The Sympathizer

Написать отзыв на хорошую серьезную книгу нелегко.
Если в случае с жанровым романом всегда можно обойтись констатацией интересного сюжета и восторгами в адрес милых твоему сердцу персонажей, то с премиальной прозой приходится копать глубже, выискивать смыслы, контексты и подтексты, а потом в какой-то момент всё равно признавать, что не вывезла, не сдюжила против глубины, многозначности и превосходного текста, адекватно препарировать который в любительской рецензии в конечном итоге просто невозможно, да и не стоит, лучше прочувствовать самому.
Пугающий и в то же время забавный "Сочувствующий" стал для меня очередным примером такой книги.

Безымянный герой Нгуена в первых же предложениях написанного от его лица текста признается, что он крот: "Я шпион, невидимка, тайный агент, человек с двумя лицами. Еще (что, наверное, неудивительно) я человек с двумя разными сознаниями".
Сын французского католического священника и матери-вьетнамки с рождения обречен зависнуть меж двух миров, рас и мировоззрений, не будучи своим ни для одной сторон, а потому принимает решение играть сразу за обе. В начале книги он служит адъютантом при южновьетнамском генерале, в 1975 году вынужденном экстренно эвакуироваться из Сайгона под защиту покровительствовавших этой стороне конфликта американцев. В то же время герой шпионит в пользу северовьетнамских коммунистов и, перенесясь в США, показательно впитывает американские идеи, чтобы иметь возможность следить за организуемым генералом сообществом изгнанников.

Довольно быстро становится ясно, что признания в двойной игре делаются не просто так, праздных мемуаров ради, а предназначаются для глаз некого "коменданта".
Как и почему персонажа вынесло из благополучной Америки в необходимость каяться в бытовом и политическом двоемыслии и чем всё это для него закончится, станет понятно только к последней четверти книги, когда расслабленный ироничным и легким до сей поры повествованием читатель вынужден будет вывалиться в жестокую реальность последствий победившего революционного сознания.
Именно это, вкупе с затянувшимися кульминацией и развязкой, побудило меня снизить оценку романа на полбалла.
В остальном это восторг.
Хотя также и повод для не самых приятных в наше время параллелей и ассоциаций.

Возвращаясь к желанию выискивать смыслы, контексты и подтексты, отмечу прежде всего готовность автора подбросить массу поводов для свободной интерпретации - даже в определении главных тем текста.
Да, в первую очередь это роман о частном и общесоциальном наследии войны во Вьетнаме, а также об участии Америки в локальных конфликтах, но это также шпионская история, роман об иммигрантах и сложностях релокации, кампусная проза, любовный спин-офф, политический памфлет, комедия голливудских нравов, (кино)производственный роман, а временами еще и чуть ли не философская притча.
Будучи склонным к самокопанию интеллектуалом с задвоенной не по собственной воле идентичностью, герой "Сочувствующего" идеально подходит на роль того, кто может интегрировать всё это в одной личной истории, и успешно справляется со своей задачей почти до самого конца, где меня слегка укачало на затянутых внутренних и внешних изысканиях.
Конечно, повышение градуса абсурда и сатирической критики происходящего можно было заметить, еще когда автор закинул героя на съемочную площадку и принялся нещадно проходиться по фильмам вроде "Апокалипсис сегодня" и (кажется) лично Фрэнсису Форду Копполе, однако даже это не подготовило меня к финалу и его несколько искусственной и склонной к самоповторам дидактичности.

Впрочем, книга всё равно гораздо больше радует, чем раздражает.
Едкой иронией, сопровождающей описание взаимных предубеждений и недопониманий между Востоком и Западом.
Акробатической способностью рассказчика балансировать между двумя мирами - его силой и слабостью одновременно.
Сложной моральной дилеммой, с которой сталкиваются люди, вынужденные выбирать не между добром и злом и даже не между политическими убеждениями и личной преданностью, а между правдой одной и другой стороны, обе из которых ему в чем-то близки.
Наконец, вызывающим стыд пониманием того, насколько непривычно смотреть на американскую драму участия в войне во Вьетнаме глазами фона из обычно бессловесных вьетнамских статистов.

