда солнцу не пригреть». О, этот полный волшебства миг, когда, взяв в руки книгу и начав её читать, понимаешь: да, это моя книга. Паутинная вязь слов, что столь искусно сплела Антония Сьюзен Байетт, полностью завладела мной на три долгих дня, я эту книгу не просто читала – я ею жила и дышала, у нас с ней случилось самое настоящее взаимодушие, которое сложно объяснить, право, это можно лишь почувствовать. Вся эта разбавленная сказочностью реальность, все эти запрятанные загадки, все эти многочисленные аллюзии, и, конечно же, слово, слово во всём своём живом, ярком и многогранном великолепии, коим было так сладостно упиваться: «...каждое слово горит и мерцает пред нашим взором, ясное, твёрдое и лучистое, как алмазная звезда в ночи, наделённое бесконечными смыслами и единственно точное». Да, это и правда была ода сказкам, легендам и, конечно же, самой жизни в самых худших и лучших её проявлениях, и то были не просто слова, это было нечто большее. И это было восхитительно.

Начала слушать на русском, но перешла на английский - не из-за чтеца или стиля перевода, они вроде хорошие (первые три главы точно), а пошла погуглить, что за английский поэт Падуба такой. Подозрение оправдалось, никакой он не остролист (семейство падубовые), а просто Эш (ясень). Понятно, что переводчики хотели как-то отразить ботаничность фамилии, но меня они только запутали (мне все время слышалось что-то итальянское в этом имени, а, согласитесь, в образе английского викторианского поэта это лишнее).
Роман взял Букера в начале 90-ых и пока слушала все время вспоминала интервью Дэна Брауна (который Да Винчи код, 2003), где он сказал, - читал на пляже детектив-реконструкцию исторической эпохи и понял, да я могу лучше. Кажется, теперь я знаю, что он читал. Не скажу, что у него однозначно лучше, но читается легче, это точно. Хотя, что ставить целью - Букера или продажи.

Как давно я не читала в таком темпе (10 дней на одну книгу). И времени на чтение было не меньше, чем накануне, и объем не самый большой, и заявленная тема - то, что я люблю. Но! С каждой новой главой мне казалось, что я не продвинулась вперед ни на шаг. Книга не уменьшалась, а казалось, что увеличивалась и все время норовила куда-то меня увести в сторону от и без того разделенного сюжета в отдельные стихи, поэмы и прочие отступления. Я люблю романы в письмах, с дневниками и вот такими параллельными линиями повествования. К сожалению, здесь мне все время мешали эти самые чужие тексты. Как мне показалось, Антония Байетт перемудрила и перенасытила роман излишествами. Хотелось убрать, если не половину, то значительную часть из творчества поэтов.

Я понимаю и ценю то мастерство с каким написан этот роман, его невероятно насыщенный язык и немыслимые обороты речи, но не всегда обилие слов - это хорошо. В романе столько намешано всего литературного: и классический викторианский роман, и поэмы, и лирику, стилизованную под творения начала 19 века, и эпистолярный роман, и дневники, и обрамляющий всё это дело современный литературный детектив с любовной лирикой и вкраплением псевдонаучных статей. И все это не вызвало у меня особого интереса.

Я не буду вдаваться в содержание романа, а лишь остановлюсь на его названии. Здесь автор постаралась и вплела в это слово "Обладать" все смыслы, какими оно наделено. Обладанию полнотой знаний и информации, обладанию чужим разумом и телом, обладанию личными вещами кумиров, будь то часы, кольцо, переписка, страничка дневника, записка или локон волос, срезанный когда-то на память. Без обладания для героев романа нет полноценной жизни. Все они горят страстью, и это далеко не только любовь, (любви-то , как раз здесь я и не увидела, если только у Эллен), но и страсть к своему делу, страсть к получению некого тайного знания, которое может приблизить их хоть чуточку к идеалам прошлого, которые воплотились в образах талантливых высокопарных поэтов.

Большинство героев - очень флегматичны, но превращаются в настоящую кипящую и бурлящую лаву, как только им в руки попадает что-то, имеющее отношение к кумирам. Обладание у Байетт в том числе болезненное: как и любая сногсшибательная страсть, страсть к обладанию может полностью отключить мозг и заставить человека вытворить то, что он, кажется, никогда бы не сделал при обычных обстоятельствах. Даже единственный "антигерой" и тот всё своё коварство совершает именно по той самой причине, что желание обладания в нём куда сильнее других порывов. Но обладание лишь тогда не лишено смысла, когда ты не просто безраздельно владеешь, а готов обладаемым делиться, когда ты не только берёшь, но и отдаёшь, все остальные варианты не только счастья не принесут, но и в могилу сведут.

