Добыча. Чрево Парижа (эксклюзивное подарочное издание)

При всем уважении к Золя показалось мне, что в "Чреве Парижа" не только чего-то не хватает, но и что опущено это что-то было сознательно. Как происходит обычно: есть декорации, неприглядные что в бедности своей, что в роскоши, а на их фоне есть то, что Золя собирался изучать и демонстрировать на Ругон-Маккарах, - характеры. И они Золя удаются куда лучше прозрачных и скучноватых, пусть даже прекрасно выписанных метафор. Как в "Проступке аббата Муре" райский сад тянул к себе и завораживал, но правдоподобие? Не, не слышал. Рай есть рай есть рай, что в нем происходит - дураку ясно.

В "Чреве" же происходит вот что. Есть семья колбасников: сытые, лоснящиеся, преуспевающие по рыночным меркам. Есть семья, занимающаяся рыбой: тоже не бедные, тоже лоснящиеся, но не сбитые вместе, скользкие, да и рыбой воняет, а одна сестрица и вообще мидия мидией, запирающаяся в своей комнатке. Есть чувственная и всегда прекрасная торговка фруктами, вот только нравственности и характера ни на грош. Есть дети, торгующие вразнос корешками и цветами: у этих детей бездумные плотские наслаждения, которые вроде и по незнанию, и в то же время животные какие-то. Есть группа сплетниц и мерзавок, чья последняя, самая низкая встреча происходит в подвале, где одновременно смердит сотня разных видов сыров. Есть почти не появляющаяся в романе женщина из овощной лавки: вот она, конечно, и добросердечная, и ни в чем не чрезмерная, и вообще в адское пекло рынка умудряется спускаться и выходить оттуда не обжегшись. Есть ГГ, чужой среди всей этой плоти и еды, он живет на чердачке с зябличком посреди наивных мелочей, оставленных переселенной в подвал глуповатой девицей, а поддается сытому благополучию, когда в его присутствии делают кровяную колбасу. Этим героям не хватает только говорящих фамилий, честное слово. И если бы не ослепительные описания того, чем торгуют все эти Плюшкины и Коробочки, сходство занятий и характеров каждой из групп было бы неуклюжим или даже литературно грубым.

Поклоны рынку и царящему там буйству красок и запахов не отвешивал только ленивый; вот только ничего хорошего из этого буйства не выходит. Сразу понятно, конечно, что революционный пыл Флорана не кончится ничем хорошим. Но окончательно теряешь надежду даже не когда его сманивают на должность при рынке, получать деньги Империи, а когда на чердачке воцаряются такие же сумасшедшие цвета, только не мяса и фруктов, а тканей, знамен будущих революционных секций.

И, к сожалению, все эти пестрые ленты, вспоротые животы поросят, пушок на абрикосах и пахнущие лошадьми камамберы затмевают главное в Ругон-Маккарах - нравы и характеры. Вот чего не хватает. Вполне возможно, что Р-М сознательно были брошены на откуп Центральному рынку, а Золя взял передышку в скальпировании родных персонажей, но... В отпрысках Маккаров этой книги, Лизе Кеню и Клоде Лантье, честно говоря, я не приметила ни особой маккаристости, ни тем более следов тетки Аделаиды (у Лантье, видимо, в других братьев сумасшествие ушло все, в т.ч. то, что Клоду предназначалось). Лиза если чем и поражает, так сытой красотой и мелкобуржуазным благоразумием, Клод бродит по рынку, частью которого не является, и больше наблюдает, чем действует. Флоран выступает для действий вокруг примерно таким же катализатором, как аббат Фожа в "Завоевании Плассана", вот только злонамеренных подводных течений и амбиций у него нет; даже его революционные планы почти такие же мимимишно наивные, как у Сильвера Муре. Но сродниться с Флораном, в отличие от Сильвера, не удается, единственная связь с ГГ возникает, когда читаешь об уроках, который он дает Мюшу, юному ангелообразному матерщиннику, сыну торговки рыбой Нормандки, и когда во время ареста он не забывает о зяблике, которого держал в клетке, и его выпускает. Похожий по эмоциональной напряженности эпизод относится уже к мидии Клэр, у которой, конечно, весьма понятно, что происходит внутри, но как она дверь высаживала в своей комнатушке и потом бегала (они все должны бегать, кажется, иначе накала чувств не передать что ли) - ухх.

