Трилогия об Августе в одном томе

Все-таки хорошо пишет Гамсун. Повествование льется так размеренно и неспешно, что и не замечаешь, как пролетают годы в книге и часы – в реальности. Взрослеют и стареют персонажи, строятся и сносятся дома, вспахиваются и забрасываются поля, создаются и разрушаются семьи, а такое впечатление, что юный Эдеварт только-только начал свой скитальческий путь…

Эдеварт, спросите вы, разве это не трилогия об Августе? Отвечаю – вообще-то да, она самая, но по крайней мере здесь, в первой книге, Август лишь призрак. Образно говоря, конечно. То бесстрашный, то трусливый, то неунывающий, то сраженный жизнью, неизменно с золотым кольцом и невестой на день, которая, уж поверьте, станет обладательницей этого самого кольца, и каким-нибудь затейливым планом, Август появляется то тут, то там, чтобы разнообразить жизнь того или иного селения своей необычной противоречивой персоной. Для большинства людей он победитель по жизни, но для Эдеварта, с которым они столько прошли бок о бок, он совсем не такой. Жизнь бросает неутомимого на различные выдумки Августа от блестящей победы к позорному поражению и обратно. Не угадаешь, где встретишь его в следующий раз – значимой фигурой на каком-нибудь богатом судне, грузчиком в порту или даже рабочим в чьей-нибудь усадьбе.

Вот и Эдеварт пристрастился к бродячей жизни, с корнем вырвал себя из родного селения и потерял родной дом. Где он теперь? Повсюду. Как ни старался он снова прирасти к одному месту, ничего толком не вышло, дух скитальчества гонит его прочь, к новым селам, морям и городам.

История скитаний Эдеварта с частыми явлениями Августа, в которую вплетены жизни окрестных селений и даже отголоски далекой Америки, воспринимается единым потоком, без разрывов, резких переходов, со своеобразной, кстати говоря, прямой речью. И это очень спокойный поток. Даже когда сюжет обогащается каким-нибудь жутким событием, событие это не выделяется среди других, оно ровно вписано в множество других, как правило, чисто бытовых случаев и, таким образом, тоже становится бытовым. Читаешь, не веришь, что произойдет нечто серьезное, но вот оно все-таки произошло, и ты отмечаешь это лишь задним числом. С тем же успехом автор мог сообщить о большом улове рыбы или о покосе травы. И в данном случае это хорошо – именно за счет ровного повествования эту книгу особенно приятно читать.

А еще это очень скандинавский роман. Вот так заглянул с главными персонажами в несколько селений, и вот на тебе, вся Норвегия того времени как на ладони.

С интересом берусь за вторую часть трилогии. Как я и предполагала, едва ли Гамсун способен меня разочаровать.

Он порхает как бабочка и жалит как пчела. Он поэт северных закатов и звенящих колокольчиков. Он национал-социалист, но, может, просто слишком сильно любил свою страну. Он самобытный писатель, он сын деревенского портного из Нурланна, он здесь могла бы быть ваша шутка про кнут и пряник. Он - Кнут Гамсун.

И Август из одноименной трилогии – тоже по-своему он. И совершенно не он, конечно же, тоже. Этот философско-плутовской роман, разросшийся вокруг непоседливого норвежца, который стал двигателем одного маленького прогресса, полон реалистичности, в которую органично вплелась универсальность народных характеров. Ведь каждый полленец, несмотря на свой живой вид и яркий характер, играет роль не просто персонажа, но и идеи. И сам Поллен – своеобразная идея тоже. На его месте мог бы быть любой приморский городок, в котором жители привыкли жить сегодняшним днем, лишний раз даже не шевелясь.

В "Догвилле" дома и улицы были размечены словами по полу, а в гипотетическом Поллене лавки и жилища крестьян также скупо набросаны на несуществующей карте простыми предложениями. Вот вам жалкая лачуга с незадачливой семьей Рагны, вот вам крепкий дом Каролуса, который явно готов простоять еще сотню лет, но не претендует на эстетику, вот сельская лавка, вот болота, а вот – причудливые и нарядные домишки чужаков, которых принес ветер прогресса. И по накатанным рельсам движутся в описанных декорациях фигурки. Человек-народная-рассудительность, человек-народная-лень, человек-народное-трудолюбие, женщина-женское-легкомыслие, женщина-женская-хозяйственность, женщина-женское-умение-хотеть-не-знаю-что-не-знаю-где.