Возможно, что отсутствие у меня филологического образования не позволило проникнуться до конца всеми тонкостями данного произведения. Я, как читатель думающий и желающий получить удовольствие от чтения, увы, все 640 страниц текста в большей степени откровенно скучала и мне большую часть времени было совсем неинтересно. Исключение составил лишь динамичный финал. Конечно, я как-нибудь прочту еще что-то у автора, но если и последующие ее произведения в таком духе, то ...

С удивлением обнаружила, что в бумажной версии книги всего 656 страниц. Когда я читала электронную версию, мне казалось, что в книге все 1000 страниц.

Однозначно, о книге можно сказать, что ее автор проделала огромную работу, что это проработанное, глубокое произведение. Антония Байетт не только прописала историю любви, детективную историю, она также искусно вплела в свое произведение поэзию и мифологию. Читая, я удивлялась, как один человек мог это написать: и замечательную поэзию, и увлекательную прозу.

После прочтения "Обладать" я долго думала о своем отношении к этому произведению и моих чувствах к нему. Дело в том, что первую половину произведения я читала очень долго. Так, например, я надолго застряла на переписке двух главных героев, поскольку в какой-то момент мне стало скучно. Меня, честно признаться, никогда не интересовала мифология и я никогда не увлекалась поэзией. Это произведение Байетт - это все вместе, здесь поэзия и мифология неотрывно связаны с линией повествования, с характерами персонажей, с загадкой произведения и ее разгадкой. И вот тут мне на ум пришла работа Даниэля Пеннака "Как роман", в которой он рассказывал о том, как привить детям любовь к чтению. Он говорит в своем произведении о том, что каждый читатель имеет право перескакивать через скучные ему места и читать то, что его интересует в книге. Помню, что в качестве примера он приводил любовную линию, связанную с Наташей Ростовой, в "Войне и Мире". Каждый читатель найдет свое в этом произведении и, если кому-то скучно читать про Бородинскую битву, но интересно про Наташу Ростову, то пусть наслаждается только определенными страницами романа и смело перескакивает через скучные этому читателю описания. Вот "Обладать" стала для меня ярким примером такого романа. В какой-то момент я перестала вчитываться в поэзию Падуба, главного героя, и стихотворения и поэмы Кристабель, главной героини, отпустила эту часть книги, и с этого момента произведение меня увлекло. Оставшуюся половину книги я прочитала за пару дней.

Я понимаю, что такое невнимательное чтение некоторых моментов произведения, возможно, не позволит мне разглядеть всю глубину и красоту произведения. С другой стороны, читая таким образом, я нашла свое в романе, свою историю. Возможно, что через некоторое время я захочу перечитать именно то, что сейчас только пробежала глазами. История, которая увлекла меня, включала в себя и семейные тайны, и любовную линию, и литературные загадки. Мне были симпатичны герои, кстати, все до одного, что редко бывает, по крайней мере, со мной.

Красивая, продуманная, временами захватывающая книга, ставшая для меня необычным опытом в прошедшем году.

Обладание. Сколько смыслов можно вложить в это слово. Обладание как культ предметов, которые уже заслоняют сам "объект поклонения". Обладание как одержимость знанием того, как было, что ел, где спал, кому признавался в любви, когда "объект" сливается с твоей собственной жизнью, становится неотделим от неё. Обладание как поиск ответов на бесконечное число вопросов. Обладание как власть. Обладание как конечная точка страсти. Кажется, никому из героев романа не удалось ускользнуть от этой заразы, да она и начинается с желания обладать тем, что по всем законам тебе не принадлежит. Кристабель и Падуб стремятся обладать друг другом, Роланд и Мод стремятся к обладанию тайной, не столько ради крутого доклада на конференции, сколько ради самого ответа, Собрайл стремится добавить к своей коллекции ещё один экспонат...