При всей недоработанности персонажей женщины и, что по мне так еще круче, дети у Золя куда менее ангелоняшки и куда более живые, чем у Гюго. В смысле, разумеется, никто реализм с романтизмом ставить рядом не будет и сравнивать, но, когда в одной книге живые люди ходят, а в другой живые мужчины танцуют вальс с картонными вырезками в полный рост, а вокруг летают, хлопая ангельскими крылышками и благоухая недавно покинутым раем, детишки, невольно приходится ворчать и бубнить.

Ух ты! Вторая прочитанная мною книга Золя и она мне определенно понравилась. Нет, вы заметили, насколько описания лавок подчеркивают черты их владельцев? О, эта пухлая, розовощекая Лиза и её муж Кеню, живущие в окружении колбас разных сортов, свиных голов, сырого мяса. Надменная и холодная Луиза, торговка морской рыбой, и Клер, незаметная, почти не появляющаяся в романе, продающая рыбу пресноводную. Довольные своей жизнью и зависящие от рынка - без него они все станут никем и нечем будет набивать животы. "Чрево Парижа", как и их собственное, не отпускает этих людей, они не могут уйти от него "больше чем на сто шагов". "Устойчивое пищеварительное счастье" - вот их радость. Флоран же тяготится ею, ему тяжело в Париже, куда он так хотел вернуться. "Чрево" переварило его и, побурлив немного, выплюнуло вместе с красными шарфами и знамёнами. Всё вернулось на свои места, будто бы и не было этого "политика-мечтателя". Ведь главное, что им живется спокойно здесь и сейчас, правда?

Это моя третья книга Золя, и она оставила не самые приятные впечатления.
Не смотря на прекрасный язык, текст кажется перегруженным, пробираться через него приходится как через бурелом. Очень много описаний. Некоторые действительно создают атмосферу. Например, я наслаждалась сценами, где перед нами предстает Париж. Но большинство вызывают желание захлопнуть книгу. С десяток дам приглашено на званый ужин. Нам опишут юбки и турнюры каждой, шляпки, заколки, прически и ленты, формы вырезов на платье, драгоценные камни в украшениях. Насколько богаты эти люди, и как им легко тратить деньги, я убедилась уже после второго платья. Но на этом пытка не закончится. Есть ведь лепнина на потолке и светильники под потолком, есть огромное количество блюд на столах, дорогущие кресла, тарелки и приборы. Когда закончится окружающее убранство, можно перейти на описание людей и упоминание малозначащих фактов из их жизни. Даже если на протяжении романа с упомянутыми личностями мы столкнемся лишь пару раз - это не повод не уделить им пару страниц.
Если вырваться из засилья определений, можно разглядеть настоящего Золя. Потрясающее описание людей и эпохи. Герои живые. Мелочные и порочные, в них будто не осталось ничего человеческого, но тем не менее они живые и настоящие. Ведь кто сказал, что настоящие люди могут быть только праведниками? В истории их жизни проваливаешься, и вот здесь оторваться от книги становится уже невозможно. Мошенничество и спекуляции, деньги из ничего, дети и жены как разменная монета. "Финансиста" Драйзера часто советуют к прочтению в экономических вузах, но в "Добыче" я нашла гораздо больше интересных именно с экономической точки зрения вещей. Хищники выходят на охоту. Для кого-то азарт в охоте за положением и деньгами. Те, кому по какой-то причине нет необходимости об этом заботиться, охотятся друг на друга. Цель - эмоции, хоть какое-то разнообразие в бесконечной рутине скуки и подавляющей роскоши.
Золя рисует не только людей, но и век. Рисует настолько точно, что ты как будто путешествуешь на машине времени. Это причина, по которой я снова и снова берусь за его книги. Они не устаревают, как не может устареть (простите за тавтологию) история и человеческие пороки.

