Архипелаг ГУЛАГ

ПОДБОРКА НАИБОЛЕЕ АБСУРДНЫХ И ЗЛОВРЕДНЫХ МЕСТ В ЭТОЙ ЦРУ-ШНОЙ АГИТКЕ (БЕЗ КОММЕНТАРИЕВ), каждый сам сделает выводы.
Слушал книгу в аудиоварианте.
ненависть к СМЕРШу, заслуживающей уважение спецслужбе
абсолютно абсурдное описание большого числа вымышленных арестов
перемешение троцкистских репрессий со сталинскими
негодование по поводу ареста кого-то там в Брюсселе нашими, типа как посмели ещё и на иностранцев замахнуться.
Выставление всех арестованных во всех случаях невинными овечками - рассчитано на людей, не знающих, как делается политика.
Перечисление нелепых видов арестов, которых не могло быть.
Все грехи троцкистов вешает на Сталина, не проводит никакого различения.
3 часа описывает страшные пытки, потом говорит, что в отличие от других, он сам отделался пыткой бессонницей, ложью и запугиванием
со стороны следователей.
Берию выставляет идиотом
Сравнивает допрос в МГБ и Гестапо в пользу последнего, объясняя, что в Гестапо после опеределения невиновности отпускали, а МГБ типа
продолжали пытать.
Регулярно выставляет Сталина идиотом.
11-12 часы - выражает сочувствие и аккуратное оправдание власовцев
Англию и Америку выставляет как образец свободы и демократии
Возмущается по поводу арестов старых революционеров, китайцев, латышей и т.д., которые особо себя проявили в революцию (как известно,
у таких персонажей грехов набрано не на один расстрел.)
Тезис о том, что советских солдат репрессировали потому, что они насмотрелись свободы за бугром, и были этим опасны для советской власти.
Зеки - политзаключённые мечтали о нападении Англии и Америки на СССР после окончания войны.
Тезис о том, что зачем защищать такую родину, которая репрессируюет возвратившихся из плена своих солдат.
Выставляет Сталина дураком и мерзавцем, что он для красоты статистики пустил под нож 120000 солдат, послав в наступление на заведомо
проигрышном участке.
Оправдывает Власова, дескать сдался он уже будучи предан Сталиным, предан в тылу врага и поставлен в заведомо невыносимые условия.
Власовцы курировались подпольной оппозицией Гитлера (как известно, как раз той, что была в сношениях с англосаксами и были кандидатами на
участие в операции Немыслимое).
Плачет по поводу возвращения "союзниками" захваченных ими советских предателей, возвращаемых в СССР на заслуженное наказание.
Всё это перемежёвывается двухчасовым душевным повествованием об общении и жизни зеков на Лубянке.
Тезис: поражения несут положительный эффект, победы отрицательный. Народ после поражений занимается переосмыслением и т.д.
Приводит в пример Швецию, которая сильно преуспела после того как проиграла войну и перестала воевать. Это уже даже сложно комментировать. Только за одно
это немыслимое пораженчество он заслуживал высшей меры, такому пораженчеству сейчас учат сванидзы и млечины.
25 или 26 час - приводит статистику эмигрировавшего статистика, что репрессировано было с 18 по 59 год 55 млн, а с учётом нерождённых, 66,7 млн.
С такой статистикой только в дурдом. Как известно, посажено по полит. статьям (в том числе, за измену Родине, дезертирство и т.д. с 22 по 53 год - 3777 тыс. человек, расстреляно 640 тыс. Гражданин соврамши (со-лже-ницын, даже фамилия намекает) преувеличил эту цифру в 15 раз !)
Где-то около 28 часа такие перлы:
Начальник лагеря руководил взрывными работами скал, и после закладки взрывчатки посылал заключённых на скалу, и потом подрывал.
(со слов сидельца, который очень кстати недавно помер, даже имя и фамилию указал).
150 человек оставили на ночь в лесу, где они замёрзли насмерть.
150 человек загнали на костёр.
Бежали из лагеря и спасались на английском пароходе.
Приезжал в лагерь Горький на инспекцию, показали потёмкинские деревни, потом типа 14-летний мальчик отозвал его и 2 часа рассказывал правду
(см. выше, что за правда), когда Горький уехал, мальчика расстреляли.
Чтобы скрыть работающих людей в мешках (их было много), во время визита Горького, их заставили сесть на землю и накрыли брезентом.
Многое можно прокомментировать, перлы идут одни за другим. Но после длительного повествования об ужасах "кровавого сталинского режима",
перейдя ко времени хруща и далее, отмечает, что легче-то не стало. Всё по прежнему. Так в чём тогда особая кровавость "сталинского режима" ?
Автор часто приводит "душераздирающие" описания в стиле: несчастный больной старик, осуждённый ни за что, еле тащится по перрону с тюком, потому
как быстрее идти просто не может. И за это на него набегают чекисты, бросают на землю и бьют ногами изо всех сил. Подобные сцены приводятся
десятки раз.
Или накал обстановки в стиле: в тот самый момент, когда народ путём страшнейших жертв и лишений, добился перелома в войне, когда миновала
самая страшная опасность и следовало бы ждать послабления, глупый и зловредный Сталин наоборот вводит очередной драконовский закон, затягивает
гайки. Чего в жизни не бывает, потому как выглядит абсурдно и прочие примеры в стиле: для борьбы с бедностью вводится налог на бедность.
Постоянно упоминается об ужасах содержания заключённых и переселяемых народов, ни полсловом не упоминая о том, за что собственно сажали и
переселяли, а было за что, если разобраться.
Зеки типа солженицына пугали конвойщиков фразой: будет на вас Трумен, скинет вам на голову атомную бомбу, и сами мечтали об этом всерьёз.
Ждали когда "союзники" развяжут третью мировую войну.
и далее в том же духе....

