Завтра я всегда бывала львом

Основная заслуга Арнхильд Лаувенг в том, что она составила для нас словарь перевода с языка шизофреников на обычный человеческий язык. Это, конечно, не стоит воспринимать буквально, но именно она побывала по обе стороны баррикад — и в качестве пациента, и в качестве лечащего врача — поэтому немало может рассказать о том, почему шизофрения страшна. А страшна она не из-за голосов, раздающихся в голове, ни из-за галлюцинаций и других жутких симптомов. Страшна, потому что люди ставят на тебя клеймо «шизофреничка», читай «сумасшедшая, пропащая, никчёмная, вроде даже и не человек». А ведь там за этими глюками и криками спрятан самый обычный человек, у которого болезнь. Почему же мы не перешёптываемся за спинами тех, кто перенёс корь или сломал ногу? Почему сами врачи обращаются с шизофрениками лишь как с источниками беспокойства, которые и лечить-то не надо, а надо лишь успокаивать и следить, чтобы они не набедокурили? Ведь излечиться от шизофрении можно — если не только хотеть этого, но и держаться за крепкие плечи окружающих.

Арнхильд Лаувенг, несомненно, не смогла бы выплыть одна из того болота, куда занесла её шатающаяся психика. Странно, что она так мало называет имён. Впрочем, одному человеку в книге есть вполне конкретное спасибо — спасибо маме, которая не списала дочку со счетов и не фальшивила, веря в силы собственной дочери. Самый трогательный эпизод всего автобиографического повествования — обед в доме матери. Арнхильд в это время постоянно резала себя, используя для этого всё, что попадалось под руку, поэтому колотила всю посуду ради острых осколков, и её давно уже кормили с пластиковых и бумажных тарелочек. Но вот она приезжает домой и видит, что мама специально поставила свой лучший фарфоровый безумно дорогой сервизище. Это её любимый сервиз, но она показывает дочке, что верит в то, что она может держать себя в руках. И дочка держит. Как иногда мало нам надо, чтобы изменить себя — всего капельку веры другого человека.

Воспоминания в книге «Завтра я всегда бывала львом» довольно разрознены, что неудивительно. Арнхильд честно пытается поначалу следовать хронологии: детство, юношество, начало болезни... Но как следовать дальше, если ты много лет болталась по больницам, не помня себя? В дневниках за некоторые годы она так и пишет: «Спала». Проспала год. Два. И это ещё хорошо, потому что во время сна ничего страшного с ней не случалось.

С медицинской дотошностью Лаувенг записывает и описывает свои симптомы. Это по-настоящему жутко, потому что грязных волков и гигантских крыс, выплывающих из каждой тени, придумал не какой-то там писатель или режиссёр, а они сами по себе возникли перед глазами больной маленькой девочки. Тем более страшно, что она ещё мала, когда начинаются первые симптомы. и заглушить голоса в голове, прогнать галлюцинации она не может. и поговорить по-нормальному ни с кем не может. Ух, мороз по коже. Вот бы эту книжку почитать всем готично-ванильным девочкам, которые непременно склонны к шизофрении, режут себе вены каждый вторник, а галлюцинируют по четвергам и субботам (если верить их сетевым рассказам о себе). А впрочем я отклоняюсь от темы, этим-то ничего не поможет, кроме времени и взросления.

Как я уже говорила, самое ценное — это словарь. Лаувенг предлагает вполне конкретный тип терапии для больных шизофренией. Познакомиться с личностью пациента, а потом (кстати, очень похоже на принцип трактовки снов в психоанализе) исходя из неё пытаться трактовать симптомы, галлюцинации и другие проявления болезни. Хоть они и разные у разных пациентов, но общий принцип всё равно похож. Надеюсь, это многим помогло.

