Убить Бобрыкина, или История одного убийства

Три дня читала я роман престранный. Ну что сказать? Мне нравится... по форме- написан в виде белого стиха. Читаешь и как будто крутишь, крутишь трубу калейдоскопа: возникают из стеклышек картины бытия. О чем роман? Конечно о любви, о том, что всё из детства...в нас прорастает, а потом цветет. Цветет, бывает и плоды приносит, бывает правда, что и пустоцвет. Сюжета нет практически в романе- поток сознанья и причем больного, переплетенье сна и яви, воспоминаний и неясных мечт.

Две женщины у главного героя: горгулья мать и Таня- светлый ангел. Но если все же лучше приглядеться, поспорить можно с мнением таким. Живет на деньги материны Саша, а сам ее мечтает придушить... Ну и Бобрыкина убить до кучи...И это положительный герой?

Но все же я высокую оценку поставила....за удивленье.

Попробую-ка написать рецензию свою я, в таком же темпе, как написано сие произведенье. Возможно, не получится, ведь я не автор, но всё же постараюсь сохранить речитатив.
С чего начать? А я даже не знаю. Сюжета собственно особо нет, поэтому начну с героев.
У нас есть Главный Г, зовут его Сашей отродясь, Саша Шишин. И есть у него враг - Бобрыкин ненавистный. И наш главный герой убить его мечтает. Еще есть мать у Саши, ее он тоже мечтает задушить, веревкой, которую ни как не купит в хозяйственном магазе, что напротив.
Ну, и конечно же любовь у Шишина есть тоже - Татьяна, Танечка, Танюша. Мать Танечку не любит, а любит бога мать. А Шишин любит Таню, а вот мать- нет. Ну, а Бобрыкина он просто ненавидит. Убить мечтает он Бобрыкина скорее, а заодно и мать.
Но, все таки не пожалела я, что прочитала, в ней что-то всё же есть. Есть даже светлые моменты. Про детство. Кто вырос в сэсэсэре, тот поймет, и думаю на многих из моментов улыбнется и понастальгирует. Из хорошего - на этом всё.

Книга грустна и беспросветна...
Пойду ее заем печеньем сладким и Максом Фраем.