И в центре сияет социалистической лампочкой Август, человек-прогресс. Человек, воплощающий дух времени. Но не все перемены хороши. Об этом Гамсун в дружеской беседе спорил с Гитлером, об этом Гамсун намекнет и читателю, гордись, читатель, где ты, а где Гитлер, казалось бы, но вот тебе и сходство. Именно это мнение автора стало причиной того, что многие идеи человека-прогресса приведут в никуда, а те, кто слишком доверятся ему, столкнутся с изрядными неприятностями. Консерватор Гамсун выписал дремотный норвежский уклад со всей националистической гордостью, а вовсе не чтобы его порицать. И уж тем более не для того, чтобы всякие несознательные личности засыпали над книжкой или ощущали обездвиженность норвежского времени.

Вместе с прогрессом Гамсун не очень любит рабочих и лапландцев. А вот пропаганда ему весьма и весьма по вкусу. Простим писателю его маленькую слабость, ведь любое произведение так или иначе становится своеобразным рупором идей его создателя, и у Гамсуна идеи слишком масштабны и монументальны, чтобы при такой трансляции оставаться незамеченными. Возможно, именно изысканность и смелость его полускрытых агиток так волновала души советских писателей. Ах, как он, мятежный, не просит бури, наверняка думал Горький, я так тонко не умею. И никто так больше не умеет, информация по состоянию литературы на 1928 год.

Лаконичный как вересковая пустошь язык Гамсуна идеален для поставленной перед автором цели. Словесные кружева не подходят суровым полленцам. Портрет истинного германца должен быть высечен из поленца чистой нордической березы и украшен скупой ностальгической слезой, а тем, кому неотесанные фразы не по вкусу, стоит постыдиться. Впрочем, тем, кто проникся спартанской красотой, тоже пусть будет неловко. Гамсун специально хотел отличиться от писателей, выписывающий буковками кренделя, и потому так скуп и краток. Его язык – лишь грубое средство, а не выверенный до мельчайших деталей стиль. Он издевается над стилем.

Массы будут испытывать необходимость в том, чтобы дрожать, а капитализм будет дальше пугать своим звериным оскалом. Он пугал людей до Гамсуна, он пугал самого Гамсуна, многие по-прежнему чувствуют неприятную слабость скреп. Был бы Кнут постмодернистом, смирился бы с хаосом и деконструкцией, а так – постарался, сделал все возможное, чтобы сохранить для поколений полумифический «простой народ» в норвежском и весьма назидательном его варианте. И пусть народ никуда не девался и всех нас переживет, почитать о нем все же бывает приятно, за что Кнуту можно с уверенностью сказать «спасибо».

Вы когда-нибудь встречались на своем жизненном пути с плохими преподавателями?
Хороший преподаватель умеет любой предмет преподать так, что ты слушаешь, невольно открыв рот. Плохой преподаватель даже самые увлекательные вещи будет рассказывать так монотонно, скучно и пресно, что ты будешь клевать носом и думать о чем угодно, кроме собственно предмета обучения.
Так вот, читая трилогию об Августе, я все вспоминала плохих преподавателей.
Можно было бы предположить, что книга скучновата, поскольку она о жизни небольших норвежских деревушек, в которых жизнь течет медленно, меняется неохотно, и по сути ничего не происходит. Но если стряхнуть сонное оцепенение, в которое ввергает слог повествования, и осмотреться, обнаружишь, что это совсем не так. Напротив, что там только не происходит, в этих двух деревушках, которых озарил своим пребыванием светоносный Август. Любови, интриги, измены, смерти, рождения. Жизнь-то кипит. И очень странно, что читаешь, например, о мужчине, который по грудь завяз в трясине и никак не может выбраться, и о женщине, которая его в это болото загнала и наблюдает, как он тонет – и сама умираешь со скуки.