СЛОВАРЬ ДЛЯ ПЕРЕВОДА С ЯЗЫКА ШИЗОФРЕНИКОВ НА ОБЫЧНЫЙ
Галлюцинации в виде огромных волков, крыс, инопланетян и других существ, которые гонятся за пациентом. — Пациент чувствует, что на него давит окружающая среда, так проявляется беспокойство.
Те же галлюцинации, но появляющиеся аккурат перед тем, как нужно выполнить что-то важное или рутинное. — Пациент на самом деле не хочет этого делать, но боится признаться, и галлюцинации появляются как «оправдание».
Голоса в голове, приказывающие делать что-то трудное, гадкое, неприятное. — Пациент катастрофически неуверен в себе и собственных силах.
Пациент рисует/творит что-то яркое, многокрасочное. — Пациент чувствует апатию и хочет восполнить энергию извне, рисуя в противоположность усталому себе яркое и мощное нечто.
Пациент говорит о себе в третьем лице. — Пациент чувствует, что его личность растворяется за симптомами.
Пациент ест несъедобные вещи (волосы, салфетки, картон, ткань и т.д.). — Пациент стремится заполнить пустоту внутри себя, вызванную скукой и одиночеством. Заполнить в буквальном смысле.
Пациент наносит себе царапины и раны острыми предметами. — Пациент чувствует себя недостаточно живым и стремится удостовериться, что ещё жив и настоящий. Боль возвращает к реальности, выступившая кровь — символ жизненной энергии, которая ещё теплится в нём.
Пациент бьётся головой о стену. — Пациент заглушает слуховые галлюцинации.
Пациент производит какие-то ритуальные действия, связанные с причинением вреда себе (например, нарисовать круг собственной кровью, или испещрить стены непонятными символами). — Вот это очень хитрая подсознательная петрушка. Пациент чувствует, что семья, врачи и вообще окружающие тратят на него много времени и сил, а он при этом является источником проблем и в целом бесполезен. Поэтому в его мозгу рождаются фальшивые ритуалы, как правило их нашёптывают голоса, что если ты, например, сделаешь так-то и так-то, то есть принесёшь себя в жертву, то с твоими близкими всё будет хорошо. Это один из немногих способов для больного человека хоть как-то проявить любовь и заботу о ближнем, хотя и в таком чудовищно искажённом варианте. Он просто хочет быть нужным, а не обузой.

В книге поднимается множество вопросов, которые, казалось бы, лежат на поверхности, но тем не менее до сих пор стоят перед психиатрией. Оправдывает ли душевная болезнь всё, что делает пациент? Переводит ли это его в категорию особых людей? Как не перепутать симптомы болезни с симптомами медикаментозного лечения? Почему с пациентами обращаются, как с даунами или неразумными существами, почему им не верят, почему их не слушают, в конце концов? Я поняла, что Арнхильд все годы своей болезни хотела обыкновенной человеческой дружбы, сочувствия и понимания. Как только она это получила, дела пошли на лад. Всегда бы так.

Я уже давно хотела почитать книги Арнхильд Лаувенг, а теперь мне хочется их купить и расцветить кислотными маркерами. Да сих пор мечты о подобном вандализме касались только "Чумы" Альбера Камю. А знаете, что роднит эти две совершенно непохожие вещи? До невыносимости откровенное обнажение кровоточащей души. По крайней мере, это проявляется во множестве цитат на каждой странице.
Для тех, кто еще не в теме, поясню: это даже не науч-поп, это совершенно хаотические автобиографические заметки. Лаувенг – это норвежский психолог, но известна она тем, что с ранней юности болела тяжелой формой шизофрении. И вот в этой книге она правдиво и без прикрас рассказывает о своей болезни, о лечении и выздоровлении. И это, я скажу вам, было страшно. Весь этот железный лес, волки, туман, голоса – это такой чертов адов ад, хаос и беспросветность, что шерсть на загривке дыбом. Особенно странно в некоторых местах узнавать себя, но это к делу не относится.
Основная же часть книги посвящена корявой медицине, с которой пришлось столкнуться Лаувенг. И со своих нынешних ученых позиций она рассуждает, в чем ошибки системы и что можно было бы изменить, чтобы дать шанс на излечение чуть большему количеству пациентов.

Но вообще, как по мне, книга не только о психиатрии. Я бы даже сказала, что ее должен прочитать каждый. Говорю же, здесь очень откровенно и прямым текстом рассказывается о тайных мыслях и страхах, которые мучают в жизни всех – абсолютно всех людей – но не все могут себе в них признаться. Страх быть одиноким, покинутым, быть изгнанным из группы, отвергнутым, страх не справиться с задачами, страх собственной беспомощности. И многое другое. Оно сидит в глубине каждого, невысказанное и темное, подтачивает изнутри. Прочитав всё это, пусть и высказанное чужими устами, зато твоими собственными словами, буквально физически ощущаешь, что становишься здоровее и уравновешеннее.
Но вообще я бы советовала прочитать это по многим причинам:
◦ идентифицировать отклонения в себе и других на ранних сроках
◦ понять, как общаться с больными людьми (и речь не о том, чтобы не злить психов)
◦ понять, как общаться вообще с любыми людьми (мы очень многие коммуникативные потребности не осознаём, хотя и испытываем)
◦ осознать, что может терзать людей и как протянуть им руку помощи
◦ научиться справляться с психологическими проблемами самостоятельно
◦ видеть кто есть кто вокруг тебя
◦ всегда оставаться человеком

Пусть это всё и звучит весьма громко, но оно, похоже, насколько выстрадано, что оформилось в такие выверенные и гармоничные слова, что они действительно будто извлечены из твоей собственной души.
Таких книг должно быть больше. А вот фотка Лаувенг в авторском профиле меня как-то пугает.