Тут много скрытого гнева и сложных вопросов под маской персонажного цинизма, но также чувствуется сильный авторский голос, который нашел довольно необычную форму самовыражения и, к счастью, получил достойное русскоязычное воплощение благодаря превосходной работе переводчика.

Приятного вам шелеста страниц!

Любой военный конфликт неизбежно порождает внушительное число беженцев, тех, кто вскоре, обнаружив себя далеко от родных мест, вынуждены встраиваться в общественную систему приютившей стороны. С падения Сайгона, ставшего финальной точкой ожесточенной Вьетнамской войны, и начинается история иммигранта, затерявшегося между Вьетнамом и США.
⠀
Перед читателями предстаёт своеобразная исповедь главного героя, чье имя так и не будет раскрыто на протяжении книги, и, который, будучи «кротом», довольно глубоко зарывается в стан врага. Годами существуя под выдуманной личиной, тот настолько сливается с образом верного адъютанта проамериканского вьетнамского генерала, что узреть за ширмой интеллигентного мужчины сочувствующего коммунистическому строю - невероятная по сложности задача. Смена локации не вносит существенных корректив в ловкий шпионаж за опальной верхушкой южной армии, но добавляет иных сложностей. Совесть стала менее сговорчивой, двойственность натуры дает знать о себе чаще - разрываясь между Востоком и Западом, вопреки виртуозному владению английским, которое вызывает восхищение носителей языка, а исполнительность - уважение генерала, сочувствующему сложно обрести себя на новом континенте.
⠀
Несмотря на то, что сюжет частенько оказывается погребенным как под ворохом воспоминаний героя о детстве и юности, так и под рефлексией относительно положения беглых вьетнамцев на американской земле и связанных с этим последствий, история не кажется перегруженной, наоборот, текст буквально приковывает к себе, пусть и требует время на привыкание, в частности, из-за отсутствия в нем диалогов.
⠀
К сочувствующему, который виртуозно лавирует между двух идеологий, порой сложно испытывать то же сочувствие - пусть от рождения герою выпала богатая на испытания судьба, веру в идеалы коммунизма и демократии носят люди, в чьи жизни герою приходится, порой против своей воли, вторгаться самым жестоким образом.
⠀
И хотя Вьетнамская война, ставшая позорным пятном на репутации американских войск, по итогу потерявших контроль над внушительной частью полуострова Индокитай, на момент происходящих в книге событий уже завершилась, в ее последствиях герою суждено еще очень долго вариться. Мужчине предстоит выстроить жизнь в изгнании, будучи человеком, разрываемом двумя культурами и необходимостью быть «своим» для каждой из сторон идеологического противостояния, в почти идеальной американской действительности ностальгируя по покинутой родине.
⠀
Книга вышла насыщенной многообразием тем, за которым, пусть и не спешно, но вполне увлекательно развивается сюжет, включающий в себя захватывающие повороты и душевные метания двойного агента с изрядным запасом сочувствия.
Несмотря на сомнительный моральный облик главного героя и выматывающие в эмоциональном плане последние двадцать процентов текста, нельзя не отметить авторский стиль, сочетающий емкие, порой едкие наблюдения, с плотностью размышлений, которые стимулируют изучить один из самых длительных военных конфликтов прошлого века гораздо обстоятельнее.

Он полукровка. Сын французского священника и вьетнамской девушки. Если четырнадцатилетнюю можно так назвать. Считается, что в жарком климате все созревает быстрее. Но можно посмотреть на вещи и с другой стороны - тяги больших белых мужчин к лолитам из Юго-Восточной Азии никто не отменял. Он ублюдок. Потому что рожден вне брака. Обладает от природы цепким умом, который развивал, не жалея времени и сил. Потому что только сделав ставку на образование можно вырваться из нищеты и вырвать из нее молодую женщину. четырнадцатью годами старше себя, которая одна в целом свете любит его и говорит: "В тебе не половина от всего, а в два раза больше. Помни это. сынок".

