Полубрат

Удивительно, но этот без преувеличения огромный роман можно выразить в одном предложении. Это история об ищущих мужчинах и ждущих женщинах. Но не в романтическом флере, а в неприкрытой, жесткой неприглядности. Ищущие мужчины здесь больше похожи на безвольных беглецов от быта и обязательств, а ждущие женщины – на несчастных, потерянных узниц обстоятельств. И что самое печальное, что из поколения в поколение эта семья раз за разом повторяет эти ролевые образы, не пытаясь что-то изменить в своей судьбе, а точнее, в себе. Эта безысходность жизни и безвольность всех героев стала для меня единственным минусом. Но это, конечно, не минус романа, как литературного произведения. А скорее горький осадок в послевкусии от книги. А дальше только о плюсах.

Глыба! Вот других слов для этого романа и не подберешь. И по весу, и по размаху, и по мощи воздействия. Это нормально, если вам будет страшновато ее начинать. Мало того, что в ней почти 800 страниц, так еще и где ее не откроешь, то увидишь спрошной беспрерывный текст. Как в лучших традициях Джойса и Пруста. Но "Полубрат" все же попроще. Среди этого, на первый взгляд беспросветного частокола букв кроется много ярких диалогов, динамичного действия и красочных, но не черезчур многословных описаний. Это такой "поток сознания" для начинающих.

Но это совсем не поток сознания одного человека – это поток его жизни. Хотя... есть же теория о пренатальном сознании человека. Может, именно оттуда появилось у нашего расказчика Барнума такое отличное знание жизни своих родителей? Так или иначе, перед нами проходит жизнь одного мальчика, расказанная им самим с самой дальней для него точки – с его родителей. Тут повествование идет быстро, насыщенно, вмещая в себя Вторую Мировую Войну, концларегя, пропавшего Гренландского путешественника и работу в цирке. И я только сейчас, после прочтения романа, понимаю, что при описывании жизни отца, автор раскрывает перед нами личность. А при рассказах о матери – скорее выдает общую мифологию семьи из трех женщин. Поэтому мы отлично представляем себе старшего Нильсена, хотя о его делах ничего не понятно. Но Вера остается какой-то совершенно бледной и безликой женщиной.

Затем идет основной блок романа, большая его часть, где рассказывается о детстве Барнума. И кажется, что в основном все события, о которых нам считает нужным рассказать автор, не так уж и важны. Все эти ошибки, падения, унижения, сомнения – казалось бы, что уделять этому примерно 450 страниц текста? Но потом появляется осознание (или скорее даже припоминание) о том, что тогда, в детстве, все такие события казались грандиозными, важными. И даже если мы их забыли, именно они сделали нас теми, кто мы есть сейчас. Да, Кристенсен пишет о детстве очень много. Но ведь эти годы – это огромный и важный пласт жизни. Наверное, именно потому, что мы видим этого малыша с самых его первых дней, мы относимся снисходительно и с пониманием к тому, кем он стал во взрослой жизни. Так себе оправдание, конечно, но когда автор ведет тебя по сюжету такими мелкими шажками, то поневоле видишь как из одного произрастает другое. Все логично.

Последняя часть романа, развязка, относится ко взрослой жизни Барнума. Тут опять повествование бросилось вперед в ускоренном темпе, опять страницы полетели одна за другой. И в принципе было понятно, чем все это дело закончится. Но у автора получилось поставить мощнейшую точку, задеть последним предложением такую струну в голове (или в душе), что ее отзвук еще долго не оставлял меня. Потрясающий финал! Грустный, странный и по-настоящему постмодернистский. И даже немного мистический. Последнее предложение этого романа надолго останется в моей голове, как лучшее в своем роде.

P.S. Друзья! Обратите внимание, существует оригинальный шведский мини-сериал по роману. Думаю, он вполне будет достоин просмотра.

C.R.
Удивительной популярностью пользуется этот роман в России. И каждый раз он издается под новыми обложками, делающими разные акценты. Отличный репринт с оригинального издания с правильным, как мне кажется, акцентом на кино. Очень уж оно важно в сюжете. Средняя обложка несколько легкомысленна, или скорее легковесна. Не такие они, братья Нильсены. Ну а портрет молодого человека – слишком уж простой ход.