Года и века идут, а чувства и желания людей остаются прежними. Жажда денег, распущенность, разврат и прочие непотребства были известны ещё во времена Эмиля Золя, жившего, на минуточку, в конце XIX столетия, т.е. великого мастера и нас с вами от него отделяет более ста лет... А проблемы не меняются... И все то, что, как нам кажется, появилось только в нашем постиндустриальном веке, было известно далеко до нашего рождения. Так что книга, собственно, открывает нам «страшную тайну»: оказывает, разврат и и иная распущенность были известны давно!!
Добыча - это такой типичный, подлинный Золя с его моралью, проблемами, героями. Чем-то напомнило другой роман о парижском обществе того же автора «Накипь» Эмиль Золя Собственно, как мы понимаем, оба романа относятся к серии книг о семействе пронырливых и безнравственных Ругон-Маккаров, жаждущих славы, денег и всех остальных радостей жизни.
В «Добыче» главным героем выступает сын Пьера Ругона и его жены Фелисите (героев первого романа цикла «Карьера Ругонов» Эмиль Золя ) Аристид Ругон, приехавший в начале действия в Париж после воцарения Наполеона III в жажде получения денег. Он меняет фамилию (я, на самом деле, очень долго не понимала, откуда взялась его фамилия) на Саккара. Дело в том, что его первая жена носила девичью фамилию Сикардо, и предприимчивый Аристид составил такую цепочку Сикардо-Сикар-Саккар. Его новая фамилия напоминала ему буквами с и р звон золотых монет, что очень показательно для героя. Он в результате интриги женится на обесчещенной другим человеком девушке по имени Рене, получает за ней приданое и приличное имя и с помощью спекуляций и махинаций (порой, даже с самими близкими людьми) добивается огромного состояния, чьи размеры будоражат весь Париж.
Но и его родные не уступают ему в пороках: молодая Рене, в сущности, ничем не интересуясь, вступает в связь с собственным пасынком, Максимом, сыном Аристида от первого брака, юношей развратным и равнодушным ко всему на свете. Ординарной и ограниченной Рене такая связь кажется восхитительным позором, сладостным грехом, о котором так часто говорится и поётся в песнях и романах. Девушка живет в своём выдуманном мире, это ясно. А для читателей намечается интрига: узнает ли общество и обманутый муж об этой сладко-порочной связи и - самое главное - какой будет реакция? И будет ли она?
В этой книге Золя трепетно и в мельчайших подробностях расписал нам буйства и разврат, господствующие в парижской обществе. Где связь со всеми и вся не является грехом и даже чем-то особо выдающимся, где каждая красивая девушка старается перещеголять другу бесстыдством и показной удалью, где мужчины порой ужинают у одних и тех же дам в разные дни недели и относятся к этому с житейским спокойствием. Общество, которое так не приемлет Золя, под конец произведения начинает вызывать отвращение и у читателя, у меня, например.
Но то, что я пишу о том, что этот роман относится «типичному» творчеству Золя вовсе не означает, что я говорю об этом со знаком минус. Согласитесь, к каждого автора есть какие-то лично его, узнаваемые черты. У Золя это: осуждение нравов современной ему буржуазии. И мне нравится. Лично мне. Нравится его стиль написания, неспешное, но в то же время ужасно точное и планомерно обдуманное детализирование...
«Добыча» мне понравилась, читается книга легко да и по объему не слишком велика. Рекомендую читать всем тем, кто, во-первых, любит творчество Золя, во-вторых, увлекается французской классикой и в конце концов просто любит Книги о жизни высшего общества.

