Стефан Цвейг. Собрание сочинений в одном томе

Небольшая история о двух сестрах-близнецах, соперничающих между собой, пытающихся достичь большего, чем другая. Вот только девушки были слишком похожи не только внешне, но и внутренне. Казалось, что их пути диаметрально разошлись - одна стала известнейшей блудницей, гетерой, а вторая не менее известной добродетельной и целомудренной мирянкой. Однако в тщеславии своем добродетель не отставала, а то и превосходила грешницу. В конечном итоге сестры приняли общий путь - сначала вместе грешили, потом вместе каялись.
О чем эта книга? Тут целый простор для суждений. Можно увидеть в ней религиозный подтекст. Можно посетовать, что характер отца с генами передался и дочерям. И как он стремился достичь вершин, так и они любыми путями пытались залезть наверх. Можно порассуждать о схожести и соперничестве близнецов вообще. Каждый читатель найдет здесь что-то для себя.
Написано очень легко, читается буквально в один присест. Это первое произведение автора, прочитанное мной, и думаю, что не последнее.

Пытка одиночеством самая изощрённая пытка. И это не то одиночество, когда человек просто одинок, а то, когда одиночество в пустоте.
Это только человек и его мысли, и несколько метров пространства, и кусок каменной стены в окно, и другой человек, который приносит еду, но не смотрит в глаза и не говорит.
Одиночество в самом себе, пожирающее изнутри.
Это на самом деле так страшно, что даже представить себе невозможно, что было бы с каждым из нас, оставшимся с самим собой: без книг, без своих интересов, без возможности видеть небо и людей, без всего, что сейчас кажется банальным и обыденным.
Страшнее этого могут быть только шахматы, которые способны отравить мозг.

Как это ни странно, но к творчеству Цвейга я обратилась лишь сейчас в достаточно зрелом возрасте. Это вторая новелла после Шахматной. Но даже сейчас мне понимается, что стиль и произведения этого великого писателя достаточно депрессивные. Видимо, это отражение его реальности, которая привела в итоге к самоубийству.
Не являясь знатоком творчества Цвейга, я позволю себе высказать свое (humble) мнение о новелле "Амок", написанной в стиле "матрешка" или "рассказ в рассказе".
Мужчина, потерпевший неудачу и унижение в отношениях с властной женщиной в молодом возрасте, бежит в надежде забыться в далекой стране, что представлялось ему романтическим приключением с нотками авантюризма. Но постепенно дух романтизма и авантюризма испарился в воздухе реальности однообразной жизни среди туземцев, а злоба и неудовлетворенность жизнью начала копиться в нем с нарастающей силой. Несостоявшийся мужчина, обиженный женщиной в молодости - это страшный коктейль, от которого страдает множество людей (в основном женщины), попадающихся ему на жизненном пути. И вот представился прекрасный случай для того, чтобы выпустить всех своих демонов наружу. Появление незнакомки, напоминавшей ему о прошлом поражении своей властной натурой, и в тоже время находящейся в крайне уязвимом положении, разожгло в нем похоть и желание почувствовать вкус власти над сильной женщиной, увидеть ее унижение. Но его "шахматная партия" не сработала, женщина сделала ход королевой, оказалась сильней, чем он предполагал. А как известно, недосягаемое манит еще сильнее. Отсюда возникает первая отговорка - внезапно возникшая любовь к незнакомке....И его без того болезненное психическое состояние начинает неуклонно крениться в сторону полного безумия от невозможности получить желаемое. Все остальное, мне видится как попытка доктора оправдать себя перед попутчиком на палубе, а заодно перед собственной совестью....как исповедь. Ведь именно его циничный отказ привел к такому концу, а признаться в этом даже себе не так легко....поэтому возникают оправдания, одно за другим. Бесполезное преследование, вместо извинения и конструктивного предложения помощи...хотя бы посредством записки, вместо той, в которой он шантажирует своим самоубийством....А дальше больше, безумие как сорняк, если дать ему благодатную почву, его трудно остановить. И вот человек уже внушил себе, что его роль в чужой судьбе является главной и он несет ответственность за все происходящее в жизни человека, которого он даже не знал несколько часов назад....
Я увидела в этой новелле описание прогрессирующего безумия доктора (к сожалению, я не разглядела в его рассказе истинных чувств любви), его несостоявшуюся собственную жизнь, не совсем искреннюю исповедь случайному попутчику, его нелепое участие в чужой судьбе и еще более нелепые смерти.
Цвейг для меня - тончайший знаток психологии человека и человеческих страданий. Но даже если я трактую его произведение не так, как это сделали бы критики и знатоки его творчества, прекрасно уже то, что он вызывает во мне цунами мыслей, размышлений и заставляет задуматься над самыми глубинами человеческой натуры.
Прочесть однозначно стоит.