Не очень подходит то описание, у этой книги, которое указано на сайте, потому что по нему невозможно ничего понять. Как сказал, один из пользователей на флибусте: «да ну на..., я не верю». Не могу согласиться с этим пользователем, потому что я верю этой книге, но вот ее описанию, не совсем. Я читал великого и ужасного Венечку Ерофеева, и к счастью или к сожалению, такое вряд ли возможно повторить. Но эту книгу, я выбрал не из-за описания, и неделю назад, совсем не знал этого автора. Решение прочесть «Убить Бобрыкина» у меня вызвало, то что эта книга оказалось в числе шести финалистов «Русского Букера». Признаюсь, я уже больше года не равнодушен к этой премии, в ней собраны на мой взгляд действительно лучшие произведения на русском языке за год. И попадают в эту премию, романы, некоторые из которых, даже не были опубликованы в книжных издательствах, а всего лишь в журналах. И только вдумайтесь, это похоже на ошеломляющую невероятность, но выбирают претендентов библиотекари, те люди, которые живут с книгами, у которых нет явной цензуры, что можно отправлять на эту премию, а что нельзя. И эти самые библиотекари, отправляют не свои произведения, они целый год читают русские новые романы, и отправляют только тот, который больше всех остальных, запал в душу. Потом из этих романов, выбирают длинный список, но выбирают уже писатели, те самые, что участвовали в этой премии, или побеждали в ней. Это система работает на все 100%. Я не могу сказать, что всех финалистов этой премии, можно читать с удовольствием и дочитывать до конца, но среди них попадаются явные жемчужины русской литературы, которые при другом раскладе, могут остаться навсегда в истории русской классики. И самое удивительное, что эти романы вы не найдете, ни в одном другом списке. Они блистают только в Русском Букере. А поразительнее всего, что порой кажется, что мне, молодому парню из Ташкента, эта премия вызывает интерес больше, чем у большинства пользователей сети. И я объясню почему… Самой популярный русскоязычный сайт для выбора книг, это лайвлиб, в этом нет ничего нового, он первый в гугле и в нем больше всего пользователей. Интересное замечание я сделал, еще в прошлом году, когда пытался найти финалистов этой премии, среди подборок книг на этом сайте, я был уверен, что у такой громкой и престижной премии, будет как минимум несколько подборок с разными дизайнами. И у меня вызвало большое удивление, когда я нашел только одну подборку, которая внезапно перестала обновляться больше четырех лет назад. И я конечно недолго думаю, создал собственный сборник, где обновил всех финалистов и лауреатов до этого года. Ведь всего 5 дней назад, был объявлен короткий список Русского Букера 2017 года. Второе открытие, это то, что финалистов этой премии можно найти, но для этого нужно изрядно повозиться. Например роман «Свидание с Квазимодо», напомню вам, что в том году Мелихов, был очень близок к победе с своим романом – «И нет им воздаяния»; я нашел только в Pdf формате, на сайте журнального зала, и мне пришлось самому сделать распознавание текста, и удалять атрибуты pdf файла с каждой страницы. Для того, чтобы прочесть непосредственно роман «Убить Бобрыкина», мне пришлось найти сайт, где этот роман был выставлен в 8 частях и онлайн формате. Собрать все это в fb2 файл, добавить обложку и залить на флибусту. Чтобы другому интересующемуся, было уже проще и приятнее читать. Если это какой-нибудь новый роман Пелевина, то достать его можно уже через несколько дней в идеальном виде, а чтобы прочесть финалиста такой крутой премии, как Русский Букер, нужно тщательно поискать.
Хватит вступления, хватит про премию, теперь про хорошее, точнее про роман «Убить Бобрыкины». Самое удивительное в этом романе, это его форма, которая очень близка к стихам, к поэме, пьесе, да да, возможно это больная тема, но я снова вижу здесь отличную пьесу. Хотя роман не написан стихами, иногда он наоборот, даже не пытается соблюсти простую рифму. Но порой при чтении одного из диалогов, ты ловишь себя на мысли, что останавливаться нельзя, пока не дочитаешь его до конца, так как он ускоряется, набирает темп и напоминает песню. Пока все не разрушается о суровую реальность, которой в этом романе достаточно. Главные герои живут воспоминаниями и мечтами, они поддерживают инфантильности друг друга, чтобы сбежать от реальности, которая их не устраивает. Пока это не заканчивается для всех страшной «греческой трагедией». Но конечно «Убить Бобрыкина» это роман, в первую очередь про взаимоотношения тираничной матери и замкнутого в себе мальчика, да, именно мальчика, он так и не сможет повзрослеть, хотя его возлюбленная, уже успеет выйти замуж за ненавистного им обоим Бобрыкина, и родить для него девочку. Этот роман больше всего хочется сравнить, не с Венечкой, а скорее с романом «Похороните меня за плинтусом», только здесь больше накала, здесь уже нету борьбы матери и сына; мать уже давно победила, и на протяжении всего романа нам кажется, что она его сломала его с детства, однако окончательный надлом будет совершен в конце романа, после которого уже ничего нельзя будет исправить.
Для меня этот роман, как горькая пилюля правды, после прочтения, ты понимаешь, что не стоит себя вести как герои этого романа, признаюсь, в какие-то моменты, я примерял на себя личины этих героев, и даже иногда сопереживал им, ведь если этого в произведении искусства нет, то тогда для МЕНЯ, это бесполезное произведение. После романа «Убить Бобрыкина» хочется менять свою жизнь, начать действовать и двигаться дальше. Хватит постоянно зацикливаться на прошлом, забывая о настоящем и придумывая будущее. Живи и не убивай Бобрыкина))
На мой взгляд, это сильное произведение, но вряд ли оно колоритнее Заххока. Из 6 финалистов я прочел только троих и пока я ставлю на то, что победит в этом году роман «Заххок» Владимира Медведева.

