Владимир Сорокин. Лучшие романы (комплект из 4 книг)

Как говаривал Филька Шкворень из произведения совсем другого автора, человечинка, она сла-а-а-адкая. Рассказ этот не для вегетарианцев, Владимир Сорокин выступает в своём стиле. В этот раз получилось отлично.

Как обычно, Сорокин обыгрывает некоторые идиомы. В этот раз это специфическое значение слова "жарить", а также парочка странноватых выражения: "новоиспечённый" и "прошу руки вашей дочери". Вышло смешно и эротично.
Как раз в тот момент, когда меня стала утомлять антропофагия, Сорокин перевёл застольную беседу в философский диспут. Я знал, что скучать он не даст. Досталось всем -- от греков до Ницше. Тоже вышло забавно.

Разные литературные аллюзии типа Толстого или фалернского вина -- это для знатоков. Я их не замечаю, но это не мешает чтению.

Особенно нравится пшик с жемчужиной в конце. Я уже настроился на драматическую историю, что кто-то, например, насмерть подавится, хотя и подозревал, что Сорокин придумает что-нибудь умнее. Так оно и случилось.

Отдельное спасибо автору, что он милосердно растолковал свой дурацкий ребус с nomo-lomo-somo-homo-romo-и-ещё-чем-то-в-этом-роде. Глядя на фрагменты, я думал, что получается изображение черепа. Подозреваю, что так оно и есть, несмотря на то, что Сорокин утверждает другое.
Перерисовывать картинки и складывать их в соответствии с описанием лень.

В общем, Сорокин снова не ударил лицом в грязь (вот, кстати, ему идея для разработки в будущем).
Теперь самое время почитать, что думают по этому поводу профессионалы :)

======PS======
Почитал текст профессионала, осилил три страницы из девяти. Как на незабываемый школьный урок литературы попал.
На фиг его.
Может быть, дальше он написал интереснее, но узнать мне об этом не суждено...

Любопытный сборник, который сложно назвать романом, поскольку восемь его частей разнородны по форме и стилю и почти не связаны сюжетно. Это первый хулиганский эксперимент совсем молодого Владимира Сорокина (одну из частей он написал в 24 года, в далеком 1979-м) по переводу на понятный человеческий язык, зачастую матерный, разного рода советских официозных текстов, пропагандистских лозунгов и литературных клише. Автор оживляет, доводит до крайней степени наглядности то, что составляло основу советской жизни и чем принято было гордиться. Там, где для объяснений Сорокину не хватает мата, он переходит на ритмическую абракадабру.

Части очень разные и по форме, и по смыслу, общая только идея – наглядная демонстрация изнанки штампов, клише, метафор, официозной бессмыслицы и вранья, а также противопоставление  вычурной литературной цветистости спонтанной и натуралистичной прозы автора. Полноценными законченными рассказами являются три части, остальные – это переиначенные, вывернутые наизнанку лозунги, стихи и отдельные сценки из советской жизни.

Самые известные рассказы – это первый "Норма" и пятый - так называемые Письма к Мартину Алексеевичу. Первый, о ежедневном ритуальном поедании советскими гражданами г*вна, состоит из тридцати, написанных в диалогах, а потому очень живых сценок, в которых самые разные люди, от алкашей до научных работников, съедают свою порцию этого самого. "Письма" же  - по сути монолог (ответных писем здесь нет) или скорее даже внутренний диалог  безымянного гражданина, работника, живущего на даче московского профессора Мартина Алексеевича. В этом потоке сознания постепенно верх берет темное злобное начало, в первых письмах скрытое, а в  последних доходящее до крайней экзальтации. Своеобразный сеанс саморазоблачения гегемона.

Сложно рекомендовать «Норму» - несмотря на юмор и стеб, это все-таки болезненное, а иногда и утомительное чтение. Могу однозначно посоветовать только интересующимся творчеством Сорокина, любителям всевозможных языковых экспериментов и тем, кто ненавидит псевдопатриотическую дребедень и пошлый официальный пафос.

Сейчас я перечислю миллион претензий к автору, так что может создаться впечатление, что "Норма" плохая. Это в корне неверно. Книга мне понравилась.

Она... как бы это сказать?.. неровная. Плюс слепленная из разнородных кусков. Я понимаю, что хороший писатель вроде Владимира Сорокина по-разному раскрывает многочисленные грани своего таланта. Однако частей в книге 8, и лишь первая имеет отношение к названию. Остальные совсем про другое, причём, каждая про своё. То ли издательство отказалось печатать 8 тощих брошюр, то ли автору было лень придумывать ещё 7 названий, но только это ни в коем случае не единый текст ни по форме, ни по содержанию.

