The Snail On The Slope

Добро пожаловать в психиатрическую клинику имени мученика Селивана. Клиника предназначена для самых тяжелых больных и самых запущенных случаев. Наши пациенты страдают особо опасной формой шизофрении, поэтому в клинике чрезвычайно строгий режим. Распитие напитков крепче кефира строго запрещено. Во всяком случае, днем. Во всяком случае, в столовой. Пациенты обязаны в точности выполнять все указания лечащего врача, даже если приказано делить на ноль. Главврач клиники работает круглые сутки, он настолько занят, что мы даже не знаем, как он выглядит. Есть разные версии, но вряд ли хоть одна из них правдива. По правде сказать он... ну, главврач то есть... он тоже того... не совсем в себе. Если уж совсем начистоту, то он самый главный больной то и есть. Вообще ходят слухи (только я вам этого не говорил), что нас самом деле не лечат, а того... наоборот. Вон пациент Тузик, например, был нормальным мужиком, приветливым, отзывчивым, жена - красавица, ребенок. У нас за него принялись специалисты по сексуальной агрессии и методично развивают у него манию. Я уж не говорю про Домарощинера - этот похоже "лечится" у нас на добровольных началах. Зачем-то ему это для карьеры нужно, уровень формализма повышает или что-то такое... А вот пациентку Алевтину недавно старшей медсестрой назначили. Она теперь за процедуры отвечает: ванну там кому принять или массаж сделать. Но она вообще-то добрая: знает, что мы по ночам режим нарушаем, но смотрит сквозь пальцы. Вобщем жить у нас можно, жалко только Переца выписывают, хороший мужик. На моей памяти это первый случай, когда кого-то отказались лечить - медицина, говорят, тут бессильна. Уезжает от нас Перчик, до полуночи велели ему палату освободить. Правда Домарощинер трепался, что Переца новым главврачом назначат - нынешнему-то давно на пенсию пора. Но это болтовня все, бредит он просто, Домарощинер-то, лечение видимо эффективное ему назначили. В последнее время Перецу разрешалось больше чем другим - даже за территорию клиники его выпускали. Он потом возвращался и рассказывал нам, что видел. Я право даже не знаю, верить ему или нет - уж слишком истории небывалые. Говорит, он значит, что клиника наша стоит на каких-то Белых Скалах, а внизу - лес. Ну, по мне так, лес он и есть лес, что я леса не видал что ли. Но Перец о нем отзывается с таким почтением, даже, как мне показалось, со страхом. Говорит лес этот живой, и знает он все что у нас в клинике происходит. А может даже главврач наш у него в услужении. И вообще у нас не клиника, а что-то вроде училища, где лес для себя кадры готовит. Про русалок каких-то рассказывал, ну тут я вообще не понял: напускают говорит лилового дыма, потом забрасывают туда слизней всяких, муравьев (или они сами туда ползут, я уж не помню), а оттуда, значит, мертвяки какие-то ползут. Кто такие мертвяки, я не понял, но Перец утверждает, что от них жар идет. Странно, всегда думал, что мертвяки должны быть холодными, но Перецу виднее - это его выписывают, а не меня. Ох, ну все! Говорить больше не могу, бежать надо. Скоро главврач звонить будет, надо до своей трубки добежать успеть. Главврач ведь со всеми одновременно говорит, и чужую трубку брать нельзя - услышишь то, что тебе не положено. Ну, все, пока, надеюсь еще увидимся.

P.S. Решил все-таки добавить пару слов от себя, а не от "лирического героя". Все написанное выше - это, конечно, в некотором роде хулиганство. Но такое решение мне показалось наиболее эффективным способом донести свое впечатление от романа. На самом деле все не так плохо. Роман состоит из двух параллельных линий, и для меня эти линии так и остались параллельными. Сложилось стойкое ощущение, что я читал два совершено разных романа вперемешку, чередуя главы. Причем линия Кандид - деревня - амазонки мне понравилась больше. За нее я даже, пожалуй, изменю свою свою оценку с плохой на нейтральную. Хотя если откровенно, то это средняя температура по больнице: 4 звездочки за Кандида и 2 за Переца, в среднем получаем 3 (считал на неисправном "Мерседесе"). Если говорить отдельно про линию Кандида - то это страшно. Безумно жалко жителей деревни, у них отняли самое главное, что делает человека человеком - личность. Превратили их в говорящих животных. Кстати я так и не понял, зачем мертвяки воруют женщин, и что "хозяева" сделали с Навой. Подозреваю, что ничего хорошего. Кстати когда Перец вспоминал про свою жену, у меня возникло ощущение, что это Нава.

