Условно пригодные

У меня как-то даже не получается выставить оценку этой феерически скучной книге. Давненько я не читала чего-то настолько пресного, неинтересного, запутанного, мучительно тягучего... Это было не чтение, а насилие над собой. Какие-то претензии на философию, на какие-то концепции времени... Это для чего тут вообще и зачем? Как мне кажется, автору не удалось вообще ничего из того, что он хотел показать. Мое знакомство с ним однозначно не удалось, и как-то не возникает желания дать ему второй шанс. Откровенно не мое - ни по стилю, ни по содержанию.

Признаюсь честно – я почти ни черта не поняла из рассуждений о времени, которых тут через страницу. Что-то у детей там происходило со временем, но что? Да как-то и не хотелось вникать, вот в чем беда. А вот про детишек там, конечно, все понятно. Странная школа с очень строгими правилами, где даже не дают общаться с кем хочется. А у них больше никого нет – парочка друзей, ставших почти семьей, которые пытаются найти выход, не потерять друг друга. А выхода нет. Взрослые решили иначе.
Неужели такие школы вообще существуют? Слишком жестоко как-то.

Я ожидала чего-то вроде «Смиллы», но нет, даже близко нет. Только похоже гнетущее чувство от книги.

Не складывается у меня как-то с Питером Хёгом. Вроде и слог его довольно приятный, и читается легко... Но как же скучны для меня его сюжеты. И если сюжет "Смиллы" мне показался просто бредовым, но очень понравилась атмосфера самой книги, то тут впечатления и от того и от другого остались "ни то ни сё". Вроде и негатива не вызывает, но и радости никакой.
Книга повествует о подростках из школы-интерната, в которой над ними проводятся своеобразные социальные эксперименты. Но этот сюжет на самом деле есть постольку поскольку, большую же часть книги составляют околофилософские размышления о времени, что только усиливает общение ощущение уныния от книги...

Для меня вся книга была пропитана именно этой фразой, идущей в самом начале произведения. Насилием над свободой и самой природой человека.

Какие дети могут вырасти в таких условиях, кем они могут стать? Совсем еще маленькие, но уже с испытательным сроком на право жить - условно пригодные, стоящие на границе.

Мне было очень тяжело читать эту историю о частной школе - слишком она сильная, слишком пронзительная. Книга постоянно откладывалась из-за наплыва воспоминаний. Не таких жутких, как у главного героя, но и не особо радостных.

Четкость, точность - начиная со времени подъема и отхода ко сну, и заканчивая границей, пролегающей посередине школьного двора, по обе стороны от которой находились ученики с запретом на общение. Вся книга как тюремная решетка, разбитая на сектора по минутам. Вот этот кусочек сетки - время обеда, вот этот - время на подготовку уроков и так по кругу, каждый день, без каких-либо отличий.

И за этой решеткой сидят главные герои книги. Время для них как враг, которого придумываешь, чтобы знать с чем борешься. И видно, что они его победили, вышли за его пределы - повествование в некоторых местах бессистемно, много перескоков с одного события на другое. Это еще больше подчеркивает расплывчатость минут, переменчивость движения стрелок, в зависимости от собственного к этому отношения.

Я не могу и не хочу видеть в Питере умственно отсталого ребенка. Его так оценили, наклеили бирку и отправили в мир взрослых, где тесты и штампы имеют намного больше значения, чем душа и понимание. Мы так и не узнаем имен его жены и дочери. Для него они просто женщина и ребенок. Но это не звучит пренебрежительно, скорее подчеркивает особое отношение. Дать им имена, значит как-то охарактеризовать, прикрепить ярлычок и по нему запомнить.