Или вот Август. Главный герой трилогии, этакий катализатор, который постоянно мутит воду и сбивает с мысли жителей норвежских берегов. Этакий барон Мюнхаузен на норвежский лад: многое повидал, еще больше напридумывал, везде ему нужно поучаствовать, не может он спокойно сидеть на месте и дать другим людям жить как живется. Вот только поразительным образом он скорее напоминает Форреста Гампа. Пройдоха Форрест Гамп – не поверила бы, если бы не прочитала своими глазами, но он именно такой, ох уж этот Август.

В третьем томе автор заметил, что, дескать, глубины в Августе нет, поверхностный он человек, живет здесь и сейчас. Как будто глубина есть в ком-то еще на этом богом забытом побережье – устало подумала я, продираясь сквозь бесконечную вереницу безликих имен, овец, селедок, лососей и ассигнаций. Какое-то сплошное сборище Форрестов, и ладно бы они все были такие же непосредственные и прямодушные – нет ведь. Есть и лживые, и подлые, и себялюбивые, и какие хотите, но Форресты.

Что еще сказать? Сельдь к нам не приходит, но мы верим, что в море есть сельдь. Счастье в золотых зубах и кольцах. Будущее за банками, заводами по переработке чего угодно, табачными плантациями и елками. Лошади можно проткнуть живот, но если она бешеная, это не поможет. Овцы – это перст судьбы.
Пойду посплю.

«Трилогия об Августе» – название для цикла весьма условное. Выглядит это блюдо на первый взгляд шикарно. Нобелевский лауреат, столь популярная ныне скандинавская литература, откуда-то я даже слышу выкрики о том, что это, да-да, вы не ослышались – САГА!
Ну что же, пробуем.

Custard – good! («Скитальцы»)
Jam – good! («Август»)
Meet – good! («А жизнь идет»)

Но все вместе – it tasted like feet. Да-да, можете пинать меня этими самыми feet, но после первого вдохновения от невиданной доселе жизни простых рыбаков Норвегии, я прямо таки увязла в этом восхитительном народном эпосе. Очень народном, но очень однообразном. Да простят меня все поклонники сурового скандинавского реализма, сторонники неприукрашенной сюжетом и красивыми словесами прозы великого Кнута, но я засыпала. Самым что ни на есть бессовестным образом засыпала каждый раз, когда пыталась впихнуть в себя больше 20 страниц. Да, понимаю, это не самый глубокий анализ книги, но это все ж таки стоит учесть при выборе книг, а чем мы тут еще занимаемся, кроме как тешим свое самолюбие плюсиками и баллами? Мы вроде бы пишем свои мнения, чтоб другой человек потом знал, стоит ли читать книгу, угу? Впрочем, прежде чем делать такой выбор ему, этому таинственному лицу, чей взгляд почему-то пал на эту трилогию, в любом случае стоит ознакомиться с мнениями более искушенных в литературе людей, нежели Марфик. Вполне возможно я так себе ценитель, ведь не зря ж народу книжка-то нравится.

Впрочем, нравиться откровенно есть чему. Скажем, много ли вы до сей поры знали о простой жизни крестьян-рыбаков, живущих на суровых скалистых островах? То-то же. Прочтите и проникнетесь осознанием того, каким несчастным делает человека тяга к перемене мест («Скитальцы»). Ты молод, красив, силен и полон любви? Начни путешествовать, и станет не мил тебе весь белый свет. Так же, как и свет в твоем родном окошке родного дома в родном Поллене (если тебе угораздило родиться в этом бесприютном краю).

Другое ответвление на пути несчастья: можешь бесконечно фонтанировать совершенно гениальными идеями, которые вконец разрушат жизнь близких тебе людей и парализуют целый поселок, до того прекрасно существовавший веками. Чем не цель? Научить всех прожигать жизнь по-твоему. И ничего, что всё полетит в тартарары. Главное – весело! («Август»).

А можешь на закате лет удариться в амурные приключения. («А жизнь идет…» саркастически утверждает Кнут Гамсун). И седые твои усы будут жалко дрожать на виду у презрительно отворачивающейся девчонки. Но это ничего, твой же подарок ей и поможет прекратить эту мучительную неловкость.