Классифицировать эту книгу невозможно. И стоит ли?.. Впору отдельный жанр выдумывать. Да, кажется, что мы всё это уже видели - две сюжетные линии в прошлом и настоящем, интрига (и хоть обошлось без убийства, все детективы жалко жмутся по углам), стилизация в духе модного сейчас викторианства, блестящая мистификация (я чуть было не поверила в существование Падуба и Кристабель), наконец, такой мощный накал страстей, какого, кажется, совершенно невозможно ожидать от занудных служителей науки. Последнее, впрочем, может прийти в голову только человеку, далёкому от неё, потому что научный мир переживает ежедневно столько потрясений, сколько и не снилось некоторым многотысячным корпорациям. Конечно, не каждому в жизни посчастливится обнаружить нечто столь потрясающее, как переписка поэтов, переворачивающая наши представления об их жизни и творчестве, но сама атмосфера... Медленно разматываемая ниточка - смутное подозрение на каком-то подсознательном уровне, зарождения гипотезы, попытки найти подтверждения или опровержения, волнение от того, что разгадка близка, и грандиозное здание фактов как итог. Гулкие залы библиотек и замшелые подземелья научных центров, пыльные архивы, шуршащие письма, сизифов труд, рыскающие вокруг конкуренты - всё настолько точно, тонко, просто и гениально. Пожалуй, только человек, существующий в этой среде, как Антония Байеет, смог бы так это описать.

Наконец, приличная доля восторгов отправляется на счёт гигантского количества аллюзий и отсылок к мифологии и литературе (чтобы разгадать их все, нужно быть профессором и знатоком английской литературы XIX века), на счёт стихов, блестяще стилизованных под эпоху, а также мастерского описания викторианских быта и нравов. Именно это и превращает просто увлекательный роман с двумя временными линиями в нечто уникальное, в настоящую литературу.

Мы с этой книгой не сошлись ни в чём. Это так мимо, что, слава богу, я первой прочла у Байетт «Детскую книгу», а то бы отродясь за неё больше не взялась.

Да, у данной вещи – очень правильное название. Она – о вожделении исследователя, страстной тяге коллекционера иметь, присвоить, обладать. Это передано. НО! Проблема в том, что я не увлечена житием господина Падуба и на долю того, как им увлечен Роланд. Не увлечена Кристабель так, как Мод. Мне, мягко говоря, вообще эти двое не интересны. Линяя с выкапыванием из архивов, дневников, интриг и случайностей прошлого – да, она захватывает. Линяя о тех, кто, поправ себя, мечтает обладать - сердце книги. Но то, чем герои хотят обладать, не обрело блеска золота. Ни Падуб, ни Кристабель не увлекают. Ничем. Вообще. Совсем. Их творчество посредственное. Их жизни нудные. Их стихи – кошмарные (может, в оригинале они лучше). Так по какой причине мне – читателю – выдают в полном объеме все драгоценные находки героев? Если это дневники – ЭТО ПОЛНЫЙ ТЕКСТ дневников. Если это переписка – ЭТО ПОЛНАЯ ПЕРЕПИСКА. Полноте, читать с упоением эти врезки может только ценитель выдуманного творчества выдуманных героев. Если автор рассчитывала пробудить к ним страсть у своих читателей – ей следовало сделать Падуба и Кристабель хоть чем-то особенными. Хоть капельку интересными.
Но даже это – полбеды. Ко всему прочему нам – читателям Байетт – предоставлено немало ПОЛНЫХ произведений дорогих выдуманных авторов, которых исследуют герои романа. Это не короткие произведения. Это может быть многодесяткостраничная переработка мифического сюжета, полная, кхм, посредственно-предсказуемых поворотов. Стандартных. Такая вещь в книге ни одна. Ни две.
Гипотетически, идея сюжета в сюжете сюжета, эдакая многослойность – интересна. Но, может быть, тогда исследуемые персонажи должны жить нестандартно и занимательно, а их творчество – чем-то радовать, как отдельное произведение? Но с этим не сюда.
И потому читать эту книгу, эти письма и дневники, эти сказки и стихи – было мукой. Подлинной пыткой.

А уж от истории с кладбищем, Санта-Барбары и "он в неё вошёл" в конце и вовсе окончательно впечатление испортилось. Как-то даже жалко стало автора. Надо же.

А теперь поговорим о лучшей части сюжета. О них – исследователях чужих жизней.

Знаете, я принципиально не интересуюсь авторами книг. Меня увлекают произведения. Именно их авторы писали для меня, для своего читателя. Свои письма же они писали адресатам. Свои дневники (в основном) – себе самим. Почему я должна лезть в детские кошмары и в постель, в карманы и медицинские карты других людей только за то, что они подарили мне эстетическую радость прочтения хорошей книги? В этом, я считаю, есть что-то в корне неверное, неправильное. По той же причине я со смешенными чувствами отношусь к использованию реальных личностей в художественных сюжетах. В этом тоже есть что-то… что-то не то… Ну так я к чему? Подобное начало тревожить меня ещё в младшей школе. Вопросы после хрестоматийного пересказа или стихотворения, такие, помните, пронумерованные, стандартные: 1. Что хотел сказать автор своим произведением? Как образ лирического героя перекликается с … в его биографии? О чём говорят сини занавески?

