Театр

Она была актрисою и даже за кулисами играла роль, а зрителем был я....

Можно я по-простому, по-нашему, по-кубански? Молодец баба!!!!
Но оставим наш диалект, попробую кое-что изобразить более литературно.
История блестящей актрисы..Умной, интересной женщины, не обладающей блистательной красотой, но имеющий чувства и такую изюминку, которая притягивает. которая манит и держит..Всего добивается, если захочет.
Читала и думала, а ведь правда, что наш мир театр, и мы в какой-то мере играем в нём свои роли. Кто-то играет хорошо, кто-то не очень. Кого-то вызывают на "бис", о ком-то забывают.
Джулия Лэмберт из тех, кого не забывают. И есть чему поучиться у неё!!!
Не сдаваться. Бороться. Не идти на поводу у обстоятельств. А главное быть

..ему единственно верна хотела быть она.....

Простите, что вспомнила эту песню, но по-моему она отражает всю суть..
Только в театре Джулия могла быть сама собой, только театр мог дать ей силы и успокоить её..Это так хорошо, когда у человека есть выход..
Сама Джулия мне не нравится. Вернее я не знаю, что мне нравится в ней. Когда она рассталась со своим возлюбленным, мне её жалко не было, я была уверена, что эта женщина найдёт выход, что она решит проблемы. И вот- выход найден и всё, что тревожило и разбило ей сердце, ушло на второй план.
Майкл..Наверное, трудно с таким мужчиной, но он джентельмен, и это очаровывает. Как он понимает, как чувствует и знает свою жену. Это подкупает. Иногда я задумывалась: "И что этой женщине надо?"...Не знаю, что ей надо.По-моему у неё одна любовь и один любовник на всю жизнь...Это театр..
И всё ничего, но её мысли

Все люди- сырьё. Мы вносим смысл в их существование. Мы берём их глупые мелкие чувства и преобразуем в произведения искусства, мы создаём из них красоту, их жизненное назначение - быть зрителями, которые нужны нам для самовыражения. Они инструменты, на которых мы играем, а для чего нужен инструмент, если на нём некому играть?

Простите, дорогие мои, друзья и читатели этой рецензии, я думаю вы со мной согласитесь, что мы- не сырьё..И что бы было с той же Джулией, если бы не было нас?Мы- не инструменты..
Вот я и поняла, почему мне не нравится главная героиня. Она не уважает нас, своих зрителей, мы для неё лишь способ существования..
Скажите, дорогие мои, разве чувства ваши мелки? Да любое чувство человека оно единственно и бесподобно, и если мы позволяем его вынести на общее обозрение. что бы увидели и услышали, будьте добры отнестись к нему с уважением...
Это мы даём вам роли, обнажая свои жизни..И мы сами актёры в своей жизни..
Но героиня достойна уважения..Переживая кризис среднего возраста, она не сдаётся. И ещё даст сто очков вперёд молодым.
Характер.
Дурак Том, ой дурак..Но...так ему и надо, бедному ягнёночку (любимое выражение Джулии). За что боролся, на то и напоролся.
Моэм потрясающе раскрыл характеры. Ярко, красочно и так реально.
Роджер, потерянный в этой семье..

Ты была очень хорошей матерью.Ты сделала то, за что я всегда буду тебе благодарен:ты оставила меня в покое.

Но сколько тоски в этой фразе!!!!
Роджер не видит своей матери, перед ним лишь актриса...Сколько пройдёт ещё времени, пока он найдёт себя?
А пока...Занавес!

ничего слова её не значили, и в душе моей всё по-прежнему...

Начав читать эту книгу, я впомнила, что смотрела одноименный советский фильм с великолепной Вией Артмане в роли Джулии Лэмберт.



Правда в книге у Джулии каштановые волосы, а книжный Том мало похож на брутального красавца Ивара Калныньша. )

Сюжет был мне известен. Да собственно интриги здесь никакой нет. Успешная женщина стареет и естественно переживает по этому поводу.

Возникает вопрос о востребованности в профессии, сможет ли Джулия так и блистать дальше. Мир принадлежит молодым.

И второй вопрос это о женской привлекательности. Надо уметь стареть достойно. Женщина прекрасна в любом возрасте, пытаются ободрить нас средства массовой информации. Да ни-фи-га. Общество требует молодых. Для них пишутся роли в театре под названием: "ЖИЗНЬ". 

Джулия великая актриса. Она живет на сцене, а играет в жизни. Этот объясняется её успех, но в этом и её трагедия.

Да, она притворяется в жизни. Но иначе она не получила бы достут на сцену. А без сцены она не смогла бы жить. И как бы пафостно, это не звучало, это единственная ПРАВДА.

Книга начинается с того, что Джулия, начинающаяся сомневаться в свой женской привлекательности, закомиться с "бедным ягненочком" Томом Феннелом. Обожание с которым молодой бухгалтер смотрит на актрису, умиляет Джулию. В конце концов она может позволить себе небольшую любовную интрижку, почему бы и нет.

Но все пошло не по плану. Юноша, которого Джулия считала своей "куклой" захотел стать кукловодом... 

Просто замечательно, что я прочитала эту книгу именно в этом возрасте. Лет двадцать назад, не смотря на то, что Моэм прекрасно создал образ Джулии, я бы его так не поняла. 

Джулия великолепна. Да, она привыкла выдавать то, что от неё требуется. Сначала, чтобы понравится Майклу, потом его родителям. И вот цель достигнута - Майкл сделал ей предложение...

Темпераментная и страстная Джулия и холодный, не склонный к сантиментам Майкл. Может ли быть удачным этот союз? Ей хотелось секса, поцелуев, объятий, признаний, но он не способен на это, в принципе. Его цели и желания были слишком прагматичны, несмотря на молодой возраст. 