Замечательная книга. Но если у автора все произведения на подобную тему, то вряд ли я продолжу с ним знакомство.
________________________________________

• Я шлепал их. Такое случается. Но они никогда не давали сдачи"

Даже не знаю, стоит ли писать это как рецензию, а не как историю. Может быть, здесь слишком много личного, а не объективного. И всё-таки пусть будет. Раньше было только в дневнике, теперь и здесь.
От этой книги мне до сих пор странно.
Первое - от того, насколько эта книга отличается от другой книги того же автора, от "Смиллы", которая, кажется, очень известна и которую очень хвалят. Я не знаю, что со мной не так, но "Смилла" мне не понравилась. То есть - не пробрала как-то, не моё совсем-совсем. И вообще. А эта книга попалась не то чтобы случайно, но в числе многих, и даже не помню, чем заинтересовала. И... Не отпускает. Понимаю, что - после неё взялась за сказку, и она не читается. А все воспоминания вертятся вокруг только что прочитанного. Куски какие-то в памяти всплывают, фразы, персонажи. Такое чувство, будто не дочитала. Будто всё ещё там, и сюжет не закончился. Книга о времени, и именно от неё возникло ощущение, что она бесконечна. Очень необычное. Совсем, совсем не чувствую завершения, и это очень трудно объяснить.
Впрочем, нет, книга не о времени. Здесь вторая странность, она заключается в том, что я просто не представляю, кем должен быть автор и как надо писать, чтобы от темы и от описанных событий мне не хотелось корчиться на полу и кидаться на стены. Потому что всё это... Загубленное детство, равнодушные взрослые, даже - самое для меня болезненное - страх наказания, страх унижения... Я не понимаю, как я вообще читала, не говоря уж о том, как теперь эта бесконечность повествования не ввергает меня в ужас. Может, из-за стиля...
Стиль - очень узнаваемый. Ни с чем не спутаешь. Такой... Скуповатый вроде бы. Отстранённость, но не холодность. Не "газетная" отстранённость, а спокойная, такая, будто случившееся было с рассказывающим, но сотни лет назад. А самому ему - больше тысячи. И опять - время... И отступления - не лирические, а "научные", как справка об историческом периоде, одном из многих, что видел рассказчик за всю свою тысячелетнюю жизнь. Так, чтобы ввести в курс дела, дать представление. С основной историей они перекликаются именно так. Такие были и в "Смилле", но... Не могу пока понять разницы. Может быть, дело просто в том, что тема времени оказалась для меня интереснее, чем жизнь инуитов. Я не знаю.
И - да, имена... Читая "Смиллу", я постоянно обращала внимание, что героиня называет одного человека просто "механик". Всю книгу, прекрасно при этом зная, как его зовут. Даже когда он стал ей близок, даже когда был одним из ключевых персонажей вообще, он всё равно остался "механиком". Точно так же и здесь были "женщина" и "ребёнок". Их имена уже не назывались вообще. И они уже, наверное, гораздо больше были образами, почти собирательными... и при этом - разными. С "женщиной" казалось, что она не так важна. Что она - часть жизни ребёнка, и поэтому - и героя тоже, хотя часть неотъемлемая. А "ребёнок"...

Дальше...

И не хочется пересказывать своими словами.
Вообще, главный герой... Он удивительный - как-то так. Он, конечно, безумен. В этом никаких сомнений нет - точнее, в том, что любой "нормальный" человек назвал бы его "безумным". У него совершенно иное восприятие мира. Ни разу не детское, как будто он - действительно тысячелетняя душа. И в то же время - душа искалеченная, болит - в каждой фразе, в каждом слове. Не так болит, будто только что резали по живому, а похоже на заживающую рану. Или на ушибы по всему телу - вроде бы не сильные, но отдающиеся напоминанием при прикосновении к чему угодно.