Он закончит колледж в Сайгоне, а после поступит в Гарвард. А она умрет тридцати четырех лет отроду и сын не сумеет быть на похоронах, потому что учебный грант предполагает только один оплаченный билет на родину в год. а своих денег у него нет. После, окончив курс и владея английским на уровне выше, чем у среднего американца с высшим образованием, он вернется во Вьетнам, поступит на военную службу и в капитанском чине станет адъютантом знаменитого генерала. И пройдет дополнительный курс для спецслужбистов. На этом настоит американский друг и покровитель генерала, ценящий нашего героя, возможно, как единственного человека в этих палестинах, с которым можно поговорить о бейсболе (знаете, что такое ментальный голод?)

А семьи он не заведет, потому что не с его занятием заводить семью - нельзя позволить себе привязываться к кому-то, нельзя подвергать дорогих людей риску. потому что, вы уже догадались, он шпион Вьетконга. с признания в этом книга начнется, потому ни разу не спойлер. С эвакуации генеральской семьи (а также пятидесяти восьми родственников и знакомых кролика, которые сумеют подтвердить близкое родство с ним достаточным количеством зеленых документов с портретами американских президентов и утверждением, что в Бога мы верим).

Темой его магистерской диссертации был человек с двойным дном в произведениях Грэма Грина и для меня,знакомой лишь с тремя романами писателя, "Сочувствующий" сильнее всего коннотировал
с "Человеческим фактором": невозможно остаться чистым, играя в грязные игры; но также невозможно стоять в стороне и спокойно наблюдать, видя. как творится несправедливость. Зная, что можешь помочь.

Сильная, глубокая, умная, жестокая, смешная, горькая книга. Лучшее из прочитанного в новом году. Аудиовариант книги в исполнении Игоря Князева великолепен.

Очень спорной для меня оказалась эта книга.
Я достаточно много читаю азиатской литературы, и в большинстве, книги не оставляют меня равнодушной, но не в этом случае. С Нгуеном дружба не сложилась, и я даже толком не могу объяснить почему.

Может, потому что с самим Вьетнамом и культурой данной страны я не знакома, может, потому что не совсем понимаю идею и посыл данного романа, и более того, совершенно не понимаю логики героев и их поступков. Да, война - это горе для всех и каждому хочется жить, отсюда вытекает образ жизни - каждый выживает как может. Только кто-то действительно пытается выжить, а кто-то трясется за свою плешивую шкурку, пытаясь усидеть на двух стульях, как говорится "и нашим, и вашим", но при этом, совершенно не задумываясь о том, что сразу всем хорош не будешь, и пытаясь найти выгоду в двух местах сразу, по итогу останешься у разбитого корыта.

В этом романе достаточно много размышлений о жизни и о том, как тяжело жилось людям, какие зверства творились - это страшно, и так было в любой стране, куда приходили вражеские солдаты. Героям было тяжело, но при этом как бы комично это не звучало, простите за каламбур, "Сочувствующий" не вызвал у меня сочувствия. Да, мне жаль было народ в целом, но вот герои.... я за них совершенно не переживала. Не прониклась я их историей, не вызвали они у меня желания им сопереживать.

И я не знаю с чем это связано. Возможно, с тем, как и каким языком написан этот роман. Слишком тяжеловесно, слишком ядовито и колко. Слишком язвительно для того, о чем написано. И эта "ядовитость" романа, она была не всегда к месту. Слишком тяжело было читать, много раз хотелось просто бросить, и да, в этот раз я действительно мучила себя чтением. Дочитан роман ишь только потому, что был заявлен по игре, в другом случае, я бы дочитывать не стала. Я крайне редко бросаю не дочитывая, но здесь бросила бы без зазрения совести.

Дебютний роман В’єта Тана Нґуєна, американського прозаїка в’єтнамського походження, «Симпатик» здобув численні нагороди, в тому числі престижну Пулітцерівську премію (2016).
В ньому автор повертається назад до своєї батьківщини, щоб з нового ракурсу побачити і представити на загал події сорокарічної давнини. Бо історія в’єтнамської війни у світовій спільноті висвітлюється якось однобоко, лише з точки зору американців. Адже у конфлікті завжди беруть участь щонайменше дві сторони. То чому ж ми чуємо лише одну? Може, прийшов час почути голоси в’єтнамців, спробувати зрозуміти їх точку зору, нарешті дати їм виговоритись?