Как я понимаю, опыт Арнхильд Лаувенг можно считать уникальным. Мало кто осматривал такое во многом загадочное до сих пор заболевание как шизофрению и изнутри, в собственной голове, и снаружи, в роли профессионального психолога. С этой точки зрения я понимаю, почему книга вызвала у абсолютного большинства такой восторг. Книга проливает свет на многие проблемы, связанные с психиатрией, как в системе здравоохранения, так и в отношении общества к таким больным. Она точно будет полезной и даже необходимой людям, которых заболевание прямо касается, будь то практикующие врачи или родственники, близкие люди, друзья больных. Именно поэтому моя оценка не отрицательна, а нейтральна, хотя книга мне отчетливо не понравилась.

Не понравилась она мне не в последнюю очередь из-за обманутых ожиданий. Я осознаю, что мои ожидания – мои же проблемы, но тем не менее, я надеялась почерпнуть отсюда нечто такое, что никто другой не сможет рассказать. Все-таки о несправедливом отношении к больным, о провалах в системе здравоохранения может поведать хороший журналист, который не перенес заболевание: рассказала ведь Елена Костюченко о проституции и о наркозависимых. А вот о мировосприятии шизофреника и о том, как победить демонов в собственной голове, может рассказать только бывший шизофреник. Мои надежды оправдались лишь отчасти: Арнхильд рассказывает о том, как постепенно погружалась в пучину болезни, какие видения ее мучили, как искажалось восприятие. Это действительно очень интересно, захватывающе и пугающе до дрожи. Но историю о том, как же она выбиралась из этого омута, автор показывает не изнутри, а снаружи. Какие методы, предложенные врачами, помогли, а какие оказались бесполезными или даже ухудшили дело. Какие люди проявили себя по-человечески и поддержали, а какие только мешали. Какие были внешние препятствия, ошибки в лечении, просто несправедливости. Этому уделена большая часть книги, а о том, что же происходило в голове у автора – должна же быть внутренняя борьба, без нее ничто другое не поможет, – сказано очень мало. Да и заявленная в аннотации «художественная манера изложения» отсутствует, если только мы не считаем художественным все, что хоть немного отличается от задачника по алгебре и толкового словаря.

Но главная причина разочарования даже не в этом, а в… в общем тоне повествования, что ли. У меня сложилось впечатление, что шизофрения прошла, но глубокая обида на весь мир без разбору – осталась. Автор постоянно выступает обвинителем, она рассказывает о перенесенных лишениях, унижениях, о малодушии окружающих, о неправильном лечении, неверном подходе, и так далее. Автор всегда жертва, окружающие всегда виноваты. И на первый взгляд так оно и есть: психический больной не может нести ответственности за свои поступки, не отдает себе отчета во многом сделанном, а многие из описанного Арнхильд действительно ужасно, стоит только вспомнить издевки полисменов. Но то и дело автор как-то перегибает палку. Создается впечатление, что только больной может быть слабым, быть в плохом, подавленном состоянии, сглупить, в конце концов. У врачей и сиделок как будто нет такого права, хотя они – люди, как и сам больной.

Не давали надежды на выздоровление и ставили легчайшие задачи, которые не давали Арнхильд должной мотивации – виновны (но не пациентка, которая не попыталась в малом доказать, что способна на большее). Дали надежду, поверили, поставили действительно жизненные, мотивирующие цели – спасибо, но не просчитали, что для ослабленной пациентки это будет слишком утомительно – виновны. Не доверяют острые предметы, потому что пациентка может порезать себя – виновны, надо оказывать доверие. Случайно оставили в зоне досягаемости шнурки – виновны, больная восприняла это как провокацию и попыталась себя задушить. И так постоянно. Автор мало кого обвиняет прямо, но все время сквозит эта обида на тех, кто не расслышал, не догадался, не дотянул. Есть благодарность тем, кто оказался исключительным, нашел в себе силы пойти против системы, ослушаться приказа начальства, рискнуть и сделать что-то сумасбродное, но остальные – виноваты, не только те, что сделал нечто плохое, но и все те, кто не смог или не захотел стать суперменом и просто нормально выполнял свою работу.

Некоторые моменты вызывали у меня совсем уж глубокое возмущение. Например, после того, как автор трижды за короткой срок попыталась покончить с собой, ее решили госпитализировать, и пока везли на каталке по коридорам больницы в безопасную палату, ее держали восемь человек. И ах, это было так унизительно и жестоко, восемь человек держат ослабленную больную, как будто она какой-то монстр. И ничего, что жестокие врачи вообще-то спасали жизнь этого «монстра», а в одержимые люди могут проявить неожиданную силу. И ситуация критическая, к спокойной беседе и вежливом выяснении обстоятельств не располагает.