"Улитка на склоне" - повесть 1968 года отечественных писателей Аркадия и Бориса Стругацких.

Важно! Не путать с повестью 1991 года "Беспокойство (Улитка на склоне - I)", они обе выросли из черновика 1965 года, но есть нюансы, как минимум в именах главных героев: Перец - Кандид против Горбовский - Атос.

Отличный образчик гуманитарной фантастики, несмотря на местами проступающий абсурд.

Я эту повесть читала во второй раз, а в первый, в студенческие годы, этот самый абсурд поставил меня в тупик и оставил ощущение непонимания.

Зато сейчас, набрашись житейского и читательского опыта, получила огромное удовольствие от перепрочтения.

Главы про Управление вызвали ощущение безысходности и напомнили о романе Роберт Пенн Уоррен - Вся королевская рать (1946).

А в главах про Лес используется сюжет, где наблюдающий становится активным участником. Эту проблему Стругацкие рассматривали, и в Аркадий и Борис Стругацкие - Трудно быть богом (1964), и в Аркадий и Борис Стругацкие - Обитаемый остров (1969) - горячо мною любимыми. А сам Лес и его воздействие на исследователей напомнили о Станислав Лем - Солярис (1961).

(Лес в повести с маленькой буквы, но я позволила себе выделить)

А всё вместе про одиночество в толпе. Грустная история, но прекрасная.

П. Н. Надо бы "Сказку о тройке" и "Понедельник начинается в субботу" перечитать, вдруг тоже всё поймётся и полюбится.

Я не из тех, кто заглядывает в ответы в конце учебника, есть в этом что-то... от позорной сдачи важных высот без боя. И от признания собственной некомпетентности. Но что есть, то есть, поэтому проштудировать "Комментарии к пройденному" не только с интересом, но и со стыдом - и даже он не изменил ужасную ситуация. Я люблю "Беспокойство" больше.
Каким бы неоконченным не казалось оно авторам, какой бы недотянутой - недостаточной? - определяли они линию Горбовского, но было там то, чего в "Улитке" нет - парадоксальная гармония рацио и бессознательного. Да, белые скалы казались скорее рамкой, осторожно замыкающей лес и в отдельную часть не превращались. Да, в "Улитке" Управление становится полноценной обособленной историей, иронией и ужасом окружающей читателя действительности. Да, "Улитка" по сути своей совершенней. Но вот эти вот две полноценные части, на мой неискушенный взгляд, из-за того, что и та, и другая иррациональны, но совершенно разным образом (и благодаря разным же методом) создают некий диссонанс, разрывающий целое текста. Объединяет их лишь обрыв и вот этот необыкновенной красоты пассаж:

Тем не менее отрицать великолепие "Улитки на склоне" как сильнейшего фантастического - и классического - произведения невозможно. Поэтому и сравнивать Стругацких можно только с самими же Стругацкими. Она пугающая, она тонкая, она насмешливая, она трагическая. Она не желает ничего объяснять и при этом создает собственную философскую доктрину бытия, не вмешивая в неё никаких религиозных понятий и моралистических учений, все есть разум и разум есть ничего. В этом отношении линии сходятся, потерянный одиночка в своем скитании приходит к тому, что бунт бессмыслен, но должен продолжаться, потому что нет иного выхода. Можно отложить на послезавтра, можно на шесть часов, но выйти придется. Такая вот беда.
Это, конечно, приговор.

Если спросите о чем книга - я не смогу ответить. Содержание настолько размытое, как и мои впечатления от неё, что собрать в одну яркую картинку не представляется возможным.
Две абсолютно не связанные между собой истории о жизни внутри и вне загадочного и наводящего страх Леса. "Управление" было создано для того, чтобы исследовать, осваивать Лес. Так было изначально. Но как любой зажравшийся человек, члены "управления" забывают напрочь зачем они вообще работают, и Лес становится местом для глупых и бессмысленных приказов. Под контроль попадает всё и все. Даже мысли и эмоции человека. Зачем?