Текст «Симпатик» — смілива спроба переосмислити події 1975 року у В’єтнамі. Тоді до влади прийшли комуністи, а проамериканській владній еліті, рятуючись від неминучої розправи, довелося поспіхом залишати країну. Здається, така собі звична зміна влади, але така зміна завжди сочиться кров’ю невинних людей. Справді винним, або хоча б якось дотичним до скинутого режиму, завжди вдається уникнути фізичного чи морального знищення. Така собі примарна аналогія.

Оповідач «Симпатика» — головний герой тексту, капітан в’єтнамської армії, шпигун, кріт. Все його життя розколоте на дві частини: він метис, син в’єтнамки й француза, безбатченко, застигнутий на роздоріжжі, відкинутий Сходом, але не сприйнятий Заходом. Здається, мультикультурна Америка зможе стати йому матір’ю, але це лише удаване мирне співжиття народів:

Ця болюча суспільна самоідентифікація героя твору становить одну з важливих тем цієї книги. Спочатку відкинутий азійцями, пізніше європейцями, капітан в’єтнамської армії змушений до скону доводити свою приналежність.

Інший бік книги — це саме кривавий конфлікт в’єтнамських політичних еліт, розмінною монетою котрого був простий люд. Власне, книга починається з поспішного відходу «демократичної» влади до США. Й шпигун-кріт координує списки «щасливців» для яких знайшлося місце на борту. Герой теж відлітає з рештою до Америки, й продовжує шпигувати за своїми колегами, зближається з родиною генерала. Але кому він передає інформацію? Достеменно невідомо. Тільки звернення «коменданте» натякає на адресата-комуніста. Вся оповідь героя — це наче багатослівна сповідь, автор якої не залишає поза увагою жодної деталі (дитинство, навчання в американському виші, вишколи в таборах, військова служба й шпигунство). Шпигун немов чистить цибулину пам’яті шар за шаром, бо спогади настільки болючі і сповнені драматизму. Тільки у фіналі тексту стає зрозумілою справжня мета сповіді-зізнання.

«Симпатик» — багатоплановий роман. Крім гучних тем в’єтнамської війни й самовизначення героя-метиса і його місця в суспільстві, тема дружби теж лунає гучномовно. Вона розкривається поступово. Ще в дитинстві майбутній шпигун товаришує з Маном, граючись у хлоп’ячі ігри «Війна», «Партизани», «Допити». Хоча з часом ці ігри набирають реальних рис, і вже достеменно невідомо, хто на чиєму боці. Бо, як відомо, політика і участь у воєнних конфліктах часто розсварює не те що друзів, навіть родичів. Невже герої на різних берегах боротьби?
Цей роман В’єта Тана Нґуєна позиціонують як шпигунський, але це радше роман про шпигуна, котрому випало доводити свою відданість безперестанку. Сповнена драматизму особистісна історія героя тісно переплетена з історією країни, для якої він був й так і залишився чужинцем. Й найжахливіше те, що так можна сказати і про США, і про В’єтнам. Це історія про людину з відірваним корінням, що не може прирости до каменю людської відрази та расової нетерпимості.

«Я только теперь ухватился
За осознания нить -
Мы клятву давали “Помнить”,
А в мыслях держали “Забыть”...»
(Сайго Хоши).

Даже и не объяснив себе до конца, зачем мне это читать, я как-то спонтанно погрузилась в далекие от меня, да еще военные реалии полувековой давности. Книга для дебюта оказалась неплохо написанной – со своей внутренней философией, с саркастичным юмором, глубинными течениями сложных эмоций и по-европейски отточенным языком. Думаю, мое общее впечатление от нее было достигнуто не только благодаря авторскому писательскому дарованию, но и благодаря интеллигентному переводу Владимира Бабкова. И даже аннотация к книге была адекватна, что сегодня уже почти редкость.