На заключительных страницах автор очень мило сравнивает всех своих платных сиделок с проститутками, дескать, те продавали свое душевное тепло, и она потом переживала, сможет ли вписаться снова в обычный мир, где люди общаются бесплатно. Переживания понятны, но хорошенькая благодарность всем тем, кто выполнял для нее сложную, нервную работу. Деньги можно заработать, продавая сосиски в ларьке, а не выхаживая большую шизофренией. И те, кто сделал выбор не в пользу сосисок, по-моему, достойны большего уважения.

В общем, книга, безусловно, полезна, она открывает глаза, дает более широкое представление о шизофрении. Но читать ее было чисто по-человечески неприятно.

Арнхильд Лаувенг «переболела» шизофренией (почему в кавычках – ниже). Диагноз ей поставили в 17 лет, но, конечно, болезнь начала прогрессировать еще раньше. Однако Арнхильд смогла поправиться, окончить университет и стать практикующим психологом. Пережитый опыт позволяет ей подробно анализировать болезнь и подходы к больному.

Сперва о самой истории, тяжелой и грустной. Вот представьте, подросток, еще так мало знающий о жизни, да еще и необщительный, замкнутый. Живет, учится, справляется, как может, со своими детскими проблемами – школа, друзья. Все как у всех. И вдруг в реальность вкрадываются какие-то совершенно чуждые ей элементы. Взрослый может подумать – господи, этого не может быть, наверное, у меня проблемы. Тревожные симптомы. Если это не из-за выпитого вчера, нужно обратиться к специалисту. А ребенок в ступоре. Он ни в чем не уверен, не знает, куда податься, как описать то, что с ним происходит, тем более что все твердят о том, какие сложные подростки, у них всех проблемы, путаница в головах, и это нормально… Девочка осталась один на один со своей бедой, ничего толком не понимающая, не знающая, как разобраться со всем этим хаосом. Арнхильд, между прочим, находит связи между галлюцинациями и неспособностью выразить свое состояние словами, и видит в симптомах шизофрении своего рода замену языку.

А между тем состояние ухудшается, связи с реальностью разрываются, голоса отдают жестокие приказы, заставляют истязать себя, и никто ничего толком не замечает, пока все не становится слишком серьезно. И потом – больницы, больницы и еще раз больницы. Жестокое обращение – иногда мягкое, иногда пожестче, но жестокое потому, что ты больше не человек, ты – больной, и никогда не будешь здоровым. Арнхильд этому не поверила – и смогла поправиться и жить нормальной жизнью.

Так рассказывает нам эта книга. Я не врач. Знания о шизофрении у меня почерпнуты из десятка статей, десятка же фильмов и стольких же книг. То есть утверждать что-либо не могу, спорить с медиками – тем более, но все же представление имеется. И книга Арнхильд, в частности, ее начало, начисто его разбила. Странный и часто пугающий мир шизофренических видений в ее описании напоминает книжку-раскраску или жутковатую сказочную историю. Не знаю. Может, дело в специфике описания (прежде видения детей попадались мне только в сухом изложении врачей). Может, на ранних этапах большую роль играло воображение девочки, и в воспоминаниях взрослой женщины все перемешалось. Но факт остается фактом – знакомая симптоматика разбавляется какими-то чрезвычайно живыми и почти романическими деталями. Ну, например, загадочный лес и волки. Волки, кстати, в школе. Волки! Везде и постоянно – и юная Арнхильд принимает это как-то странно. Она знает, что их быть не может, но при этом для нее они живые и – она и не допускает пока мысли, что что-то здесь не так. Это сомнительно. Впоследствии читателя ждет еще несколько таких моментов. Возможно, дело в том, что Арнхильд пишет с твердейшей позиции здорового человека, и потому описание своего болезненного состояния получается у нее не очень убедительным.

Второе. Арнхильд очень часто упоминает о том, что она выздоровела и живет жизнью обычного человека. Я рада за нее, если так. Но слишком четкая черта лежит между «я была больна» и «теперь я здорова, все позади». К сожалению, с шизофренией редко бывает, если вообще бывает, «все позади». Чувствуешь себя здоровым – это замечательно. Но никто не может гарантировать, что однажды ад не вернется. Там нет такой нерушимой стены, какую рисует Арнхильд.