• Я не понимаю, чего ты хочешь.
  - Я хочу любви. Я думала, что вышла за самого красивого мужчину в Англии, а я вышла за портновский манекен.
  - Не говори глупостей. Я - обыкновенный нормальный англичанин, а не итальянский шарманщик.

  Конечно, немного смешно смотреть на нравы того времени. Сейчас в современности было бы все намного прозаичнее. А там все такие джентельмены. )

  Женщине в 46 лет женщине тоже хочется секса.  Джулия не хочет вернуться в восемнадцать лет, но она хочет выглядеть на 18. )

  Конечно же, Джулия тот ещё манипулятор, но ни Макл, ни Чарльз, ни Долли не в накладе.

  Что касается обвинений её сына Рождера, то я это списываю на юношесткий максимализм.

  Почему то эта сцена напомнила мне мою домашную картинку. Хотя конечно прямой аналогии нет, но все же, Моя дочь тоже переодически бросает мне обвинения в неправильности моей жизни. (В умных и логически обоснованных речах она у меня мастерица) Особого апогея её речи достигают тогда, когда я прихожу с работы и застаю картину бардака в её комнате. Сидя у ноутбука (стоимость трех средних зарплат) и окружив себя тремя кружками с остатками чая и засохшими пакетиками, она на мое возмущение, что можно было бы за целый день спуститься вниз на кухню, отнести кружки и если не помыть, то хотя бы выбросить чайные пакетики в мусорное ведро,  начинает мне рассказывать о том, что  нарушаю её лично пространоство и детстве совсем ею не занималась, а вышла на работу и наняла ей няню, а потом вообще себе помощницу по хозяйству...

  Но вернемся к роману. Подло ли поступила Джулия, "уничтожив" Эвис, не знаю. Эвис тоже не бедная овечка. Хотя надо признать достаточно элегантно.

  Джилия умеет постоять за себя. Я не считаю это плохой чертой. Как говориться надо переодически ставить окружающих на место, чтобы не сильно тебя окружали.

Но особенно хороша последняя сцена.

Великолепное ироничное произведение с шикарной театральной атмосферой и яркими образами.

Если вы женщина. Если вам кажется, что порой вы играете того, кого хотят видеть остальные, а внутренние диалоги прописывают ваши персональные таракашки, стуча по клавишам печатных машинок. При том, что где-то глубоко между мозжечком и гипоталамусом притаился редактор, который перекраивает все ваши действия и реплики в сотнях более выгодных вариантов - эта книга для вас)

Бывает, что какой-то персонаж напоминает себя самого и, чем больше у вас одинакового, тем симпатичнее он становится. Ах, Сомерсет Моэм, как же ж вы поняли, что у нас в головах? Думаю, без женщины консультанта там не обошлось.
Джулия - актриса от бога. Она играет не только на сцене, но и в жизни. Мы следим за ней в роли успешной актрисы, любящей жены, подруги, матери, любовницы и т.д. Внутренние диалоги Джулии- обхохочешься, когда с лицом святой невинности, мысленно переходишь от оскорблений до рукоприкладства)))
Освещается много фактов о театре и репетициях, при этом приходит понимание какая это не простая профессия, как бы не казалось со стороны.
Никаких остросюжетных событий. Развитие неторопливое, размеренное и логически завершенное. Не смотря на то, что книга полгода пылилась у меня на полке, заброшенная из-за упоминания женского "кризиса середины жизни", отчего сложилось впечатление "не пойму", рада, что добралась до нее. Одолела за ночь под ведерко шоколадного мороженого)

Второй роман С.Моэма – и снова оценка 5 из 5!

Главная героиня романа – Джулия Лэмберт, известная актриса, находящаяся на пике популярности. В свои 46 лет она заслуженно собирает плоды своих трудов и греется в лучах славы. В глазах общества у нее прекрасная репутация верной жены и любящей матери. Но неожиданно для себя самой Джулия решает окунуться в любовный водоворот страстей с молодым знакомым ее супруга, который беден как церковная мышь, но достаточно прагматичен и амбициозен.

Эта связь дарит Джулии ощущение второй молодости, воодушевляет и наполняет жизненной энергией ровно до тех пор, пока она не узнает о найденной ей замене в лице очаровательной начинающей актрисы, за которую молодой любовник просит Джулию заступиться… Униженная и уязвленная, Джулия не может простить предательства и начинает планировать свою месть, параллельно меняясь сама…

В некоторых отзывах об этом романе мне встречалось, что поведение Джулии вызывает у кого-то восхищение, в других – порицание. Я же не согласна ни с теми, ни с другими.

Моэм – знаток психологии, оттого выписывание им портрета главного персонажа не может быть однозначным, особенно, когда дело доходит до нарциссической личности.

Отличительными чертами Джулии являются некоторая поверхностность, чрезмерная самовлюбленность, неадекватная самооценка, а также потребность в неограниченном внимании и восхищении со стороны других. Именно последнее и обусловило ее занятие театральной деятельностью.

И пока молодость и красота были ее движущей силой и козырями в завоевании внимания других людей, в особенности мужчин, героиня купалась в славе и обожании. Но кризис среднего возраста не щадит никого, особенно актрис. Люди сцены как никто другой остро переживают любые изменения в своей внешности, поскольку это означает приближение конца – меньше ролей, постепенная смена амплуа (молодых красавиц и роковых соблазнительниц на героинь средних лет), снижение интереса к ним противоположного пола… Оттого и кинулась Джулия в водоворот страсти с молодым любовником, не потому что любовь накрыла, а потому что нужно было доказать себе, что она «еще ничего», «еще на коне», «еще секс эпил». Тем более, переживание страстей в жизни, позволяет лучше понять внутренний мир персонажа и оттачивать актерское мастерство. Однако Джулия погрузилась слишком глубоко и заигралась настолько, что позабыла, где сцена, а где сама жизнь.