Когда выбирала эту книгу, то не читала аннотацию, не смотрела отзывы. Взяла по названию в одну из игр на ЛЛ и что-то мне в голову стукнуло, что то какая-то детская история с настроением "Ералаша". Ага. Угадала...
Это совсем не детская книга. Да и взрослому читателю она не каждому, как говорится, зайдет. Ведь в ней нет той якрой картинки, к которым приучили нас современные авторы. Если был по этой книге написали сценарий фильма, то он получился бы серым и мрачным, убийственно жестоким, и давящим. Без кровавых сцен, но ужасающий до мурашек.
Книга о безумии реальности, которое для каждого обретает разные формы.
Есть женщина, безумная в своей вере; есть молодой человек, безумный в своей любви; есть муж и жена, безумные в своей нормальности. В этой книге лишь 4 действующих лиц. При этом 2 из них вообще в реальности мелькают лишь эпизодично, а все остальное время они живут в истории Шишина в образах.
Рекомендовать ее сложно. Тут важно, чтобы книга нашла своего читателя, или слушателя. Говорят, есть хорошая аудиоверсия. Но что-то мне кажется, что она еще больше вызывает на эмоции. Впрочем, читая, мы даем тексту свои интонации, и поэтому у каждого именно эта книга может зазвучать по-своему.

Получивший в 2017 году премию “Русский Букер”, роман художницы и писательницы Александры Николаенко сразу наделал много шуму - и в очередной раз подчеркнул спорность выбора жюри почившей уже сейчас премии. О чем этот роман (или, скорее. повесть), разве ж это может победить и почему в стихах (или это не стихи?) - на эту тему, кажется, спорят до сих пор, тем более, что у Николаенко вышла новая книга, которая наверняка попадёт в другие премиальные списки следующего года. И то, в общем, понятно - разобраться, кто, зачем и почему, в “Бобрыкине” не так-то просто.

Саня Шишин живет дома с деспотичной, и очевидно сумасшедшей матерью, набожной и вместе с этим суеверной, любит соседку Таню, которая замужем за ненавистным, ненавистным (в тексте каждый раз происходит это усиление ненависти) Бобрыкиным. Последний - эдакий личный дьявол для героя, издевавшийся над Саней со школы, а теперь вот, сами видите, ещё и умудрился жениться на любви всей саниной жизни - Тане. И Саня хочет этого ненавистного, ненавистного Бобрыкина убить. Собственно всё - дальше можно увязнуть в путанных воспоминаниях Шишина о своей жизни, из которых станет ясно - мама когда-то была нормальной, и даже папа был, но потом что-то пошло не так, Бобрыкин издевался, Таня вроде бы подавала намёки на ответные чувства, был план сбежать с ней в Австралию и там зажить счастливо, но что-то пошло не так. Наивный, бесхитростный Шишин забит тоталитарной матерью, постоянно угрожающей ему то мучительной кончиной за непомытые руки, то попрекающей его почём зря за любую мелочь, постоянные молитвы и ворох суеверий служат последним гвоздём в и так уже раненое сознание ребёнка - Шишин, очевидно, не совсем нормален, а следовательно, его шансы на ответные чувства с красивой девочкой стремятся к нулю. О чем ему, впрочем, и так регулярно твердит прозорливая мать - да кому ты, мол, нужен, кроме меня. Да нет, погоди, и мне-то не нужен, вот умру - ну и так далее. Из этого вполне логичным кажется и то, что в какой-то момент и сам Саня Шишин подумывает убить не только ненавистного, ненавистного Бобрыкина, но и саму мать - и в этом ему даже нельзя не пожелать удачи, так уж уродливо-душна эта атмосфера, созданная Александрой Николаенко в этой герметичной книжке, где события происходят вовсе не снаружи, а, кажется, только внутри чужой больной головы, из которой невероятно хочется срочно сбежать и не дочитывать этот текст никогда и ни под каким предлогом.

Это странная вселенная альтернативных знаков препинания и путанных ться/тся в самом деле морочит голову смазанными временными и событийными границами. Выбранный путь повествования - ритмическая проза на основе ямба с окказиональными рифмами, с неочевидным кивком в сторону трудов Андрея Белого, однако, вспоминается всё равно прежде всего Васисуалий Лоханкин из “Золотого телёнка” - и будто нарочитой декларацией, и страданиями “за любовь”, и житьём за чужой счет. У Николаенко, впрочем, такая проза в стихах словно призвана лишний раз подчеркнуть путанные мысли главного героя, его мутное восприятие реальности как будто через дымку гриппозного бреда - и стоит заметить, что ей это удаётся: в этой истории понять что-либо вообще сложно, но, как водится и со стихами, она будто и не для этого написана - важнее чувства, а не сюжет.