Как автор скажу – синие занавески редко о чём говорят. А если занавески синии по какой-то причине, редко когда автор удержится, чтобы где-то в конце это не подчеркнуть. 75 % выводов о глубинном смысле мелочей в книгах – измышления «критиков» и исследователей. Автор навряд ли их вплетал столь скрупулезно и нарочно. Хотя многим авторам приятно, когда находится такой глубинный смысл их синих занавесок. «Ого! – думаешь. – Вот это я тонко… вот это я молодец. Вот это у меня подсознание».
Далеко не всегда события в сюжете имеют корни в реальности. Ладно, лукавлю. Вот это как раз бывает часто. НО! Если мир дошёл до осознания необходимости тайны исповеди, врачебной тайны и прочих весьма важных этических штук, то уверен ли мир, что искать источники образов из книг – корректно по отношению к их создателям?

Это все зыбко, конечно, и я не претендую на правоту. Мне просто так кажется.

Что же касается рифм и поиска корней в них… а ещё и анатомирования на художественные тропы, коим так балуют школьников и студентов… пфф… стих, расчлененный на гиперболы, метафоры, эпитеты, аллегории, оксюмороны и литоты – похож на искромсанный маньяком труп, захлебнувшийся в крови. Такие стихи жалко. Их авторов жалко. Их авторам больно. И их авторам не особо бы хотелось даже, чтобы Петя, 12 лет, лихорадочно и обречённо рассуждал, почему «дыша духами и туманами» и кто она, таинственная незнакомка. Особенно потому, что Петя этого так не хочет.
Мнение доктора наук Альберта Константиновича авторам претит ещё больше, ибо, в отличии от Петиного, еще и пафосно претендует на непреложную истину.

Второй вопрос, который породила книга «Обладать», - а зачем целые университеты корпят над книгами и счетами к прачке одного давно умершего человека, зачем живые люди кладут на исследование тайн души мёртвых годы. Иногда все свои годы? Одно дело – пораздумать над хорошей книгой. Можно даже долго. Написать для себя или для других вдумчивый анализ. Можно даже неделю его писать, или месяц, если вещь действительно задела, зацепила. Если что увидел в ее синих занавесках такого, что для тебя – как откровение. Но… но если ты всю свою жизнь этим одним человеком или одной книгой занимаешься… Пишешь труды… рыщешь… считаешь себя учёным… специалистом по тону занавесок в произведениях N… Даже если N – гений… То есть N – 100% гений, раз так вампирски всосал своей окончившейся жизнью твою, но… Что-то в этом странное такое есть… очень-очень странное. Или я ошибаюсь?
Людям стоит учиться, стоит создавать новое, стоит, конечно, исследовать и минувшее, и я сама обожаю литературу и историю, они учат, они открывают двери в прошлое. Но, во-первых, в прошлое надо заглядывать, а не перемещаться на ПМЖ, а во-вторых, книги – это двери, биографии – окна, а письма и дневники – это щелки для вуайлеристов в борделе. И если человек действительно восхищен творчеством автора, он должен быть ему благодарен и уважать его, а не хвататься с жадностью японского извращенца за пакетированное грязное белье. Нет?..

АПД: и да, я не буду писать, что глупенькая и не поняла это конкретное произведение. Я его считаю откровенно слабым, затянутым, изобилующим лишними и неуместными вставками титанических размеров, лишённым огонька и искры, совершенно неинтересным, а ещё банальным до жути в своих составных частях. Для меня. Всем, кому понравилось, могу только позавидовать – потому что нет ничего более приятного, чем сотни страниц получать истинное удовольствие от чтения и горько сожалеть, перевернув последнюю, что книга кончилась.

Флэшмоб 2017: 51/67.
200 лучших книг по версии ВВС: 95/200.

Есть вещи, которые случаются, не оставляя заметного следа, о них не говорят и не пишут, – но было бы глубоко неверно утверждать, что последующие события идут своим путём безразлично, как если бы этих вещей не было вовсе.