Страшно писать рецензии на такие книги, потому что у всех, прочитавших такие книги, своя точка зрения, которую так и тянет начать отстаивать, доказывая другим, что твоё мнение верное и правильное, а вот другие! Или ещё хуже - обвиняя автора в придумывании, в сочинительстве, что так не было, он придумал. Слышала и то, и другое. И не хочу ни спорить, ни отстаивать свою точку зреняи с кулаками, зачем ссориться из-за книги? Зачем впустую тратить время на ссоры?

Для меня эта книга явилась... нет, не откровением, я многое уже знала до неё (читала в юности биографии расстрелянных священников + рассказы о моих родных и о знакомых) и поэтому не боялась. Да, понимала, что будет страшно, тяжело, что Солженицын мог написать предельно честно.
Примерно с такими мыслями и представлениями я преступала к чтению "Архипелага...", понимая, зная, читая. Волновалась ли? Конечно. Ведь читать такую книгу не просто и я это понимала, но что будет непросто настолько - нет, не ожидала.

Книга во многом шокировала и испугала меня, показала и открыла те страницы советской истории, о которых вскользь (как помню, но могу и ошибаться) упоминалось в учебниках по истории России. Эти страницы были нелицеприятными, страшными, о той машине, которая уничтожала людей. Планомерно, годами, перемалывала в своих тисках и оставляла умирать.

Сколько их, жертв тех страшных лет? Тех, о ком вспоминают сейчас и говорят, что так не было, Солженицын придумал. не было. А вот было, знаете. Из рассказов о моей семье, из рассказов о жизни знакомых я знаю про лагеря, про пытки и аресты. Причём тем рассказчикам нельзя не верить, я сама слышала их рассказы. Вот и скажите, что не было.

Откровенная и правдивая книга. О том, как жили люди в лихолетье советских годов.

В художественном плане слабая книга. Она не дотягивает до уже знакомых мне солженицынских произведений.
Меня во многом раздражала стилистика авторского языка:

• замена буквы с на з в словах: обезпечить, безпомощных, забезпокоились и тому подобное;
• слова: девчёнка, семячки и так далее;
• выражения: «не смаргивает солгать», «сгожались нам очень», «черезо что же возить их» и многие другие.

Тем не менее, Солженицын единственный кто попытался обобщить историю ГУЛАГа. Эта неподъемная тема, да еще в период отсутствия возможности использования исторических, статистических документов оказалась объективно легко подвержена критике.
Кроме того, в книге немало моментов, эпизодов, утверждений, порождающих несогласие, недоверие, осадок.
Для примера, хотя бы один: готовность сбежавшего политического, ну или почти готовность, пожертвовать жизнью другого (вольного) человека во имя спасения своей, вызвала лично у меня чувство, как будто по моей совести прошлись наждачной бумагой.

Как бы то ни было, главное при обсуждении темы ГУЛАГа - чтобы вместе с водою из купели не выплеснуть и ребенка. Не надо кидаться в крайности.
Автор лжет?!
Не было массового раскулачивания со ссылкой?!
Не было депортации целых народов?!
Не отправляли повально в фильтрационные лагеря солдат, попавших в плен в период ВОВ?!
Не было того огромного количества реабилитированных в 50 годы с формулировкой «отсутствие состава преступления» ?!
Не были врагами народа, не оттрубили свое тот же Варлам Шаламов, Евгения Гинзбург, Лев Гумилев, Дмитрий Лихачев, Сергей Королев, Петр Вельяминов, Георгий Жженов и многие, многие, многие?! Значит и они лгут?!
Значит лгут и мои родные, родившиеся кто в средней полосе России, кто на Украине и оказавшиеся в конечном итоге на постоянном жительстве (не по своему желанию) в Пермском крае, - крае, активно использовавшимся ГУЛАГом.