Другая претензия -- многословие. Это с Сорокиным часто случается, это часть его стиля, и тем не менее...
В конце текста указано, что написано с 1979 года по 1984. Ну да, за 5 лет можно написать много слов. Понимаю также, что автор хочет показать нам предмет в деталях и с разных сторон, что ему хочется развить характеры до достоевских масштабов и т.п. Не сомневаюсь, что такой писатель как Сорокин смог бы сделать это в том числе и немногочисленными мощными штрихами.
Но нет. Он выбирает другой путь. И что получается? А получается 8 сборников анекдотов, вот что.
Мало какой читатель долетит до середины хотя бы одного сборника анекдотов. Я, по крайней мере, таких людей не знаю. Однако Владимиру Сорокину удалось заставить меня дочитать всё до конца, за исключением нескольких пропущенных абзацев.

Первая часть, там, где, собственно про норму, требует небольшого спойлера.
По не вполне фантастическому допущению, каждый взрослый житель страны независимо от достатка, происхождения или занимаемой должности должен ежедневно съесть порцию дерьма, которую называют нормой. Причём, действо это сакрально. Оно отлично подходит для сплочения общества. Одним словом, скрепа. Все понимают, что жрут говно, но делают это как бы добровольно, хотя и без удовольствия. Примерно с тем же чувством я когда-то посещал еженедельные политинформации на работе. Сейчас что-то похожее испытываю, глядя в телевизор.
Меня трудно смутить описанием мерзостей, я знаю и куда более смачные анекдоты. Не нравится одно: все сюжеты построены примерно одинаково, первая полудюжина радовала, но чем дальше, тем всё меньше. Довольно скоро просто надоело.

Расскажу о своих впечатлениях и от некоторых других частей -- не по порядку.

Часть пятая представляет собой замысловатый эпистолярный сюжет с поистине удивительным развитием характера. Написано классно, но, честное слово, должно быть вдвое короче.

Зато часть шестая -- истинный шедевр краткости. При чтении надо мысленно заменять все слова "норма" на "дерьмо". Получается смешно.

Часть седьмая поначалу ошеломляет словоблудием в судебно-канцелярском стиле с фирменными Сорокинскими контрастами:

Ничего не имею против упомянутых людей. Очень возможно, что "Фонтан" Марселя Дюшана действительно есть Венера Милосская XX века. Сомневаюсь, что кто-то в состоянии прочитать зачин этой главы, ничего не пропуская. "Лишние" читатели должны на этом отсеяться.
Однако меня не отсеяли. Я подозревал, что потом может случиться что-нибудь непредвиденное. И точно. Сорокин начал стебаться по поводу советских лозунгов и святынь. Всё довёл до абсурда и вывернул наизнанку.
Это вполне может оскорбить тонкие чувства каких-нибудь верующих или атеиствующих. А мне как раз нравится. И цитирование стихов ещё добавляет абсурда. Никогда не читаю никаких стихов, поэтому не знаю, все ли они советские, или Сорокин кое-что сочинил в возвышенно-коммунистическом стиле сам, но это в данном контексте и не важно.
Что характерно, и этих игр оказалось выше крыши. Получился ещё один сборник анекдотов, так что последние авторские находки радовали куда меньше первых.

В последней части, восьмой, я пропускал целые абзацы. Читать такое полными страницами невозможно. Может быть, кто-то и получит удовольствие от расшифровки предположительно имеющегося там смысла, но мне это не показалось сто́ящим времяпрепровождением.

Несмотря на всю эту критику, в целом книга мне понравилась. Особенно часть третья и уже упомянутая пятая.
Вторая часть представляет собой поэму. Не возьмусь оценивать качество стиха Сорокина, но, по-моему, написано классно. Неожиданные повороты удались автору прекрасно.

Напоследок совет тем, кто только собирается прочитать. Не пытайтесь запоминать персонажи. Это не требуется. Когда надо, они придут и очень скоро бесследно исчезнут.
Я прочитал книгу вот только что, а помню только одного. Зовут его Синус, и он кот математика. Как звали самого математика и всех остальных, абсолютно не важно. Их там примерно миллион. Синус -- один из немногих, кто не ест норму.

Ну и, разумеется, людям с тонкой душевной организацией я Сорокина ни за что не порекомендую, особенно раннего.

Общий вывод получается такой: умеет Сорокин писать, он мастер, это факт, и это 13-я его книга, что я прочитал. Думаю, придёт время и для 14-й.

есть, например, мнение, что язык, с помощью которого мы постигаем мир и худо-бедно общаемся, сам задает правила процесса познания, т.е. формирует мироощущение и задаёт схему мышления, по которой катается паровозик наших мыслей, туда-сюда-туда-сюда и делит весь мир на разные категории, наполняет сознание смыслами, ожиданиями и постулирует некие НОРМЫ.

то есть в рамках одного языка у его носителей существует некоторая (ну, скажем, ненулевая) вероятность встретить сходные системы координат и универсальный набор социокультурных кодов (и при желании воспользоваться ситуацией).

прелесть и парадоксальность сркнских текстов заключается в их очевидной открытости. сркн не скупясь выдает коды, причем в явном, узнаваемом виде, порой настолько настойчиво, что делается ужасно смешно.