А вот, собственно, и смысл книги: "Ты не вникай".

Советский антураж мне всегда даётся сложно, а Стругацкие им пронизаны чуть более чем полностью. Но хочешь-не хочешь, а знать, с чего стартовала русская фантастика, нужно обязательно. И я продолжаю возвращаться, пытаясь отыскать то неуловимое, что делает Стругацким имя.

"Улитка на склоне" интереснее и атмосфернее многих других их работ. Противостояние очередной "Зоны" (леса) и закрытого исследовательского городка, причём безумны абсолютно все участвующие. Проблески здравого смысла бывают только у двух главных героев, но и они постоянно находятся под отупляющим влиянием гипербюрократизированного общества или извращённой природы. Я очень люблю вживаться в изменённые сознания персонажей (потому мне эту книгу и посоветовали), но обычно это интересный и часто выводящий к перерождению опыт, а у братьев-фантастов иначе. Здесь полюса порядка и хаоса одинаково отупляют и лишают смысла без надежды на спасение. Они равно безумны и бездумны, отличают их только лексика и обряды. Впору задуматься об автоматизме и бездумности собственного быта и ужаснуться. Может быть, в этом суть? Погрузиться в болото сильнее, чтобы испугаться и наконец-то начать тянуться к берегу?

Две вещи сильно выбиваются из повествования: машины и таинственная компания женщин. У Стругацких всегда одна и та же беда: когда ты ищешь, наконец, ответа на миллиарды вопросов, поднятых за время прочтения книги, они выдают парочку полуабстрактных образов - и понимай как хочешь. Может быть, машины выживут людей и создадут истинный порядок, а женщины создадут полноценный хаос, чтобы это ни значило. А может быть, машины здесь просто к слову пришлись, и ничего они не значат. Или заразились от людей тем же мышлением, и даже придя им на смену ничего не изменят. Да и женщины давно забыли, что и зачем делают, а в их собственном мирке царит такое же отупляющее многословие, за которым только пустота.

И ничего в этих мирах нет. Ничего, кроме желания из них вырваться.

Но надо отдать должное авторам: читается чуть легче, а погружение чуть глубже, чем в другие их книги. Такие вещи я ценю. Всё-таки мы читаем фантастику в том числе и для того, чтобы окунуться в совершенно другие миры. А эти уж точно другие. Не такие как тут.

Правда же? Ведь правда?!

У каждого свой талант, об этом, помнится, тоже говорят в "Улитке" Эпизод, когда сотрудники едут на биостанцию получать зарплату. И некто с энтузиазмом распинается о том, какая замечательная жизнь придет скоро: проблемы уйдут, наступит всеобщее благоденствие, а люди радостно предадутся развитию скрытых талантов. И оттого жить станет еще лучше. Другой скептически возражает в том смысле, а что, если у меня нет скрытых талантов или есть, но лежит в такой области, которая не может быть востребована текущим временем-местом? Обтесыватель наконечников каменных стрел, к примеру.

Этот спор, как все остальные, кончается ничем. Ни одного окончательного ответа ни на один из заявленных вопросов. Весь роман, как иллюстрация максимы "правд много, истина одна". Каждый персонаж - носитель своей, у одних они близки и почти совпадают, что делает возможным сосуществование, совместное функционирование, порождая суррогат понимания. Который ни одну из вовлеченных сторон не обманет: мы оба знаем, что это понарошку, мимикрия. Мы здесь и сейчас притворимся, что понимаем друг друга и действуем заодно, зачем умножать боль без особой нужды?

Эк нагородила, неумножение боли, да они незамысловаты там все. как грабли. Кого ни возьми. Жители деревни, повторяющие по кругу раз навсегда натверженные фразы. Каждая - цепь умозаключений, на любом этапе может вкрасться неверный посыл, который изменит начальное до полной неузнаваемости. Не смутив, тем не менее, говорящего. Закончит, закруглит и пребудет в уверенности: именно то сказал, что собирался.

