Claus y Lucas

Что-то много стало книг, где «война глазами детей». Эта тема больно бьет даже тех, кто не слишком сентиментален. Но стоит ли оно того? Ответьте себе сами.

Два домашних мальчика-близнеца приезжают к бабушке, которую ранее никогда не видели, чтобы вдали от большого города пережить войну. Вернее, их привозит и оставляет мама. Нелегко приходится детям в условиях жестокого отношения и абсолютной антигигиены. Хотя о чем тут говорить? Война, глубинка… Но это не просто умные мальчики, они очень умные, поэтому тренируют тело и душу, чтобы научится переживать все лишения. Только вот к чему приведут эти упражнения?

Основанная на реальных событиях, книга Кристоф с первых страниц удивляет своей прямотой и правдивостью. Язык легкий, немного детский, что помогает читателю окончательно поверить в реальность существования дневника близнецов. Поначалу все довольно безобидно и даже удивительно хорошо. Но по мере повествования все больше увязаешь в ужасающе взрослом и отвратительном мире, где приходится выживать этим детям. Нет, их совсем не жалко. Страшно, что война их делает ТАКИМИ.

P. S. : Мне показалось несколько излишним наличие стольких сексуальных сцен. Даже не знаю что лучше: чтобы это были только фантазии писательницы, или чтобы это была действительность (вроде как не грязные мысли автора). А еще я задаюсь вопросом: только в моей жизни отсутствуют извращенцы (или я о них не подозреваю)? А то, читая современную литературу, создается впечатление, что они везде и в избыточном количестве.

Впечатление у меня скажем прямо двоякое. Оценку смогу выставить только дописав рецензию, таким образом эта рецензия станет попыткой разобраться чем стала для меня эта книга.

Начнем по порядку.
Мне не нравится вся та грязь, которую на нас выливают близнецы в своем дневнике. Мне не нравится обилие сцен сексуального извращения.

Мне не нравится то каким языком написана книга. Даже не сам язык, а то как воспринимают общение с окружающим миром дети. Все как-то настолько просто. Так не бывает. Слишком топорно что ли.

И вот так вся книга - независимо от драматичности момента. Все проблемы близнецов решаются вот так вот - да не бывает такого. Не верю.

Мне нравится путаница в братьях, созданная автором. До самого конца было интересно и с трудом разбирала кто есть кто. Попробовала пересказать эту историю - не вышло, столько раз автор открывала матрешку...

Мне не нравятся образы и персонажи. Они абсолютно неживые, картонные, зачастую в книге персонаж - есть носитель одной эмоции. Но разве в жизни так бывает?

Что интересно, в топе рецензий на эту книгу одни лишь положительные. Отрицательные, видимо вместе с моей, плетутся в конце. То есть все ж таки книга эта людям нравится. Хотелось бы прочувствовать самой чем, честное слово, хотелось бы. Несмотря на то, что мне очень понравилось то, как автор переворачивает с ног на голову только что прочитанный кусок истории, это не перекрывает то что книга зла, мерзка, отвратительна...

Я не жалею о прочитанном, о потраченном времени, но все же две звезды - максимум, что я могу дать этой книге...

Данный сборник включает в себя три романа, сплетённых воедино по смыслу, но абсолютно разных по манере написания сущности. Их нельзя читать неделимо друг от друга, в разном порядке или вовсе остановиться на одном из них не узнав окончания истории. Для меня весь текст представлялся скорее разными главами единого произведения, нежели разрозненным творчеством. Внутри текста, автор непримиримо заигрывает с описанием образов, пробуя читателя на выдержку и расставляет ловушки, проверяя на прочность степени отторжения, принятия и примирения с существованием некоторых эпизодов, которые не ожидаешь встретить в книге посвящённой войне.  Венгерско-швейцарская писательница, творящая на французском языке, в 1986 году издаёт первый роман, который сразу же с восторгом был принят дотошными критиками. В дальнейшем автор расширила «Толстую тетрадь» до трилогии, опубликовав романы «Доказательство» и «Третья ложь» и в последующем роман был переведён на тридцать языков, пользуясь большой популярностью публики.