Начав читать, я спросила себя, а что я, собственно, знаю о Вьетнаме? Практически ничего, вероятно, даже меньше среднестатистического человека. Конечно, я смотрела «Индокитай» с Катрин Денёв и наблюдала за вьетнамцами в студенческих аудиториях, а пару лет назад коллеги, побывавшие во Вьетнаме туристами, захлебываясь от восторга, уговаривали меня поехать туда вместе в следующий отпуск. Я умею готовить традиционный вьетнамский суп фо. Пару раз я пробовала весьма своеобразные вьетнамские сладости, внутри которых прятался вареный яичный желток. Ещё мне приходилось бывать в легендарном, тогда ещё ленинградском, кафе «Сайгон», правда, уже на самом закате его существования. Мне известны симптомы вьетнамского синдрома. Я знаю про напалм. Где-то в недрах родительской квартиры прячутся лампа из огромной конической раковины с профилем Хо Ши Мина и изящная картина-маркетри из ракушек и древесины, а на даче у нас долго жила подаренная кем-то отцу коническая шляпа из пальмовых листьев. Вот, собственно, и все, чем представлен в моем сознании Вьетнам. Не густо. Наверное, поэтому «Сочувствующий» поначалу взорвал мое благостное незнание, болезненно и неоднозначно продвинув меня к осознанию некоторых реалий.

Своеобразная книга-исповедь, книга-рефлексия, «Сочувствующий» написан американцем вьетнамского происхождения от имени вьетнамца-маргинала, в равной степени чужого среди своих (вьетнамцев) и среди чужих (американцев и даже проамерикански настроенных вьетнамцев), так и не нашедшего своей собственной позиции в событийной реальности вьетнамской войны. Будучи плодом связи вьетнамки-прислуги и католического священника, военным и двойным агентом, сочувствуя коммунистическому движению, принимая ценности американского мира, подчеркивая свою образованность и рефлексивность, он, как тростник на ветру, всю жизнь оказывался во власти противоречивых внутренних интенций, заставляющих его совершать как мелкие уклонения от социальных правил обеих культур, так и откровенные преступления (убийства журналиста и майора, пассивное участие в издевательствах над «шпионкой»), не оправдываемые ни в одной из них. Наличие как бы двух сознаний, конфликтующих друг с другом, попытки усидеть на стульях двух культур и разных политических идеологий оборачиваются для него в конце концов личной трагедией, преодолеть которую он с большим трудом пытается лишь на последних страницах (и не очень понятно, зачем).

Маргинальность сквозит во всем тексте: герой сочувствует коммунистам, но интендантствует в проамериканской властной военной верхушке; успевает со своим генералом сбежать в Америку, но оттуда шлет шифровки с доносами на их реваншистские намерения; ссорится с Творцом по поводу культурного образа вьетнамца, но занимает пассивную позицию на съёмках его фильма «Деревушка» на Филиппинах. Более того, как всякий маргинал, он в чужой культуре пытается стать американистей американца, а в своей – подчеркнуть свои вьетнамские корни (последнее все же не очень удается, если отследить высказывания героя о жителях своей страны).

Книга весьма физиологична, она буквально напитана жарой, потом, телесными запахами, зловонием разлагающейся идеологии, алкоголем, испарениями нищеты и разрухи. Кроме того, в ней ощущается какая-то жалкая маскулинность, не вызывающая ничего, кроме брезгливого сочувствия. И даже мушкетерская дружба трех мужчин, ностальгия по матери, почти эдипальная ненависть к так и не признавшему его официально отцу и любовные истории героя принимают извращенную форму, вызывая чувство гадливости. По сути, герой ни в чем не находит средства для упорядочивания и успокоения своего хаотичного внутреннего мира, над которым стабильно возвышается только островок его больного Эго. Конец романа, посвященный почти мазохистскому и одновременно метафизическому многостраничному описанию пыток, совершаемых другом героя и апеллирующих к метафоре возрождения через смерть и боль, смазал мое начальное позитивное впечатление напрочь. Так что начав читать с энтузиазмом, к концу я пришла к выводу, что лучше бы я этого не читала.

Эту книгу трудно оценить однозначно. А может, я не ее целевая аудитория, и потому у меня нет внутреннего механизма ее оценки. Могу выразить только эмоциональное отношение к тексту, но и его не получается собрать в единое целое - выходит что-то на грани ужаса, отторжения и жалости. На всем протяжении чтения меня не оставляло впечатление, что эта покаянная и окаянная история адресована не мне, да и вообще не миллионам читателей по всему миру, а, скорее, послевоенному поколению этнических вьетнамцев, является своеобразным приношением-оправданием автора стране, где он родился, но на чье благо не служит. Но уж им-то она точно ни к чему.