Роман Цвейга мне подарила подруга на Новый год. Я не могла залпом проглотить эту книгу, а потому тянула по несколько страничек в день, пока не дошла до 120. После того, как талант этого замечательного австрийского писателя начал просвечиваться сквозь такое количество страниц, я полностью погрузилась в эту историю. Каждая страница была для меня величайшим упоением - настолько мне понравился его язык: изящный, правдивый и честный. В итоге я прочитала всю оставшуюся часть книги за один день!

Поразительный роман "Нетерпение сердца" не может оставить равнодушным ни единого человека, кто хоть раз испытывал такое чувство, как любовь. Я сближаюсь с теми авторами, в строчках прозы которых я ощущаю частичку себя, ты читаешь книгу и понимаешь, что тебе знакомы все те же переживания, какие испытывают герои, ты понимаешь их. Такой эффект я называю "Рука помощи из прошлого", когда писателя уже давно нет в живых, но благодаря его литературному труду он будто бы дотрагивается до тебя, проникает в твою душу.

Всё вышеперечисленное вызвал во мне роман Цвейга, а сам автор стал для меня истинным творцом и мастером слова.

Бесконечно большая новелла, сложенная прекрасным ярким узором из бисера, раскинутым сытыми узлами, связанными в одно плавное произведение, убаюкивающее всю тяжелую мрачную долину яркими бликами утренней зари. Пробивающийся свет доброты, любви в бунте слов волшебством раскрывается в забытом коллапсе восхищения.И лишь каждый раз краем глаза становясь свидетелем чуда понимаешь, почему оно так прекрасно, но так не хочется... Ведь все в этой книги так сладко, так нежно, так тепло и так пленительно благоухает свободой мысли. Я поражен, как легко у него получается передавать целые симфонии эмоций словами, словно облако порхающих пойманных целыми мотыльков.

Не сказать чтобы понравилось, очень уж депрессивно, но написано-то хорошо!

Вот после таких историй я могу только порадоваться, что не пошла учиться на врача (как мне учительница по биологии предлагала). С моей впечатлительностью и мнительностью мне во время чтения-то местами становилось плохо до тошноты, хотя тут не такой уж треш описан. Но это состояние главного героя, которое сводило его с ума, невольно передавалось и мне. В ситуации он оказался - не позавидуешь. Врач, который, с одной стороны, по закону обязан отказываться от проведения абортов, прекрасно понимающий, с другой стороны, что этим он толкает женщину на крайние меры... И как он должен поступать в такой ситуации: как законопослушный врач? Или как понимающий человек? А если в эту дилемму вмешиваются еще и такие чувства, которые свойственны любому человеку, мужчине, вне зависимости от его профессии, положения и прочего?

Есть от чего свихнуться.

Произведение небольшое по объёму. Да, и мне, игроку-любителю, казалось бы, неблизка тема шахмат.
В который раз убеждаюсь, что шахматы - великая сила! Человек может не уметь читать, писать, но в шахматы играть великолепно.
Здесь описаны 2 ГГя: один, весьма странный человек, замкнутый, необщительный, своеобразный, чемпион мира.
Другой - в шахматы играл в школьные годы, как я понимаю, уровень "умею, пытаюсь, играю, как могу". В силу обстоятельств, изучил книгу по шахматам и многие ходы мог предвидеть.
Книга занимательная!

Такое состояние именуется амоком. Однако, разве овладение оно человеком лишь в такой, красочно описанной форме? Разве не под амоком люди, прожив 10-20-30 лет в браке, вдруг собирают необходимое в дорожную сумку и бредут, как лунатики по проводам, к неведомому возлюбленному. Или вдруг оказываются на пороге буддистского монаха, зависают над пропастью в Непале, взбираются на Джомолунгму с котом в рюкзаке.