Давно хотела познакомиться с творчеством Байетт, но теперь уже даже жалею, что выбрала именно эту книгу для чтения. Вы уж меня извините, но невероятно скучно. И да, как уже говорилось у многих, действие идёт в наши дни и в прошлом. Только в отличие от многих интересных книг, здесь нет точек соприкосновения – раз и нет исследовательской лёгкости. Лично для меня книга вышла из разряда «мы писали курсовик, много нас, а он один».

В целом книга была бы хороша, если бы автор не уходил в дебри Фрейдизма «а вы знаете образ вытекающего молока….» тут же вспоминается картинка, в которой берётся фраза Пушкина и пытается трактоваться по-научному, в итоге, автор отвечает «Бля, я всего лишь описывал природу». Вот так и тут. Какой нафиг фрейдизм, когда переписка идёт от 1856 года, тогда ещё ко всему этому со скептицизмом относились. И уж тем более, я не считаю, что герои этой переписки думали о психологии и намеренно писали такие письма, типа со скрытым смыслом. И вы уж простите, но если филологи так скучно и муторно долбятся над одной никчёмной фразой, то я рада, что я не филолог, мне было бы скучно. Не в обиду сказано, кто филолог, просто здесь я не думаю, что они выставлены в таком свете, как есть реально. Всё же, если человек ведёт исследование, то это его увлекает, захватывает, ему есть что сказать, он живёт этим и дышит. Здесь же исследователи делают это не из интереса, а чисто для галочки, никакого воодушевления. Автор видимо тоже писала для галочки, лишь бы что-то написать. И неужели с первых писем не было ясно, что Падуб любил ту женщину, с которой он переписывался? Блин для этого надо было написать 457 скучных страниц. Куда уж прямее можно выразить идею, когда открытым текстом «я знаю что вы меня любите» и при этом Мод и Роланд идиотски переливают из пустого в порожнее «а что же этим хотел сказать автор?». Уж не знаю, чем там надо было размахивать, чтобы до них дошло. И вот так постоянно «а что автор хотел сказать», а сами-то вы подумать не можете? Вместо того, чтобы получать наслаждение от работы, а скучно и топорно анализируют. Кому нужен анализ? Читателю нужны факты и готовые доказательства. Разумеется, без всей этой исследовательской работы не будет и итогов, но можно же было проявить хотя бы каплю не наигранного интереса.

И как противопоставление всей этой скучности исследования, фантастически-прекрасные места, где побывал автор. Старые магазинчики, заброшенные пещеры и восхитительные пляжи, не говоря уже об окружающих пейзажах. Но если бы только об этом шла речь, то книга бы заворожила, утянула. А так – нет. И грустно от того, что на это не смотрят с точки зрения эстетики, а разбирают исключительно в канве литературного исследования. И вот тот же Роланд, человек абсолютно без всяких целей – не ищет возможности улучшить свои наброски, не ищет постоянную работу, сидит на шее своей девушки Вэл. Серо и неинтересно. В то время как в прошлом бушуют настоящие, не вымышленные интриги. Борьба мужчины и женщины, страсть, как полыхающий пожар, сносящий всё на своём пути. Роковая, запретная любовь, ненависть к условностям окружающего мира. Было ли известно о неизбежности? С самого начала. И вот эту историю надо было сохранить, не подминать её под грудой ненужного описания, лишних заунывных мотивов. Кто-то говорит, что книга невероятно божественна. В каком месте? Это атеизм в чистейшем своём проявлении. Падуб и его возлюбленная верили разве что в отсутствие божественности, в отсутствие духов и это так разнится с убеждением его супруги. Ещё понравилась переписка с её родственницей, в которой содержится действительно много событий и они хорошо расписаны. Но остальное... Остальное желает лучшего. Ну не интересно мне, как Роланд и Мод после секса размышляют о том, какие эпитеты применил автор, это уже извините не работа, а зацикленность на грани состояния робота. Скажу так же, что не каждая книга, получившая какую-либо премию, является действительно стоящей.

Итак, я дочитала “Обладать”.

Если это и не подвиг, то всё же что-то героическое в этом есть.
В первых 10-20 страницах тебя закидывают именами литераторов, из которых ты не узнаешь почти никого. А ссылки не внизу страницы, а в конце книги. Я их посчитала - 75, а внутри каждой ссылки еще пяток ссылок на друзей, врагов и других мифических тварей. После нескольких десятков заглядов в ...конец, да еще пару дюжин запросов к дядюшке Гуглу во мне стало нарастать глухое раздражение.