Или в структурированном, подчиняющемся большему количеству условностей мире управления. Есть работяги, как Тузик (ах да, жители леса - явное ж крестьянство) почти такие же примитивные, однако нахождение на более высокой эволюционной ступени, чуть усложнило лексику. Не сделав ее носителя более привлекательным.

Выше - техническая интеллигенция и бюрократы. Суть та же. Одна локальная правда, носителем которой является каждый. Лингвистически наукообразие у тех, канцеляризмы у других. Попытка арифметического совмещения правд не даст истины, скорее это будет вавилонское смешение языков и хаос. Все интуитивно понимают, оттого каждый гнет свою линию на отведенном ему участке.

Есть еще Управительницы, владычицы леса - не знаю, как назвать. Единственные в пространстве романа, языковыми характеристиками кого наслаждаешься. Ах, какая прелесть эта изысканная пикировка, просто именины сердца и отдых изголодавшегося по прекрасному читателя. Не обольщайтесь раньше времени, это тоже финтифлюшки, за которыми одна локальная истина. Носителями чуть смещенных относительно друг друга аспектов ее являются, а понять и себя не могут. Где уж тут говорить о глобальном понимании.

И какая разница, что лиловый туман, такой сплав магии с наукой, неведомый вид энергии, дал им могущество, почти равное божественному? Просто стоят повыше на погружающемся в Лес, как в океан титанике, а сверху чуть виднее. Начала с того, что в каждого свой талант изначально положен. В меня - безошибочно узнавать хорошую литературу. Потому что первое, прочитанное у Стругацких, пришло в десять лет. Сотен книг не было еще в читательском багаже и сравнить особо не с чем. Но понимание - это особенное, это лучше всего, пришло уже тогда.

И что же, этим все закончится: слиянием и поглощением, искоренением и одержанием? Может быть и так. Даже и неумолимая логика происходящего другого варианта не оставляет. Только вот, есть зачем-то в романе два этих человека, Перец и Кандид, наделенные талантом понимания. Они как толмачи, буде такие появились бы в Вавилоне. И талантом независимого действия. То есть, не может быть потенциально заложенное совершенно невостребованным текущим моментом, ляжет в необходимое русло здесь и сейчас. Вот на один вопрос и отвечено. Может и дальше что получится?

Стругацких я всегда читаю с большим интересом. Есть в их книгах волшебство миров. Не одной выдуманной вселенной, а множества разных...

Начинать было тяжело. Непонятно и странно. Будь это не братья А. и Б., я бы могла отложить книгу. Говорящие (но не в классическом понимании) фамилии, раздирающая на куски сатира, не оставляющая даже малейшего оправдания. Иногда "шпильки" были такие острые, что я на несколько минут откладывала книгу, чтобы осознать и переварить. Ранее у меня это случалось всего пару раз за весь мой читательский стаж.

В жизни мы можем не обратить внимания на глупость и нелогичность, но в книге они приобретают абсурдность, обнажается вообще все странное, на что способен человек. Чего только стоит этот момент:

- Двенадцать на десять, - сказал Ким. - Умножить.

• Один ноль ноль семь, - механически продиктовал Перец, а потом спохватился и сказал: - Слушай, он ведь врет. Должно быть сто двадцать.
• Знаю, знаю, - нетерпеливо сказал Ким. - Один ноль ноль семь, - повторил он. - А теперь извлеки мне корень из десять ноль семь...
• Сейчас, - сказал Перец.

Завораживает смешение авторской речи с мыслями героев. Интересные аллюзии с лесным народом... Задавая вопрос о том, кто они, откуда и почему такие, начинаешь невольно проводить исторические и культурные параллели. Хотя лично я к этому не склонна, признаюсь.

Где-то на 58 странице я перестала выписывать все цитаты. Иначе бы просто переписала всю книгу. Очень насыщенная речь, логически и эмоционально, сплошная символика. Очень заметны места, где авторы просто отпустили поток сознания, эти главы невообразимо действуют на мозг... Некоторые метафоры повергли меня в литературный оргазм. Вот например:

Мы - сон леса. Атавистический сон. Грубые призраки его охладевшей сексуальности...