Классику довольно трудно оценивать: будешь писать исключительно свои ощущения, и сама себя ловишь на глупой мысли "А кто я такая, чтобы..."; но и общими фразами отделываться не хочется, когда книга хороша., да и в другом случае тоже.
Для меня роман "Добыча" прежде всего был удовольствием от процесса чтения, когда вчитываешься в каждую строчку, внимательно следишь за описываемыми картинами или изложением хода мыслей персонажей. Вот, например, прогулка в Булонском лесу, с которой начинается роман: красавица Рене со своим взрослым пасынком Максимом в лучшем экипаже катаются и лениво обсуждают проезжающих знакомых - сплетни, моды, жалобы на скуку. А потом вдруг или не вдруг автор пускается проводить с читателем экскурсию по этому самому лесу: вот, мол, что они могли бы увидеть и почувствовать, если бы хоть на минуту оторвались от своих сиюсекундных забот.
Природа хотя и нечасто является нам на страницах романа, но весьма и весьма важна. Можно даже услышать ее неясный ропот - вокруг человека и в нем самом. Блестящее описание оранжереи в доме Аристида Саккара, ловкого махинатора и мужа Рене (того самого, который в "Карьере Ругонов" до конца оставался "верным демократом и республиканцем", но, конечно, не из убеждений, а просто не сумев выбрать нужную сторону вовремя), - не просто лишний штрих для поражения воображения читателя богатством этих нуворишей. Это стон природы, заключенной в рамки, прирученной экзотики, лишенной своего привычного места обитания. Не такова ли и героиня - прекрасная и выкорчеванная из родной почвы? Или можно вспомнить красавицу Сену в пояске мостов, которая была свидетельницей детских игр Рене и ее младшей сестры. Но природе очень мало удается сказать, и ее голос искажает людская жадность и глупость. Так и любовь Рене - естественная склонность человеческого существа - принимает болезненные и губительные формы. Тут надо сказать еще, что драма героини в том, что она не до конца заглушила в себе прекрасное, человеческое, естественное - в отличие от остальных благородных дам и господ, составляющих общество Второй империи. В конце концов, ее грех и преступление, наверное, не более греховны и преступны, чем у остальных, но мучают ее, мешают, не дают успокоиться. Она не видит, что из себя представляет ее новый интересный любовник, ее связь возникает в общем-то от скуки... и поддерживается привычкой, уязвленным самолюбием.
Ничего страшного внешне не происходит. Все в конце концов устраивается так или иначе. Но впечатление пережитой трагедии - умирания человеческого духа, свободы, стремления к чему-то кроме повседневного - остается с читателем.
А вторым планом в романе разворачивается грандиозное действо - перестройка Парижа. Новые улицы вытесняют старые, возникая из мусора и пыли разрушений. Бурная деятельность осуществляется или симулируется. Из воздуха возникают миллионные состояния, часть из которых так и уходит в никуда, утекает сквозь пальцы... И иногда теперешний фабрикант, бывший рабочий, может вдруг узнать в развалинах на слом дом своей молодости, где он любил и мечтал о будущем, куда усталым приходил после работы... А недавние жильцы могут спешно покинуть свои квартиры, забыв на плите сковородку... Суета и тщета, судорожный успех, замкнутый круг.
Так и Рене - в начале романа полная надежд, тщеславия и красоты, романтического интереса к жизни обращает на себя мимолетный интерес Наполеона Третьего,в конце же незамеченная вновь видит императора, постаревшего, но сохранившего неизменным горбоносый профиль. В конце романа она уже не символ достижений империи, не выставка красот и благ, она - добыча, которую бросили "охотничьим собакам" в награду за удачную охоту.

Обещала я себе, что сделаю перерыв и отдохну от Золя. Но видимо, моя любовь к этому автору надолго. Не прошло и недели, как взялась за его новую книгу. "Добыча" - одна из ранних книг серии "Руггон-Маккары", речь в которой идет о финансисте и аванстюристе Аристиде Саккаре, его жене Рене, молодой светской львице, развращенной порочным обществом, и сыне Максиме, женоподобном инфантильном юноше, который умеет только тратить деньги и получать удовольствие. К этим же героям вернулся Золя позднее, в книге "Деньги".