Очень меня впечатлили две сцены в романе, которые показали истинную проблему героини и ее внутренний конфликт:

Первая сцена, когда героиня решила проверить свою сексуальность и эффектность, и, нарядившись, пошла по улице, чтобы посмотреть, сколько людей обратят на нее внимание. И вот здесь произошло то, чего Джулия не ожидала – к ней подошел лишь один мужчина и то, чтобы попросить автограф для своей невесты. Джулия осознает, что молодость – ее главный козырь, закончилась, она больше не собирает десятки восторженных взглядов, прогуливаясь по улицам. Для нарциссичной личности, придающей большое внимание внешнему облику, а не содержанию – это полное фиаско!

Вторая сцена – встреча Джулии со своим сыном Роджером. Меня удивили размышления и глубина суждений молодого человека, еще толком не познавшего жизнь:

И даже в этом серьезном разговоре с сыном, младшим ее вдвое, который смог понять о матери больше, чем сама Джулия о себе за свою жизнь, первое, что приходит ей в голову, ни слова сожаления, ни слова раскаяния, а реплики из «Гамлета» и мысли о том, как бы хорошо она смотрелась в этой роли!

Помимо неоднозначности натуры главной героини, интерес в романе вызвали также монологи Джулии о природе актёрского искусства. Мне кажется, именно в этом диалоге Джулии с сыном героиня всерьез задумалась о том, где заканчивается спектакль и начинается сама жизнь. Ну и в конце романа Джулия обретает себя и, наконец, понимает, что ее жизнь – это служение театру и искусству.

В целом у Моэма получилась замечательная история об изнанке мира театрального искусства, рассказанная точно, иронично и в чем-то драматично. А мастерство автора в описании сложности, глубины и накала внутренних страстей героини вызывает восхищение!

Или может это одно и тоже? «Вся наша жизнь игра и люди в ней актеры» - Вильям Шекспир.
Эта книга для любителей театра, ведь каждый из нас, кто посещает это заведение хотел бы прикоснуться к миру закулисья и узнать чем и как живут актеры.
Эта история Джулии и ее жизни: как она стала актрисой, как добилась успеха, история создания семьи. Это все читать увлекательно и интересно. Но в конце книги очень интересный разговор, который состоялся между ней и ее сыном Роджером.

Этот монолог сына – рассуждение о жизни каждого из нас: живем ли мы своей яркой, интересной жизнью, или играем роль, которую нам навязало общество. Каждый из нас идет по своему жизненному пути и пусть этот путь приносит радость, удовольствие и счастье.
А книгу рекомендую всем к прочтению, ведь так приятно вечером окунуться в мир театра, который Моэм так красочно и ярко описал, что почувствовала себя участником всех событий.

Голосом Татьяны Дорониной: боитесь ли вы театра так, как боюсь его я?
Я и правда боюсь театра. Боюсь этого лимбического приглушённого света — шёпотом, этой жизни — шёпотом, в котором курсив чувства выделен больше, чем сам человек, словно удлинённые тени от фонаря, которые больше человека, больше дерева, словно пробудившиеся от нечаянного слова во время ссоры с любимой, с которой вы идёте по вечернему парку — тени-демоны. И вот эта исполинская тень словно нежно обнимает твою возлюбленную, лаская её нежно-всю —  мрачным лобзанием, идущую впереди тебя.
Страшно это. Мне кажется, если бы ад существовал, то люди там играли бы как в театре, просто играли бездарно свою жизнь. Снова и снова, как жили, так и играли бы: и любовь играли, и стыд, и раскаяние, и надежды разбитые, и счастье нелепое.

Моэм написал гениальный роман, который много шире и метафизичнее простого закулисья театра, жизни и любви одной чудесной актрисы за сорок, с большим таким инфернальненьким хвостиком — за сорок.
Не помню имени актрисы. Это было в начале 20 века, я тогда ещё был сиренью в весеннем московском парке, где через сто лет возведут чудесный микрорайон, в котором будет жить мой смуглый ангел.
Так вот, этой актрисе, во время выступления, стало плохо: она играла любовную сцену, жуткую, в которой героиня умирает прямо на сцене — сердце разрывалось от боли.
Видимо, эта любовная мука, была и её мукой в жизни, и… её сердце не вынесло.
Это ведь тоже отблеск ада — играть себя, свою боль, своё кровоточащее сердце, перед толпой зевак, снова и снова, снова и снова.. как в вечном возвращении Ницше.

Когда она в муках умирала на сцене, реально умирала, то некоторые зрители, а точнее — мерзавцы, которым лишь бы поглумиться над искусством и красотой и любовью (по сути — бесы жизни), стали улюлюкать и кричать, смеяться, что они — не верят, что она ужасно играет.
А она.. просто умирала на сцене и последним изумлением израненного сердца, смотрела на сытую толпу.
Вспомнил я об этом в том числе и потому, что в романе описывается нечто подобное, но совсем в другой тональности: чудесная актриса — Джулия, играла на сцене муку любви, играла свою муку в жизни.
Ей казалось, что она впервые играет гениально, а её муж ей сказал потом: ты играла чудовищно.
И как тут не задуматься над тем, что есть красота и безобразное, ложь и правда?

Человек на сцене впервые не играл, а жил, и это было — чудовищным, в смысле игры. Словно сама душа театра и искусства — инфернальны и ложны. Они требуют от жизни, игры — не красоты чувства, а красивенького и прилизанного чувства.
Настоящее горе на сцене — было бы ужасным и не таким уж красивым.
Значит ли это, что в искусстве есть нечто, что изначально искажает суть красоты и чувства, человека, бога, любви, излишне их романтизируя, увеча, вгоняя в рамки «красивенького» и книжного?
А сможем ли мы, смотря в это изуродованное зеркало искусства и театра, увидеть себя, любовь, жизнь — подлинными? Или уже нет? И мы вечно будем хотеть видеть себя — искажёнными, красивенькими, прилизанными, — и бога, и любовь, и жизнь.