Блистательно. Ближе к концу вообще идет сплошной сюрреализм, образы, как на картинах Дали. А вот этот надрыв:

- Где моя трубка? - кричал Перец. - Я такой же человек, как и вы, я имею право знать! Дайте мне послушать! Дайте мне мою трубку!

Я тут чуть не разрыдалась. Крик души. Человек не знает, что он и где он, пытается выбраться - его не пускают, пытается спросить, узнать - его игнорируют. Перекидывают, как мячик для пинг-понга, пьют кефир и играют в шахматы... Мне кажется, кефир, шахматы и трубка могли бы стать крылатыми фразами, если бы произведение данное было бы более популярным.

"Вы не знали, эскимо изобрели эскимосы?"

Вся система Управления, искоренение и защита леса во благо, обучение лесного населения во благо... Это что-то настолько утопичное и одновременно настолько реальное. Женщин мало, они тут появляются в образе грациозных шурочек, добрых, скромных и одинаковых, что не мешает всем без исключения мужчинам называть их бабами.

Что такое вообще лес? Почему его жители никогда не говорят "рыбка" или "рыбища", но всегда - "рыба"? Есть ли еще связь между Кандидом и Перецом, кроме авторской связки? Кого олицетворяет вечно кушающий дедок со своим "ты почему не рожаешь" и "что такое нельзя"?

Честно скажу, я не уверена, что поняла книгу до конца. Осталось больше вопросов, чем ответов. Но труд монументальный. Чрезвычайно насыщенный, эмоциональный, честный, яркий, рвущий на куски, загоняющий в перезагрузку сознание и включающий воображение. Для меня теперь это несомненно одна из самых любимых книг. И я могу понять, почему о ней говорят меньше, чем о "Стажерах", "Стране багровых туч, "Трудно быть богом", почему в школе задают читать "Понедельник начинается в субботу". Может быть, так и надо. Но если вам в руки попадется эта небольшая книга - прочтите ее. Она того стоит.

Неоднозначное для меня произведение братьев Стругацких. Временами я не понимала, что происходит вокруг меня, я была дезориентирована, дошло до физических ощущений тошноты - меня укачало этой книгой. Временами был "просвет" - авторы выдавали мысль, которую можно окрестить гениальной, ты сжимался от восторга и внутри вопил: "Да! Да! Неужели, как правильно вы подметили!" Но большую часть времени я пробиралась через страницы этой книги как через душную лесную чащу, мне не хватало свежего воздуха. Всё это усугублялось полным погружением из-за формата чтения: я слушала аудиоспектакль в исполнении артистов аудио театра Дмитрия Урюпина. Звуки, голоса - всё на высшем уровне, серьёзный подход к созданию атмосферы, ничего не скажешь.

В книге присутствуют две линии повествования от двух главных персонажей. Если природа первого мне ясна - это филолог Перец, ведущий неравную борьбу с Системой и бюрократией, то второй - Кандид, обитающий после аварии в лесной общине, так и остался для меня загадкой: остался ли он человеком, может уже и чудо-юдо лесное? Приключения Перца по борьбе с бумажками, бессмысленными распоряжениями, приказами и инструкциями конечно же болью отдавались в сердце, его рассуждения, а также нелепые ситуации, участником которых он становился, точно не оставят никого равнодушными.

Намерения Перца были благородными, точнее наивными и полными праведного духа исследователя: он хотел в Лес, который представляет собой самовоспроизводящуюся неведомую и опасную субстанцию. Но поняв, что он ничего не поймет, Перец уже вознамерился покинуть исследовательскую базу и вернуться домой, но не тут-то было: этот бланк не заполнен, нет печати квадратной, треугольной, не пройден уролог и челюстно-лицевой хирург. Я конечно же каламбурю, но факт остаётся фактом: вместо того, чтобы покинуть исследовательскую базу, Перец отправляется к Лесу ещё ближе, где в конце концов судьба поворачивается к нему с неожиданной стороны, а вот он сам... нет, он совсем не удивляет читателя своей трансформацией.