Основанные на реальных событиях, все три произведения повествуют о жизни двух братьев близнецов во время Второй мировой войны. Простым, но не блеклым, языком братья описывают лишения, столкновение с жестокостью и болью, испытания, которые им приходится пройти, и которые они устраивают сами себе. Основное отличие от других книг, посвящённых теме войны, состоит в том, что читатель в определённый момент теряет веру в правдивость рассказчика. Погружаясь в описанный мир, однажды перестаёшь критически мыслить, доверяя каждому слову и именно тогда автор переворачивает всё содержимое, поменяв всё представление о сказанном ранее, вызывая тем самым неописуемый восторг.  Показывая факты и цинизм войны, глазами беспомощных детей, можно ощутить бесконечные толпы мурашек и промозглого ужаса. Некоторые эпизоды, что указаны в книге выглядят, как попытка шокировать и через зародившуюся негативную эмоцию, вызвать отторжение к любому виду насилия. Стилизация языка под повествование детей не выглядит скучной. Он остаётся достаточно литературным и способен выполнять весь список необходимых функций, увлекая в рассказ и оставляя десятки эмоций. Какой бы грустной ни была книга, она не может быть такой же грустной, как жизнь... Трогают её описания местности, отношения с бабушкой, тяготы и лишения и эпизоды, которые внушают ужас, впитав в себя дух отвращения к происходящим картинам. Но больше всего интересует запутанность. С течением времени прочтения, становится непонятно, где Лукас, а где Клаус и читателю предоставляется возможность самому решать загадки собственного и авторского интеллекта, пробираясь сквозь написанный текст. Книга по праву считается одним из самых безжалостных романов ушедшего столетия, где с самого первого слога берёт читателя, своим построением предложений, цинизмом, сложностью и простотой, вписавшись в единое целое повествование, которое для многих становится трудновыполнимой задачей в виде цели прочесть до конца... Но это обязательно стоит начать и пытаться закончить...

"Мы приезжаем из Большого Города. Мы ехали всю ночь. У мамы красные глаза. Она несет большую коробку, а мы, два мальчика, несем по маленькому чемодану, в которых лежат наши вещи, и еще мы несем папин толстый словарь. Словарь мы несем по очереди, потому что у нас устают руки. Мы идем долго. Дом бабушки далеко от станции, на другом конце Городка. Тут нет трамваев, автобусов или машин. Ездят только несколько военных грузовиков.

На улицах совсем немного людей. Городок очень тихий. От наших шагов по мостовой отдается эхо; мы идем молча, мама идет между нами. Когда мы подходим к калитке бабушкиного сада, мама говорит:
- Подождите меня здесь.

Мы ждем немного, а потом входим в сад, обходим дом и приседаем под окном, из которого слышны голоса. Мама говорит:
- Дома стало совсем нечего есть, там нет ни хлеба, ни мяса, ни овощей, ни молока. Ничего. Я больше не могу кормить их.
Другой голос отвечает:
- И ты, понятно, тут же вспомнила обо мне. Десять лет ты обо мне и не думала. Не приезжала. Не писала.
Мама говорит:
- Вы знаете почему. Я любила отца.
Другой голос говорит:
- Да-да. А вот теперь ты вдруг припомнила, что у тебя и мать есть. Приехала вот и просишь помочь.
Мама говорит:
- Для себя я ничего не прошу. Я хочу только, чтобы мои мальчики пережили эту войну. Большой Город бомбят день и ночь, продуктов нет. Всех детей эвакуируют в деревню, к родственникам или даже к чужим людям - куда-нибудь.
Другой голос говорит:
- Так что ж и ты не отправила их к чужим людям, куда-нибудь?
Мама говорит:
- Это ваши внуки.
- Внуки? Да я их и не знаю. Сколько их?
- Двое. Два мальчика. Близнецы, двойня.
Другой голос спрашивает:
- А куда ты дела остальных? Что ты с ними сделала?
Мама спрашивает:
- Каких остальных?
- Суки приносят в одном помете по четыре или пять щенков. Обычно одного-двух оставляют, а остальных топят." (с) Агота Кристоф

О книге сложно говорить, потому что пересказ содержания или даже самый тонкий намёк, несмотря на в некоторой степени, известную сущность происходящих событий — в корне испортит впечатление от прочтения произведения и осознания текста. Содержание порой является мерзким, отвратительным и неоднозначным, но именно это содержимое определённо вызовет спектр эмоций и не заставит скучать. Здесь есть, что цитировать и над чем размышлять. Книга частично даёт понять собственную степень восприятия цинизма, насилия и прочих непотребных вещей. Война это ведь не только когда кричат: "За Родину!" и бегут с гратами под тяжёлые танки. Книги об этих событиях это не только перестрелки, стон раненых солдат, но и часто что-то другое. Дружба, предательство, моральные принципы, совесть... Здесь тоже о чем-то другом вперемешку с войной. Взросление, отношения, поиски себя и способы убежать от детства, что впитало в себя взрывы взорвавшихся бомбардировок. Данный роман представитель нетипичной постмодернистской литературы, где по-разному говорят о войне. Иногда напрямую, порой через призму метафор или сквозь мерзость. А о войне точно не стоит молчать, как и не допускать появление новых причин, чтобы о ней говорить. Лучше, как всегда...