Это же уже не про театр совсем. Это про всех нас. Это же реально страшные слова Шекспира — весь мир, театр, в люди в нём — актёры.
Это экзистенциально страшные слова, и мало кто из читателей задумывается почему: да потому что если мир — театр, то места для жизни и зрительного зала, уже нет. Нет места для правды и отстранения!
И Моэм это чудесно обыгрывает в романе (как мне кажется).
Все — играют. Это только кажется, что мы живём, что мы настоящие: мы играем в любовь, в мораль, в стыд, в раскаяние, в хороших и вежливых друзей, в милосердие, в прощение..
Вы думаете никто не играет? Даже благородный священник, свершая милосердие, мысленно смотрит в свой зрительный зал на небесах, где вместо кресел — откинутые крылья ангелов.

А мы на что оглядываемся? На зрительный зал, с аплодисментами совести, нанятой нами же?
Аплодисменты нашей гордыни? Эго? Сомнений? И что самое страшное… и эта совесть, и эта гордыня, и эго — тоже, актёры, нанятые и бездарные актёры, которым мы желаем угодить изо всех сил, уже давно потеряв границу: кто актёр, а кто зритель?
Зритель, это актёр, играющий зрителя, который в свою очередь играет актёра и так до бесконечности.

Это же.. фрактальная структура ада. И в этом плане, чудовищное эстетическое преступление смотреть на роман Моэма, как на милый и тонкий роман о закулисье театра или любовных приключениях дамы бальзаковского возраста.
Это экзистенциальный роман, не уступающий роману Сартра. Самый экзистенциальный роман у Моэма… роман, который вроде бы играет обычный утончённый роман, почти женский роман… а у самого романа — слёзы на глазах.

Мне кажется иногда, что если бы рай существовал и нам бы там сказали, что бы мы взглянули на свою жизнь и сказали, уже со знанием своего крылатого бессмертия, сколько времени мы жили по настоящему, а не играли, то цифра нас сильно удивила бы: у всех, возраст был бы, как у детей. А всё остальное время — игра.
Одна любовь не играет. Но Моэм с ней гениально расправляется и словно бы мстит ей, как женщина порой плачет у зеркала, разговаривая со своим возлюбленным вслух, и вдруг  — разбивает зеркало кулаком с расчёской и режет себе руку.
Что мы сделали с любовью, мы, люди, заигравшись в «человеческое», во взрослых, в жизнь, в мораль, в тщеславие?

А как всё чудесно начиналось..
Милая Джулия, молоденькая актриса, влюбилась в красивого, но.. бездарного и тщеславного актёра. Правда, очень милого и вполне себе симпатичного человека.
Из таких выходят хорошие друзья. Но брак для таких людей — противопоказан. Могут изувечить жизнь другому человеку, и никогда не понять этого, искренне не понять (хотя многим такие люди нравятся, кто живёт — шёпотом).

Джулия буквально боготворила его. Она готова была на край света за ним, отречься от своей карьеры, от жизни, рая, лишь бы с ним, за ним..
А он? Не случайно Моэм дал ему фамилию Госслин, что в переводе — гусёнок. Я бы сказал — павлин.
А у Джулии фамилия — Ламбер: сияющая земля. Душа.
Шёпотом: Джулия играет не просто женщину сорока с лишним лет, как думают многие. Она играет — жизнь.
Вы когда-нибудь играли жизнь?

Слёзы, сами собой, белорусскими партизанами в вечерних грядках ресниц, проступили на моих глазах.
Майклу Госслину предложили попробовать себя в Америке. Он уезжал туда на год, и с улыбкой говорил, целуя побледневшую Джулию: а может и на два, если повезёт!
Он реально не понимал, какой ад причиняет любимой. А ради чего? Ради игры? Менять любовь на игру? Что бы.. играть любовь на сцене, а не жить любовью в жизни?
Простите, но это какой то мрачный и злобный аутизм. Всё равно что человеку, умирающему от жажды в пустыне, ангел даст воды, а он.. ухмыльнувшись, выплеснет её и променяет на красивый плакат с пепси-колой.
Может так и выглядит ад? Человеку даётся любовь, Та самая, вечная.. И она ему не нужна и он меняет её: на страхи, мнения толпы, сомнения, тщеславие, как у Госслина.

Господи… а сколько партизанов, точнее, слёз, было у меня во время ада женщины, когда она связалась с молоденьким любовником, которому.. было плевать на женщину, которому нужно было лишь одно: её связи и статус.
По сути, на метафизическом уровне, Джулия не изменяла мужу-гусёнку, она просто спала с другим гусёнком и павлином.
Сердце женщины, изнывавшее в аду игры, вечной игры (с собой, с жизнью, с мужем, которого она уже давно не любила, который был для неё просто милым другом), возжелало любви — как глотка вечной истины, без которой нельзя жить и дышать на земле!

Любила ли она своего молодого любовника — Тома? Это же тоже символично: Том. Т — театр. Роман с театром. Театр — любовник.
Не совсем. Всё же и тут была чуточку игра. Она скорее испытывала потребность отдать своё истомлённое и гибнущее сердце, хоть чему-то светлому, юному, доброму, прекрасному..
Чисто импрессионистически, Том подходил на это идеально. Если не приглядываться. Во многом, это был даже не столько роман с другим мужчиной, сколько прощальный и спиритуалистический роман со своей юностью, своими мечтами, снами о любви.
Если бы вместо Тома был реально прекрасной души человек, то Джулия ради него свернула бы горы, даже в свои 40 с хвостиком.

