Воскресение

Скажу честно, я не люблю Толстого.
За два момента, что у меня неизменно возникают при чтении его произвендений.
Первый - впечатление смакования мерзости. Потому, что даже понимая, что без представления о том, как легко и просто совершаются преступления, за которые потом приходится расплачиваться - персонажу - падением собственной души, вряд ли можно представить потом его искупление и духовное возрождение, как духовный подвиг, мне всё же представляется, что читателя заставляют сочувствовать и самому преступлению. И мне не очень хочется знать, как же легко и просто делается то, что можно и просто не сделать.
В конкретном случае, я ещё и почувствовала себя, как читателя, лишней. Даже неугодной, пожалуй. Ну, потому что да, я прекрасно могу понять, да и вокруг вижу, что редко "юноша с возможностями" себе в той возможности откажет, если речь идёт о "вкусненькой" девчонке, которую он может получить... Но мне даже выбирать не придётся, пользоваться ли этой возможностью самой, я не мужчина, и выходит, что я - не целевая аудитория.
И несмотря на сочувствие Нехлюдову в его метаниях, несмотря на веру в возрождение его души, его осознание действительности вокруг, его уже неравнодушие к ее несовершенству и уже нежелание покорно плыть по течению, остаётся странное впечатление, что для искупления конкретного преступления - своего - он делает немного. Наваливается просто со всех сторон вроде бы большее: несовершенство и несправедливость правовой системы, общественной морали, противоречивость религиозных догм... И мужчина начинает решать глобальные проблемы - для себя. И Катенька Маслова, перед которой, как ни крути, а он действительно виновен, потому что она была слишком не защищена и не вольна, когда ему поддалась - всё же, помним, что было совращение, а не насилие - превращается просто в повод и ступеньку роста, о которую он всё-таки споткнулся и силится одолеть.
Ну - одолел. В воскресение души его верю...
А к женщинам и их положению автор относится погано и потребительски - всё равно!
Но теперь момент второй - до пошлости банальная и - не знаю, как ещё сказать, извините - тухлая мораль от имени героя в конце. Которая рушит не только готовность слушать и уважать автора, но зачастую опошляет именно образ человека, которого успешно тебе превознесли. Когда Нехлюдов сам осознавший свою вину ужасается положению осужденных - это одно... А когда он вдруг, поверив в то, что его подвиг по искуплению благополучно совершён заявляет - то есть, он так думает конечно, но от его лица читателю именно заявление выходит - фактически, что системы наказаний вообще быть не должно. Что не должны люди судить, осуждать и наказывать людей... Острогами, каторгой...
Именно отсутствие наказания и осуждения позволило ему самому совершить его преступление. Можно было - он и совершил! Потому что ненаказуемость рождает представление о дозволенности! И не каждый не только начнёт исправлять содеянное, столкнувшись с последствиями и поняв, что совершил нечто дурное - не каждый ещё и столкнётся!
Я прочитала роман с интересом, но общее впечатление - несогласие.

Так выразил мои мысли автор одной из рецензий, а я, если бы и захотела, лучше не могла сказать. Сюжет романа может показаться безмерно далеким от нашей сегодняшней жизни: другой век, уголовно-правовая и пенитенциарная системы шагнули вперед, да и далеко не каждый в жизни с ними сталкивается; но вот она, прямая связь, простое и понятное подтверждение вечности вопросов совести.
Мне определенно понравилось в романе то, что нравственность у Толстого - не что-то внешнее, навязанное, провозглашаемое незыблемыми правилами морали, религии, закона, а то, как человек чувствует, естественные порывы. Из-за этого я не рискну назвать автора "морализатором", как считают многие. Может быть, он действительно хотел вести окружающих к праведной жизни, но его произведение говорит мне не о праведности, а о необходимости прислушиваться к себе, к ощущениям, которым не находил причины, чувствам, которые неосознанно оставались где-то слишком глубоко, чтобы их проанализировать. Но, как бы мне этого не хотелось, не могу устранить противоречия между процессом преображения Нехлюдова и тем, к чему он пришел - к универсальному способу, ведущему к "царству божию" путем соблюдения пяти заповедей. Примером Нехлюдова же подтверждается, что первый шаг - осознание, понимание необходимости прощения, любви к окружающим, бескорыстной помощи; только потом он признает, что заповеди справедливы. Но это Нехлюдов, а ведь в романе показано столько различных характеров! Даже если смотреть на вопрос с точки зрения веры в людей, признания возможности каждого прийти к духовному просветлению, следование заповедям может стать способом разве что для единиц. Кроме того, как быть с тем, что в одной главе говорится и про необходимость прощения, и о "наказании посредством геенны огненной"? Наличие наказания - наличие страха перед ним, как мотивации соблюдения правил. Так, может быть, тогда закон божий не так кардинально отличается от закона юридического? И как это соотносится с тем, что главный герой осознает тот факт, что наказания быть не должно вовсе. Таким образом, финал интересен с теоретической точки зрения, но для себя ответа я не нашла, хотя и очень благодарна Толстому за стимул задуматься и возможность "копнуть глубже" в рамках проблемы.