Я не отношусь к огульным хулителям всего советского, но признаю, что каждый имеет право на свою правду, на собственное мнение, - красные, белые, население Западной Украины или Белоруссии, той же Прибалтики, не чувствующие что их «освободили» в 1939 или те, кто считал себя пострадавшим от советской власти.

Уж вроде бы я была готова к теме ГУЛАГа и все же. Несмотря на все огрехи, ляпы, недоработки – сильная книга. Вот такое противоречие.

Эта книга, безусловно, попадает в разряд тех, которые надо читать несколько раз в жизни, потому что понять смысл от и до очень сложно с первого раза. Я не могу сказать, что история нашей страны - это то, чего надо бояться. Это то, что надо знать. Но порой страницы этой истории хочется забыть, но это не меняет того факта, что это было.
Пройти через лагеря, пережить всё, чтобы рассказать и поделиться, могут только сильные люди, которые не боятся ни политики, ни себя, ни общественного мнения и осуждения. Потому что они-то не виноваты. С современной колокольни можно смело сказать, что эти люди не виноваты. Их забирали просто потому что они чем-то не угодили. Мне кажется, что сейчас забрать так могли поголовно каждого - потому что у каждого есть свое мнение и он его высказывает. А тогда его говорить боялись. А если хоть каким-то действием ты, обычный рабочий или профессор, не угождал правительству, то на тебя ставилось клеймо - 10 лет лагерей. И всё. Людей забывали, о них больше не говорили. А ты - там. Проводишь свой срок, чтобы вернуться и потом снова отсидеть 10 лет, 15, 20... Мне кажется, что людей хотели сломать, убить в них не только неправильное мнение, но и самих себя, личности. Но у сильных людей останется внутренний стержень, который будет пробиваться, как бы их ни пинали. Жить своим умом было неправильно. И кто-то боролся, кто-то шел на поводу, а кто-то покорялся, но внутри старался найти оправдание своим поступкам, там, в лагерях, чтобы хоть как-то найти ту тропинку к свободе...
Солженицын - безусловно, гений. И у меня создалось ощущение, что это еще не всё. Что ему было что еще рассказать на многие и многие тома. Это сложная книга. И тяжелая. Но она должна быть прочитана и осмыслена не раз.

Первые страницы книги-исследования, книги - биографии одного человека и биографии Главного управления лагерей, ГУЛАГа, сразу впечатляют. Сильным публицистическим вступлением, яркими историями арестов людей. Сразу становится понятным функциональный стиль речи - публицистика! Сочетание фактов с собственной оценкой. Цель - не только рассказать, но и повлиять на мнение читателя, шире - общества.
Взятая интонация показалась мне идеальной. Только личное казалось бы надуманным (голос автора при этом - обиженным), только публицистическое - безосновательным и пустозвонным, только фактологическое - сухим и нетрогательным. Сумма же личное + общественнозначимое + документальное дает потрясающий взрывной эффект. К сожалению, далеко не все читатели и сегодня, когда многие сведения рассекречены и доступны, готовы принять этот горячий, обвинительный и призывный тон. Но равнодушных остается мало.
Поскольку статистика трогает меньше, чем душещипательный роман в диалогах, книга читается относительно легко, она не такая и "тяжелая", душавыматывающая, но поскольку звучание очень личное и публицистическое, книга... вербует, действует как проповедь. И есть те, кто не верит...
Вот не знала машина, кого сажала. Может, если бы пропустила (или стреляла сразу) этого вояку, дольше простояла бы. Миллионы промолчали, единицы написали о себе, а один написал за всех... Зло написал, резко, с вызовом, выстрадано. Кто что ни говорил бы о злом языке Солженицына, автор гранично искренен, он правдив потому, что мало кто из его оппонентов готов ставить себе страшные вопросы, оппоненты его - в белых незапятнанных тогах (и в такой тоге они видят свою страну и свою историю). Солженицын же смотрит на себя трезво - и именно поэтому он над оппонентами, поэтому правда на его стороне:

Если сказать пару слов о каждом из трех томов, то первые же страницы сразу шокирует. Звучание остро публицистическое: многочисленные обращения, апелляции и призывы к читателю (сами думайте, вслушайтесь, представьте, что делали бы вы?..). Попытки анализа, почему столько покорных жертв, почему не сопротивлялись, как вообще можно было (и можно ли) спастись. Затягивают рассказ первой книги описании больших (и немногих) показательных судов, подробное описание показательных процессов подается избыточно нудным. Но зато детально-доказательным. Все-таки это исследование и расследование. Особая ценность книги - во времени написания. Материалы собирались непосредственно в аду, не было, на кого автору оставить этот труд. Если не он, то кто?.. И приходится прощать избыточность...
Однако самая для меня тяжелая - вторая книга: из-за очень впечатляющих описаний женских и детских лагерей, того, что хочется перевернуть быстрее и от чего невозможно отвести глаза. Того, что невозможно примерять на себя.
Третья же книга, по-моему, наиболее динамичная, ведь в ней - рассказы о побегах и истории восстаний, которые читаются как приключенческие повести, напряженные и захватывающие. В ней и ослабление архипелага, и истории освобождений, по крайней мере движение в направлении хэппи энда. Автор снова возвращается к собственной биографии, что также оживляет рассказ и приближает его к читателю.

Несмотря на то, что, по словам автора, книга не имела окончательной редакции, ее части хранились в разных местах, автор не мог сесть перечитать все от начала до конца и исправить, выверить все, несмотря на повторы, недосказанные или затянутые вещи, - в книге прослеживается хорошая гиперструктура (внутренняя структура может и хромать), а также несколько слоев подачи информации. (Признаюсь, мой внутренний борец с мировой энтропией имеет слабость к структурированности и упорядоченности.)

Большие части обозначают путь от ареста, предварительного содержания, следствия (с пытками или без), через процесс, приговор, отбывание наказания до освобождения, лет высылки, реабилитации и даже отзывов на саму книгу заключенных...
Мы прослеживаем а) ​​личный путь Солженицына, б) истории людей, с которыми он встречался лично (сокамерники, соарестанты, потом корреспонденты, судьи), в) истории незнакомых людей, рассказанные Солженицыну теми, с кем он встретился, г) истории, взятые из прессы, книг, документов. Лично пережитое, наложенное на типичные, или, наоборот, исключительные, или же показательные, выдающиеся процессы, подвергается среднему обобщение и восходит к сверхобобщению - статистическим безличным данным.

Есть главы о женских тюрьмах, детских, о различных видах лагерей (и их частях - больничках, даже родильнях, культурно-воспитательных частях, карцерах); о блатных, искренних партийцах (уверенных, что их посадили по ошибке, а остальных - справедливо), простых малообразованных людях (бабушка, которая не понимала, почему ее называют "конным милиционером" - т. е. "контрреволюционером"), научной и творческой элите. Большой спектр заключенных: эмигранты и военнопленные (включая пленных советских), власовцы, кадеты, искренние партийцы и редкие настоящие борцы с советским строем, верующие, интеллигенты, уголовники...
Кроме того, перед нами историческая панорама, анализ реалий царских тюрем (просто санаториев в сравнении с советскими), первых революционных судов, нескольких волн арестов (национальные, деревенские и городские, профессиональные).
Каждая подчасть будет дана в подробностях, всех вариациях, цифрах, типах, видах, характерных и уникальных примерах. Описаны все сферы жизни: еда, сон, оправка, любовь...
Это действительно серьезное, разностороннее, основательное исследование.

Звучат в "Архипелаге..." отсылки на воспоминания других авторов: Гинзбург, Шаламов (к сожалению, не упоминается первый "лагерный" автор - Франтишек Алехнович У кіпцюрох ГПУ , написанная в далёком 1937, изданная за рубежом книга, вероятно, была слишком редкой).
Солженицын призывал дополнить, исправить, усовершенствовать книгу... но "дело-то забывчиво, тело-то заплывчиво". Различные оценки книги, наезды "правда" - "неправда", "столько" - "не столько" - это свидетельство того, что проблема не исчерпана. Немцы признали свой национальный грех и раскаялись. Поэтому сейчас могут жить обновлено. Нерешенная (нераскаянная - не надо бояться этого слова) проблема сталинских репрессий будет возвращаться снова, снова бить по России, строить тираническое и шизофреническое, двуличное сознание и общество.
Основной вопрос книги, основная ценность ее, ключевое понятие - большое значение памяти. А также мысль о том, КАК остаться человеком и не съехать до зверя или скотины на любом месте, на которое ты поставлен жизнью.

Па-беларуску, як заўсёды...

Чытаць тут...