Без шуток: во время этого любовного лимба, я пил обезболивающие. Целую горсточку хряпнул, и запил вином.
Была ли в этом лёгкая игра в суицидника? Была. Чуточку.
Но не было моральных и физических сил, смотреть на то, как этот юный и прекрасный гусь, издевается над милой Джулией и снова и снова изменяет ей… нет, не с женщиной: с тщеславием своим. Бросая её ради своего ветра в голове, ветра юности, тщеславия, жажды связей.
Все грядки моих ресниц были в притаившихся партизанах слёз, с весьма откормленными пятыми точками. Хорошие такие, спелые слёзы притаились в ресницах.

И что ужаснее всего, вот такие милые Томы, Майклы, галантно доведя женщину до ада, и не менее галантно раскрыв дверь и впустив её, одну, искренне не понимают, попивая чай, что они практически убили человека.
И не поймут, видимо, уже никогда, занятые своей игрой: в аристократов, в людей, в любовь..
Видимо, у женщин есть такая мрачная страсть, на грани суицида: играть с пустотой. Это почти как игра с зеркалом, веточки сирени: любить пустого мужчину, в восхитительной пустоте которого, не отражается ничего, кроме.. одинокого и растерзанного сердца женщины.
Такая любовь похожа скорее на спиритуализм женской мастурбации, вечного растравливания своего сердца и судьбы. Вечный диалог и спор с судьбой и сердцем. А мужчина? Так.. чеширские и ненужные декорации.

Понравился тонкий и тайный ход Моэма: он инфернально смешал очень многие темы в романе. Почти как в доме Облонских, у Толстого.
Джулия — это одновременно и Федра древнегреческая, которая была влюблена в юного пасынка и отвергнута им, она же и Гамлет, и даже Фауст, со своей игрой-Мефистофелем, и.. Джульетта, и Каренина.
Моэм не просто так перетасовал персонажей: Джулия — это почти Джульета, но жената она — на Каренине, который носит созвучное имя — Госселин, имя — Майкл (Толстой в черновиках хотел назвать Каренина — Михаилом).
И Долли своя есть в романе, правда.. озорник Моэм, превратил её в пышную и увядающую лесбиянку, влюблённую в Джулию.

А что же Джулия? Годится для роли Карениной? О да..  и если Анна бросалась под поезд, то Джулия бросается под не менее холодную и жуткую машину: под мужчину, не замечая женщины, мчащегося куда-то на всех парах.
Моэм чудесно поиграл с текстом, заселив роман, словно далёкую и странную планету, милыми тенями героев и героинь известных книг: в этом, тайный метафизический подтекст романа Моэма.
Мне было приятно, за себя, как за читателя, когда я догадался, о Пещере Платона, с его тенями и идеями, раньше, чем героиня Моэма сама до этого додумалась: то есть я, как читатель, совершенно доверился и растворился в мыслях женщины.
Ах, если бы в твоих, мой смуглый ангел..

Итак, театр — это пещера Платона. Это подлинный мир, а всё остальное, наша жизнь, вся эта карикатурная любовь-недолюбовь людей — лишь игра, причём нелепая игра.
Моэм как бы играет с читателем и с романом в двойную игру, как двойной шпион (тройной! А Моэм и был шпионом, кстати говоря, когда служил в России и не только).
Моэм делает из игры — некоего кота Шрёдингера, того самого собрата чеширского кота, который может в одно и то же время и быть в коробке, и не быть.
Т.е. Моэм выводит тему игры и жизни, подлинности, как бы за пределы земли, в невесомость, словно ангел, похищающий душу человека, вознося её куда-то к таинственной и далёкой звезде.

Что есть правда и ложь? Жизнь? Бог? Любовь? Но люди… слабы, им дан дар жить любовью и жизнью, красотой..
Но они попросту не умеют этого! Им это не нужно! Они и в любви и в вере и в жизни — бездарны, немощны и смешны.
Потому и тянутся.. к театру и к искусству, чтобы хоть там соприкоснуться с чем то прекрасным и подлинным, увидеть, как там Любят, живут.
Словно.. люди — давно уже мертвы! И смотрят на жизнь красоты и любви на сцене, как души неприкаянные и бледные, на рай чувств, которых они навек лишены.
А что же искусство?

И вот тут Моэм гениально играет на два фронта. На четыре даже. Да, большинство людей — ужасные актёры в жизни. Они не умеют жить любовью, честью, благородством. Они играют в это, и играют бездарно.
С другой стороны, мир искусства, стал играть любовь и жизнь так, что и это уже не совсем жизнь.
Вам нравятся гениальная игра чувств, на полотнах таких гениев, как - Толстой, Бальзак, Остин?

Если вы будете у порога самоубийства, или, не дай бог окажетесь смертельно больны и в муке откроете эти страницы… они вам покажутся бредом ребёнка и бездарной игрой. Не всё, конечно, но многие страницы этих гениев.
Но это не значит, что Любви — больше нет, и красоты, жизни — нет.
Они есть, просто мы их.. потеряли, заигравшись во «взрослых» или в «людей», в мораль, успех, счастье.

По сути, об это и говорит сын Джулии, который смотрит на весь этот бред игры и жизни, как бы со стороны.
Он , этот юный Гамлет, ищет свою правду. Да, он пока ещё ошибается, считая, что любви — нет (переспал с одной актрисочкой, которая метила к его маме, в мир театра), что всё — игра.
Всё не всё, но 90 % жизни — игра. Причём самая пошлая. И сложно тем людям, которые живут, как на необитаемом островке, на этих 10 % — живут любовью, которая не нужна в этом мире «игры».
Роджер, сын Джулии, сказал ей как-то: мама, мне иногда кажется, что тебя — нет. Вот ты войдёшь в пустую комнату, я сразу открою дверь, а тебя там — нет.