Третье. Очень жаль, но Арнхильд не уточняет, что именно помогло ей «полностью выздороветь». Она говорит, что лекарства в чем-то могут помочь, но это не все; делает упор на понимание больным себя самого и своей болезни, но и это не все. А что все? Как будто в мозаике не хватает довольно большого куска. Что нужно делать, чтобы шагнуть столь же широким шагом, что и Арнхильд? В ее рассказе от буйства в психиатрической больнице мы переходим к мирной жизни, даже учебе и работе. Все это вместе размыто и зыбко.

А вот что хорошо, Арнхильд уделяет много внимания обращению с больным. Как лучше относиться, как родственникам воспринимать такого человека, какими методами можно добиться успокоения, послушания и, как следствие, прогресса в лечении. Она мягко укоряет врачей, применяющих силу, и рассказывает, как ей помогли минуты, когда к ней относились как к человеку, а не как к шизофренику, когда прислушивались к ее словам просто потому, что им было интересно, а не потому, что хотелось выискать в них симптомы.

Я не во всем поверила автору, но книга действительно хороша тем, что может задать правильный курс поведения людям, у которых знакомые или родные больны этой страшной болезнью. Лучше понять, вовремя диагностировать, поддержать после того, как поставят диагноз, открыть, что жизнь не закончена – вот за что книга получила четыре звезды.

6/15
Книга, которую нужно прочитать каждому... родителю. Не смотря на то, что она о шизофрении, она еще и о понимании. О заботе. О гордости. О преодолении себя. И о воспитании. Могу сказать, что СТОЛЬКО закладок я еще не делала никогда. И буквально на каждой странице я думала - это важно в воспитании детей, это нужно понять родителям, надо это запомнить. Хотя Арнхильд была совсем уже не ребенком, она была больным человеком, выброшенным из общества. Ее мучили голоса, она пыталась покончить с собой, причиняла себе боль, впадала в забытье, НО способы, которыми она себя вытащила из всего этого - а она вылечилась и стала помогать другим людям! - способы были такими же, которые могут помочь любому здоровому человеку выбраться из жизненных сложностей, а детям могут помочь разобраться, кто же они и зачем.

Что нужно человеку? Любовь. Уважение. Забота. Ощущение безопасности. Доверие. Арнхильд пишет, что она причиняла себе физическую боль, чтобы унять боль внутреннюю, она буянила, хоть ей и было стыдно и противно от самой себя, потому что это был ее способ выразить эмоции и привлечь внимание. Когда ей выдавали бумажную посуду - она пыталась навредить себе просто врезаясь в стену. Но когда перед ней ставили настоящий фарфор - оказывали доверие - она спокойно пила из чашки. Конечно, это было не всегда и не всех шизофреников нужно выпустить в мир и выдать им фарфоровые чашки. Я вообще не знаю, как нужно с ними, я не профессионал. Но если перенести эти методы в мир здоровых людей - разве они не будут действовать? Вы до пяти лет не даете своему сыну красивую чашку, потому что он ее разобьет, и он бьет - вазы, горшки с цветами, детей на улице. Потому что ЭТОГО от него ждут. Потому что в ЭТОМ уверена его мама. Подобная мысль не была для меня откровением, но все же я задумалась глубже и стала применять это в жизни. Для того, чтобы окружающие что-то сделали, им нужно позволить это сделать.

Арнхильд злилась, когда люди ждали от нее малого. Когда ее хвалили только за то, что она правильно надела рубашку, за то, что ничего не испортила. Когда же все воспринималось само собой разумеющимся - ей было спокойно и легко, тем самым она ощущала себя таким же членом общества. Вам не кажется, что детям этого тоже часто не хватает? Ведь к ним все время особенное отношение, часто настороженное. "Не трогай, не лезь, молодец, не испортил". Например, меня в детстве оскорбляли фразы типа "о, да ты даже читать умеешь". Будто если я ребенок, то я ничего не могу уметь.

Я поняла, что многое держится на гордости и чувстве собственного достоинства. Если человек еще не утратил этого - ему можно помочь в любой ситуации, будь то банальные подростковые сложности или тяжелая болезнь типа алкоголизма. Арнхильд часто повторяла, что ей было стыдно. Стыд - тоже движущая сила. Но нельзя давить на стыд. Это внутри. У человека должны сложиться собственные границы, которые ему стыдно преступить. И не нужно стращать человека тем, за что ему ДОЛЖНО быть стыдно по вашему мнению. Лучше прислушаться, что же для него самого недопустимо и больно. Мне кажется, если бы врачи Арнхильд уловили эту связь - они смогли бы ей помочь намного раньше.

Вообще, я могу бесконечно писать о своих мыслях, об аналогиях, о том, что порой мне думается, что все мы шизофреники, о том, что мне кажется эта книга близкой к теме воспитания детей еще и потому, что я верю, что каждый из нас - большой ребенок. И взрослые наши трудности все от того, что внутренний ребенок страдает...