читатель оказывается в щекотливой ситуации - он топчется перед открытой дверью, тщетно перебирая груду разбросанных на пороге ключей, не в состоянии подобрать нужный, и самое забавное в этом, что ключи эти не от открытой двери, а от него самого (ничего нового, просто на примере сркна этот фокус проворачивается необычайно эффектно).

в итоге получается, что читатель оказывается вовлечен в текст сильнее, чем сам автор, а тот уже давно устранил себя из ткани повествования и только время от времени краем глаза можно заметить как его чеширская улыбка тает в воздухе.

так вот, вернёмся к попытке диалога. человек в силу опыта и знаний формирует некую программу восприятия, фильтрующую поступающие извне сигналы на те что принимать нельзя ни в коем случае (вы видели эти рецензии), те что легко вписываются в уже сложившуюся матрицу, и те что следует изучить подробнее. последние самые ценные, ибо только они могут служить стимулом к развитию.

развитие, в контексте Нормы, возможно посредством деконструкции системы речи и уничтожения языка как могущественного тирана, вынуждающего принимать фантазмы сознания за реальность.

собственно прелесть сркна еще и в отучении человека от потребительского отношения к явлениям. слезы и тошнота неоправданных ожиданий душат тех, кто хочет и требует сказку на ночь, а получает сеанс лечебного калоедства

pic кстати related и п.с. кадр совершенно деструктивного кислотного корейского аниме про нашу родную норму только с толпой первертов, сосалками и бандой в платочках

я наверно не одинока в своих выводах

о боже мой! что это было?!
зачем мне посоветовали прочитать Сорокина? (правда предупредив не читать именно эту книгу)
но я предварительно оценив объем других произведений, взяла именно эту книгу, как самую тощенькую.

и вот
начало даже какое-то моральное.
дедушка журит молодого мальчишку за то, что он уронил и после выкинул хлеб.
и на этом вся мораль кончается и начинается какая-то содомия!
мне не привыкать читать нечто такое "по хардкору"
но Сорокин низвел это до абсурда
это преступная книга, которая длится мучительно долго и не заканчивается ничем.
те, кто не смог дочитать, ничего не потеряли.

по сути герои все повествование делали нечто ужасное ради некой цели, они к чему-то стремились
но что они получили в итоге?

я ходила месяц после прочтения как зомби, я думала:"зачем?зачем такое писать?"
я очень много думала, мне даже понравилось )

а потом пришла мысль.
а почему мы думаем, что во всем есть смысл?
может смысл книги сделать ее как можно более бессмысленной

Это седьмая книга Сорокина, до которой я добрался. До этого были и Метель, и День Опричника, и Теллурия, и несколько сборников. Про Сердец слышал, что это самая мерзкая его книга. Ну пока это точно так. Но смысл в том, что вся квинтэссенция крови, кала, членовредительства и сексуальных девиаций начинается уже с первых страниц и где-то к середине ты уже на это не обращаешь внимания. Вся книга завязана на 4 ГГ, мужчине Реброве, женщине Ольге, мальчике Сереже и дедушке Штаубе. То ли они из органов, то ли из других служб, это не понято, но ясно что у них есть какая-то миссия. Цель этой миссии покажут в конце, но что они делают всю книгу и о чем говорят будет не понятно ни в процессе, ни после окончания. Диалоги (они занимают бОльшую часть книги, за счет чего это довольно быстро читается) там совершенно непонятные, на узкоспециализированную тему, со всеми сленгами и выдуманными словами звучат так, как будто ты случайно днем включил какой-то русский сериал-боевик в разгаре какой-то движухи. Вообще это больше смотрелось бы как фильм. Полный абсурда и треша. Русский ответ Сербскому Фильму, прости господи.
Из интересных наблюдений - в какой-то момент герои оказываются на Голубинской улице у универмага. Есть такое. Это в Ясенево и раньше там был универмаг "Диета" в 90-е, а сейчас магазин "Перекресток". У Сорокина вообще Юго-Запад Москвы мелькает в книгах, и я видел его фото с дочками на улице Одоевского, так что предположу что он жил (а может и до сих пор живет) в Ясенево.
Думаю, мне не хватает багажа знаний, чтобы выкупать его отсылки, которые тут запрятаны под слоем мракобесия, если они тут конечно есть. Думаю, что повесть спокойно можно было урезать до рассказа, потому что, не смотря на энергичный, хоть и бессмысленный сюжет, ты уже устаешь следить за этой движухой и вся мерзость уже реакцию не вызывает.
У Юрия Мамлеева есть книга Шатуны. Я прочитал ее три месяца назад и был очень сильно потрясен. Она действительно страшная и мерзкая. Самая мерзкая, которую я читал. Там так же нет логики в поведении героев, но атмосфера задана настолько правильно, что ты это принимаешь и пугаешься. В Сердцах Четырех мерзости намного больше, но она работает ровно десять страниц, а потом ты с нее начинаешь угарать, а еще позже скучать. Если Сорокин учился у Мамлеева, то ученик учителя не превзошел. В этой книге точно.