И правда, это похлеще множественных умов Билли Миллигана: сколько в нас сокрыто персонажей?
Вот мы сегодня гениально сыграли чудесного и внимательного друга, или любовника, патриота.
А где мы сами? Да, что-то наше было во всём этом. Но сколько?
Мы сами себя в себе потеряли, в своей игре с жизнью. Иногда, в любви или мимолётном счастье, подлинном милосердии или вдохновении, мы вдруг словно сыграем сами себя, почти случайно, и на миг проживём себя… и испугаемся этого, и оглянемся на себя и.. снова потеряем, и снова откроем книгу, или сны свои, наш ночной Мулен Руж, и будем мечтать о Той самой любви… которую мы потеряли в жизни, играя кого-то или что-то.

А забавно было бы и по своему мило, да? Женщина вошла в комнату, после ссоры с вами, вы — за ней, вы хотите попросить у неё прощения на коленях, вы открываете дверь в спальню… а там — пустота. И лишь бабочки летают, много бабочек, синих и карих.
И вы.. падаете на колени и просите прощения у бабочек.
И в этот миг… из-за шкафчика появляется смуглый ангел: Саша.. ты что делаешь? С бабочками разговариваешь? Ты их зачем выпустил?

Или нет: женщина входит в комнату, а вы за ней. Открываете.. а на постели сидит кошка, улыбаясь вам хвостом.
Может это и есть настоящая женщина? Без игры?
И тут вы падаете на колени и со слезами на глазах просите прощения у кошки: о мой смуглый ангел, прости меня, прости, я тебя так люблю..
И снова появляется смуглый ангел из-за шкафчика (у женщин, как мы знаем — Нарниевы шкафчики: там можно пропасть с головой и.. на пару дней), и удивлённо спрашивает: Саша… ты с кошкой целуешься? И плачешь? Ты… пьян?
И что это за кошка? Зачем ты её привёл к нам домой?

В романе есть прелестная сцена. Джулия, что бы доказать себе, что она в свои 40 с хвостиком (большим), ещё сексуальна, и её юный любовник охладел к ней не из-за её увядающего тела, решила провести эксперимент. Женский. Экзистенциальный.
Она решила сыграть девушку, в простом платье, пройдясь по вечерней улице, сорвав вместо аплодисментов, сладострастные взгляды мужчин.
Играть игру в игре вне игры… Это как отражения отражений. Это почти волшебство картин Моне и Писсарро: момент растворения женщины — в течении жизни, некий спиритуализм суицида.

Вспомнилось, как я и мой друг, на прогулке, поспорили, кто больше сорвёт нежных улыбок женщин.
Нужно было «играть», привлекать. Не знаю, как я играл и что именно, но мне улыбнулись нежно, 3 женщины и… 4 парня. Причём трое из парней, улыбнулись вполне себе.. со смыслом.
Известно, что Моэм был бисексуалом, в нём было и женственное и мужское начало, и он мог как призрак-актёр, нежно входить в мужское и женское и рассказывать их тайны.
В Джулию, душа Моэма улеглась очень нежно. Как в горячую ванну с розовой пенкой, после тяжёлого дня.
Вышел невероятно живой и противоречивый образ, как сама жизнь и мучительная красота искусства, спорящая как Гамлет — с собой.
У Джулии был повод превратиться в нежную ведьмочку: её любовь была распята.

Невероятно смешно было читать о том, как благочестивая актриса, за один день умудрилась сделать то, что не удаётся многим раскрепощённым девушкам и даже - улыбчивым снам: её два раза нежно изнасиловали.
Но особый изыск всему этому придаёт нечто иное: Джулии стало тесно в мире игры и в душном мире семейной жизни, жизни вообще.
И вот она словно мотылёк, пытается высвободиться из смирительной рубашки кокона игры и жизни, пробив 4-ю стену не то измерения, между читателем и персонажем, не то..
Другими словами, Джулия, словно Нео из Матрицы, начинает осознавать, что вся эта жизнь — иллюзия и игра, причём, бездарная игра, в которой люди даже себя не могут толком сыграть.

И что же делает Джулия? Она начинает вести инфернальный диалог со своей игрой, душой, словно.. с Мефистофелем, и, о чудо! Как по волшебству, её пресная жизнь, играет неземными красками, её жизнь превращается в гениальную пьесу, которую пишет её чернильное сердце, и она одновременно становится и актёром и режиссёром и зрителем и театром.
Т.е. — чуточку, богом.
Вся тайная прелесть данного положения в том, что Джулия, в иллюзорном мире Майи, довела свою игру (бессознательно) до высшего предела (в смысле частоты «пульсации» игры»), почти тавтологического, и… преодолела игру, вырвавшись из неё.
Заранее знаю, что многие ополчатся на милую Джулию, скажут, что она и шага не может сделать без игры, и часто говорит строчками из пьес и поэзии.

Но, во первых — она делает это со вкусом.
Во вторых… большинство людей, и даже свободомыслящих, изящно мыслящих, как им кажется, всего лишь заимствуют свои мысли из курсива эпохи, окружения, просмотренных и плохо переваренных книг, фильмов, мыслей людей, с которыми встречались.
Свои мысли и свои чувства — такая же редкость в мире, как жизнь на далёких звёздах и… любовь.
И потому бесконечно грустно, когда беззаветную любовь, люди принимают за игру, а игру в романтическую любовь, — за настоящее чувство.

Однажды,, чудесный поэт, Джон Китс, так рано умерший от… идиотской игры критиков в критиков (они глумились над его поэмой Эндимион), писал своей возлюбленной: мне кажется, у меня нет души. О, не пугайся, любимая. У настоящих поэтов души — нет. Нет души — для себя, ибо их душа — вон в той заре над морем, вон в той травке апрельской, в той грустной улыбке женщины или слезах вон того одинокого человека.
Когда настоящий поэт пишет о сирени или о кошке или о женщине, с неземными глазами, чуточку разного цвета, он в этот миг умирает для себя, и перевоплощается как при реинкарнации, в — сирень, кошку, женщину, травку..