Саня любит Таню, а кого любит Таня, на самом деле не особенно ясно. В существовании Тани, например, можно и впрямь усомниться - по тексту сложно идти, не споткнувшись об очередной намёк для любителей конспирологии в сложновыдуманной литературе - что Таня если и существовала, то давно умерла, а Саня не может отпустить её, потому что мечта о Тане - единственное, что примиряет его с реальностью, в которой он и так уже слишком лишний. Таня в своих письмах постоянно говорит о смерти. Возвращаясь мыслями к детству, Саня то и дело вспоминает, как они играли то в похороны (Таня умирает, лежит красивая в гробу), то как они стояли на крыше и Таня думала о том, что вот бы взлететь, но не получается, следом - боится ослепнуть, а ведь мёртвые не могут открыть глаз. Когда в очередных воспоминаниях Шишина к ним за солью приходит Танин голос за дверью - мать, разумеется, не открывает - терпеть не может Таню, говоря, что соли нет. Известное поверье о том, что солью можно изгнать духа, работает здесь наоборот - дух сам просит себя выгнать, то ли вовсе издевается над Саней, говоря, что не денусь я, мол, никуда. Саня регулярно говорит с Таней, но в какие-то моменты становится ясно, что большинство бесед выдуманы, равно как и письма, клятвы, как и какие-то чувства между героями. В этих фантазиях можно пойти и дальше, и предположить, скажем, что если уж не Тани, то не существует здесь Бобрыкина ненавистного, ненавистного - но это всё просто потому, что подобное слововолие текста позволяет выдумать о нём вообще что угодно. Условные границы сюжета обозначены полунамёками и полутонами, события переплетаются в тугой узел то ли бреда, то ли выдумки, то ли так и правда было на самом деле - а потому сочинять условную коллизию можно сколько угодно, даже несмотря на вполне очевидный финал - в конце концов, как к нему пришли герои, и не выдумка ли это всё вообще, доказать сложно, поскольку с сумасшедшими и душевнобольными вообще довольно сложно что-то сказать наверняка и это вполне мог быть наш русский Билли Милиган, придумавший вовсе всех, а на самом деле никого из них не было.

Свободный ямб. Стих белый. Ритмическая речь. Написан так роман и веет пряным Пастернаком.

Возможно девяностые, восьмидесятые и никогда. Какой-то городок. Трое. Саша Шишин. Дурачок. Татьяна Н потом и Б, поймете сами. Бобрыкин ненавистный. Набожная мама Саши, что ждет конца, в приметы верит, про яйцо, иголки, сглаз

У Саши с Таней была любовь, но это в школе, ну как любовь, так дружба, но Саше невдомек, он же дурачок живет вчера, сегодня, никогда, ну прямо как, давайте вместе, в Ш? Шум и Ярость ! Да нет же, Школе дураков! Но иногда под плинтусом хоронят Сашу, есть же мама!(И не забудь читатель узнать кто иллюстратор был судьбою дан Санаеву!)

И письма пишутся от Т до адресата С, или от С до Т, а может никуда от буквы С никто и не уходит, решать тебе читатель. Ну чисто письмовник!

Быть может пару слов еще добавить, но к чему? Прочтите сами. Право всего каких то сто страниц по два, одна всего лишь ночь, ну может день. Читать, скорей читать. Приятно это. И хоть хотел сказать хтонично, ну это да, экзистенциально, и это да, метафизично, а как же, ведь времечко давно тю-тю, того и навсегда в романе. Я хотел сказать вторична проза, как прошлогодний снег и тухлая селедка, мол Саша С был раньше Саши Ш, ну да и что, бывает и такое, да и к то муже это все другое. Что это? Ну это, это, это! У Саши С там про лето, постмодерн, любовь, труба, а Саша Ш про быт, тут спойлер был, да всплыл, а может, веревку, мыло, нож и кровь, наоборот разбитое яйцо от Пасхи и до Рождества, прощанье с детством.

Еще конечно можно попрекнуть в занятости текст, мол мамы много причитаний и ходят все по кругу, а все же хорошо и Костя ты не прав, хотя про НОС все так, но Букер лучше, вероятно.

