Повесть о прекрасной Отикубо. Записки у изголовья. Записки из кельи

Прелестное творение. Можно назвать - «ЖЖ в эпоху династии Хэйан»
Записки придворной фрейлины Сэй-Сенагон до боли напоминают записи восторженных барышень в ЖЖ или в других социальных сетях. Сколько бы не писала она, скромно потупив глазки, что все эти записки не предназначены для постороннего взгляда – он именно предназначены. Смотрите, какая я тонкая, одухотворенная, смотрите, какой у меня внимательный взгляд, смотрите, какая я необычная….
Те главки, в которых речь идет о природе, действительно прекрасны. Глаз у автора острый, язык точный, и получаешь истинное наслаждение

Но как только героиня начинает писать о себе – о, да она еще та штучка….
Как много того, что ей докучает, наводит уныние, неприятно слушать, в чем ей видна невоспитанность и как немного того, что ее радует. И странная это радость – «удалось достать стопку бумаги Митиноку» или «одурачить того, кто надут спесью» или «приблизиться к государыне». Она сентиментальна и напыщенна, эгоистична и самовлюбленна…

Самое удивительное – эту небольшую книжку хочется перечитывать. Что-то манящее есть в этих наивных строчках.

Очень, надо заметить, отлично читается в общественном транспорте, вокруг сутолока, грязь, люди не всегда приятные, а в книге яркие цвета одежд, красивые люди, описания природы. Скрашивает действительность. От описаний оттенков одежды кругом идет голова, сразу хочется закутаться и в пурпур, и в цвет молодой зелени, и белоснежные нижние одежды. Хотя очень сложно иной раз воспринимаются описания сценок, почему персонажи реагируют тем или иным образом, в чем соль произносимых фраз и т.п. Не хватает бэкграунда. Зато некоторые ситуации не меняются от века к веку, казалось бы, совершенно разные культуры, совершенно разные времена, а какое сходство.

Это сборник заметок фрейлины Сей-Сёнагон при дворе юной императрицы Тэйси (Садако), который она вела около 14 лет. Настоящее её имя неизвестно, Сей-Сёнагон – прозвище.

Пишет она и об обыденных вещах, своих наблюдениях, размышлениях, и о придворном этикете, торжествах, из которых можно почерпнуть что-то из традиций, обычаев тех лет. Вообще, Сей-Сёнагон – большая любительница списков: то, что наводит уныние; то, что докучает; то, что вызывает жуткое чувство; то, что далеко, хотя и близко и т. д. Порой я поражалась её фантазии.

В этих заметках хорошо проступает её личность – насмешливая, тщеславная, ранимая. Не все её шутки были беззлобными, особенно поразила история с погорельцем. Возможно, она таким образом хотела вписаться в группу фрейлин, где царили ревность и зависть.

Очень много стихов – ценилось умение придумать ответ в стихотворной форме. Эта часть мне была совсем не близка, хоть и любопытна.

Считаю, японским школьникам очень повезло читать такую классику.

Жаль, что Сей-Сёнагон больше ничего не написала.

Очень удивила меня эта книга, написанная более тысячи лет назад. Тысячи!!!
Не знаю, чего я ожидала, но уж точно не разговора о смысле жизни с молоденькой девушкой вперемешку с рассказами о ежедневных заботах, переживаниях и шалостях, присущих юности независимо от века.

Вот она неуверенная и робкая только приехала ко двору, не может поднять глаз и старается спрятаться ото всех. Вот она уже смелая, уверенная в себе судит других. Но эмоциональные качели не успокоились и продолжают укачивать: «ах, достаточно ли я умна, а достаточно ли была ловка сегодня, а интересна ли я, а любима ли? А он мне сказал, а я ему ответила, я ждала всю ночь и целый день…»
Нет, нет, до сих пор не укладывается у меня в голове, что все это про Японию.
А культ поэзии, царивший тогда в образованном японском обществе? Стихи нужно было знать наизусть целыми сборниками, помнить, вовремя выхватывать из памяти применительно к ситуации и уметь самому переложить их, продолжить или создать заново. Поэзия была самостоятельным языком, шифром, позолотой человеческой мысли. Искусством владели в равной степени и мужчины, и женщины.
Удивила неожиданная свобода нравов. Наверное, это естественное продолжение красивого слова, красивой одежды, красивого окружения, красивой жизни.