Но я хочу сказать главное - я так горжусь Арнхильд! Ее история поразила меня и затянула! Можно сказать, что я прочитала эту книгу несколько раз, потому как я постоянно возвращалась к своим закладкам, перечитывала, переосмысливала. Больше месяца я следила за преображением Арнхильд и за ее мыслями. Мимо неслись другие книги и другие истории, а эта не выходила из головы и занимала те тихие минуты, когда я могу не просто читать, листая страницу за страницей, а прежде всего много думать. Здесь не было особой интриги - мы сразу знали, что автор вылечится. Но то как и почему ей это удалось - это поразительно! Потому как, на мой взгляд, вылечилась она САМА. И вот такое самоосознание и внутренняя сила вызывает у меня огромное уважение, вдохновляет меня. Ведь если она смогла, то могу и я! Что угодно могу! Стоит только сказать себе - я этого достойна.

Почитайте эту книгу.

Могла бы я рассказать, как открываю, значит, холодильник с незамысловатой целью извлечь из него пользу в виде редиски, а с верхней полки мне и говорят: «Будьте бдительны! В скорости явятся красивый профессор и мальчик с собакой, после чего грянет последняя битва с инопланетным воинством», и соевый соус, вздохнув, запевает тоскливую былину про неразрешимые противоречия между данайцами и дунайцами. И выключается непрошенное Radio Refrigerator только если рядом поставить синее ведро с холодной водой, не прислушиваться к веским доводам микроволновки и завязывать уже с депривацией сна и стимуляторами. Могла бы, но не буду. И не потому, что опасаюсь, как бы с читателем не приключился приступ вуайеристкого удовольствия или же с особым трепетом отношусь к репутации надёжного рассказчика — с молоду надо было беречь, и даже не потому, что подобный каминг-аут способен привлечь внимание анонимных любителей неформатного нон-фикшна и ставить диагнозы по аватару(и всему, что ниже, особенно), да даже и не потому, что внезапно поехавший кукухой «лучший критик 2020» - занятная зверюшка вроде руконожки ай-ай, нашедшей ключ к райтерс-блоку — такое себе амплуа и сомнительное достижение. Как справедливо однажды заметил бывший рыжий судья: «нормальные люди в ДП не играют». Каждый готов составить конкуренцию мартовскому зайцу и, пропустив все возможные инверсии через нервный узел между ушами, срезая углы бензопилой, победить, наконец, в конкурсе на перетягивание пододеяльника. Вот поэтому я и не буду. Тем более — два часа до дедлайна (уже меньше, совсем мало ааааааааааа) — пора бы уже поговорить об инсайдерской книге бывшей пациентки с всамделишным диагнозом «шизофрения», а не вот этот ваш блэк-джек и пониженная социальная ответственность.

Бездарное разбазаривание времени (ааааааааааа) как раз объяснимо — говорить придётся серьёзно, а это чёта страшновато, поэтому, следуя старинному рецепту, надо включить иронию — а она у меня барахлит и плохо выключается потом, даже синее ведро не помогает. Хотя… если в воду с головой…Брр

Так вот. Жила-была в благополучно-унылой Норвегии девочка и звали её Арнхильд. Ничего такого выдающегося в девочке не было: ходила себе тихонько в школу, хорошо там училась, мечтала о пони, занималась балетом, слушалась маму. А потом вдруг Капитана. И песни очень красивого Одиночества в белом и синем платье одновременно. И сказки мертвого отца перед сном. А потом её не стало — растворилась в нарастающем абсурдно-логическом хаосе голосов и кошмаров, хлынувших из всех трещин универсума, превратилась в аморфный сгусток ватного тумана в жутком параллельном мире - он, оказывается, всегда тут был, а может только он и был, настоящий, как линчевский вигвам, из которого не выбраться — снаружи громадные голодные волки и ироническиезлобные лиловые крокодилы. А ещё снаружи девочка сама неуправлямый монстр, которого надо фиксировать, колоть галопередилом, бить электрошоком и ни в коем случае не давать кофе в стеклянной чашке — через минуту осколки, вскрытые вены, долгая дорога в прекрасный железный лес, где листва красная как кровь. «Воплощение силы. Чтобы попасть туда, мне сперва нужно доказать, что я этого достойна». А ещё нет никакой наружи. И никакого я. Только никто. Только внутри и нигде. А потом девочка выздоровела в завтрашнего льва - психолога Арнхильд Лаувенг, которая и написала эту трудоёмкую для читателя книгу — подостывшую под трезвым взглядом, пойманную в капкан времени, чуть отстраненную, обстоятельную и мучительно сентиментальную — как безыскусная губная гармошка в открытом космосе - историю одного безумия с гуманистическим посылом: психи тоже люди, и если очень повезет, можно однажды прочесть понимание в чужих глазах - раз; надежда не должна умирать: «разбитую вещь так или иначе можно починить, а то, что получится, может оказаться ничуть не хуже, того что было» - это два.