В оригинальном издании и во многих других западных изданиях основной акцент сделан на боксерскую тему. Но для меня эта тема не стала такой уж превалирующей для всего романа. А вот обложка слева и особенно справа – самые правильные. С превалирующей темой печали и одиночества. Милый малыш с линейкой тронул меня до глубины души. И лучше всех слов описал настроение всего романа.

Я давно не читала ничего настолько объемного и настолько крутого. Хотя, приходится признать, я постоянно спотыкалась об описания именно женских персонажей, потому что, на мой взгляд, они получились жутко поверхностными. Такое ощущение, будто из-за этого автор злится на них и нещадно им мстит: их насилуют, они спиваются, попадают в автокатастрофы, оказываются прикованными к инвалидному креслу, теряют любимых. Насколько и Арнольд, и Барнум, и Фред получились живыми, знакомыми и многогранными, настолько же каждая женщина тут будто вся состоит из одного своего несчастья. Несмотря на все его злодеяния, мне больше всех симпатичен Арнольд: очень уж тронули его старания оставлять все плохое за порогом дома. Наверное, потому что сама так не умею. Кстати, я не думаю, что самое главное злодеяние совершил именно он, - мало ли на свете людей с недостающим пальцем на руке?

Ларс Соби Кристенсен. Полубрат

Май прошёл в обнимку с объемной семейной сагой. Книга понравилась и, несмотря на безысходное страдание героев, как-то даже воодушевила.

Рассказчик и один из главных персонажей - Барнум. Он человек маленького роста. Так, наверно, правильно будет сказать по нынешней этике. Но он сам ощущает себя лилипутом, недомерком и получеловеком. Его назвали в честь создателя знаменитого цирка, который демонстрировал там разных удивительных людей, - сиамских близнецов, лилипутов, мужчину с песьей мордой, женщину-русалку. В этом есть ирония судьбы: он получил своё имя, когда ещё никто не знал о его физическом недостатке.

Барнум - сценарист, и весь роман написан, как сценарий его жизни. Первый эпизод -  90-е годы, Берлинский кинофестиваль. Барнум в запое, и это его обычное состояние. Потом кадр сменяется, и вот уже Вера, мать Барнума, подвергается насилию. Происходит это 8 мая 1945 года, в день окончания Второй мировой войны, на фоне всеобщей радости. Вера от пережитого шока надолго замолкает, и в результате изнасилования появляется Фред, старший сводный брат Барнума. До его рождения семья состояла из одних женщин - Пра, Болетты и Веры. И это "бабье царство" с трудом впускает в свой мир мужчин. Наверно, потому, что ничего хорошего от них они не видели.

Произошедшее сильно меняет жизнь всей семьи. Фред - нежеланный и сложный ребенок, которому не хватает любви, Вера пребывает в депрессии. Появление в их жизни отца Барнума, Арнольда, лишь ненадолго создаёт иллюзию благополучия.

Барнум и его друзья вызывают сочувствие, потому что помимо своих проблем вынуждены нести во взрослую жизнь и травмы своих родителей, которые они к сожалению не смогли изжить.

Дисфункциональная семья - всегда очень горячая тема. Но в этой книге интересно и то, как она написана. Рассказчик намекает на то, что будет в дальнейшем, разбрасывает детали, значение которых становится понятно со временем. В конце композиция закольцовывается, мы возвращаемся в ту же точку, из которой начали, и получаем ответы на вопросы (но некоторые тайны так и остаются не до конца проясненными).

Из любопытных фактов, которые я узнала во время чтения: рост великого норвежского композитора Эдварда Грига был 152 см, и это совершенно неважно для истории музыки)

Семейная сага по-норвежски, это как? Это куча скелетов в шкафу, недомолвки, шёпот, смех и семья, в которой каждый — один.

Великая актриса без единого фильма. Женщина, каждый день уходящая на Северный полюс. Девушка, изнасилованная в последний день войны. Мужчина-колесо. Два брата, где один не может быть цельным без другого. И все эти люди — семья. В этой истории нет счастливых людей. Каждый несёт свою боль. Кто-то гордо, кто-то скрытно.

Роман построен на образах. Главный герой Барнум Нильсен, коротышка и горе-сценарист, знакомит нас со своей семьёй. И через этот рассказ пытается ответить на вопросы, которые не дают ему жить.

Читается роман легко, несмотря на тяжелые моменты (которых, кстати, множество). Мне нравится такой контраст между простыми словами и глубоким смыслом.

Эта книга — одна из лучших прочитанных в этом году.