"Читайте хорошие книги!" (с)

Считается, что личность человека формируется в самом раннем возрасте. Культура, образование, мораль - все это лишь поверхностное, наносное, и отлитые в детстве рамки можно сломать, но не изменить. Стало быть, хочешь вырастить монстра - воспитывай его с малолетства. Человек, родившийся незадолго до крупнейшего вооруженного конфликта в истории и предоставленный самому себе, кажется, идеально подходит на эту роль. Все дети поначалу жестоки, но выросший среди крови и страданий одиночка, настоящее дитя войны, должен был усвоить жестокость как единственную доминанту поведения. И разумеется, стать настоящим чудовищем, прекрасным в своей жестокости.

Чем-то вроде этого мне поначалу и казался главный герой. В реальность брата я не верил ни секунды, как и вообще в подлинность происходящего. Кровь и смерть, это само собой, но вот против статистики не пойдешь. Героя окружает как-то уж слишком много психопатов и просто людей с крайне девиантным поведением. Мазохисты, нимфоманки, зоофилы, педофилы. Кажется, в первой части романа нет ни одного вменяемого персонажа, и это странно даже в разгаре второй мировой. Нарочитая достоверность, которой придерживаются в своих дневниках "близнецы", тоже прием, позволяющий скрыть наигранность и нереальность происходящего. Словно кто-то описывает сон или давнее, почти истершееся в памяти воспоминание. Словом, перед нами небрежно нарисованная, разрисованная всякими ужасами ширма, за которой прячется нечто. И жутки вовсе не эти ужасы, а одна простая вещь - с героем произошло нечто такое, что в качестве защитного механизма его подсознание изъяло правду и заменило на весь этот цирк уродцев и висящий под потолком скелет матери. И вот когда пробуешь представить что-то такое, на фоне чего прочитанное кажется безопасным и посильным грузом, становится очень не по себе.

Уже потом мы наконец понимаем, что перед нами художественный вымысел героя, осознанный и продуманный. Реконструкция неслучившейся жизни, попытка заполнить непонятно на что истраченные годы хоть чем-нибудь, пусть даже и бесконечной чередой страданий. Там, где ожидаешь обнаружить нечто жуткое, вдруг оказывается пустота. И для каждого из братьев она намного страшнее любых страданий, которые только можно вообразить. Читателю казалось, что близнец придуман героем как попытка разделить ношу мучений, переложить ее часть на другого, но ноль-пустоту как ни дели, на каждого приходится ровно такая же пустота. И у Лукаса, и у Клауса были все шансы прожить нормальную счастливую жизнь, но над обоими нависала тень брата. Не реальный человек, но химера, порожденная одиночеством и пустотой. Герои мучились, ждали встречи как катарсиса, после которого ничто уже не будет прежним, но одновременно ожидали и искупления. Проза одного и стихи другого - поиск настоящего, этакий крик в пустоту. Приди, помоги мне, освободи меня, я не выдержу этого больше. И убивает их именно рухнувшая вера в то, что освобождение возможно. В конечном счете они встречают не совершенную версию себя и даже не лучшую свою половину, которая дополнит каждого из них и избавит от страданий, но такого же запутавшегося человека без ответов и цели. То есть оба понимают - все пережитое непоправимо и, главное, напрасно. И это, пожалуй, действительно жутко, пусть даже война тут и ни при чем.

И, разумеется, роман стоит воспринимать как единое произведение в трех частях. Остановиться после "Толстой тетради" - все равно что забросить детектив после того, как самодовольный полицейский инспектор изложит свою грубую и примитивную версию, которая на первый взгляд объясняет все, но на самом деле бесконечно далека от истины. В плане эффектных и неожиданных финалов Агота Кристоф ничуть не уступает другой знаменитой писательнице, имя которой отличается всего парой букв.