Книга несколько лет лежала в више, и если бы не игра KillWish, ещё долго бы лежала, поскольку война во Вьетнаме - как-то очень далека и ментально, и территориально, и уже временно́. И начало мне далось ох, как непросто, поскольку было не понятно кто есть кто. Почему главный герой рассказывает историю из тюрьмы? Кто он? Но постепенно картинка "сложилась": главный герой, имя которого так и осталось неизвестным, служит адъютантом у южновьетнамского генерала, при этом являясь агентом коммунистов. И вместе с семьёй генерала и ещё многими другими беженцами с вьетнамского юга перед падением Сайгона бежит в США. Здесь будет новая жизнь, в которой, увы, не сможет он найти себя, как и многие другие. В конечном итоге он снова окажется во Вьетнаме - в тюрьме, где многое расскажет о себе, многое переживет и многое переосмыслит.

Наш герой, называющий себя Сочувствующим, по большому счету - никто, как бы не совсем вьетнамец (он незаконнорождённый "полукровка" - отец его был французским католическим священником, соблазнившим молоденькую вьетнамку-служанку), не революционер, не коммунист... Он вынужден плыть по течению, поскольку обстоятельства складываются так, как они складываются.

Роман сложный, многопластовый, он о войне и мире, о дружбе и любви, о преданности и предательстве, о вере и неверии, о Западе и Востоке. Здесь досталось всем: и французским колонизаторам, и американцам, которым "есть до всего дело", и самим вьетнамцам.

Текст достаточно длинный, очень плотный, непростой, без выделения диалогов, но при этом богатый, обильно сдобренный цитатами - настолько образными, что задумывалась о тегах, когда их добавляла здесь на сайте, а тон повествования менялся множество раз от эпичного, иногда лиричного до ироничного и циничного. Переводчику Владимиру Бабкову - однозначно "браво"! Представляю, как ему было непросто.

Книга имеет открытый финал, и поскольку я знаю, что есть продолжение уже добавила в виш.
Вьет Тхань Нгуен - Преданный
Книга, кстати, вошла в оба списка лучших книг первой четверти ХХI века по версии как экспертов, так и читателей NYT.

Один мой хороший знакомый, прочитавший роман «Сочувствующий» раньше меня (а точнее, прослушавший его в аудиоформате), сказал, что ему «не хватило сюжета» (что, очевидно, было вежливым эквивалентом «не понравилось»). Поэтому стоит предупредить: если вы ищете динамичный сюжет или что-то захватывающее в духе шпионских триллеров, то эта книга не для вас. Также смело проходите мимо, если в вашем представлении Вьетнам — это «плевок на карте» где-то в Юго-Восточной Азии, а о войне в регионе вы помните по фильмам про Рэмбо или впервые узнали из южнокорейских дорам (да, корейцы там тоже отметились, как и французы, американцы, японцы, советские граждане и многие-многие другие). Как сказал один очень уважаемый мной книжный блогер, «не моя история, не моя беда». В моём же случае — самая что ни на есть моя: и история, и форма подачи.

Первое, на что обращаешь внимание, — это удивительно живой, образный и саркастичный язык, которым книга написана (неслучайно даже комендант лагеря для военнопленных, прочитав «исповедь-признание» главного героя, ставит тому в вину слишком изысканный, слишком «западный» стиль, а настоящие коммунисты, мол, должны писать просто и без затей, в духе «Как закалялась сталь»). Эта образность не имеет ничего общего с витиеватостью. Напротив, каждое слово выверено и, как снайперская пуля, бьёт точно в цель, рождая незабываемо яркие образы в сознании читателя. Вот, например: оторванная нога лейтенанта, подорвавшегося на мине, «нашлась сразу, сервированная на листьях папоротника»; или: собеседник направил в лицо главному герою «фонарик своей улыбки» — и т.д. (отдельное спасибо — переводчику В.Бабкову). Уже одно это выгодно отличает «Сочувствующего» от обласканной премиями литературы, написанной до безобразия простым, если не сказать примитивным, языком.