Вот снова я ударяюсь в иронию. Это всё усталость, от работы конечно, но и от Гасмуна немного. Впрочем, он старался как мог. Все персонажи у него на редкость выпуклые, прям вырви глаз (некоторых настигнет и эта участь). За кого не возьмись – каждый изображен с изрядной долей юмора и сарказма – Кнут Гамсун вполне может конкурировать своей Поулине с Коробочкой, Гордоном с Маниловым, Ездрой (Эзрой) – с Плюшкиным, скажем. Ну а Чичиков, тут уж всё понятно. Не знаю, как по вашей шкале ценностей, а как по мне, так сравнение с Гоголем для Гамсуна должно быть очень лестным. Вот чего не хватало книге, так это изысканности, тонкости. Впрочем, народное же… Тут уж не мне судить, сидя на печке. А все ж таки, заскучала я не в последнюю очередь от скупого языка автора. Но ирония, да! Вот что спасало и не давало бросить чтение.

В общем и целом, если вы большой любитель незамысловатого стёба над жизнью, познавательных передач о быте и нравах простых людей в глубоких уголках мира или просто – страдаете бессонницей – отчаянно советую вам как можно скорее ознакомиться с трилогией Кнута Гамсуна об Августе.

Легкие спойлеры.

Все обещало разочарование. Название намекало, что сходства с единственным до того понравившимся произведением Гамсуна не будет, тема и объем настораживали.

Начало подтверждало опасения. Скучная деревушка, ограниченные жители, малоприятный почти с самого начала (исповеди в шторм) герой. Читалось легко, но легко настолько, что иногда я задумывалась и скользила по страницам, а потом понимала, что из последних событий ничего не помню. Но если поначалу отлистывать назад приходилось с нетерпением и досадой на себя, то потом корила себя, что пропустила опять что-то важное для уже почти родных людей.

Конечно, можно сослаться на объем — если выдержать столько страниц, даже Лилия-Мария семьей станет. Мне, правда, сдается, что с «Августом» дело не в этом.

Дальше...

Все герои неприглядные, внешность едва намечена, достоинств — рыбу ловить умеет или песни поет, даже вон почтмейстеров талант рисовальщика — и тот выглядит чем-то ненужным, постыдным даже. А недостатков — пруд пруди. Августа с его вечной трескотней стукнуть хочется мухобойкой. Эдеварт «не-напишу-в-Америку-любви-всей-своей-жизни-зачем-же» Андреассен не пишет в Америку любви всей своей жизни, зачем же. И это только главные герои, впрочем, всех остальных Гамсун наделил не менее интересными несовершенствами: Ловисе-Магрете с ее недо-Wanderlust, Корнелия с мокрым ртом и двумя поклонниками, Ане-Мария, которую переклинило на болоте, строгая сухая Поулине. Второстепенные мужчины, кстати, не такие интересные, по крайней мере масштаб у них совсем иной. У меня интерес вызвал разве что Ездра с его поразительным хозяйственным талантом, откуда такой взялся только.

Перечислишь все это и Гамсуна аж обвинить хочется. В том, что он использовал идеальный способ заставить читателя сродниться с персонажами. Читатель, конечно, никого рыбой по лицу не хлещет, призрака не изображает, чтобы заставить весь Поллен на себя впахивать, на десятилетия даже не сбегает без вестей о себе, но сам может похвастать занятными недостатками. Среди полленцев почти никто не совершал чего-то настолько ужасного, чтобы их несовершенства не позволяли читателю героям симпатизировать. Болото? Что же, шкипер вел себя не то чтобы идеально, да и Ане-Мария понесла кару. Шествие всей деревни к Ездре? Так все достойно вышло, к тому же большинство читателей такого голода не испытывало никогда. Думается мне, что и про негритянку Августа большинство забыло, к сожалению(

Скучнее совершенных персонажей нет ничего, это один из верных путей к неудаче. Любить полленцев приходится такими, какие они есть, - других нет и не будет. И в тех, что есть, находишь что-то трогательное. Как один крошечный абзац бегала Поулине:

Как одно предложение страдал Эдеварт, и это предложение было как все с Эдевартом - немногословно и спокойно, а о происходящем внутри за много глав не скажешь:

После этого, кстати, не знаю, какие еще претензии могут быть к языку трилогии; да, он намеренно искажен немного, но до чего емок.