Ну все пора закончить сей концерт, на позитивной ноте и советом. Читать скорей беги Борыкина читатель, и отзыв ты скорее оставляй.

А я пошел.

Занавес

Все.

Все.

И гаснет свет, сушите весла.

В свое время Евгений Водолазкин сделал очень правильную вещь, снабдив книгу "Лавр" подзаголовком "Неисторический роман". Книгу "Убить Бобрыкина" надо было бы снабдить подзаголовком "НЕдетективный роман. НЕ натуралистические заметки". Потому что детектива тут нет совсем никакого (а его оттуда время от времени все-таки пытаются вычитать). Ну а воспринимать ее в качестве реалистической зарисовки - значит, обречь себя на совершенно убогое впечатление. Можно, конечно, - история получится почти связной. Но есть ли смысл? Да и деталей лишних останется много: как написали в одной из рецензий, "половину не понял, сократить бы это все до рассказа - получилось бы хорошо".

Предисловие
Как известно, есть вполне определенная зависимость между качеством текста художественного произведения и широтой возможностей его интерпретации. Действительно, даже если отвлечься от современной литературы и обратиться к школьно-программному XIX веку и вспомнить Гоголя с его "Мертвыми душами" - сколько разных толкований мы накопаем, бегло ознакомившись с учебником и парой-тройкой предисловий и послесловий? Мы узнаем, что, читая эту книгу, можно читать про конкретных персонажей с любопытными характерами (осуждая одних и... а получится ли там кого-то одобрять?); можно читать о России и ее особом пути (ах, птица-тройка!..); можно даже прочитать о начале восхождения души через страдания, через метанойю к горним высотам. Ну а Достоевский? Неужели мы читаем у него лишь детективы?
Вот и с "Убить Бобрыкина" похожая история.

1. Буквально
Мы можем вычитать темную и не совсем внятную историю про относительно взрослого Сашу Шишина, вероятно, с особенностями развития, проживающего вдвоем со злобной матерью, вспоминающего детство, влюбленного в соседскую женщину (девочку) Таню, которая замужем за одноклассником их обоих, Степаном Бобрыкиным. Слов для этой незатейливой истории слишком много, Таня в ней странно двоится - и не только во взрослом состоянии, зато Саша со Степаном удивительным образом не меняются на протяжении книги, хотя Степан при этом проходит путь от школьника до отца семейства с ипотекой и всем прочим.

2. Об эпиграфе
О том, который про детство и взрослую жизнь.
Книга рассказывает об этом каждым своим предложением. Герои четко делятся по этому признаку: Саша - вечный ребенок. Как у всякого ребенка - у него "длиннофокусная оптика", он все видит очень крупным планом, без обобщений, без общей картинки (как он по стрелочкам идет за кладом - видя одну стрелочку за раз, в стремлении к цели не замечая других обстоятельств, а слово "дурак" попадает в поле его зрения лишь в последний момент). Бобрыкин - вечный взрослый, он взрослый уже в школе, он свысока играет в детские игры, его оптика широкоугольная, ему ничто не смешно - по-настоящему он ни разу не улыбается даже. Еще один вечный взрослый - мать. Но взрослый другого типа. Если Бобрыкин - самоуверенный, самодовольный взрослый, то мать - это та взрослость, которая есть непомерная ответственность и одиночество (как она плакала над разорванной курткой - не от жадности же и не от злости; просто "в такой стране... на пенсию мою...). Ну и Таня, единая в двух лицах: безликий взрослый ("и волосами светлыми почти прикрыв лицо (а может, не она?..)") и ребенок прошлого и настоящего из писем. У Тани прошлого быстрый ум, который компенсирует длиннофокусную оптику, а у Тани из писем детский взгляд соединяется с взрослой способностью видеть в перспективе. Она - своего рода адвокат детства. И здесь это очень нужный персонаж, потому что когда на сцене взрослые, особенно самоуверенные, успешные взрослые - детскость всегда проигрывает, она нелепа, смешна, вечно виновата.

3. О времени
Время - один из главных героев книги. Серый кардинал - его не видит невооруженный глаз, но все происходит благодаря (вопреки) ему. Таня из писем постоянно говорит о нем: о том, что лето слишком быстро, а зима слишком медленна.