Сейчас, когда я уже думаю о главном герое, я начинаю понимать, почему эта книга не мучила меня так, как должна была. То есть... Нет, это не плохая характеристика, хотя, наверное, многие подумают обратное. Что книга о детях, которых мучают, не защищают, не спасают, обязана оставлять ощущение, будто с читающего самого сняли кожу. Однако я ведь знаю и так, что такое бывает и такое - страшно. И для меня лучше такая история, как здесь. Лучше рассказанная так и позволяющая задуматься, нежели иная, оставляющая только желание кричать. От которой мысли теряют ясность. А здесь...
Нет, он на самом деле удивительный. Безумец - из тех, что, как в новом фильме про Алису, "всех умнее". И книга тоже... Такая. Обычно, когда затрагивают такие темы, пишут резко, нарочито грубо. Не оставляя ничего светлого, чистого, выволакивая наружу всю грязь и этим подводя к мысли, что ломаются все. Все черствеют, если на них давить, все становятся резкими и циничными, и это нормально, и иного не бывает. А тут, несмотря на всю эту болезненную беззащитность, нет ощущения, что герой сломался совсем. Нет, правда, и такого чувства, которое было бы здесь кощунственным - нет впечатления, что "всё, что нас не убивает, всё-такое-ненавижу-эту фразу", нет фальшивого ощущения, что "испытания закалили". Это было бы диким здесь.
А есть... Он сам об этом говорит. Что он однажды познал любовь, и с тех пор никогда не сдавался окончательно. Есть его воспоминания - мелочи, но самое дорогое - где его защищали. Есть крохи тепла. Есть - что он остался ребёнком... Да, ребёнком без кожи. Очень уязвимым, почти комком нервов. И всё же - это желание дать другому ребёнку то, чего не получал сам... желание защитить, спасти... Об этом страшно говорить, потому что слишком хорошо это знаю. Желание защитить настолько сильное, что тебя самого оно вообще лишает последней оболочки.

Я не знаю, как могу сама это понять, ведь у меня никогда не было в жизни ничего такого страшного. И всё-таки ощущения странно и страшно знакомые, как воспоминания из прошлых жизней. И чувство, что готов уже ко всему. И теперь, и изначально был. Человек, переживший всё, человек, осознающий все свои травмы, все свои увечья и даже, наверное, понимающий, что это осознание - ключ к избавлению, но всё-таки не умеющий излечиться. Не то что "излечиться до конца", а вообще излечить хоть что-то.
А вообще - страшная ведь вещь, на самом деле. И при этом очень правильная. Как будто только так о подобном и можно писать и вообще рассуждать.
Иногда мне кажется, что так можно пересказывать только пережитое или почти пережитое, и мне немного страшно думать, что эта книга в какой-то степени может быть автобиографична. Говорят, никто ничего не знает, и всё же вряд ли это полностью настоящее - едва ли можно быть настолько откровенным... Или можно? Собственное имя не употребляют случайно. А главного героя зовут так же, как и автора.
Да, книга страшная. И всё равно - правильная.

Что мы знаем о времени?
Оно может идти. Мы используем его, когда хотим акцентировать собеседника на чем-то. «Смотри, тебе решать, но время идет». Время может бежать, особенно когда нам хорошо и весело. Оно может застыть и даже, рано или поздно, остановиться.

А еще время бывает линейным и цикличным. Человек рождается, взрослеет, стареет, а затем умирает, делая свой жизненный шаг по определенной линии. Но в то же время каждый из нас совершает какие-то повторы, например, ходит ежедневно на работу, или в школу, в магазин, совершая цикл за циклом.

Что значит прикоснуться ко времени? Для главного героя это стало смыслом жизни, который он использовал, чтобы не раствориться в мире жестокости и насилия и не сойти окончательно с ума. А сойти было от чего. В пятом классе Питер (так зовут главного героя) весил 23 килограмма при росте 128 см. Он пережил несколько попыток изнасилования, а в 10 лет вел бродячий образ жизни.