Не скрою, что линия Кандида была для меня более интересна. Особенно благодаря талантливо поставленному аудио спектаклю, подобранным голосам жителей деревушки в Лесу, ох, я будто видела этот мир, чувствовала запахи. Чем-то мне общество "аборигенов" леса напомнил мир "Кыси" Татьяны Толстой. Бессмысленно, беспощадно, отголоски человеческого общества, но мозг у существ явно функционирует по каким-то иным законам и установкам. Отдельная моя благодарность озвучке за голосок спутницы Кандида - Навы, ох, ну что за болтливая милая девчонка! И она ещё удивит читателя своим происхождением. Так вот, Кандид, несмотря на полученную "контузию", берет волю в кулак, Наву в спутники и отправляется Домой. И через это путешествие показан Лес и происходящие там необъяснимые (и объяснимые) ужасы и несуразности. Сам Лес меня не напугал так, как развязка истории Кандида, в целом не считаю, что эта книга со счастливым концом, хотя обычно я на такое и не думаю жаловаться, но за Кадида обидно.

Это удивительное, сложное, абсурдное произведение. Честно говоря, даже странно осознавать, что замысел этой повести начал оформляться уже (или ещё) в 1964 году. Повесть кажется очень современной и злободневной.
И даже не только потому, что здесь (особенно в главах, которые Стругацкие условно назвали «Управление») жёстко и беспощадно выводится на чистую воду наша бюрократическая действительность (тогда советская, сейчас российская — какая разница?). Здесь часто упоминают о схожести этой части с абсурдностью кафкианского мира. Пожалуй, соглашусь. По крайней мере это то, что имеет традицию в литературе и вообще понятно всякому гражданину.

Но современность «Улитки на склоне» видится в другом. Прежде всего в иронии, пронизывающей весь текст. (Стругацкие вообще очень ироничны). В многоуровневости текста, которая здесь имеет чёткую структуру двух миров, которые, в свою очередь, дробятся ещё на противоположные миры. Наконец, в понимании действительности как одного большого симулякра. Это то, что является основой эстетики постмодернизма. И Стругацкие как истинные гении своего времени это почувствовали. С тех пор на этом держится весь русский постмодернизм. Во всяком случае, Татьяна Толстая, Владимир Сорокин и даже, пожалуй, Виктор Пелевин предвосхищены Стругацкими. Не знаю, как кого, но произведение Толстой «Кысь» преследовало меня на протяжении всех глав про лес.

Как писали сами Стругацкие в своих «Комментариях...», лес в повести — это центральный образ. Конечно, это так. В лес хочет добраться филолог Перец (о эти имена и фамилии, придуманные АБС!). Деревня, куда попал Кандид (он же Молчун), находится среди леса. Прыгающие деревья, расползающиеся травы, паразитирующие даже на коже человека, болота, озёра с русалками или мёртвыми женщинами — это поразительный образ живучей природной, естественной, дикой силы. Это место, где всё перевёрнуто с ног на голову. Там бродят беременные женщины, отказавшиеся от мужчин навсегда, приручившие мертвяков и прочих лесных чудищ. Плодородность леса — это его основная черта. Он щенится, как молодая собака. Выплёвывает своих щенков-слизней. Лес вспучивается новыми жизнями, как вулкан, он пахнет, он шумит. Он везде. И если сказочный лес лишь веха на пути героя сказки Ивана, например, царевича, то у Стругацких это многоликое чудовище, которое не вознаграждает ни конём, ни полцарством, а невесту не дарит. А отбирает (как отобрали Наву у Кандида).
Тут кстати будет уже упомянутое мной слово «симулякр». Так вот лес — это такой пустой образ. Он вроде есть, но когда туда попадает Перец, он не осознаёт, что это лес. С Кандидом происходит нечто похожее. Этот «простодушный» стремился в Город (о котором в деревне все слышали, но не знают, есть ли он — тоже пустой образ), но остался на месте «возделывать свой сад», то есть охранять его от мертвяков.
Наверное, это и есть самое жуткое в повести: этот сквозящий образ Великой Пустоты, какого-то всеобъемлющего Ничто, прикрывающегося лесом, людьми, всасывающего слова и мысли (Кандид понимает, что становится не способен мыслить, а значит утрачивает слова). И в конце концов Кандид наделяется «волшебным предметом» — скальпелем. И остаётся воевать с Пустотой.
Жутковатая, прекрасная и сложная повесть.
Смотреть рецензию в жж-версии