Шишин и есть тот дурачок. Он как будто во временном вакууме: не меняется сам, в его глазах не меняются Бобрыкин, мать. И Таня. Таня - поймана (зеркало: "я заглянула, Саша, мать твоя увидела, сказала, что в этом зеркале останусь навсегда") и остается с ним, вся сотканная из воспоминаний. Но удержать эту петлю Саше не под силу. В Таниных письмах то и дело проступают "взрослые" подробности. И в конце концов Таня из писем и безликая взрослая Таня сливаются - и в этот же момент разбивается зеркало, "стеклянным звоном осыпаясь в уши", надежды разбиты вместе с ним:

Внешнее время, как и всегда, побежало вперед ("нет идущих против стрелки циферблатов на башенных часах, и нет таких вокзалов, где можно купить билет из настоящего назад"), а время внутри квартиры Саши и его матери побежали назад ("часы, в которых стрелки идут назад. На кухне матери твоей"): и вот, уже в финале, Саше, чтобы посмотреть в глазок, понадобилось вскарабкаться на стул... Сашина реальность и реальность мира окончательно разошлись.

4. О спасении
Есть ли вообще объективная реальность в книге? Большой вопрос. У каждого из персонажей своя мифология - долго и любовно выстраиваемая. У Тани мифология детства - Изумрудный город, побег в Австралию, подозрительные прохожие, машина времени и зарытый клад. У Бобрыкина мифология взрослой серьезности - игривые ухаживания, дом-семья-ребенок, ипотека, комфорт, чувство превосходства. У матери "языческое христианство". У каждого его мифология - средство удержаться на краю пропасти, как-то сохранить себя от подступающего хтонического ужаса.
Шишин живет сразу в двух мифологиях - Танином и материном. Но у него есть и своя, с всего одним божком и богом:

Таня - его единственный Спаситель. И вот почему, когда вдруг стало понятно, что и она за ним не придет, весь мир Шишина рушится. И отчаянный порыв матери, изо всех сил стремящейся защитить Сашу от саморазрушения, порыв, в котором она, вечно переплетающая слова молитв и заговоров, путающая начала и концы, вдруг неожиданно точно, без искажений цитирует слова апостола Павла, этот порыв никак не поможет. Без спасителя человек обречен.

5. О другом эпиграфе

Трагедия. Именно такая, какой должна быть трагедия по классическому (древнегреческому) образцу. Судьба (рок), с которым не под силу бороться человеку, одолевает каждого из героев. Даже невосприимчивый ни к чему Бобрыкин не избежит заслуженного конца.
Любовь, выросшая из детства и описанная потрясающе точно подобранными словами:

...и доросшая до "любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего..." апостола Павла. Все камушки, ножички, стеклышки из детских карманов. Все загородки, обереги, заклятья, развешенные, расставленные матерью. Всё сметает смерть. И жалко, страшно, смешно ползет Саша, не сумевший правильно надеть штаны; и летит в никуда сквозь множество ступеней Бобрыкин; и жутко молчит мать из своей комнаты.

Заключение
Какое толкование правильное? Такого нет. Каждый читатель подсветит то, что ближе ему. Ему - сейчас.
И да, современное искусство отличается своего рода "цинизмом", когда о любой теме говорится легко, по крайней мере внешне легко, - художник как бы приглашает зрителя сыграть с ним в игру. Для этого и пригодилась необычная форма этой книги - ритмы, смысловые рифмы, навязчивые повторы. Разные темы как мячики в руках жонглера, то исчезают, то возвращаются, сливаясь в быстро меняющийся узор. Но за этой легкостью - все та же глубина. В которую иногда так страшно заглядывать.

Перед нами не просто история одного убийства. Произведение Александры Николаенко это настоящее иллюстрированное пособие по убийству человека. Иллюстрированное не потому что картинки есть, а потому что очень красочно все описано. Язык у автора необыкновенный, пропитанный поэзией и музыкой. В дополнение к этому я прослушала всю книгу в исполнении Креминского Дмитрия. Не знаю как бы я восприняла историю Саши, прочти я всю книгу сама, но благодаря прекрасному чтению Креминского я всю книгу увидела.