Бесконечно милы и многочисленные бытовые подробности, которыми пересыпан текст.
С удовольствием следила за упоминаниями о рукодельной жизни придворных дам. Они сами и шили, и вышивали, и плели, и делали кукол. В хорошем доме должна была иметься доска для кройки))

Интересно было послушать и про книжки)) Например, в дане 140 читаем, что романы – это то, что хорошо разгоняет тоску, подробнее про разные книги и романы можно почитать в данах 204 и 205. Ни одно название не знакомо)).
А в дане 150 упоминается, как умиляет окружающих, когда книгу тоненьким голоском читает мальчик лет восьми-девяти.
А это чувство вам знакомо?

главное действующее лицо, насколько таковое может существовать в несвязных очерках и заметках, - императрица садако, которой к тому моменту было всего семнадцать лет. ее смело можно назвать прекрасной дамой. сэй-сёнагон, взрослая женщина, ведет себя стыдливо с императрицей, не смеет поднять головы и взглянуть на свою наделенную красотой и умом госпожу. отношения между ними такие теплые и даже несколько интимные, что невольно задумываешься об иной причине отдаления сэй-сёнагон от императрицы... особо не затрагивая политические интриги, сэй-сёнагон все же сумела создать атмосферу сплетен и грядущего несчастья, а именно - опалы садако и ее близких. 

"то, что наводит тоску" , "то, от чего сжимается сердце" - и прочие яркие заголовки, которые цепляют внимание настолько, что забываешь, что читаешь средневековое произведение. названия с многозначительными многоточиями: " во время второй луны в государственном совете...", "дворцовый слуга принес мне..." и пр. и вовсе смахивают на кричащие заголовки в желтой прессе.  зачастую в них видна едкая ирония сэй-сёнагон, чем не устаешь восхищаться и поражаться: женщины, вне зависимости от эпохи и национальности, понимали жизни и  умели над ней смеяться.

новаторство сэй-сёнагон. какова ирония судьбы: женщина, случайно взявшаяся за кисть и принявшаяся за написание своих тонких наблюдений, вошла в историю мировой литературы и стала японским классиком, создавшим жанр "дзуйхицу" - "вслед за кистью". как отмечает вера маркова:

сэй-сёнагон, при всем ее самодовольстве, вовсе не хотела, чтобы эти записи попали кому-то в руки, потому что, как и всякий настоящий дневник, они довольны откровенны и могли бы кого-то оскорбить, чего не могла себе позволить фрейлина даже такого низкого ранга, как автор. ее низшему положению фрейлины тоже можно поразиться, ведь сэй-сёнагон так уверенно пишет о себе и так часто говорит о том времени, что она проводила с императрицей, что начинаешь думать, что они чуть ли не сестры (это не так). интересно, что императрицы охотно собирали вокруг себя талантливых девушек, пусть они даже из небогатых и низших слоев населения. также они принимали и девушек далеко за двадцать пять (как сэй-сёнагон, например, которая, к тому же, успела побывать в браке).

средневековая япония - истинно читающая страна.  например, "записки у изголовья" наполнены литературными аллюзиями, которые нам, к сожалению, не понять. когда сэй-сёнагон приводит обширный список топ двадцатки популярных книг за конец десятого века, то с прискорбием читаешь краткий комментарий о том, что до наших дней дошло лишь  одно произведение -"дуплистое дерево".  как суров исторический отбор! сколько книг кануло в небытие!.. в этом дневнике элита, воспитанная для того времени классической японской литературой, знала наизусть чуть ли не все стихотворения, и часто баловалась тем, что в ответных записках мелькал поэтический флирт.

несколько слов о переводе. глупо говорить о красоте слога автора, чье произведение читаешь в переводе. вернее будет сказать: перевод веры марковой, на мой скромный взгляд, выдался очень поэтическим и эстетичным, танку переданы очень мелодично. даже японист александр мещеряков так высоко ценил переводческое искусство веры марковой, что стал называть ее работы "марковками". между прочим, маркова проявляла интерес и к поэзии эмили дикинсон.

легкая, но созерцательная манера письма умело сочетается с юмором и иронией автора.  одновременно с возвеличиванием себя и критикой других она не забывает о гармонии природы, торжественности религии и хитросплетениях человеческих отношений.