Необычная, тяжелая, многослойная книга. Суровая как норвежская зима, безжалостная как льды Гренландии, неласковая как дожди Норвегии, пронзительная как ветра на острове Рёст, холодная как воды фьордов. Книга обманчивая, с двойным дном. Каждый раз, когда тебе кажется, что ты уловил смысл и пришел к разгадке, ты сваливаешься в еще большую бездну сомнений и догадок. И никто не может тебе разъяснить происходящее в книге, весь тяжелый и долгий путь познания ты должен проделать сам. А это нелегко, ибо все в книге пропитано символическим значением и иллюзорно. Здесь вещи и места становятся полноправными героями, а люди пребывают в состоянии "полу", силясь найти себя и дорасти до полноценного "Я". Здесь в чемодане носят аплодисменты, письмо прадеда связывает поколения, чердак дома является колыбелью жизни, а пуговица - символом родства. Здесь герои молчат годами, пребывают в оцепенении и приносят домой гробы. Здесь все непросто и вывернуто наизнанку вместе с душой. Но именно это не дает оторваться от книги, заставляет о ней думать еще долго после ее прочтения.

Я искренне не понимаю современные семейные саги.
Взять "олдскульные" произведения (ну не знаю, Бронте, или Драйзера, или пусть даже Шолохова) - сюжет всегда будет "настоящим". Да, они будут отличаться от цвета кожи героев до времени повествования, но они никогда не вызовут ощущения какого-то нелепого абсурда.
Из современных же - что ни попробую (Франзен, Ирвинг, и вот теперь Кристенсен), везде есть некий элемент сюра, который как-то перекашивает все повествование. И личное мое восприятие книги переворачивается с ног на голову - вместо цельного повествования, в котором где-то могут быть непонятности и шероховатости, я вижу каркас из неестественностей (извиняюсь за корявое слово, но оно хорошо передает мои ощущения), на который попытались натянуть шкуру "обычности".

я, как водится, не умею писать длинных рецензий, потому что чаще всего шлейф ощущений от книги оказывается намного длиннее самых длинных сочетаний букв. но здесь у меня вообще совершенное онемение.

так бывает, когда книга попадает в тебя, как разрывной снаряд. "Полубрат" именно так попал в меня. добивал долго и безжалостно. но оставил внутри приятное чувство почти-опустошенности, невозможности что-то добавить к уже сказанному.

о жизни невозможно говорить, выпуская из виду трагедию. здесь трагедия у каждого из героев, впитана с детства, впрыснута морем, бьющимся о фьорды. и именно это делает повествование таким достоверным.

в разряд любимых книг шагооом марш.

По отзывам складывалось впечатление, что это беспросветная жесть: якобы в центре сюжета – Фред, родившийся в результате изнасилования и всю жизнь нёсший бремя ответственности за поступок своего биологического отца. На деле же – так мало эмоций во время чтения я давно не испытывала.

Начнём с того, что повествование ведётся от лица Барнума – младшего брата, и Фред упоминается очень редко (чуть больше его становится лишь на последних двухстах страницах). Плохо прописаны взаимоотношения с братом – как, впрочем, всё, что относится к психологической проработке. Фред ведёт себя так, будто мать родила его от безысходности, будто воспитывала из чувства долга как сорняк, будто перенесла ненависть к насильнику на сына – и соответственно к нему относилась. Но это вообще не так. Я, честно говоря, не поняла, откуда он вообще узнал, что родился в результате насилия, – на мой взгляд, любящие родственники не будут о таком специально рассказывать, а для соседей существовала «приличная» версия.

Короче, это что-то вроде романа взросления (Барнума), но очень поверхностного, с героями-статистами. И кучей намёков – что же произошло на самом деле и почему герои так себя вели. Я подобный стиль называю «старушки на завалинке».

На мой взгляд, единственное, что очевидно, – личность насильника. И очевидным она становится почти сразу, как этот герой появляется в жизни героини через несколько лет после войны: автор даёт очень прозрачные намёки, хотя и не говорит об этом прямым текстом, пытаясь сохранить интригу до самого конца. Но интрига, к сожалению, сохраняется только для персонажей, а не для читателя. И смысла в этом сюжетном твисте я, честно говоря, не вижу. Как не вижу и полосы сплошных страданий, как многие читатели.