Першыя старонкі кнігі-даследавання, кнігі - біяграфіі аднаго чалавека і біяграфіі Галоўнага ўпраўлення лагераў, ГУЛАГу - адразу ўражваюць. Моцным публіцыстычным уступам, яскравымі гісторыямі арыштаў людзей. Адразу робіцца зразумелым функцыянальны стыль маўлення - публіцыстыка! Спалучэнне фактаў з уласнай ацэнкай. Мэта - не толькі апавесці, але і паўплываць на думку чытача, шырэй - грамадства.
Узятая інтанацыя падалася мне ідэальнай. Толькі асабістае падавалася б надуманым, голас аўтара - пакрыўджаным, толькі публіцыстычнае - беспадстаўным і пустазвонным, толькі факталагічнае - сухім і некранальным. Сума ж асабістае + грамадсказначнае + дакументальнае дае надзвычайны выбуховы эфект. На жаль, далёка не ўсе чытачы і сёння, калі многія звесткі рассакрэчаныя і даступныя, гатовыя прыняць гэты гарачы, абвінаваўчы і заклікальны тон. Але абыякавых застаецца мала. Паколькі статыстыка кранае менш, чым душашчыпальны раман ў дыялогах, кніга чытаецца адносна лёгка, яна не такая і "цяжкая", душавымотвальная, але паколькі гучанне вельмі асабістае і публіцыстычнае, кніга... вярбуе, дзейнічае як пропаведзь. І ёсць тыя, хто не верыць...
Вось не ведалі, каго саджалі. Можа, каб абмінулі (ці адразу стрэлілі), даўжэй прастаялі б. Мільёны прамаўчалі, а адзін не змаўчаў... Зло напісана, рэзка, кпліва, выпакутавана. Хто што ні казаў бы пра злы язык Салжаніцына, аўтар памежна шчыры, ён праўдзівы таму, што мала хто з ягоных апанентаў гатовы ставіць сабе страшнае пытанне, апаненты ягоныя - у белых незаплямленых тогах (і ў такой тозе яны бачаць сваю краіну і сваю гісторыю). Салжаніцын жа глядзіць на сябе цвяроза - і менавіта таму ён над апанентамі, таму праўда на ягоным баку:

Калі сказаць пару слоў па кожным з трох тамоў, то першы адразу агаломшвае. Гучанне востра публіцыстычнае: шматлікія звароты, апеляцыі і заклікі да чытача (самі думайце, услухайцеся, уявіце, што рабілі б вы?..). Спробы аналізу, чаму столькі, чаму не супраціўляліся, як увогуле можна было (ці можна было) уратавацца. Зацягваюць аповед першай кнігі апісанні вялікіх (і нешматлікіх) паказальных судоў, падрабязнае апісанне паказальных працэсаў падаецца збыткоўна нудным. Але ж затое дэтальна-доказна. Усё-такі гэта даследаванне і расследаванне. Асаблівая каштоўнасць кнігі - у часе напісання. Матэрыялы збіраліся непасрэдна ў пекле, не было, на каго аўтару пакінуць гэтую справу. Калі не ён, то хто?.. І даводзіцца дараваць збыткоўнасць...
Другая кніга для мяне самая цяжкая - праз вельмі ўражлівыя апісанні жаночых і дзіцячых лагераў, тое, што хочацца перагарнуць хутчэй і ад чаго немагчыма адвесці вочы. Тое, што немагчыма прымерваць на сябе.
Трэцяя ж кніга, як на мяне, найбольш дынамічная, бо ў ёй - гісторыі ўцёкаў і гісторыі паўстанняў, якія чытаюцца як прыгодніцкія апавяданні, напружаныя і захапляльныя. У ёй і паслабленне архіпелагу, і гісторыі вызваленняў, прынамсі рух у бок хэпі энду. Аўтар зноў вяртаецца да ўласнай біяграфіі, што таксама ажыўляе аповед і набліжае яго да чытача.

Нягледзячы на тое, што, па словах аўтара, кніга не мела канчатковай рэдакцыі, яе часткі перахоўваліся ў розных месцах, аўтар не мог сесці перачытаць ўсё ад пачатку да канца і выправіць, выверыць усё, нягледзячы на паўторы, недагавораныя або зацягнутыя рэчы, у кнізе прасочваецца добрая гіперструктура (унутраная структура можа і кульгаць), а таксама некалькі пластоў падачы інфармацыі. (Прызнаюся, мой унутраны змагар з сусветнай энтрапіяй мае слабасць да структураванасці і ўпарадкаванасці.)