Так и Джулия. Она поняла, что настоящая игра и искусство — это платоновская идея подлинного, это зарница рая, и люди приходят в театр искусства.. что бы соприкоснуться с раем, а не просто с приключениями и улыбками.
Люди приходят в театр искусства, чтобы чуточку умереть и воскреснуть, как и настоящий актёр или поэт.
И в этом смысле, мы приходим в театр искусства — за бессмертием. Соприкоснуться с настоящей любовью, которую мы утратили в жизни, и которую можем снова найти, если перестанем играть, а будем просто — любить.

Кстати, о поэте Китсе. В романе, у Джулии был верный друг, милый Чарльз. Богатый аристократ, ценитель искусства.
Он любил Джулию на протяжении 20 лет, был верен ей, как душа верна только богу. Он даже с женой развёлся… что бы быть  с ней, точнее.. возле неё, как мотылёк-лунатик, возле одинокого и заикающегося ночного фонаря: ибо Джулия отвергла его, но ей приятно было держать его восхищение при себе, рядом.
Вот он, единственный, кто не играл в романе. И так вышло.. что именно его свет небесной любви, оказался ненужным, Джулии, заигравшейся в театр своих чувств.

Его звали Чарльз, и он любил читать стихи. Китса. Оду греческой вазе..
Тончайший момент: фактически, эта ваза — Джулия. Но большинство читателей, как и Джулия, не понимают этого. Не все же знают стихи Китса?
Не в плохом смысле, — ваза. Но и не в хорошем. Джулия, превратилась в чудесный типаж, равный Гамлету, равный стихии и звезде, вокруг которой вращаются бабочки планет, играя в жизнь.
И как в чудесном фильме Римские каникулы с Одри Хепбёрн, милая Джулия перепутала стихи Китса, с Перси Шелли.

В романе часто звучит имя — Элеонора Дузе. Это известная итальянская актриса конца 19 века и начала 20. Джулию постоянно сравнивали с ней. Большинству читателей, это имя ни о чём не говорит и не думаю, что в современном ритме чтения, у многих читателей есть время и желание специально искать инфу о Дузе..
Так вышло, что я знаю, кто такая Элеонора Дузе. Я был чуточку в неё влюблён. Наверно потому.. что она чуточку похожа на моего смуглого ангела: нет, не по внешности (смуглый ангел намного прекрасней) но по невероятной утончённости чувств, которая редко встречается даже среди женщин, и по силуэту мечтательной грусти.

У Дузе была очень интересная и трагичная жизнь. Она была лучшей подругой Айседоры Дункан, и спасла ей жизнь, когда та хотела покончить с собой после гибели своих детей.
Она часто гуляла по вечерам с Айседорой, по берегу моря, читая стихи своего любимого Перси Шелли и Китса.
Быть может любовь и настоящее человеческое участие, это и есть настоящая игра, божественная игра, в самом высоком смысле?
Быть может высшая игра.. —  доиграв свою роль, перешагнуть сцену и пройдя мимо изумлённых зрителей, выйти навсегда, в своём роскошном платье, в жизнь? Разве звёзды милые, цветы, птицы и улыбка любимого, не настоящие наши зрители?

Именно этот роман раскрывает Сомерсета Моэма как тонкого психолога и знатока женской души - если бы я не знала кто автор, то была бы уверена, что книгу написала женщина.

Главная героиня с первых страниц книги, неоднозначна, у кого-то она вызовет восторг, кому-то будет неприятна как человек. Но восхищения Джулия достойна однозначно. Многие в экстазе швыряют в адрес Джулии Ламберт слово "Стерва", пытаясь охарактеризовать главную героиню, но я не согласна с этим некрасивым определением, которое в наше время стало неким эталоном сильной женщины. Да, Джулия Женщина с большой буквы, читая ее мысли, пытаясь понять поступки невольно ловила себя на мысли, что многое по жизни характерно каждой из женщин, которые не являются актрисами, но так талантливо играют роли жен, матерей, дочерей, подруг, друзей. Уверена, что каждая из нас пыталась хоть раз где-то чуть схитрить, то есть сыграть какое-то чувство для достижения своих целей в жизни. Такова и Джулия Ламберт, просто ей удалось сыграть настолько талантливо, что никто и не заподозрил ее в игре.

Хотя был такой человек, не менее умный, чем главная героиня - ее сын Роджер, такой же наблюдательный по жизни и сумевший сыграть роль не самого умного сына. Только в единственном откровенном разговоре с матерью, он раскрывает свой острый ум и умение понимать людей. Этот разговор - одно из самых сильных мест в книге.

Чего стоят одни только цитаты, которые можно читать, перечитывать и записывать в ежедневник:

Книгу стоит читать тогда, когда теряешь терпение, чувствуешь, что устала от лживости этого мира, чтобы понять, мир всегда будет театром.

Читала в рамках "Борьбы с долгостоем".

Книга стала одной из любимейших! И, не смотря на то, что аннотация гласит "в книге дается реалистичная панорама жизни английского общества первой половины двадцатого века", для меня она - чистая сатира. Стеб над реальной жизнью английского общества. Отражение надуманности поведения и скрытности мотивов.