Наверное, думаю я, все эти восторженные отзывы написаны литературоведами и филологами. Но я не так-то легко сдаюсь, особенно в игре. Не люблю проигрывать. Читаю дальше, но уже и перевод раздражает. Нашла книгу на английском (Кстати, в английском издании вообще нет никаких ссылок. Наверное, ожидается, что англичане глубоко подкованы в германо-скандинавских мифах и легендах).

И тут у меня вообще поехала крыша.
Мистер Падуб в оригинале Ash, что можно перевести двояко: как ясень, так и пепел, что очень символично и отсылает ко многим мифам и легендам, с которыми, как с зеркалами, леди Антония играет с нами в оптические эффекты в течении всего романа . А падуб это совсем другое растение. Вот оно:

И я нашла только одно упоминание, почти в конце книги, которое может быть каким-то намеком. Да нет, не может быть, а точно намек: в книге нет ни одной точки или запятой без намекa.
Мортимер Собрайл в оригинале - жнец. Тут уж шутка переводчиков, наверно. Беатрис Пуховер - Nest, гнездо (ОК, можно притянуть пух в гнезде). И так далее и тому подобное. Я обрадовалась, когда обнаружила послесловие переводчиков в моем издании книги. Надеялась, они объяснят, зачем это сделали, но увы...

И так вот я продиралась треть книги. Она меня мучила, раздражала, издевалась над моим невежеством, дразнила, и бросала от полнейшего неприятия к подспудному восхищению. Антония Байетт создала два богатых литературных наследия а la викторианской эпохи. По всей книге рассыпаны искры, алмазы, сапфиры ее таланта. И это пробивалось даже сквозь мое раздражение. Это было, как разгадывание сложнейшего кроссворда, расспространяющегося во все измерения. Я бросалась от русского к английскому и обратно. И тут уж я стала заодно восхищаться переводчиками. Это ж надо было еще перевести стихи (и очень даже близко к тексту), сохранить разную стилистику Кристабель и Ясеня, то бишь Падуба – и, надо признать, это сделано мастерски, виртуозно.

Я потратила уже много буковок, чтоб описать мои мучения. Но поверьте, это было действительно мучительно долго. И, к сожалению, многих все-таки оттолкнуло. Я благодарна LL друзьям, которые поддерживали и советовали еще чуть-чуть продержаться.

А потом вдруг поехало-полетело. Я перестала сопротивляться и сначала на интелектуальном, а потом уж и на эмоциональном уровне, я действительно прониклась книгой. Герои ожили, тут уж и детектив и квест и любовь... И мисс Антония легко жонглирует всей этой фантасмагорией жанров, отзеркаливаний, параллельных сюжетов, которых не два и не три, а в конце ну прям Агата Кристи с разбором полетов на закуску.

Хотелось бы завершить свою рецензию цитатой из книги, которая во многом описывает трансформацию моего восприятия этого произведения.

Бывает чтение по обязанности, когда знакомый уже текст раскладывают на части, препарируют, – и тогда в ночной тишине призрачно раздаются странно-мерные шорохи, под которые роится серый научный счёт глаголов и существительных, но зато не расслышать голосов, поющих о яблочном злате. Другое, слишком личное чтение происходит, когда читатель хочет найти у автора нечто созвучное своему настроению: исполненный любви, или отвращения, или страха, он рыскает по страницам в поисках любви, отвращения, страха. Бывает иногда – поверьте опыту! – и вовсе обезличенное чтение: душа видит только, как строки бегут всё дальше и дальше, душа слышит лишь один монотонный мотив…
Однако порою, много, много реже, во время чтения приключается с нами самое удивительное, от чего перехватывает дыхание, и шерсть на загривке – наша воображаемая шерсть – начинает шевелиться: вдруг становится так, что каждое слово горит и мерцает пред нашим взором, ясное, твёрдое и лучистое, как алмазная звезда в ночи, наделённое бесконечными смыслами и единственно точное, и мы знаем, с удивляющей нас самих неодолимостью, знаем прежде чем определим, почему и как это случится, что сегодня нам дано постичь сочинение автора по-иному, лучше или полнее. Первое ощущение – перед нами текст совершенно новый, прежде не виданный, но почти немедленно оно сменяется другим чувством: будто всё это было здесь всегда, с самого начала, о чём мы, читатели, прекрасно знали, знали неизменно, – но всё же только сегодня, только сейчас знание сделалось осознанным!