Ну вот...Еще одна книга-потрясение. Сильнейшая вещь!Беспощадно-правдивая, ошеломляющая своей прямолинейностью и откровенностью, опустошающая и при этом заставляющая думать, чувствовать, делать выводы...
...Задумалась, как бы написать о ней, не раскрывая загадок, которыми полон этот роман. Это трилогия, и каждая новая часть переворачивает с ног на голову всё то, чем ты уже успел проникнуться, пропитаться насквозь до этого момента... Интригующее повествование, но не в интриге суть...
...Стиль, манера изложения - несколько отстраненная, безэмоциональная, но пронзительная донЕльзя - напомнили мне еще один мой любимый роман - "Полубрат" Кристенсена. Та же неприглядность быта и человеческих отношений, те же подробности, порой вызывающие подташнивание и брезгливость, но в сухом остатке выдающие чувство глубочайшей тоски и нового уровня понимания нашей с вами жизни.
О чем думалось:
1) какой же это трудный процесс - самоидентификация!
2) где грань между объективной реальностью и всеголишьспецификойнашеговосприятия ее? что СУЩЕСТВУЕТ вокруг нас, а что всего лишь нам КАЖЕТСЯ? кто каков НА САМОМ ДЕЛЕ, если абстрагироваться от нашего восприятия этого человека?
Запутанно? Вот-вот, и книга такая.
3) каждый, КАЖДЫЙ человек нуждается во внимании к себе, в понимании, поддержке. И чем меньше этого он получает, тем более ожесточенный панцирь образуется вокруг него, панцирь, покрытый шипами, способными ранить любого, кто оказался рядом. Дефицит любви и доброты - причина большинства самых горьких проблем в человеческом мире.
Это не единственная книга, которая заставляет думать об этом, но в ЭТОЙ книге - каждое напоминание об этих истинах как удар по щекам.

Вот с таким примерно ощущением села писать отзыв... Книга ужасная. Книга странная. Книга изумительная и запоминающаяся. То есть - качели, если не американские горки, и что-то внятное сказать про неё вряд ли мне под силу. Поэтому предупреждаю: если вас пугают отзывы, из которых ничего про книгу не поймёшь - не тратьте время)).
Начну с того, что максимально размазана в книге локация - Большой город, Маленький город, Другая страна, иностранная армия, другая иностранная армия - и просто нет шансов не понять, где всё происходит, особенно с учётом происхождения швейцарской франко-говорящей писательницы. И время тоже абсолютно ясное - Вторая мировая и после. Если я не ошиблась в определении главной идеи, то книга глубочайше антивоенная, примерно вот так, как говорит одна из мелькнувших на страницах женщин:

Время страшное, жестокое, и особенно трудно в такие моменты детям. Особенно, если мать привезла и оставила их у бабушки - вроде там безопаснее. НО:

Первая часть книги - вроде как записи в толстой тетради двух близнецов, настолько близких, что они - просто "они", без имён и уточнений. Им лет по 9-10. Естественно, что их дневник стилистическими тонкостями не блещет. Зато он просто перенасыщен жестокими сценами, свидетелями или участниками которых пришлось быть детям, в том числе разнообразнейших сексуальных извращений, включая зоофилию.
После войны ребята оказываются разлучёнными: один перешёл границу, второй остался в бабушкином доме. И я лично довольно долго не чувствовала подвоха: а было ли их двое или это из детских фантазий - выдуманный брат, навроде Карлсона? Так и не выяснилось, во всяком случае, по моему мнению.

Лукас, который, возможно, вовсе и не Лукас, Клаус, который, вероятно, не Клаус - имеем ли мы дело с душевной болезнью? С раздвоением личности? С буйной фантазией? Как бы то ни было, читать книгу сложно из-за её нарочито топорного языка. Чтобы не быть голословной - пример диалога:

Постоянное настоящее время, не безграмотные, но какие-то эмоционально ровные, рубленые фразы - всё сложно. И при этом книга не отпускает, вызывая подспудное желание понять, что вообще происходит, а когда понять не получается - некий душевный ступор... Однако вопрос "что это было?", часто задаваемый в конце непонятых книг, у меня не возник. Мне показалось, что я поняла, что хотела сказать писательница, и вот квинтэссенция смысла:

Кто как может, то так и любит. Кто как умеет, так и живёт. Или выживает...