"Добыча", на мой взгляд, один из лучших романов серии. Яркий, живой, еще не пропитанный настолько грязью порочного общества, полный печали и сожаления, он вызывает острое чувство жалости к людям, которые подменяют настоящие ценности искуственными, идут на поводу у власти золота, умирают и задыхаются в порочной среде развратного высшего света. Им все доступно, все наслаждения уже изведаны, и оттого в жизни не остается ничего по настоящему ценного, стираются грани между добром и злом, настоящей любовью и чувственностью, искренностью и фарсом. Героев "Добычи" мне было жаль, особенно Рене, по натуре добрую и чуткую, превратившуюся в пустую фарфоровую куклу, доведенную почти до безумия, бесконечно одинокую....

Очень пронзительная и трогающая за душу вещь. Пожалуй, в ней я нашла именно ту трогательность и те чувства, которых так не хватало другим рассудочным романам Золя.

Очень интересная история одного рынка. Да, эта история о Париже, политике, в ней раскрываются человеческие качества…. Но вообще она о рынке. Об улочках, которые окружают его и об обществе, которое там собирается. Общество «порядочных людей» и сплетников, которые крутятся в своем закрытом обществе.
И вот в это общество попадает Флоран - мечтатель, немного наивный, желающий изменить Париж к лучшему. Эмиль Золя мастерски описывает общество в которое попадает Флоран. Некоторые персонажи комичны, некоторые интересны и глубоки, а некоторые слишком уж реальны, таких встречаешь в жизни довольно часто. То как это рыночное общество действует - еще одна мастерская работа автора. Вся книга в целом это наблюдение за людьми, жизнеописание, анализ их действий. А этих героев правда хочется анализировать.
Но и сюжет здесь довольно интересный. Флоран сбежал из ссылки, в которую был отправлен за политические действия, и теперь скрывается у брата в Париже. Очень интересно наблюдать за его первыми попытками влиться в общество и как скука находит на него лишь только он стал «своим».
Это великолепное произведение, от которого веет самым лучшим что есть в классической литературе. И при этом, его герои и внутренние проблемы очень близки современности.

Золя превосходен! Это истинный художник слова и прекрасный психолог. Он почти так же хорош, как Бальзак. Почему почти? Потому что Золя самый настоящий натуралист, а Бальзак в душе был романтиком. Последний мог чернить своих героев самыми чёрными красками, и всё таки он любил их, понимал и сострадал им. А Золя препарирует человеческие характеры, как хирург, твёрдой и безжалостной рукой. Ему чужды сантименты. Люди в его исполнении, как букашки под микроскопом, вызывают и любопытство и чувство гадливости одновременно. Иногда жалость, реже симпатию.
Зато таких объёмных, сочных, пахучих описаний окружающей действительности я не встречала больше ни у кого и никогда. Сюжет здесь вторичен, да и идеей романа я не особо прониклась, но рынок изображённый автором - это шедевр! За одни только овощные и рыбные ряды, колбасные и фруктовые лавки я готова поставить высший балл. Тут Золя непревзойдённый мастер.

Флоран - беглый каторжник, который сумел тайком пробраться в Париж и разыскать своего младшего брата Кеню. За то время, что они не виделись, Кеню успел жениться на девушке по имени Лиза и открыть колбасную лавку. Когда-то Флоран полностью содержал брата, и теперь Кеню считает своим долгом оплатить брату той же монетой, но удастся ли Флорану вписаться в этот бурлящий котёл, особенно когда в нём кипит революционный дух.

"Чрево Парижа" - это словно огромный желудок, где переваривается не только еда, но и судьбы людей.

Главные герои тут это не Флоран или его брат и не красавица Лиза, а Рынок, который будто живой. Там вершатся судьбы, разбиваются мечты, совершаются революционные заговоры, плетутся интриги и здесь даже есть место соперничеству из-за мужиков. Да да, вот такой этот рынок.

Если вы привыкли к романтическому и прекрасному Парижу, где можно съесть круассан на Елисейских полях, то не читайте Золя, он разобьёт розовые очки, через которые вы смотрите на город-мечты вдребезги. Но пишет он так, что оторваться сложно.