С другой стороны, именно эта насыщенная проза и тонкий юмор рассказчика помогают принять и «переварить» огромный пласт информации, метких наблюдений и философских рассуждений — иными словами, горькую правду жизни, открывающуюся читателю. Готовьтесь к тому, что чтение романа отнимет у вас много времени и сил (с учётом не только смысловой плотности текста, но и мелкого шрифта — 400 страниц читаются как все 800, если не больше).

Если говорить о событийной стороне, то того самого «сюжета» здесь хватает с лихвой, причём повествование проходит через несколько кульминаций (такая «ломаная» структура вместо традиционной трёхактной в последнее время часто встречается в произведениях американских романистов, взять хотя бы «Всё, чего я не сказала» Селесты Инг): вот во время эвакуации герои под пулями — то ли врагов, то ли бывших союзников — пытаются выбраться из подбитого самолёта; вот они же участвуют в «ликвидации», а по сути — самом настоящем убийстве пары персонажей; вот они, наконец, пробираются с военным отрядом из Тайланда во Вьетнам через Лаос; а главы про съёмки военного фильма на Филиппинах вполне могли бы лечь в основу самостоятельного произведения.

Но всё это не просто воспоминания о событиях в жизни главного героя, рассказанные с обескураживающей честностью, это история о стране и эпохе, о противостоянии и единении Востока и Запада. Естественно, автор не обошёл стороной ужасы и самые тёмные стороны происходящего как по одну, так и по другую сторону океана. «Просто чтобы ты знал. Я их этому не учил...» — как много сказано одной фразой американского инструктора, вместе с главным героем наблюдавшего за групповым изнасилованием пленной шпионки коммунистов (всю эту сцену можно воспринимать как метафору происходящего с Вьетнамом: раньше этим занимались иностранцы, а пришло время — и теперь сами вьетнамцы терзают свою несчастную страну). К чести автора стоит заметить, что в книге, как и в жизни, нет «плохих» и «хороших», главный герой — а вместе с ним и читатель — учится принимать разные точки зрения и в той или иной степени сочувствовать каждой стороне (не зря роман называется «Сочувствующий»).

Не мог автор не коснуться и такого вопроса, как положение «цветных» граждан США (в этой части роман во многом автобиографичен: Вьет Тхань Нгуен, как и рассказчик, работает в Университете Южной Калифорнии). Знакомая главного героя — родившаяся в Америке дочь японских иммигрантов — с горечью замечает, что ему, беженцу из Вьетнама, хотя бы есть куда вернуться, в то время как её родина — США, но ей постоянно напоминают об азиатском происхождении, будто это как-то отличает её от остальных американцев.

Затрагивает автор и т.н. «проблему представления»: то, как та или иная нация представлена в массовой литературе, кино и т.п., во многом определяет отношение к ней в мире. По-моему, очень актуально для таких стран, как Вьетнам (вспомните об упомянутых ранее фильмах про Рэмбо). В современном Вьетнаме, к слову, снимают потрясающей красоты историческое кино (если не владеете вьетнамским, то английские субтитры вам в помощь), записывают очень качественную, очень мелодичную музыку (тональный вьетнамский язык будто создан для пения, тут даже никакой перевод не нужен), но много ли вы читали книг о Вьетнаме, написанных самими вьетнамцами? «Сочувствующий» — чуть ли не единственная книга, добравшаяся до русскоязычных читателей (причём с оговоркой, что автор всё-таки американец, пусть и вьетнамских кровей; кстати, заметьте, что фамилия Việt — то самое слово, которое обозначает титульную нацию вьетов и входит в название страны).

В общем, роман по большей части читала с наслаждением (в конце, правда, было ощущение, что пытают уже не столько рассказчика, сколько меня как читателя), после финала сразу захотелось вернуться в начало. Литературные премии, на мой взгляд, получены заслуженно, и тем не менее «Сочувствующий» точно не та книга, которую можно смело рекомендовать к прочтению. Готовы ли вы пройти через это тяжёлое испытание и насколько вы открыты для разных точек зрения, решайте сами.

Кстати, всегда приятно помимо прочего вынести из книги какие-то практические знания. Любопытная деталь: теперь мне известен самый простой, быстрый, а главное, безотказный способ проверить, действительно ли человек умер или только притворяется мёртвым. Очень надеюсь, что применять данный «лайфхак» на практике мне не придётся НИКОГДА.