Как подкосил весь Поллен голод (Кристофер, эта упрямая свинья!):

Как прожила свою жизнь Рагна: от девочки с пуговкой в снегу и хорошенькой оступившейся девушки до религиозной фанатички, неопрятной матери Золушки-Эстер:

Как помощь Ездры показалась всем полленцам сумасшествием:

А когда в море на почтовой лодке ушел Эдеварт, я его ждала еще, наверное, четверть третьей книги. Потому что это самое-самое грустное. Хватит, пожалуй, про героев, иначе я начну скучать из-за долгой разлуки.

Три книги трилогии я читала в разных переводах - Горлиной, Фридлянд и Полиевктовой. Первые два перевода были хорошо согласованы по стилю, по переводу имен. Переход от первой ко второй книге был гладким. Странными казались имена Ездра и Поулине, но, когда в третьей они стали Эзрой и Паулиной, их упоминание всякий раз заставляло морщиться. Да и стиль повествования неуловимо изменился; спокойствия ради можно приписать это перемене городка и жителей. Сегельфосс не Поллен, нужен другой язык. Я в это все равно не верю, но пускай будет так.

Между тем, в книгах есть и другие различия. В первой, основываясь на названии трилогии, ожидаешь большей роли для Августа, а рассказчик тем временем держится Эдеварта. Во второй, когда уже притрешься к Эдеварту и всему, что он переживает, оказывается, что снаружи-то с Эдевартом не происходит почти ничего, особенно по сравнению с Августом, который наконец занимает вроде как положенное ему место. Этого стоило ожидать, но мне хотелось побольше Эдеварта( Третья книга же ставит Августа в другие условия, да и Август семидесятилетний не тот же самый, что когда-то ходил с шарманщиком и встретил мальчишку Эдеварта.

Он вообще персонаж хоть и мне лично не очень приятный, но одновременно и грустный, и, что совершенно очевидно, символичный. По сравнению с другими героями, Август находится на совсем другом уровне. Не то чтобы кто-то лучше или хуже, уровни выстроены вообще по другим принципам.

Был ли Август во всех тех местах, о которых говорил, неважно. Важно, что одного Поллена ему не хватало, как всем остальным. Лувисе-Магрете тоже хотелось чего-то большего, но все же немного иначе. А что поделать, если ты такой Большой Мольн. Что поделать, если вокруг замершие городки и деревеньки, куда прогресс не придет, если ты его не принесешь. Что поделать, если вся страна, где ты живешь, промышляет в основном тем, что тебя до ужаса пугает. То ли моя невнимательность виной, то ли Гамсун сжалился над Августом, но связь его жажды деятельности и боязни воды не так сильно проработана.

Кроме упомянутого уже «Большого Мольна» я все время вспоминала «Сто лет одиночества» и часто думала, чем все же обусловлены различия. В начале трилогии Август приходит в Поллен, как Мелькиадес в Макондо, запуская прогресс, который ведет в итоге и к разрушению. В конце книги Август погибает, как последний Буэндиа (не в точности так же, разумеется, но суть очень близка). Между началом и концом тоже больше параллелей, чем кажется, но все их перечислять будет, наверное, притягиванием за уши. Мне же как теплолюбивому существу важным кажется, что полленцы больше думали о том, как выжить в их суровых условиях, а жители Макондо купались в своей горячей крови. Немного этого духа можно уловить в нескольких парах — цыгане Отто Александере и Старой Матери, докторе и Эстер. Но в целом же любовь в холодном климате имеет свои нюансы. Как например то, что одиночества как такового в Поллене и даже Сегельфоссе отыскать труднее, чем в Макондо, какая бы суровость ни была написана на сухих лицах Эдеварта или Поулине.

- Август, кто ты без своей селедки?

• Барон Мюнхгаузен, Человек-Сколково, самопровозглашенный плейбой, филантроп.

  Вы прослушали краткое содержание трилогии Август, но если вам этого мало, то добро пожаловать под кат.