Пожалуй, я не замахнусь на написание полноценной рецензии. Я давно отвыкла писать вдумчивые сочинения, а достойное классическое произведение, без сомнений, заслуживает более глубокого анализа нежели простое "понравилось-не понравилось". Так же как и чтение таких произведений требует гораздо больших усилий, ведь они заставляют напрягать свои серые клеточки.
Но я с удовольствием опишу свои мысли на тему прочитанного.

Роман "Воскресение" с одной строны похож на другие знакомые мне труды Л.Н., и в то же время не совсем. То ли одна лишь тема тому способствует, то ли дело в том, что писал роман Толстой уже на закате своей жизни. Воскресение - это не просто судьбы человеческие и вопросы нравственности человеческой. Это думы более горькие и вместе с тем более масштабные. Это облик страны гниющей с головы, в которой народ привык страдать, а люди власти привыкли жить, отводя глаза от правды. Это понимание, что такое устройство общества - преступление против самих же себя, которые не могут более иметь будущего. И на этом фоне уже хорошо видны очаги той болезни, что растет и ширится - болезни, которая скоро потрясет эту страну страшнее самой жестокой чумы.
В романе общество показано довольно однобоко и категорично: есть черта, разделяющая всех на плохих и хороших, и имя ей Закон (искючительно в юридическом понимании). По одну сторону герои-не каторжники, которые показаны пустозвонами, без толики морали и чеовечности. Все блючтители закона - преступники против закона в его истинном смысле, все землевадельцы - преступники против совести. Дамы света сравниваются с проститутками, и в пользу последних. Даже Нехлюдов прозревает лишь на самых последних страницах романа, когда цель его поступков приобретает бескорыстный и осмысленный контур.
А вот осужденные, напротив, показаны автором единственными честными людьми в стране. Роман пестрит судьбами этих несчастных людей, каждая история по своему неповторима и пронзительна. И как в "Войне и мире", автор не может остановиться на двух-трех. Мы снова оказываемся перед огромным полотном, на котором изображены лица и судьбы без числа.
Конечно, сложно судить, насколько объективен автор в этих вопросах. Согласно ему, в тюрьмах и на каторге вовсе нет виновных:

Таким образом, "единственное приличествующее место честному человеку в России в теперешнее время есть тюрьма!".
Хочется продолжить аналогию на наше время, но стоит ли.. Как и больше века назад, эта тема себя не исчерпала. Да и исчерпает ли?