Итак, Николаенко рассказывает о Саше, который любит Таню и ненавидит Бобрыкина. На самом деле, Саша ненавидит не только Бобрыкина, но и свою мать, и себя. Автор показывает мир глазами Саши. Это странный мир. В нем так тесно сплелись воспоминания, действительность и сновидения, что довольно скоро становится ясно, что Саша не здоров ни психологически, ни душевно. То убийство, о котором говориться в названии книги это не убийство ненавистного Бобрыкина, нет. Автор описывает убийство самого Саши. Это было длинное и совершенно безжалостное убийство, которое прикрывалось принципом: "Я - мать и плохого своему ребенку не сделаю". И потому нет ничего удивительного, что мир, увиденный глазами Саши такой жалкий, такой унылый, такой... такой убитый.
Нет ничего ужаснее, чем когда кто-то убивает в человеке человека. Но почему-то это преступление не карается ни законом, ни другими людьми.

На мой взгляд Николаенко прекрасно нарисовала картину такого ненаказуемого злодейства. Правдиво, открыто да еще стихами. Не оценила я это на пять только потому, что ни один из героев не вызвал у меня в душе отклика. Мне не было жалко ни Тани, ни Бобрыкина, ни даже Саши. Я понимаю, что мать совершенно несправедливо его убивала, однако, не чувствую к нему сострадания. Почему? Не представляю даже. Единственный персонаж, который действительно мне понравился и которого было жаль - это варежка. Такая она была преданная, такая беззащитная. Совсем как Саша. Он тоже всю жизнь на привязи жил. Только вот он, в отличии от варежки, мог сопротивляться, мог бунтовать. Но не сделал ничего для своего спасения. Наверное, поэтому мне его совсем не жаль.

Люди всегда делились на тех и этих. Те о чем-то мечтают, к чему-то стремятся, а эти может и мечтают о чем-нибудь, но ни к чему не стремятся, потому что не могут, просто живут, как хотят.
У этих разных типов есть одно общее свойство: каждому рано или поздно бывает так на душе, что хочется повеситься. На простой, но крепкой хозяйственной веревке. Одному от того, что долго думал о высоком и главном, к чему-то стремился, стремился…, а надо было просто жить. Другому от того, что никогда ничего не думал, не стремился ни к чему, ничего не достиг и не понял в этой жизни.
Однако мало кто вешается на самом деле. Почти всегда приходят к выводу что лучше жить как жил, потому что жить по-другому надо уметь, а повеситься всегда успеем. Лучше повесть того, кто живет по-другому.
Вот и писатели наши возможно думают и мечтают всю свою жизнь о высоком и главном, а книгу напишут о такой простой жизни, в которой и думать не надо и в то же время от нее повеситься хочется. От жизни и от книги. Да, надо следить за новинками современной русской литературы, надо следить внимательно.
Вот Александра Николаенко написала такую небольшую книжку «Убить Бобрыкина», а «Русский Букер» в 2017 г. вдруг возьми и разродися ею, как своим победителем.
Это без сомнения главный труд в жизни молодого автора, который она вымученно издала, наверняка, на свои средства. И книга «выстрелила» и вынесла начинающего писателя из третьеразрядников в высшую лигу.
Что с таким писателем дальше будет? Оставит ли след? Надо следить за новинками современной русской литературы, надо следить внимательно.
Главная книга «Убить Бобрыкина» о жизни в Москве, недалеко от Головинского пруда. Живут здесь в одном доме Саша Шишин, Таня и Бобрыкин. Саша с раннего детства любит Таню. Они учились в школе в одном классе, а потом Таня вышла замуж за успешного Бобрякина. Саша же так и остался разумом на уровне пятилетнего ребенка и хочется ему повесить Бобрыкина на простой хозяйственной веревке из хозяйственного магазина.
Такие вот главные вещи о жизни открывает в своей книге А. Николаенко. Их можно обдумывать и так, и эдак. Они как надпись «Скипидар» на банке из того же «Хозяйственного». Ее прочтешь и с любовью подумаешь о том, что прочитал «скипидар». Не «Скип-и-дар» и не «Скипи-дар», не «С-кипидар» и даже не «Скипид-ар», а просто «Скипидар». Просто наслаждение….
Точно: надо следить за новинками современной русской литературы, надо следить внимательно.