А вдруг не окажется? На счёт три (полчаса ааааааа) я вынимаю голову из ведра — хоть и страшновато чёта.

Удивительная и замечательная книга! Мне вообще нравятся вещи такого плана - Человек, который принял жену за шляпу, Бегущая с волками и другие. Как человеку, которого Бог миловал (а известно изречение, что если Он хочет наказать - то лишает разума), читать такие книги мне очень интересно, очень страшно и очень больно - за тех, кто является их героями. Но эта вот, авторства Арнхильд Лаувенг, меня впечатлила больше всех других. А причина проста - это взгляд на проблему не снаружи, а изнутри, и это потрясающе. Можно сколько угодно читать истории душевных болезней и их толкования, порой диаметрально противоположные, но это всегда будет чей-то взгляд, а не то, как видит все сам пациент. И такую вот редчайшую возможность - взглянуть на болезнь глазами того, с кем она происходила, - дает нам Лаувенг. Тяжелая шизофреничка, полностью победившая свой страшный недуг и ставшая тем, кем всегда хотела - практикующим психологом! Честно говоря, сначала в это даже трудно поверить.
Как много я узнала от неё... Почему пациенты бьются головой об стену или режут себя любым попавшим в руки острым предметом? Далеко не всегда потому, что хотят лишить себя жизни (хотя бывали у героини и такие мрачные мысли). Первое они делают, пытаясь заглушить настойчиво звучащие в голове и зовущие к чудовищным поступкам Голоса (как же трудно представить такое себе, если никогда не ощущал ничего подобного...). Второе - в отчаянных попытках убедиться при виде крови, что они еще не зомби, а живые люди... Узнала, как бесконечно много значит для душевнобольного просто человеческое отношение персонала, минимальное общение на любую тему, не касающуюся болезни и больницы. И как редко такое отношение встречается, даже в весьма благополучной Норвегии. Узнала, как быстро разрушает личность, и так покалеченную, изоляция, бездействие и невозможность приносить хоть какую-то пользу...
Почему четверка, а не пятерка? Пожалуй, только из-за одного момента. Не выношу я этого их европейского прекраснодушия, выраженного в такой, например, фразе:

Не знаю, как там саамы, но пакистанцы точно мыслят иначе, чем я. И не только пакистанцы, а вот, напрмер, абхазы, среди которых я живу. И многие другие. И женщины мыслят иначе, чем мужчины, это тоже не мое открытие. И какое же такое безумие кроется в подобных высказываниях? Но процесс идет, потихоньку до Норвегии тоже добирается: как раз перед новым годом прочла, что в кондоминиуме одной из коммун большинством голосов запретили праздновать всем миром Рождество - потому что бОльшая часть правления оказалась мусульманами и проголосовала против. Вот так-то. Скоро, наверное, и норвежцы засомневаются в том, что все мыслят одинаково, французы-то давно уж убедились, что это не так.
Но это так, мысли по поводу. А книга, повторюсь, замечательная, хоть и невеселая, читайте, не пожалеете!

Я очень давно хотела купить эту книгу.
Наконец-то, подруга мне ее подарила. Я начала читать и сразу же разочаровалась. Нет, книга неплохая, просто я ожидала большего, намного большего.

В описании написано, что автор бывшая шизофреник и на данный момент работает психологом.
Я думала, что она расскажет о том как переживала и что чувствовала, когда болела и как в дальнейшем, работая психологом применила эти знания в работе.
Но, автор просто рассказала свою историю болезни.
Да, она рассказала, что чувствовала, рассказала про свои галлюцинации, про то, как ей было плохо. Но подробностей лечения здесь нет и нет того, как ей в дальнейшем работается психологом с такими знаниями.

Книга скорее похожа на дневник человека больного шизофренией, когда она описывает как ей плохо, больно и обидно. Как тяжело все это было пережить. Но, мне было скучно это читать.
Книга написана очень сумбурно и не линейно.
Автор будто выплеснула на бумагу свои эмоции, просто что-бы облегчить себе состояние. А потом, решила это продать в виде книги.
Полезной информации я тут не нашла. Нового тоже не узнала ничего.

Книгу не советую.

На тему помешательства и психиатрического лечения тяжело читать даже художественные книги, когда в глубине души понимаешь, что конкретно этих страданий и видений не было. Настоящие пациенты остаются обезличенными и болезнь так и остается чем-то далеким. А эта книга, реальная история о шизофрении, рассказанная от первого лица, меня особенно впечатлила.