«Одиночество – сволочь,
Одиночество – скука,
Я не чувствую сердце,
Я не чувствую руку…

Одиночество – мука,
Одиночество – сука!»
Слава, В.Дробыш

Нет, эта книга не о войне глазами ребенка. И не о голодных тыловых буднях. Они лишь фон для Одиночества. Эта книга о психологической травме, нанесенной ребенку в детстве, о трагедии человека, лишенного семьи, о неудавшемся побеге от самого себя, об одиночестве, с которым человек не в состоянии ни справиться, ни подружиться. Эта книга об ошибках, совершаемых взрослыми бездумно, безрассудно, ошибках, которые калечат жизни детей…

«Пособие по грехам» - так кратко я бы охарактеризовала первую часть книги. Все пороки грешного человеческого тела собраны воедино, рассмотрены под лупой, исследованы, обсосаны, изжеваны – осталось разве что глотнуть – дегустируй, читатель!
Не скрою, иногда мне хочется вымазаться по уши теплой сакской маслянистой грязью, поваляться, как свин, в пыли, побегать по глубоким лужам, поплавать в мутной воде, стоявшей по пояс в Киеве в 90-м… Смутное мое желание осуществилось в несколько необычной форме – полном погружении в первую часть «Толстой тетради». Разве что не нырнула с головой – и слава богу, а то захлебнулась бы. Даже для моего не слишком пуританского взгляда некоторые вещи оказались чересчур откровенными.
Это не дешевый примитивизм бульварной литературы – 10-ти страниц достаточно, чтобы распознать ее и выбросить в мусор. Это завораживающий магнетизм простых слов, проникающих в тебя, заставляющих думать, примерять чужую шкурку, крутясь перед зеркалом, и снимать ее с облегченным вздохом «фух, не мой фасон». Но ведь трудно оторвать от себя и отдать с концами! Хочется поносить грязное платье, разодранное в клочья, обнажающее белое, чисто вымытое тело, хотя бы на время чтения книги… И все же, что привлекательного в первой части? Возможность испытать то, что мы никогда не получим в этой жизни? Глубоко запрятанные под толстым слоем морали инстинкты? Трудно сказать. В любом случае, спасибо автору за ошеломляющий чувственный контраст!

«Загадочные вариации на тему» - так хочется озаглавить вторую часть трилогии.

«Фантазер на краю могилы, или А был ли мальчик?» - третья часть расставляет все точки над «і». Перед нами бесконечно одинокий человек, живущий прошлым и выдуманным на тему собственной жизни и жизни брата-близнеца, престарелый онанист, бесконтрольный в своих эротических фантазиях и грезах.

Эта книга потрясла меня не только содержанием, но и формой: ни единого лишнего слова, ни единой метафоры, на первый взгляд плоско, все выверено, сухо, скупо, даже скудно, абсолютно безэмоциональная подача информации. И насколько же это бьет по твоим собственным эмоциям! Полотно беспросветное, мрачное, ни единой яркой краски, ни единого цветного мазка. Но это не плотная, безвоздушная картина балийских мастеров – это сдержанная монохромная графика, выполненная пастелью в черно-белом цвете. Множество градаций серого позволяет плоскую при близком рассмотрении картину увидеть в объемном, рельефном, скульптурном изображении при отдалении от нее. Допускается лишь один яркий акцент – алый – цвет крови, цвет кумача, цвет пухлых девичьих губ, приоткрытых для поцелуя, цвет крайней плоти, наконец.

Внимание. Если вы хотите получить подлинное удовольствие от этой книги, то не читайте никаких рецензий и аннотаций. Только после.

Если бы эта книга была без продолжений, то я без сомнения бы заявила, что это гениальное произведение. Но это трилогия, в которой вторая и третья часть лишние. Ненужные. Портящие всю грубую и жестокую прелесть первой книги.

Представим, что мы не читали всю трилогию. Вот она, первая часть, непосредственно "Толстая тетрадь". Двое близнецов — Клаус и Лукас (кстати, в первой книге их имена так и не упоминаются) в тяжёлой жизненной ситуации, когда мать оставила их на попечение бабушке-"ведьме", у которой им приходится не жить, а выживать, пытаются сделать всё возможное, чтобы в этой ситуации существовать. Они куют из самих себя холодные машины, в которых нет ничего лишнего — ни эмоций, ни страха, ни боли. При этом они всегда стремятся поступать "правильно" согласно своей внутренней логике, даже если это противоречит нормам морали. И у них получается. Страшные упражнения по закалке тела и духа приносят свои плоды, упражнения по тренировке ума — тоже. Это теперь не двое детей-близнецов, а что-то страшное и вместе с тем прекрасное. Так они смогут выжить в военное время.