Что самое удивительное, невозможно поверить, что книга написана так давно. И слава богу, что это был дневник с небольшими зарисовками, так нам гораздо легче его читать. Не тянет вниз ни тяжеловесный слог, ни излишне вычурный стиль. Единственное небольшое неудобство - это необходимость лезть в конец книги за комментариями, но во многих случаях без них не обойтись.
Автор дневника - придворная дама, и большая часть ее описаний посвящена красоте. Но это не жадное любование золотыми безделушками, а умение видеть прекрасное во всем.

• То, что утонченно-красиво

Конечно, как и положено женщине, много страниц посвящено описаниям одежды. А мне очень нравилось, что у них были цвета, которые могли использовать только люди определенной сословной иерархии, а также, что цвет нарядов зависел от времени года.

Поскольку одежда была многослойной и один слой просвечивал через другой, комбинация этих слоев также была важна и для этого вводились даже особые цвета.

Хотя иногда в своем понимании прекрасного она явно перегибает палку. Но, в конце концов, она богатая беззаботная дама, и ей не приходится думать о хлебе насущном.

В этих небольших отрывочных заметках, как в их многослойной одежде, проглядывает вся культура, традиции Японии того периода. Я получила огромное удовольствие от книги!

О Золушке бедной замолвите слово…
Тут можно было бы начать с того, что в основе сюжета о прекрасной, луноликой и добродетельной Отикубо лежит сказка о Золушке (как это сказано в аннотации), но это будет маркетинговая ложь. Ведь всем известная девушка без туфли, сумевшая покорить принца с прозопагнозией, в том виде, в котором мы ее знаем, появилась в 17 веке, благодаря Ш. Перро.
А Отикубо-моногатари, которую перевели со старояпонского и явили миру не так уж давно, написана в 10 веке. Если быть уж совсем честными, то похожесть девушек заключена лишь в общих чертах сюжета: злая мачеха, обидное имя, прекрасный принц и конечно же, любовь.
Добрая, милосердная и затмевавшая своей красотой луну, Отикубо родилась в семье мелкого чиновника, но с детства не видела ни хорошей одежды, ни вкусной еды. Угнетенная злой мачехой, она проводила свои дни в темной каморке за шитьем нарядов для всех, кто находился в отчем доме. И нет, не принято было в тем времена, в той далекой стране иметь крестных, а значит и фею ждать было бессмысленно.
Но если нет крестной, значит есть верная служаночка, которая всей душой желает помочь. Поболтав с мужем о несчастной судьбе своей госпожи, было решено соединить два сердца: бедняжки Отикубо и красавчика, покорителя сердец Митиёри. Не принц, но сын военачальника. Надо же с чего-то начинать карьерный рост! Они ведь еще молоды.
А дальше начинается настоящая сказка. Легенда о добродетели и благородстве, о мести и прощении, о любви до скончания веков и немножечко после. Ведь даже замужество здесь – не финал, а только начало. Отикубо предстоит пройти путь от забитой девушки, которую за пять минут могут сосватать дряхлому старцу, до госпожи высокого дома. Почти семейная сага, ведь читатель узнает о судьбе и служанки, и сестер, и отца с мачехой, детей и чуть ли не соседей.
Историю эту следует воспринимать именно как легенду, основанную на реальной жизни. Сколько таких мачех ходит по свету! А сколько отцов, которым не особо интересна дочь, пока она не выходит замуж на состоятельного человека?
Однако, стоит понимать, что весь реализм сюжета заключен только в обрамлении и деталях. В описании одежд, домов, проведения праздников и ритуалов. Как проходило сватовство, как играли свадьбы, как легко можно было завести новую жену, не особо ставя в известность первую, как вообще выглядело замужество при отсутствии общего дома, например. Это было интересно и в какой-то мере познавательно.
А вот разнообразием и реалистичностью событий сюжет повести легко составит конкуренцию любому СЛР или бразильскому/турецкому сериалу, учтите. Золушке такое и не снилось, в ее европейском аристократическом занудстве. Переженились и оскандалили все кто мог. Весело люди жизнь прожили, не скучали)) Но на то оно и сказка, чтобы вселять в души людей веру в чудеса, не надо закатывать глаза при чтении (хоть я все равно так делала)
Что ничуть не помешало, а скорее наоборот, подчеркнуло главную, как мне кажется, мысль повести. Какие бы невзгоды не касались Отикубо, она смогла пронести через годы в своем сердце теплый огонь любви ко всем на свете. И это тоже серьезное отличие от известной нам Золушки, которая сами знаете, что разрешила сделать со своими сводными сестрами.
Благородное сердце хоть в бедности, хоть в богатстве останется благородным. Тому, кто сердцем зол - вернется все стократно. Тому, кто сердцем кроток - воздастся до небес.