Начинать первую рецензию на портале с такого произведения безусловно было неправильно. Но почему то именно "Воскресенье" Льва Николаевича заставило меня взглянуть на всю эту писанину несколько под другим углом.
Смотрите, произведение безусловно сильное. Героям и персонажам пошла уже вторая сотня лет от роду, а сцены и реалии старой доброй России узнаваемы даже сегодня. В довесок ко всему вышесказанному - слог наших мэтров, это конечно нечто.НО!
Нельзя ругать классиков. Почему? Да хотя бы потому что их произведения как хорошее вино настоялось с годами - хвалебными отзывами, одами, рецензиями, анализами и прочим. Но можно ли отругать конкретно "Воскресенье"? Я вот считаю что можно. "Воскресенье" это как раз таки то произведение, которое тянется за остальным "багажом" Толстого, только потому, что он мать его гениальный классик.
Идея ведь отличная. Да и начиналось всё в лучших традициях произведений автора. Вот он герой, который вдруг чудесным образом в процессе изложения переживает всяческие метаморфозы (привет Пьер). Вот она Россия и русская душа, намешанная мытарствами этого самого героя, который дожив до тридцатника вдруг осознаёт что вокруг нет розовых единорогов. И вот наконец она, его борьба и поиски средств для изменения существующего уклада жизни (И снова здравствуйте господин Левин).
Не буду пересказывать сюжет произведения. Не буду говорить за правильность поступков Масловой или Нехлюдова, всё таки между нами разница почти в 140 лет. Однако честно признаюсь, когда в конце романа английский господин раздавал Евангелие собравшимся по стойке "смирно" голодным и ободранным каторжникам у меня было ощущение что это издёвка в первую очередь над читателем. Не потому что крестьянам было плевать. А потому что именно главный герой увидел в Евангелии некий выход из проблем страны, и всё для себя чудесным образом решил (как собственно и сам автор).
Под красивым и развёрнутым итогом нам запихали эту мысль как исключительную истину. Получите и распишитесь.
А дальше только оборванное - "жил он долго и счастливо".
Я уж не знаю, эпоха наивности так завершается, или Толстой под конец лет решит что в этом есть выход, вот только выход как оказалось наступит в 1917 и Евангелие к нему мало отношения будет иметь. Вся эта ипохондрия могла витать в воздухе в конце века. Николай второй бедняга ей видимо и заразился (не от Толстого ли?). Печально что так, люди ведь не глупые были, да вот только методы хилые. И решения не конструктивные.

Историческая справка.
Летом 1887 г. Анатолий Федорович Кони беседовал с Л.Н. Толстым в Ясной поляне и рассказал ему об одном уголовном деле. Лев Николаевич предложил Кони самому написать повесть, положив в основу ее сюжета дело Р. Но Кони отказался. Тогда Толстой сам написал. В первом рабочем варианте произведение так и называлось - "Коневская повесть".

На 3 части 435 страниц распростерлась история одного избалованного, морально павшего, но не потерянного аристократа.
Параллельно были задеты десятки судеб политических заключенных, нескольких невинно осужденных, а также парочка жизней уголовных арестантов. Описаны неприятные моменты голодного, бесправного по отношению к власти господ, непосильно трудного, смертельно безземельного существования российского крестьянства. В противовес этой груде жизненных трагедий и тоннам людских бедствий приводятся повседневные будни беззаботной и сытой жизни дворянского и служилого сословий, мерно дышавшая преспокойно сотни лет царизма. Так же предстала во всей красе известная российская бюрократия со всеми своими пороками и бесконечностью. Произведение переполнено контрастами. Даже представить невозможно какое впечатление оно произвело на общественность, особенно на потомственное дворянство. Можем лишь предположить, что консерваторы, с молоком матери впитывавшие мысль о незыблемости и благости своих привилегий не признали правды, либералы призадумались, но стали искать оправдания, революционеры же лишь утвердились в правильности целей и средств, необходимости и святости самой революции.