То, что творится вокруг них, безусловно, кошмарно. Об этом не хочется говорить, это надо прочитать и прочувствовать самому, мерзость, от описания которой невозможно оторваться. Равнодушие к тому, чего боятся остальные. Участие к тому, что остальные не видят. иногда кажется, что эти двое вообразили себя маленькими богами, которые могут карать и миловать других людей. Как будто они берут под свою опеку и защиту всё окружающее, одновременно беря на себя полномочия наказывать тех, кто по их мнению неправ. Это уже не дети... Что-то совсем другое.

Почему "Толстая тетрадь"? Потому что книга написана самими ими. В школу они не ходят, учатся самостоятельно, одно из заданий — писать небольшие сочинения про то, что происходит с ними. Но писать можно только правду и правду объективную. Никаких субъективных и лишних эмоций, которые могут исказить беспристрастную картину происходящего вокруг. Одобренные друг другом сочинения они и переписывают в толстую тетрадь. Простой, сухой и безэмоциональный язык... Да, только так и следует рассказывать об этим ужасах. Ничего лишнего, только описанный факт. От этого ещё страшнее.

А потом наступает время последней тренировки близнецов. Им надо научиться жить отдельно друг от друга. И один из них, фактически убив собственного отца, пересекает минное поле и уходит за границу. Последняя тренировка... Последний шаг.

Вот если бы после этого Агота Кристоф написала вместо второй и третьей книги один маленький абзац, например, про то, что эти тетради нашли у психически нездорового мальчика Клауса (у которого никогда не было брата-близнеца или же брат-близнец погиб во время предшествующих событий, когда мальчика и контузило), то это было бы очень сильно, неожиданно... Игра слов "Клаус-Лукас", переставьте буквы, сразу бы вся книга перевернулась. И не было бы ничего лишнего. Но госпожа Кристоф написала продолжение. "Доказательство" — вторая книга. "Третья ложь" — последняя. В них проводится мысль, что близнец-то был всегда один... И линия про мальчика Маттиаса хороша... Но... Это уже не то. Много неважных и неинтересных линий, а когда узнаёшь, наконец, что всё это Лукас-Клаус на самом деле выдумал, то становится нехорошо. Одно дело, когда подобное произведение пишет некая Агота Кристоф — какие-то дети, в какой-то стране, кругом кошмар... А другое дело, когда человек выдумывает это всё про себя. Выдумывать всю эту грязь про своё собственное детство и психику — ненормально, патологично и ничем не оправдано. В третьей книге оказывается, что вторая книга тоже выдумана. Наплыв никому не нужных симулякров, слишком замутили, потеряно то, что было в начале хорошего. Именно вторая и третья книги не дают мне назвать эту писательницу гениальной. Впрочем, в них обеих есть немного хорошего, но это уже не то... Лучше бы я продолжения так и не читала.

Впервые заметив имя “Агота Кристоф” на полке книжного магазина пару лет назад, я был настроен скептически. Сколь же велико стремление некоторых литераторов и издательств во что бы то ни стало продать свой товар, решил я. Стремление, выливающееся в различные ухищрения навроде стилизации обложки под повесть Профессора, но без последней буквы в названии . Или же, как в этом случае, смены имени: ведь ассоциации с Агатой Кристи неизбежны. “Рекламный ход”, стоит признаться, оказался действенным – имя врезалось в память, вот только при ближайшем знакомстве оказалось, что всё совсем не так: Агота – вовсе не псевдоним предприимчивого автора, решившего привлечь дополнительных читателей за счёт созвучия с именем британской королевы детективов, а очень даже венгерский вариант Агаты. В данном случае совпадение оказалось случайным, но им грех было не воспользоваться – вот Агота и выучила французский, дабы вещать через свои книги сразу на бОльшую аудиторию.