Вялікія часткі пазначаюць шлях ад арышту, папярэдняга ўтрымання, следства (з катаваннямі або без), праз працэс, прысуд, адбыццё пакарання да вызвалення, гадоў высылкі, рэабілітацыі і нават водгукаў на саму кнігу...
Мы прасочваем а) асабісты шлях Салжаніцына, б) гісторыі людзей, з якімі ён сустракаўся асабіста (сукамернікі, суарыштанты, потым карэспандэнты, суддзі), в) гісторыі незнаёмых людзей, апаведзеныя Салжаніцыну тымі, з кім ён сустрэўся, г) гісторыі, узятыя з прэсы, кніг, дакументаў. Асабіста перажытае, накладзенае на тыповыя, або, наадварот, выключныя, або паказальныя, адметныя працэсы праходзіць сярэдняе абагульненнеі ўвышаецца да звышабагульнення – статыстычныя безасабовыя дадзеныя.

Маем часткі пра жаночыя турмы, дзіцячыя, розныя віды лагераў; пра блатных, шчырых партыйцаў, упэўненых, што іх пасадзілі памылкова, а астатніх - справядліва, простых малаадукаваных людзей (бабця, што не разумела, чаму яе называюць конным міліцыянерам - г. зн. "контррэвалюцыянерам"), навуковую і творчую эліту. Вялікі спектр зняволеных: эмігранты і ваеннапалонныя (у тым ліку палонныя савецкія), уласаўцы, кадэты, шчырыя партыйцы і рэдкія сапраўдныя змагары з савецкім ладам, вернікі, інтэлігенты, крымінальшчыкі...
Акрамя таго, маем гістарычную панараму, аналіз рэаліяў царскіх турмаў (не на карысць савецкім), першых рэвалюцыйных судоў, некалькіх хваляў арыштаў (нацыянальныя, вясковыя і гарадскія, прафесійныя).
Кожная падчастка будзе дадзеная ў падрабязнасцях, усіх варыяцыях, лічбах, тыпах, відах, характэрных і ўнікальных прыкладах. Апісаныя ўсе сферы жыцця: ежа, сон, апраўка, каханне...
Гэта дапраўды сур'ёзнае, рознабаковае, грунтоўнае даследаванне.

Гучаць у "Архіпелагу..." адсылкі на ўспаміны іншых аўтараў: Гінзбург, Шаламаў (на жаль, не згадваецца першы "лагерны" аўтар - Францішак Аляхновіч У кіпцюрох ГПУ , напісанае ў далёкім 1937, верагодна, замежнае выданне было надта рэдкім).
Салжаніцын заклікаў дапоўніць, выправіць, удасканаліць кнігу... але "дело-то забывчиво, тело-то заплывчиво". Розныя ацэнкі кнігі, наезды "праўда" - "няпраўда", "столькі" - "не столькі" - гэта сведчанне таго, што праблема не вычарпаная. Немцы прызналі свой нацыянальны грэх і раскаяліся. Таму цяпер могуць жыць абноўлена. Нявырашаная (нераскаяная - не трэба баяцца гэтага слова) праблема сталінскіх рэпрэсій будзе вяртацца зноў, зноў біць па Расіі, будаваць тыранічную і шызафрэнічную, двудушную свядомасць. Асноўнае пытанне кнігі, асноўная каштоўнасць яе - вялікае значэнне памяці. А таксама думка пра тое, ЯК застацца чалавекам і не з'ехаць да звера або скаціны на любым месцы, на якое ты пастаўлены жыццём.

Скажу я сразу, что не фанат СССР и сталинского режима. Мне жаль всех тех невинно осуждённых в этом страшном месте под названием ГУЛАГ. Но эту писанину терпеть я не могу всей своей душой, за приукрас и ложь, совмещённой с правдой. Читая это произведение казалось мне, что писал его не человек пробывший в ГУЛАГЕ как осуждённый,а Барон Мюнхгаузен услышавший как тяжело было жить в тюрьме по имени ГУЛАГ. И начинай рассказывать как сто миллионов человек на репрессию пускали за всякую невинную шалость, признаю, что людей таких было не мало, миллион как минимум, но такое ощущение, что в ГУЛАГЕ не было ни бандеровцев и тварей, которых не должно существовать, а только невинно осуждённые, шутившие про власть. Я бы не придирался так сильно к этому творению, если бы Солженицын не говорил "Да так и было".
Вот что скажу друзья мои вы дорогие, не верьте мне, прочитайте сами документы об ГУЛАГЕ и людей, что побывали там, а мне не верьте, будьте вы все умными людьми.
P. S. Про Солженицына. Я терпеть не могу эту личность, что против был родины своей, что в США сказал, чтоб они сбросили 20 бомб на СССР, что балду гонял в ГУЛАГЕ и стукача говорил "Ооо как мне тяжело", что вруном он был и врал про всё. Опять же не верьте мне, возьмите документы и прочитайте про него. Желаю вам кто прочитал эту рецензию всего хорошего и счастья.