Это настолько сильная история, что ее не портит даже перевод, полный подобных моментов:

Не совпадают местоимения, она превращается в него, и наоборот. Но форма кажется такой мелочью на фоне содержания, что об нее просто немножко спотыкаешься, а перестать идти – не можешь.

Больше всего поражают два момента. Первый – то, насколько ярко удается Арнхильд передать свои видения, описать эти голоса и галлюцинации. Это не кажется бредом, это действительно совершенные порождения разума, у каждого из которых есть и смысл, и причина. Второй – отношение героини к окружающим. Она смогла с теплотой вспомнить всех, кто хоть чем-то ей однажды помог, не противопоставляя эти моменты остальным, более негативным. Никакой озлобленности и обвинений, даже в адрес тех, кто в лицо говорил ей, что никакой надежды нет и она не заслуживает лечения, тех, кто прописывал ей полную изоляцию – ни книг, ни музыки, ни единого слова от окружающих людей, ничего вообще – на несколько месяцев подряд, используя рекомендованный покой как пытку. Честно говоря, таких вершин толерантности лично я не достигла, потому что некоторые моменты мне казались ужасными. С другой стороны, именно спокойный, отвлеченный характер повествования и обостряет картину – не чувствуется преувеличения, надуманности, просто факты. Попробуйте с ними жить.

Или хотя бы представить, каково это – признаться окружающим в своей шизофрении, хоть и бывшей. Большинство людей склонно считать психические заболевания чем-то вроде личного выбора, вины заболевшего. Простуда – это понятно, с кем не бывает. Шизофрения – что-то с тобой с самого начала было не так. И есть. И будет. Отсяду-ка я подальше. Поэтому суметь рассказать обо всем без прикрас, без преувеличений, честно и открыто – непростой поступок, который вызывает неподдельное уважение.

Невероятная книга.

Эту Завтру я прочитала за один вечер, но не потому, что было так интересно. Просто потому что книга небольшая и легко читается. Хотя не буду врать, первую половину я прочитала взахлеб. В ней автор, ныне психолог, рассказывает о дебюте у нее шизофрении в возрасте 16 лет. Болезнь длилась около 10 лет, а потом, как она сама пишет, ей удалось полностью вылечиться. И вот тут у меня вопросики. Я не слышала, чтобы шизофрению излечивали. Слышала, что можно держать ее под контролем с помощью нейролептических лекарств, как в случае Джона Нэша, например, но чтобы полностью избавиться - не, не слышала.

Хотя, как пишет Лаувенг, у нее были галлюцинации - первый симптом. Она видела волков, которые ее пугали, а иногда и помогали. Например, когда ей не хотелось идти в прачечную, волки окружали эту самую прачечную, так что девочка просто не могла туда войти. А что, удобно. Во-вторых, ее мучали голоса, приказывали ей что делать: не есть, потому что она толстая, не спать потому что она сделала домашнюю работу неидеально, носить только красное просто потому что, разбивать стекло и резать себе руки - чтобы почувствовать себя живой, ну и прочие интересные вещи. Меня заинтересовало другое: Лаувенг пишет, что в лечебнице, куда ее изолировали, от отчаянной внутренней пустоты (отобрали телефон, отобрали книги, отобрали друзей и привычную жизнь) она обдирала обои со стен и ела их, чтобы эту пустоту заполнить. Так вот вопросик у меня к диагнозу, а точно ли это была шизофрения? Автор говорит, что по классификации и сипмтомам - да. Но вот вопрос, что, психотерапия может вылечить шизофрению?

А вот вторая половина как-то не сложилась. Вместо методов излечения, автор раз за разом повторяет, что врачи хоть ее и лечили, но как-то хреново. Она вот мечтала стать психологом, но никто не верил в девочку, больную шизофренией. Обида ж. Ей говорили, что ей нужно научиться с этим жить, и ни разу не сказали, что есть какой-то процент выздоровевших. Как по мне, так мы прочитали типичную ошибку выжившего. Вот, она излечилась, так и другие могут, им вот только не говорят, что можно. Ей самой как будто бы помогли психотерапия и женщина-соц. работник, которая внимательно записала мечты девочки и придумала ей план социализации и возвращения в общество. Отправить в школу доучиться, потом устроиться на несложную работу, а жить Арнхильд будет на государственные деньги. Неплохо все же живется в Скандиванских странах. И все получилось. Но мне было интересно как раз про лечение, про сеансы терапии, даже про лекарства. Но автор ничего этого не рассказала. Просто как будто в один прекрасный год болезнь ушла. Все. Конец. И стала автор жить счастливо и без болезни.

Что ж. Ну ладно.