Это судьба, вторая подряд книга о безумии от ненадежных рассказчиков.
В рецензиях дп 2018 мне попадались отзывы на книгу Александры Николаенко. Начиталась я отзывов, но книгу в хотелки не добавила. Теперь она нашла меня сама в другой игре.
Роман написан ритмизованной прозой. И этот пятистопный, а лучше многостопный или бесконечно стопный даже ямб читать нам не с руки. А лучше слушать его, особенно в отличном исполненьи, где пееигрыванья нет, зато пррочувствовать нам можно будет и волненье Сани, когда пишет Сане Таня, иль сам он пишет себе украдкой в стол. Наслушавшись два дня и самому (или самой) легко на ямб возможно перейти, который пьесами звучит, напоминает их...
Да, ямб не хорей, слова к нему подбираются легче. ПОчти всю книгу мы слышим мысленный монолог Саши Шишина, Танины письма, ругань с матерью. Разум Сани явно не в порядке. От ненадежного рассказчика не добьёшься правды, спит ли он, где явь, где воспоминания, где сны, а где мечты.
У недавно прочитанного Леклезио тоже поток сознания с кучей ощущений тактильных, вкусовых, обонятельных и зрительных впечатлений. Если Найя-Найя и блаженна, то по-детски, по-доброму оторвана от мира. Она скользит по поверхности, мимолётно регистрирует происходящее. У Сани же отклонение явно в злую негативную сторону. Он зациклен на Тане и лишь в ней находит радость. Повторюсь, что текст ненадёжен, и что происходит в реальности, мы не знаем. Обоняние - одно из древних в эволюции чувств, его центры глубоко в мозге запрятаны и явно у Шишина развиты.
Какое-то время Саня учился в обычной советской московской школе, а может и все 8 классов там просидел. Что город в романе - Москва, стало открытием ближе к концу книги. В типичной девятиэтажке Саня и соседи могли бы жить в любом городе, но почему-то именно Москва.
Незабвенная Таня Т., а позже и Б. (от Бобрыкина) - гордая девочка-спасатель. Вроде бы внешне и кажется её дружба со странным забитым мальчиком благородной, но на самом деле это самолюбование. Он ведь всегда поддакнет, слова поперёк не скажет, пойдёт за ней как привязанный куда угодно, будет носить портфель, возьмёт вину, если надо, и отдаст всё в квартире, было бы что выносить. Может быть собачкой сам, замечать или не замечать её усмешки в кулак... В затеях и играх она всегда будет первой, будет победительницей, легко же дурачка заболтать и выиграть. На фоне Тани язвительный прямолинейный соперник Бобрыкин в выигрыше. Говорит прямо, но может и поиздеваться. Из всех рассказчиков со временем меняется: Бобрыкин-школьник и Бобрыкин-взрослый совсем разные. Взрослый уже и не напоминает о прошлом, но каждый раз здоровается и спрашивает о чём-нибудь.
Мать Шишина - отдельный кадр. Такую смесь примет, суеверий обычных и околорелигиозных ещё поискать надо. Она осознаёт, что дурачок кроме неё никому в этом жестоком мире не нужен. Лучше бы ему не вырастать, не любить... Носится с Евангелием мать-одиночка, ищет спасения от замкнутости квартирных стен и не находит. Боится за сына, но выразить это не умеет никак, кроме кучи запретов, ругани и чуть ли не проклятий. На самом деле, слушать подобное ужасно два дня в книге, а если ежедневно годами... Из-за неё мне казалось, что действие явно не в Москве. И ведь не тёмная деревенщина, явно в молодости много читала, а вместе с тем сонм примет дремучих... Календарь для неё существует только по религиозным праздникам и дням памяти святых. Сперва я парилась с высчитыванием Пасхи, если мясопусная неделя на Сретенье приходится, чтобы явь от сна хоть как-то отделять, а потом, столкнувшись в одном предложении с Анной зимней и солнцеворотом, забила.
Почти всю книгу водовороты бесконечны, но и за понимание финала я не ручаюсь. Уже писала, что ритм очень для пьесы подходит, но поставить её будет трудно, слишком много запаховых и зрительных впечатлений городских пейзажей.
Книгу великолепно начитал Дмитрий Креминский, одновременно по ролям и не переигрывая.