Это история актрисы из небогатой и незнатной семьи. Причем история очень тонкая. Не просто канва сюжета, а отражение мыслей героини в каждый критический момент. При этом мысли у нее отличны от слов=)))

К середине седьмой главы я не выдержала. Взяла карандаш и принялась отмечать самые смешные места. Хохотала в голос; отправляла цитаты в смс маме; целые куски текста - друзьям. (такой эффект раньше был только с Ильфом и Петровым)

Представьте, живет молоденькая девушка. Хочет стать актрисой. Влюбляется в нереально красивого актера ("самый красивый мужчина в Англии"). Восторгается им до дрожи. А он ее просто не любит. Рассматривает только в качестве партнера по жизни (что тоже в принципе не плохо). Девушка мучается, ей хочется эмоций, первая любовь, все дела. Страдает вплоть до рождения ребенка. И тут - НЕОЖИДАННО - взрослеет.
"А незадолго до конца войны Джулия его разлюбила," - фраза абсолютно не смешная. Но если вы подряд прочитаете 3 главы ее мучений, слез, страданий и волнений - вы захохочете. Вспомните себя. Свой первый неудачный опыт. Ведь если абстрагироваться - это было действительно смешно.

И вот она в браке с нелюбимым. Все его милые черты, которые раньше так пленили, теперь просто БЕСЯТ! Раньше она прощала ему любовь к лести, теперь - испытывает только жалость. Его тонкие губы стали напоминать "узкую, холодную щель". Его бережливость вызывает отвращение. Все! некуда выплеснуть свои эмоции - и она РАСЦВЕТАЕТ НА СЦЕНЕ (кажется, это называется сублимированием+))

Жизнь все быстрее, деньги, работа, друзья (а точнее восторженные поклонники), нелюбимый, но все еще "самый красивый мужчина в Англии". А мечты - и мечтами-то не назовешь: "Когда мне стукнет 60, я дам себе волю. Буду есть столько хлеба с маслом, сколько захочу. Буду есть горячие булочки на завтрак, картофель на ленч и картофель на обед. И ПИВО! Господи, как я люблю пиво! Гороховый суп, суп с томатом, пудинг с патокой и вишневый пирог. Сливки, сливки, сливки."

Очень клево описано, как она оберегает своего самого преданного воздыхателя от других женщин.Прочтите сами и повеселитесь ( глава 11) - думаю, каждый хоть раз бывал в такой ситуации. Они ведь с "главным" воздыхателем уже давно договорились, что если их 2е половинки умрут - будет СВАДЬБА. Но (к сожалению=))))) у ее мужа было отличное здоровье .

Жизнь идет своим чередом и вот ей 46. Для женщин - страшный возраст. Она не старая, вовсе нет. Но и уже не молодая. И когда к ней пристает/в нее влюбляется/ее тупо хочет молодой паренек 20 с лишним лет - это успех. Это подъем! Она вновь чувствует себя ветреной кокеткой и ВЛЮБЛЯЕТСЯ 2й раз в жизни.

А дальше - война актрисы и женщины в одном лице. Женщина - ищет любви. Актриса - горда и непреклонна. Актриса гордится, что ей восторгаются. Женщине - достаточно встреч лишь с одним человеком. Наслаивается еще одна проблема. Главная героиня с детства - на сцене. Она прожила столько разных жизней, что забыла, где начинается она сама. Без наносных цитат, и без характерных жестов. Плюс проблема с ребенком, необходимость в котором она испытала только после 40ка и обнаружила, что совершенно не знает, как с ним общаться. Плюс - молодой любовник пытается создать свою собственную семью и свою собственную жизнь без нее.

Джулия, как истинная женщина, так лихо расправляется с этим ворохом проблем, с таким тактом, с такой самоиронией, не демонстрируя чувств, что ощущается глубокое уважение автора к его героине.

Да, она играет в жизни чужие роли. Но делает она это честно. В отличии от обывателей, которые бездарно пытаются надевать чужие маски.

"Весь мир – театр, а люди в нем – актёры", как сказал Шекспир. Да и по концепции более современного нам Ги Дебора мы живём в обществе спектакля. Вот и Уильям Сомерсет Моэм решил это осмыслить. Само произведение представляет карикатуру английского общества 20-х годов 20 века. Главная героиня - профессиональная актриса - типичная альтушка и  альфа-самка, которая профессионально играет в театре, но главные роли приходится играть в жизни. Её муж - плохой актёр и типичный Аленяка с точки зрения МД и фемок, явно масик и точно не скуф. А ещё у главной героини появляется новое увлечение в виде юного скуфа, что делает спектакль интереснее. А ещё  у героини есть сын, который насмотрелся на этот спектакль и в теории может уйти в "жизнь соло".

Спектакль для разных людей может выглядеть красиво, но актёр может быть несчастлив. В театральной постановке фальшивая игра не влияет на действие постановки в части игры других лиц. Их роль известна и знакома. А в театре жизни это не очевидно, и в театре жизни актёрам важно играть не столько на зрителя, сколько на других актёров. В жизни актёры сами становятся зрителями. И даже убедительная игра не всегда может сработать. Плохой актёр в театре жизни в отличие от сцены для уже является преимуществом для актёра извлекающего из плохого актёра профит. В общем то лёгкий юмор и модели поведения, фемские клише, которые можно найти и у нас. Автор намекает, что стоит быть осторожнее с  талантливыми "актрисами" и "актёрами".

Попробуем пойти против установившихся стереотипов, где жизнь довольно часто называют театром. Чтобы мои размышления на данную тему не были голословны, обратимся к известному классическому роману Сомерсета Моэма "Театр".

Центральной фигурой данного произведения является молодая и успешная актриса. И честное слово, практически до конца книги я не мог поверить, что признанный миром классик выбрал главным героем человека, чьи ценностные, моральные и духовные качества не то, чтобы "оставляют желать лучшего", а просто отсутствуют.

Но я сильно поспешил, я сильно удивился концу произведения, где вдруг всё стало ясно. Где вдруг обрели смысл слова сына этой актрисы, который еще задолго до финала указал суть и сделал акцент на центральной идее автора:

Советую прочитать данное произведение для того, чтобы утвердиться в одной очень важной мысли: мы должны быть, а не казаться.

Ведь жизнь не театр.. в театре нет наказания за сыгранную роль.