Причина кроется в стиле повествования: Кристенсен акцентирует внимание на описании действий, череды событий, а не на внутреннем мире героев, их чувствах и мотивах, причинно-следственных связях – остаются вопросы и к сюжету, и к персонажам (читателю остаётся только догадываться, в какой момент герои что-то узнали и узнали ли вообще, что по этому поводу думали, почему поступили именно так). Я подобное считаю бесполезным чтивом, а в данном случае ещё и сильно растянутом и лишённом черт, свойственных для скандинавской литературы (натуралистичность – порой, излишняя – как физическая, так и эмоциональная; некая экстравагантность (абсурдные, сумасшедшие сюжетные повороты и поступки)). Короче, ни рыба ни мясо.

Понравилось чувство юмора в некоторых сценах, но их относительно мало.

мне очень понравилось мое знакомство с норвежской литературой и новым для себя автором. "Полубрат" - настоящая семейная сага: обстоятельная, очень последовательная и логичная. автор раскрывает характеры своих героев ровно настолько, чтобы читателю хватило фантазии додумать и завершить образ героя самостоятельно.
книга мне показалась очень северной и суровой. но вот жизнь семьи, где все от Пра до Барнума большие оригиналы, депрессивной и унылой не увиделась. обычная семья со своей историей и "закидонами".
мне понравилось!

С опаской отношусь к норвежским писателям, на мой взгляд они грешат излишней детализацией и многочисленными "провисаниями" сюжета. Эта книга не стала исключением, многие сцены из воспоминаний коротыша Барнума не несут никакой смысловой нагрузки. В одном отзыве, случайно найденном на просторах интернета, довольно точно охарактеризовали данную книгу, герои которой из кожи вон лезут лишь бы быть не похожими на нормальных людей. Вот с этим я согласна. Автор при помощи флэш- и форвардбэков рассказывает о жизни в семье, где главенствуют из поколения в поколение женщины, мужчинам отводится второстепенная и неприглядная роль (неизвестный отец-насильник старшего Фреда и патологический обманщик, отец второго сына-коротышки). Барнум, имея маленький рост, сталкивается в школе с трудностями, одноклассники над ним издеваются и смеются; дома он видит тревожную мать, переживающего из-за самовольного отсутствие трудного подростка Фреда; погрязших в свои обиды и думы Пра и Болетту. История жизни отца Барнума полна загадок и умышленных недосказанностей, но на счету отца одна долгосрочная победа - он заставлял мать улыбаться, что Фред так и не смог ему простить. Жизнь в семье, где о любви не имеют элементарного понятия. Мрак и безысходность Барнуму развеяла дружба с Педером и девчонкой Вивиан, минуты проведенные с ними были для него счастьем и самыми яркими воспоминаниями, которые он берег ото всех в своей памяти. Рассказ Барнума охватывает большой промежуток времени и огромный спектр чувств, а порой заставляет усомниться в правдивости написанного, памятуя о том, "что правда скучна" и наставлении отца, бывшего циркового артиста: "...ври и сей сомнения". Большинство лет прошли в ожидании появления старшего брата Фреда, который ради хранившегося в доме письма затеял долгую отлучку. За самое долгое время его отсутствия Барнум попытался построить свою семью, начал пить и нащупал свою стезю в писательском деле, которое без помощи верного (верного ли?) друга начинало новую главу в еще ненаписанной истории. Эта книга - путешествие в самые темные закоулки памяти и поисках в них смысла, а может и бессмысленности, смотря как оценивать прошлое. Сомневаюсь, что следующая рукопись Барнума будет светлее и оптимистичнее.

Я делаю нарезку из своей, то есть нашей, жизни. Вот вломился в монтажную и раз-раз, чикаю серебряными ножницами. А потом своими маленькими ручками склеиваю фрагменты в другом порядке. Если я где приврал, простите, приходится уж капнуть толику лжи, чтобы крепче держалась склеенная из обломков линейка повествования. То, что я рассказываю, всё время оказывается короче того, что мы пережили, замечаю я.

С чего было начать? Какую картинку извлечь из толстой пачки воспоминаний, задвинутых мною в самый дальний, самый тёмный закоулок, куда я ой как нечасто отваживаюсь заглянуть? И не слиплись ли все воспоминания в кучу, не истёрлись ли в моём взгляде на прошлое зазоры между эпизодами — разделявшие их годы, так что теперь отдельные истории не имеют ни конца, ни начала, а намертво склеены в ложной последовательности, сообразно совсем иной логике, и сама эта извращённая хронология тоже есть плод воспоминаний.