Не так давно жаловалась - не хватает острых ощущений. Желания сбываются, получите. Волосы дыбом, мурашки по коже- по полной программе! И это все без вступления, без моральной настройки, что ли - сразу в лоб, насмерть.
Книга библиотечная, затертая, страницы желтые: тем хуже, будто трогаешь историю. Кошмарный привет из прошлого. На фотографии автора кем-то написано-"Гадина, оболгавшая Россию". Но даже если не все точно, преувеличено- все равно...Люди-звери, что же это? Как жить с этим?
Книга у меня шла долго и трудно. Дети наши вряд ли будут это читать. Хотелось, что бы знали. А узнав- не забыли, не отмахнулись.

Моя душа абсолютно расположена к текстам о концлагерях. Не знаю, почему мне это надо: то ли какую-то разрядку получаю, то ли катарсис, то ли просто это чувство, когда подступают слезы и ком в горле не дает дышать вырабатывают во мне человечность.
"Архипелаг ГУЛАГ" Солженицына в школе мы не проходили, сама же я тоже как-то не осилила, поэтому сразу снижаю себе оценку, ибо в те годы с историей я дружила, правителей знала, рядом стоящих и кто чем ведающий тоже. Нынче все выветрилось, было тяжело читать.

Но перейдем к делу. Солженицын собрал просто монументальный труд, тут уж дело читателя, как сильно верить или в чем подозревать. На протяжении книги у меня были сотни вопросов, казалось, что все слишком глупо, а потом от фактов волосы вставали дыбом, вопросы исчезали. Большая благодарность автору за сноски, эта книга из тех, что без сносок читать абсолютно бесполезно, хотя меня напрягает этот процесс тыканья по ним, но здесь, что надо, не терпелось узнать тот или иной момент.
Что я ожидала от книги вообще?
Я ждала описания возникновения лагерей: как, когда, кто распорядился именно так, а не иначе; постройку первого лагеря; за что сажали изначально (про врагов народа я знала и так); главное, как зэки жили, то есть выживали, много личных историй от момента посадки до освобождения или, увы, трагического исхода; попытки борьбы, о начальстве и проверках. Мне кажется, это самое важное и душурастревоживающее.
Что я от книги получила?
Не совсем то! Кое-что совпало, но в большинстве своем автор развозил очень много сухой информации, будто делал доклад на конференции. Много судил, много злился, много перебарщивал. Поэтому я никак не могла понять, что же вообще Солженицын хочет рассказать, что донести и чем поделиться.
Однако ж были и очень интересные и новые для меня вещи, как то дети с 12 лет в лагере. Это невыносимо, это затягивает, это выжимает последние капли терпимости, хотелось рвать и метать. Это "прекрасное" больничное обслуживание, это женщины и их поведение. Еще был Тэнно, вот та самая личная история, каковая и требовалась, когда человек жил побегами, думал о побеге, всегда планировал. Так-то побеги были одними из самых интересных деталей книги, вот, когда переживаешь и волнуешься, держишь кулачки, накал эмоций, а потом чаще всего такой облом и боль на сердце.

Смешили и злили парадоксы статей, кстати, здорово, что автор полностью прописал 58 со всеми подпунктами, было познавательно, напоминает современность, когда вместо разработки нужных законов у нас прописывают тысячи ненужных подпунктов. Любимый момент прям:

Плюсом книги для меня еще стало вот то самое поведение людей в Архипелаге. Кто морально распадался, кто терял веру, кто шел в стукачи за лишний паек, кто становился отъявленным гадом, а кто-то вопреки всему оставался человеком, держался за какой-то внутренний стержень, терпел, помогал.

