Рецензия на книгу

• 

  siskalieva8 октября 2016 г.

  "Коневская повесть"

  Историческая справка.
  Летом 1887 г. Анатолий Федорович Кони беседовал с Л.Н. Толстым в Ясной поляне и рассказал ему об одном уголовном деле. Лев Николаевич предложил Кони самому написать повесть, положив в основу ее сюжета дело Р. Но Кони отказался. Тогда Толстой сам написал. В первом рабочем варианте произведение так и называлось - "Коневская повесть".

  На 3 части 435 страниц распростерлась история одного избалованного, морально павшего, но не потерянного аристократа.
  Параллельно были задеты десятки судеб политических заключенных, нескольких невинно осужденных, а также парочка жизней уголовных арестантов. Описаны неприятные моменты голодного, бесправного по отношению к власти господ, непосильно трудного, смертельно безземельного существования российского крестьянства. В противовес этой груде жизненных трагедий и тоннам людских бедствий приводятся повседневные будни беззаботной и сытой жизни дворянского и служилого сословий, мерно дышавшая преспокойно сотни лет царизма. Так же предстала во всей красе известная российская бюрократия со всеми своими пороками и бесконечностью. Произведение переполнено контрастами. Даже представить невозможно какое впечатление оно произвело на общественность, особенно на потомственное дворянство. Можем лишь предположить, что консерваторы, с молоком матери впитывавшие мысль о незыблемости и благости своих привилегий не признали правды, либералы призадумались, но стали искать оправдания, революционеры же лишь утвердились в правильности целей и средств, необходимости и святости самой революции.

  Воскресение нехлюдовской души можно считать феноменом, исключительным случаем, чудом. Оно подобно внезапному исцелению слепого. Да, он прозрел и именно тогда, когда было еще не поздно спасти свою душу, очистить совесть и начать новую жизнь. Мы должны завидовать ему, потому что человечество совершенно не изменилось. Те же подобострастные заискивания перед начальством, чинопочитание, то же безбашенное честолюбие, корысть. Зависть, злоба и жестокость уничтожают нашу душу. Эгоизм обуял мысли и обусловил мотивы, низменные мотивы, что нами движут. Мы рабы вещей, самовлюбленные гордецы остаемся слепыми к бедам других людей. Одновременно мы судьи и прокуроры нашего нелегитимного самопровозглашенного справедливейшего, безошибочного суда, мы судим с высоты собственной мнимой непогрешимости: "Этот дурак, то глупец, а вон тот грешник - гореть ему в аду! Он ведь негодяй, последний подонок. Подлить ему кипятка в котел правосудия! Вот так, будет знать вражина! Мы имеем право, мы лучше, мы перед законом равнее." За любую провинность готовы сжечь, по сути такого же грешника как и мы сами, на костре справедливости. Как легко мы облачаемся в судейскую мантию при любом для торжества поругания случае. Всё осталось. Всё на месте. Поздравляю, товарищи! Мы, люди - настоящие виртуозы самообмана. Корифеи лести и гении самооправдания. Мы сами впали во власть собственной корысти, продали совесть уже давно, поэтому нам спокойно спится. И нет наутро того чувства нравственной тошноты, переходящей в физическую, которая была бы надеждой на наше спасение.
  Вопрос нелепости пенитенциарной системы, созданной человеком, но существующей без человечности потому и не решен. Каждому плевать на условия содержания заключенных до того момента, пока сам не окажется за решеткой. Социальное неравенство постоянно оправдывается, богатые ревностно охраняют существующее положение вещей, которое является для них выгодой. Не думают они ни о каком бедняке Иванове! Они лучше наживутся за счет него. Пока существует частная собственность, будет и неравенство, унижение, ущемление малоимущих. Коррупция достигнет своего расцвета. Уже достигла. Всё они - низменные мотивы, слабость перед искушением. Такова устоявшаяся система, которая поглотила нас. Надо бы ее разрушить, освободиться, но в нас нет храбрости.

  Эта книга обнажила наиболее острые социальные проблемы, проблемы нравственности. Ее очень интересно было читать, она актуальна. Со всем я была согласна, готова подписаться под каждым словом Толстого. В какой то момент она чуть ли не затмила собой мою любимую книгу - настолько я была солидарна с автором, так он меня задел. Но всё постоянно портилось религиозным направлением, которое в конце достигло своего апогея. Атеисты и агностики вынуждены испытывать трудности по этому поводу, даже раздражение. Пришлось воспринимать как гуманизм. Так только 9/10.

  4

  25