  Журнал "Днищquire" представляет вам рубрику "Правила жизни". И героем августовского номера стал Август, он же На-все-руки.

  ЕСЛИ ЖЕНЩИНА УЖАСНО КРАСИВАЯ И НЕ БРЕЗГУЕТ ДОИТЬ КОРОВ, то это веский повод жениться на ней, ящитаю. Но обязательно соблюдение обоих пунктов.

  ЕСЛИ ТЫ УНЫЛЫЙ, значит ты Эдеварт.

  ЗАПОМНИ, ДРУГ, как бы плохо тебе не было, какие бы испытания не приготовила тебе судьба, знай, что у тебя всегда есть Лофотены.

  ЕСЛИ БЫ, ВЛЮБЛЯЯСЬ В ОЧЕРЕДНУЮ ЖЕНЩИНУ, я думал головой, а не... коленками, то я был бы золотоколечным магнатом.

  АМЕРИКА портит норвежских женщин. А норвежские женщины, испорченные Америкой, портят норвежских мужчин. Следовательно, Америка портит норвежских мужчин. Эх, все зло от Америки, бро Эдеварт.

  ДАЖЕ ПРОБОР НА ЗАТЫЛКЕ не гарантирует вам успех у женщин.

  ПРОГРАММУ "ЖДИ МЕНЯ" придумал я, когда рассылал в разные ведомства в Америке телеграммы, разыскивая Эдеварта.

  БЫВАЛО ВЫЙДЕШЬ НА УЛИЦУ, а там бабы: красивые, в юбках нарядных, ходят туда сюда, аж коленки у тебя зудят от такой красоты. И ты, горько улыбнувшись, понимаешь: вот он, голод в деревню пришел!

  МНОГО СЕЛЕДКИ это как мало селедки, но много. Сперва ты ей радуешься, а потом уводишь быка у соседей.

  ЕСЛИ ХОЧЕШЬ ЗАСТАВИТЬ ЛЮДЕЙ РАБОТАТЬ НА ТЕБЯ ЗАДАРМА, то скажи им, что дух местного знаменитого мертвяка придет за ними, если через два часа твой огород не будет вскопан.

  НОРВЕЖСКИЕ ЖЕНЩИНЫ - вот настоящие светские львицы, на которых ровняются эти ваши Линдси Лохан. Ане-Мария, например, загремела в психушку еще до того, как это стало мейнстримом.

  ПОУЛИНА СЧИТАЕТ, что я очень распаляюсь со своими идеями и не могу сосредоточиться на чем-то одном. Я с ней не согласен! Я же четко сказал, что нам нужен банк, потому что столько почты скапливается, что и муку молоть негде!

  ОТНОШЕНИЯ С ЖЕНОЙ утратили былую страсть? Не беда! Проверенный норвежский способ: нужно лишиться одного глаза! Ведь вполне вероятно, что одноглазый пират - тайный фетиш вашей благоверной.

  Я ВЕРЮ В ТО, что можно материализовать свои желания. Главное - это упорство. Вот я размахивал лотерейными билетами, называл их деньгами - и таки они стали деньгами.

  КОПТИ ЛОСОСЬ, цыган Сашуля

НРАВИЛАСЬ МНЕ КАК-ТО ОДНА ДЕВУШКА, я был тогда в самом расцвете сил, при деньгах, в общем, парень хоть куда. Я готов был бросить весь мир к ее ногам. Я предложил ей теплое местечко на своих коленках. А она? Она назвала меня старпером. Учитесь на моих ошибках, мальчики, не предлагайте свои коленки первой встречной.

ЛЮБУЮ НЕПОНЯТНУЮ ВЕЩЬ называйте русской библией.

Пара слов от редактора "Днищquire". Не могу сказать, что история Августа была плоха. Каждая из частей трилогии была оценена мною на достаточно твердую троечку. Почему в целом два? Да потому, что лично мне читать три части подряд было уныло, а к рыбке я еще долгое время не притронусь. Спасибо вам, товарищ Гамсун, сыта по горло. А овечек жалко.

- Мы бедные овечки, никто нас не

• Не бойтесь! Ведь у вас есть я, Август!
• Бееее! Нееееет! О, Хнум, всебаран, за что???