Странным для меня стало еще и то, что фашистские концлагеря, будучи куда как жестче, условия там были совершенно нечеловеческие, но по прочитанному мною казалось, что побегов было больше (что так и есть, ведь мы видим количество врагов народа, вернувшихся с плена), причем бежавшим частенько помогали местные жители, предателей тоже хватало, но все добрых душ было больше. У нас же в СССР бежавших сдавали свои же прям как нефиг делать? Что это такое? Менталитет? Вера в Сталина, что за просто так на Архипелаг не попадают? Вообще сложилось ощущение, что с 1920ых по 1960ые в стране творился дурдом, а этого никто и не замечал. Как это возможно? Такая огромная страна и глазом не моргнула, когда чуть ли не из каждой семьи забирали человека, заставляли отказаться от него, когда за неуместную улыбку или еще какую финтифлюшку ссылали без суда и следствия. Я не могу этого понять? Как можно так бояться одного человека? И это то время, про которое говорят, ах, как же хорошо жилось и Сталина на вас нет.
Солженицын писал от души, что ни говори. Пусть суховато, пусть много повторялся, пусть нес лишнее, кипел, плевался желчью, не досказал о более ценном и важном, но ведь это его жизнь. И она была тяжела, он имеет право на любое мнение, даже субъективное, почему бы нам не попробовать принять это. Все ж пронести столько достоверных событий, удержать в памяти средь адских дней - это уже подвиг. Критиковать легко, а как бы вели себя мы?
Более того ценность книги в ее структуре, как по мне она цельна и выдержана, пусть даже никогда и не была целой, такой, как надо. Нет, этого не чувствуется, местами бывали прыжки и какие-то сбои, но это не особо не чувствовалось и никак не смущало. Все 7 частей плюс дополнения выглядят четко оформленными.
Очень и очень тяжелая книга более по своему содержанию и смыслу, чем эмоциональному воздействию. Часто приходилось прерываться, хотелось бы больше времени на размышления. Но что было-то было, читать такие книги надо, это наш долг как граждан своей страны. А уж формировать отношение-дело другое, тут все зависит от разных источников.

Напоследок одно добавлю:

Позволю подписаться под каждым словом, именно! Порой мне кажется, что это продолжается и поныне.

<мы кричали надзирателям из глубины: «Подождите, гады! Будет на вас Трумэн! Бросят вам атомную бомбу на голову!» И надзиратели трусливо молчали. >
После этой фразы сложно воспринимать сие литературное произведение не критически. Особенно, когда сонмы голосов восторженных читателей, отзываются о "Гулаге" как "откровении", об авторе как о "пророке", "узнике совести". Давайте будем честны, литературная ценность данной книги стремится к нулю. Что же остается в сухом остатке, "факты" о лагерях? Тогда рекомендую изучить статистику тех лет о "миллионах убиенных", которая явно противоречит измышлениям Солженицына. Для тех, кто рекомендует изучать произведение школьникам, чтобы "дети знали как было", хотелось бы ответить следующее. Умный ребенок задаст вопрос: "а что дядя (наш соотечественник) призывал наших политических врагов сбросить на нас бомбу, чтобы все и всех разнесло ..." И не надо говорить "что вы прицепились к нескольким фразам". Смысл типа, что Солженицын сказал правду, открыл глаза на ужасы режима. Какую правду мог сказать диссидент, ненавидящий свою страну, спекулирующий своей родиной в личных целях?

Когда я сказала коллеге по работе, что читаю "Архипелаг ГУЛаг", то в ответ услышала: "Говорят, там половина неправда". Как легко закрыть глаза или внушить себе, что написанного Солженицыным никогда не было, ну, или было, но не всё. Или не так много, или не так страшно, или не так беспросветно. А я вот читаю книгу из сегодняшнего дня и думаю, что у меня в глазах двоится от повторения истории, только в этот раз на эти грабли наступает наша современность.

В этом же году по весне я читала "Остров Сахалин" Чехова и удивлялась масштабам его исследования, кошмаром каторги и жестокости людей, но, оказывается, это были цветочки. Ягодки созрели уже не при царской России. И вот Александр Исаевич берется за документалистику, фиксирует всё - от арестов до побегов, от судов до бесправия, от каторги до ссылки. Нет такого вопроса, который бы он не осветил. Сказать, что он как писатель приукрасил или сгустил краски - наверно, но его тоже можно понять, он прошел это сам, испытал на собственной шкуре и примерил то, что не хотел и не заслужил. Я допускаю искажения, но не того масштаба, как хотят верить другие.

Больше всего текст похож на крик души, которая хочет изменить текущее положение с политзаключенными, но ничего не может сделать - эта машина истребления неповоротлива и бесчеловечна, шансов остановить ее нет, только замедлить бег, только постараться уберечь близких и не попадаться на глаза. Ища справедливости, совестливости и правосудия, Александр Исаевич собирает по крупицам эту громадную картину тюремной жизни и пытается показать ее читателям, чтобы хоть что-то изменить. И надо сказать, что-то у него и правда получилось, но как известно, история циклична.

Самые захватывающие для меня с точки зрения литературных текстов оказались истории про побеги и подкоп, который почти случился - настоящий саспенс и нервотрепка. И, конечно, изобретательность заключенных. На что только не способны люди в ограниченных условиях.
Трудная, но очень важная историческая книга.