Ещё одной неожиданностью в ходе чтения “Толстой тетради” стало то, что вместо одной книги я случайно осилил целую трилогию. Причём если к романам-составным частям по отдельности есть что предъявить, то в целом трилогия превращается в истинную жемчужину постмодернизма. Ведь перед нами – идеальный текст-палимпсест. Мастерское использование приёма “unreliable narrator” (т.н. “рассказчик, которому нельзя доверять”) позволяет автору создать в своём роде уникальную схему повествования, когда каждая последующая часть не то чтобы переворачивает предыдущую с ног на голову или отрицает её. Нет, она просто как бы “стирает” предыдущий текст, аккуратно и метко ложится поверх, подобно тому, как древние греки, экономя пергамент, наносили новый текст поверх старого. При этом в каждой новой части трилогии постепенно проступают различные отсылки, “детальки” и “вкусности”, придающие повествованию особый, пряный вкус и небывалую ценность: вот идёт явная параллель с предыдущей версией событий, а вот – намёк на дальнейшую судьбу персонажа, упомянутого в самом первом романе.

И всё же, следует признать, что воспринимать “Толстую тетрадь”, “Доказательство” и “Третью ложь” как отдельные, самостоятельные произведения трудно, да, пожалуй, и не стоит. И дело даже не в их тесной взаимосвязи или, упаси боже, несостоятельности и несамостоятельности. Просто по отдельности это были бы три довольно скучные истории. Исключением становится, разве что, первая книга в составе трилогии, недаром она получила столько похвальных отзывов сразу после выхода в свет, а недавно ещё и обзавелась довольно плоской экранизацией.

На первый взгляд, “Толстая тетрадь” представляет собой типичный рассказ в жанре “atrocities of war”. Но буквально с первых страниц начинаешь понимать (или, скорее, чувствовать) ту условность, что пронизывает описываемые события. В конце концов, Агота могла бы задать любой, совершенно произвольный сеттинг, поместив, например, своих героев на орбитальную станцию или в глухую сибирскую деревушку. Война, маленький европейский городок, колючая проволока на границе – всё это не более чем антураж, подмостки, на которых разворачивается таинство спектакля, затеянного автором вместе с её героями, маньяками-близнецами. А спектакль этот посвящён извечной теме литературы – одиночеству. Или, если быть точнее, невозможности не быть одиноким. Главный герой (кем бы он ни был) жадно набрасывается на отношения с другими, выпивая их без остатка. Будь то его брат, с которым они едины, словно связанные ментальным кордом сиамские близнецы (так что даже повествование сперва ведётся от многозначительного “мы”), но с которым приходится расстаться, ведь впереди самое главное испытание на закалку – разлука. Или случайно встреченная девушка – мать-одиночка, выгнанная на улицу за сожительство с собственным отцом. Её постепенно взрослеющий сын, ревниво относящийся к новому роману друга (ещё один собственник в отношениях). Ко всем ним Лукас (Клаус, Клаусс – нужное подчеркнуть) тянется и стремится; он цепляется за отношения, как клещ впивается в собачье ухо. И самое страшное – ты его понимаешь, ведь сам такой же. И уже не важно, где ложь, а где истина. Неважно, какая из историй больше импонирует, а какая больше похожа на правду. Неважно, “а был ли мальчик?” – ведь Агота Кристоф режет по живому.

Абсолютный нуар!
Книга от которой мне сначала было мерзко, потом я сопереживала, а конец просто взорвал мой мозг. Однозначно, я ее отправляю в число любимых!
В число любимых за оригинальный сюжет (кстати, все начинается во время войны!), за интересное повествование (от лица братьев-близнецов) и за то, что смогла меня удивить (но лучше сказать, - шокировать).
Я думала в книге три части, а оказалось, что это трилогия: "Толстая тетрадь", "Доказательство" и "Третья ложь". Каждая часть, по сути самостоятельна, но является продолжением другой. Хотя даже не продолжением, а дополнением предыдущей. Потому, что эта история набирает такие обороты с самого начала, ты нутром чувствуешь, тебя явно где-то обманывают, ищешь подвох, а между тем, роман все равно удивит и оставит с ворохом вопросов, один из которых "А был ли второй мальчик?"
Если вы можете рассмотреть трагедию за слоем сексуальных извращений, издевательств над животными и над людьми, если вы не ханжа и не нежная литературная душа, вы понимаете черный юмор, тогда я вам очень рекомендую!
По ощущениям,  - эту книгу писали в соавторстве - Паланик, Уэлш и какой-нибудь писатель антиутопий. И получилось то, что получилось: жёстко, пошло, реалистично и грязно. Получилась "Толстая тетрадь" Аготы Кристоф.
Засасывает как в болото, с каждой страницей дышать все сложнее, а потом тебя накрывает финал и все, ты утонул.