Хорошо, определенно хорошо.

Сайгон, год 1975. В разгаре гражданская война в Сайгоне, и молодой капитан, служащий адъютантом у генерала вместе с ним должен покинуть страну на последнем самолете. Казалось бы, впереди новая жизнь. Земля обетованная, Америка, ждет своих новых сыновей. Но такая идилия не до конца соответствует реальности. Наш герой по совместительству строчит секретные донесения Вьетконгу, и планирует продолжать свою деятельность в Лос-Анджелесе. Сын вьетнамской крестьянки и европейского миссионера, свой среди чужих и чужой среди своих, Сочувствующий искренне предан... Кому? Это, пожалуй главный вопрос романа.

Роман понравился мне по двум причинам. Первая - это герой, который не может выбрать для себя окончательно, по какой он стороне. Да, мир не делится на черное и белое, он полон полутонов, и мы постоянно забываем об этом, бросаясь из крайности в крайность в политических спорах и в оценках своих людей. Наш же безымянный шпион побывал по обе стороны баррикад. Он хорошо знает и то, что отличает его земляков, и не менее хорошо знаком с западной культурой. И там, и там, он находит как плюсы, так и недостатки. И да, невозможно определиться, что лучше. У каждого человека своя правда, и чем больше у него знаний и опыта, тем сложнее стать ему по какой-то стороне без всяких сомнений, если, конечно он не революционный фанатик. Можно называть это двуличностью, но лично для меня - это единственная правильная позиция. Ведь нельзя судить людей, не побывав в их шкуре. И точно также нельзя называть что-то черным или белым, не прочуствовав это всей глубиной своего собственного сердца.

Ну и второй неоспоримый плюс книги - малоизвестный мне Вьетнам. Признаюсь честно, об этой стране в моей голове есть какие-то обрывочные сведения из школьной программы, истории нового времени в институте и туристических блогов, поэтому читала с двойным интересом. Всегда любопытно знакомиться со страной через книги ее авторов, тем более что Вьет Тхань Нгуен превзошел все мои ожидания. Роман получился действительно захватывающим и глубоким.

Заслуженный Пулитцер, автор пиши еще.

Вы знаете, это первая прочитанная мной книжка вьетнамского автора за бог знает сколько времени. До этого, если не ошибаюсь, были только какие-то вьетнамские сказки, которые я читал в детстве. И все - благодаря LiveLib`у. Именно тут я познакомился с множеством восторженных отзывов на «Сочувствующего».
Ну что сказать? Первое впечатление было и впрямь – очень обнадеживающим. Действие начинается в Сайгоне. В этом, по всей видимости, прекрасном и экзотическом южном городе. Автор владеет пером достаточно бойко, и его описание дней, предшествующих захвату Сайгона северянами, ярки и выразительны. Также я проникся симпатией к главному герою – отличному парню, вынужденному вести двойную игру. Эдакому вьетнамскому Штирлицу.
Главный герой – прислужник у высокопоставленного вьетнамского генерала. Эдакий советник, правая рука. И, параллельно, шпион северян. Когда генерал отправился в эмиграцию в Штаты, кураторы нашего главного героя приказывают ему следовать за своим «боссом». А Герой так устал… Ему до чертиков надоела эта двойная игра, но… приказ есть приказ…
К сожалению, после того, как герой со своим генералом переезжают в Штаты, книга становится гораздо менее интересной. Умом-то я понимаю, что в этом неярком, незаметном труде и состоит основа действий разведчика. И, с этой точки зрения, книга, похоже, на редкость правдива. Но читать о том, как тайным способом, с массой предосторожностей, передаются ничего особо не значащие (с моей точки зрения) сведения о жизни вьетнамской эмиграции – мне было довольно скучно. Даже убийство, совершенное главным героем – скучно. Даже съемки крутого американского фильма в джунглях Индокитая – скучно.
Сейчас, при подготовке этого отзыва, перелистал цитаты, которые я выписывал во время чтения. Должен сказать, что язык у автора – достаточно образный. И то, что переводчики сумели донести эту образность и юмор автора – делает им честь.