Пы.сы. с точки зрения современной читательницы, можно поворчать что самой главной чертой Отикубо, столь ценимой как добродетель всеми, было ее неумение принимать решения. Говорить, советовать, мечтать вслух, укорять - да. Но все судьбоносные решения принимались ЗА нее. Отцом, мужем, даже служанкой. Однако, таковы были реалии тех времен и таковы были нравы любой воспитанной в послушании женщины.

Придворная дама, фрейлина императрицы Тейси, дочь японского поэта Мотосукэ Сэй-Сёнагон написала свои "Записки у изголовья" на рубеже 9-10 веков. Об историческом контексте и подробной биографии этой японской писательницы лучше прочитать хотя бы в Википедии.

Эти дневниковые записи представляют собой заметки о различных событиях из придворной жизни фрейлины, забавные случаи, попавшие в поле зрения автора, наблюдения за природой Японии, списки предпочтений писательницы. Есть главы (по-японски - "даны") посвященные горам, рекам, равнинам, мостам, растениям, флейтам и т.д., которые представляют собой перечисления названий с незначительными оговорками (словно заметками на полях). Есть главы, посвященные симпатиям или антипатиям автора, например: "То, что наводит уныние", "То, что заставляет сердце сильнее биться", "То, что приличествует дому", "То, что выглядит грубо", "То, что вселяет уверенность" и т.д. Все даны не структурированы по темам, а идут в разнобой, что создает впечатление дневника простого человека.

При чтении нет ощущения, что этому произведению десять веков. Некоторые случаи из повседневной жизни Сэй-Сёнагон могли бы произойти и с нашими современниками, например, дан №268. "Его светлость канцлер повелел...", когда все фрейлины толкутся перед паланкинами, чтобы занять место получше, не соблюдая ни субординацию, ни очередь. А списки любви/нелюбви можно найти и в блогах любителей социальных сетей. Единственное, что немного отличает "Записки у изголовья" от постов в Фейсбук/ ВКонтакте/Одноклассники/ и т.д. - это их традиционная японская поэтическая и эстетическая направленность. В центре внимания Сэй-Сёнагон - эстетика окружающего мира. Ответы на вопросы и письма должны быть остроумными и обязательно в стихотворной форме (при дворе часто использовалась танка) с отсылкой к творчеству известных японских поэтов. А красота мира с точки зрения фрейлины может отличаться от современных представлений о прекрасном. Например, дан № 171. "Мне нравится, если дом, где женщина живет в одиночестве..." характеризует именно эту черту Сэй-Сёнагон - приоритет прекрасного над практичным и гуманным.

Также стоит отметить некоторую высокомерность и тщеславность автора, что входит в противотечение с современными представлениями о благородстве. Хотя в оправдание писательницы первое можно отнести к существующей на то время ярко выраженной классовости общества и обычной манере взаимоотношений между классами. А второе - к тому, что дневник велся Сэй-Сёнагон исключительно для себя, а не для постороннего глаза, и традиционно человек наедине с собой не сдерживает тщеславной радости от своих малых повседневных побед, доставляя себе этим небольшое удовольствие. В сравнении с современными блогерами, кстати, писательница вполне сдержана в похвале самой себе)

Очень сложно писать отзывы на подобную литературу. С исторической точки зрения книга безусловно интересна. С художественной, мне, как читателю, довольно быстро стало скучно. Дневниковые записи человека, находящегося от нас очень далеко и в географическом, и во временном, и в социальном планах. Какие-то главы вызывают улыбку, какие-то недоумение. Написано красивым, утонченным языком. Но не стоит пытаться взять книгу нахрапом. "Записки у изголовья" стоит смаковать, прочитывая лишь по паре страниц перед сном.

Дивная вещь - очень красивая, изысканная, осенняя, полупрозрачная.
Настольные записки японской придворной дамы - ворох листков, на которых запечатлены сиеминутные настроения, неожиданные мысли, выводы, стихи, наблюдения из дворцовой жизни, карманные мудрости-афоризмы, забавные случаи, созерцания красоты и волшебства вокруг.
Сенагон обладает острым умом, чувством юмора, наблюдательностью и великолепно подмечает детали.

Любителям экшена, клипов, обилия событий и героев категорически не рекомендую. А для тех, кому близки медитации, молчаливые наблюдения, бессюжетная проза с чувством юмора, - это находка!