Воскресение нехлюдовской души можно считать феноменом, исключительным случаем, чудом. Оно подобно внезапному исцелению слепого. Да, он прозрел и именно тогда, когда было еще не поздно спасти свою душу, очистить совесть и начать новую жизнь. Мы должны завидовать ему, потому что человечество совершенно не изменилось. Те же подобострастные заискивания перед начальством, чинопочитание, то же безбашенное честолюбие, корысть. Зависть, злоба и жестокость уничтожают нашу душу. Эгоизм обуял мысли и обусловил мотивы, низменные мотивы, что нами движут. Мы рабы вещей, самовлюбленные гордецы остаемся слепыми к бедам других людей. Одновременно мы судьи и прокуроры нашего нелегитимного самопровозглашенного справедливейшего, безошибочного суда, мы судим с высоты собственной мнимой непогрешимости: "Этот дурак, то глупец, а вон тот грешник - гореть ему в аду! Он ведь негодяй, последний подонок. Подлить ему кипятка в котел правосудия! Вот так, будет знать вражина! Мы имеем право, мы лучше, мы перед законом равнее." За любую провинность готовы сжечь, по сути такого же грешника как и мы сами, на костре справедливости. Как легко мы облачаемся в судейскую мантию при любом для торжества поругания случае. Всё осталось. Всё на месте. Поздравляю, товарищи! Мы, люди - настоящие виртуозы самообмана. Корифеи лести и гении самооправдания. Мы сами впали во власть собственной корысти, продали совесть уже давно, поэтому нам спокойно спится. И нет наутро того чувства нравственной тошноты, переходящей в физическую, которая была бы надеждой на наше спасение.
Вопрос нелепости пенитенциарной системы, созданной человеком, но существующей без человечности потому и не решен. Каждому плевать на условия содержания заключенных до того момента, пока сам не окажется за решеткой. Социальное неравенство постоянно оправдывается, богатые ревностно охраняют существующее положение вещей, которое является для них выгодой. Не думают они ни о каком бедняке Иванове! Они лучше наживутся за счет него. Пока существует частная собственность, будет и неравенство, унижение, ущемление малоимущих. Коррупция достигнет своего расцвета. Уже достигла. Всё они - низменные мотивы, слабость перед искушением. Такова устоявшаяся система, которая поглотила нас. Надо бы ее разрушить, освободиться, но в нас нет храбрости.

Эта книга обнажила наиболее острые социальные проблемы, проблемы нравственности. Ее очень интересно было читать, она актуальна. Со всем я была согласна, готова подписаться под каждым словом Толстого. В какой то момент она чуть ли не затмила собой мою любимую книгу - настолько я была солидарна с автором, так он меня задел. Но всё постоянно портилось религиозным направлением, которое в конце достигло своего апогея. Атеисты и агностики вынуждены испытывать трудности по этому поводу, даже раздражение. Пришлось воспринимать как гуманизм. Так только 9/10.

Этот рассказ, как малиновое варенье. Представьте, что вы стоите на террасе, около маленького столика, покрытого белой скатертью, на котором лежит блюдечко с малиновым вареньем. О, как же оно прекрасно! Вы вкушаете его маленькой ложечкой, закрывая глаза и умиляясь. По телу бежит река наслаждения. Но внезапно, О нет!!! Что это? Фу! Вам попалась муха, которая прилипла ножками к вашему варенью. Нет, все с меня хватит. Есть его я больше не хочу. Сюжет о быстротечной любви Ивана Васильевича к Вареньке.

Учитывая моё трепетное отношение к русским классикам, ожидала чего-то особенного, и могу с уверенностью сказать, что мои ожидания полностью себя оправдали.
В прошлом году довелось побывать в Ясной поляне. Когда ты видишь всё то, что окружало писателя при его жизни, слушаешь рассказы о нём, приближаешься к пониманию его убеждений и верований.
Воскресение - исповедь, откровение о Родине и её порядках. Вопиющая несправедливость жизни, угнетение равных себе, таких же, как и ты, людей. Повествование о чувстве долга, любви и высшей справедливости. Искреннее непонимание "Почему?". Обретение уверенности в том, что происходящее - ошибка, создаваемая всеми членами общества. Великие вопросы и простые ответы.
Удивительная любовь к всеобъемлющему понятию "русского мужика", земле и миру.

Я дочитала "Воскресение" Толстого.
Поняла, что тяжело мне в этот раз давался Толстой. Хотя я его всегда отлично перевариваю, без трудностей восприятия его длинных предложений.
Возможно, восприятие осложнялось тем, что, побывав в усадьбе Толстого и наслушавшись сумбурных фактов его биографии, и, в частности, о романе "Воскресение" (романе-завещании), в каждой фразе, в каждом образе, в каждом герое я видела несколько смыслов. Религиозные воззрения разных героев - и главных, и второстепенных представлялись мне полемикой автора с самим собой - о Вере и Христе. Во что верить? Куда идти?
Жертвенность и самоочищение - возможны ли в действительности? Возможны ли были в действительности Толстого? Способны ли мы понять человека, могущего принести в служение людям, "падшим" людям, свою жизнь? Не говоря уже о том, можем ли мы служить людям и облегчать участь страждущих?
Да и задумываемся ли мы о том, есть ли нуждающиеся в нашем сострадании?