Франция. Середина 1850-х годов. Страна пережила революцию, государственный переворот, плебисцит и смену государственного устройства. Вторая республика прекратила свое существование, превратившись во Вторую империю. Государством управляет «Наполеон малый» III – нелестный эпитет Виктора Гюго, при том не самый худший, другая его характеристика – «ничтожество, стоящее у власти» - звучит гораздо оскорбительней. В условиях авторитарного режима, устав от политических и экономических потрясений, попутно лишившись механизмов защиты своих прав (тех же профсоюзов), общество жаждет покоя. Подавляющее большинство хочет просто жить – чтобы была крыша над головой, чтобы никто не мешал заниматься своим делом, чтобы была еда на столе. А еда на столе может быть разной, не так ли?

Эмиль Золя – противник режима Наполеона III, посвятил свой цикл романов «Ругон-Маккары» (среди прочего) изобличению пороков Второй империи. «Чрево Парижа» роман-метафора, роман-символ, утроба империи, пища на столе француза.

Если описывать сюжет очень коротко, то будет так – роман о том, как пытается приспособиться к новой жизни в империи «лишний человек», идеалист и романтик, который не был в стране с декабрьского переворота 1848 года.
Если описывать сюжет более подробно, то получится так: Лиза Ругон (старшая сестра Жервезы из «Западни», моего любимого романа Золя) удачно выходит замуж за колбасника Кеню. Дом полная чаша, изобилие и благополучие, блестящие окна витрин выходят прямиком на оживленный Центральный рынок, недостатка в покупателях нет. Красавица Лиза и ее муж ведут жизнь честных торговцев, все-то в их жизни хорошо, все-то идет как по маслу, они тучнеют, добреют и жирнеют день ото дня, и все бы так и продолжалось, пока однажды на пороге их дома не появляется изможденная фигура. Высокий, изголодавшийся (он действительно не ел много дней, и голод сопутствовал ему последние 7 лет), оборванный, грязный посетитель еле стоит на ногах. В этот момент жизнь четы Кеню изменится.

Романы Эмиля Золя очень визуальны, и описания Центрального рынка в «Чреве Парижа» (на самом деле именно рынок здесь главный герой, а не какие-то отдельные личности) достойны цитирования. И я бы обязательно сделала бы это, если бы не объем. Описания овощей, рыбы, мяса, цветов или масла и сыров занимает целые страницы, а вырвать из этой оды кусок, отдельное предложение – настоящее кощунство. Я читала эти описания как стихи. Поэзия еды))) При этом описания Золя не столь физиологичны, чтобы вызвать острое чувство голода. Он описывает их не ради еды как таковой. Т.е. помните описания еды в «Гаргантюа и Пантагрюэль»? лично у меня сводило желудок, невозможно было читать спокойно, даже если перед этим плотно поел. У Золя описания ближе к символичности – например фрукты описаны с постоянным сравнением женской красоты, а сыры с музыкальной темой (сырная симфония). Это так интересно – узнать, как можно написать о еде столь красочно, образно, сочно и при этом без голода и жажды.

Романы Золя всегда остро социальны и в «Чреве Парижа» он вновь с высоким мастерством противопоставляет жизнь сытных буржуа, отталкивающе благополучную, скрывающую свои грешки и помыслы романтиков-идеалистов, пытающихся изменить жизнь к лучшему. И пусть эти идеи остаются в теории, важно другое – душа, ценности, цели. Теория Клода Лантье о толстяках и тощих очень ярко иллюстрирует эту разницу. И при все максимализме, прекрасно описывает некоторых героев. «Гавар, например, Толстяк, но Толстяк, прикидывающийся Тощим, - довольно часто встречающаяся разновидность… Мадемуазель Саже и г-жа Лекёр – Тощие, способные на все, только бы разжиреть…».

«Чрево Парижа» читается на одном дыхании. Динамика сюжета и необыкновенно живые персонажи пробуждают острый интерес к их судьбе. И я отлично понимаю почему в свое время роман быстро стал популярен, именно после перевода этого романа в России в 1873 году на Золя обратили внимание. К слову на английский язык его перевели только в 1888 году, мало того, было изменено название (буквально "Толстые и худые") и изменен смысл, в таком искаженном варианте роман издавался до 2007 г. Как же хорошо, что у нас в стране у романа другая судьба…