Главный герой сменил несколько школ интернатов, пока не попал в частную школу Биля, которая, основываясь на каких-то своих принципах и экспериментах, принимает не только детей богатых родителей, но детей из социально неблагополучных семей, или имеющих психические отклонения. Там он знакомится со странной девушкой Катариной и не менее странным ребенком Августом, вместе с которыми они пытаются разгадать систему и найти себе спасение. Эта школа не сильно лучше, чем другие, тут тоже процветает рукоприкладство, а еще ученикам запрещено общаться друг с другом.

У автора немного странный, тягучий язык и не всегда обозначены диалоги. Они словно специально подчеркивают непростую атмосферу этого произведения. Не скажу, что прониклась романом на 100%, ( все же я ожидала более бодрый сюжет и наверное нотки надрывности), а тут много очень много рассуждений о времени, но определенно прочитать стоило однозначно.

Когда я начала читать эту историю, я долго привыкала к стилю повествования. Мне было тяжело. Это и интересно, и сложно одновременно. Эта история, которая полнилась на наших глазах из фрагментов воспоминаний, была притягательной, но немного пугающей. При прочтении второй части я уже так срослась с героем, что не обращала внимание ни на что и была полностью погружена в историю. Пропитана теми чувствами, страхами и волнениями. После ее окончания я осталась в полнейшем шоке и ушла спать. В ту ночь мне снились Питер, Катарина и Артур...
Не могу сказать, что я полностью и всесторонне поняла все то о времени, что пытался донести Питер. Я не представляю как эти дети думали обо всем в свои 15-16. Я не могу поверить, что автор действительно все это пережил. Это книга действительно была для меня волнительной и немного загадочной. Холодной и мрачной, как раз как погода за окном...

Небольшое предисловие, которое можно с лёгкостью пропустить.
Вот уже в течении пяти-шести дней (с перерывом в один день) я из последних сил на своём ослином упрямстве тянул два романа на очень интересную мне тему (дети под давлением). Тянул, хотя эти романы мне с самого начала совсем не понравились. Это: “Девственницы-самоубийцы” Джеффри Евгенидеса (лауреат Пулицеровской премии) и “Условно пригодные” Питера Хёга (один из самых знаковых писателей северянского триллера). Ну вот, дни прошли, мучения закончились, я наконец могу вздохнуть свободно. Теперь можно будет приступить к чему-либо по-настоящему интересному. Мучения были напрасны. Обе книги совершенно не оправдали ожиданий.

Теперь непосредственно о книге.
Идея хороша… Нет, даже не так – она по истине гениальна и уникальна! Автор попытался показать свою псевдобиографию через собственную философскую концепцию времени и помножить всё это на критику педагогики, понятие семьи, и показания умственного различия. Глобальный замысел! Удался ли он? – я считаю, что нет.
Первую часть книги просто ничего не понятно. Сухо описанные зверства, самое блёклое подобие интриги из всех, что я видел, подавленные персонажи (только личности негодяев неплохо раскрыты). Читать эту часть было дико скучно. Совершенно не интересно было что же произойдёт с героями и в чём там вообще дело.
Далее идёт вторая часть – совершенно неправдоподобный бешенный экшн, с завершением интриги и фабульной канвы. Тут читать становится капельку интересней.
Ну и наконец – третья часть – эдакая расшифровка всех предыдущих, написанная в форме своеобразной лекции. Лекция, надо сказать, довольно примитивная. Это не попытка создать что-то новое, а попытка склеить свою теорию из чужих. Эдакий философский франкенштейн. Вторично, просто и не ново. Да и с кучей логических нестыковок (кои есть в любой теоретической идее). Третья часть стала самым большим разочарованием во всей книге.
Лишь намёки на автобиографичность понравились. На мой взгляд – только они и спасали всю книгу. Иначе бы она воспринималась не как исповедь, а как блёклость.
В целом же могу сказать что как-нибудь ещё попытаюсь продолжить своё знакомство с этим автором. Может раньше он писал лучше. Но эта книга очень не понравилась. Неудачный салат с оригинальным рецептом.
2/5.