Амок как некое откровение вырвавшегося, как джин из бутылки, бессознательного, которое тут же берётся без меры исполнять сокрытые желания.

Но после вечеринки, на которой ты вдруг снял очки и и избавился от комплексов, бывает стыдно.

Если среднестатистические клерки и продавщицы в круглосуточном ларьке, вдруг заболевают амоком, что говорить о человеке, чьё призвание - нести свет добродетели в затерянной деревушке. Если аборигены погибают, завладей ими безрассудство, яростное стремление выбить из пространства жизнь, то окультуренный годами познания и практики врач будет бороться с искусом, выставляя в качестве щита против снобизма добродетель, используя в качестве последнего прибежища - раскаяние.

В декоре экзотического селения сошлись две силы - слепая плоть и гордый дух. И обе они - обоюдоострые мечи, ибо плоть доктора падает ниц перед высшим долгом и сочувствием, дух дамы благородных кровей подточен плотской слабостью, что стремилась, будучи непокоренной собственной душой, укрыться под сенью души неведомой, но влекущей.

После бури выглядывает солнце, и настает штиль. Только вот обломки кораблей, распростертые тела без глазниц и покачивающиеся на них чайки дают знать о свершившемся.

Так после каждой болезни плоти, после каждого поражения духа перед инстинктом. Мы подбираем павших в битве морали и инстинкта.

Как я не люблю читать про жалость. А еще как я не люблю читать про манипуляторов.

Цвейга за его кружево люблю. Но, видать, все кружево ушло на новеллы, потому что тут мне его легкости и плетения не хватило, как-то скупо для Цвейга получилось. А может я просто так не полюбила всех героев, что мне за этим и кружевного плетения не было видно? Тут не берусь судить.

И так, я не люблю жалость, потому что она никого еще не сделала счастливым. Скорее уж честно раздражала. А уж манипуляторы - это же гадко! Но люди привыкли, им так удобно им так надо и они действительно сели все на бедного парня и едут на нем. А этот идиот им с готовностью подставляет шею. И главное, ему предлагали возможность уйти, избежать всего этого, но нет же, у нас же башка в этот момент не думает, а думает какая-то другая видать часть тела, жопа, которой всегда мало приключений. На ежа бы уже села, эта жопа.

В общем, Цвейг как обычно написал про несчастных людей, которые хотят как-то вот так вывернуться и без шапки в лес уйти чтобы другим было обидно и досадно. В принципе я не могу сказать, что Цвейг написал как-то не так про людей, я просто не люблю истории про таких людей. А так, он конечно прав, они все так и поступают. Подставляются, взбираются на шею, уходят в лес без шапки и считают, что это отличная жизнь, что все так и живут. Мерзко.

Какая горькая, какая безнадежная книга. И, заметьте, при этом – ни одного отрицательного героя. И можно было бы бросить камень – я точно знаю: эта униженно склоненная голова безропотно примет каждый удар – да вот только кто же сам без греха? Нет уж, Антону Гофмиллеру я глубоко и искренне сочувствую. Не по его плечам оказалась эта ноша. Слишком далек он был от того знания, которое ведомо умудренным жизненным опытом сердцам, что, безусловно, гуманнее и приличнее было бы выдержать дистанцию, оставить девочку сохнуть от тоски в стенах ее зачарованного замка, ее комфортабельной темницы со всеми удобствами.

Ах, Эдит, единственная, лелеемая и обожаемая дочь господина фон Кекешфальвы, за которую дают не много не мало, а шесть миллионов крон приданного! Прекрасная бабочка, полет которой жестоко прерван в самом начале пути. Цвейг беспощаден к своей героине – вот она наследница, во всей своей красе: калека, несчастное дитя, бедная девочка, искалеченная, изуродованная, обиженная судьбой, обездоленная, беспомощная, беззащитная, наконец, больная… Столько разнообразных эпитетов, такое богатство интонаций! И каждое слово – новый камень, который мертвым грузом ляжет на обездвиженные колени.

Нет, я уверена, Эдит свела счеты с жизнью не потому, что Антон Гофмиллер оказался слаб духом. Эдит сломалась потому, что ее никто не научил жить со своим увечьем. Да и кто бы мог? Эдит жила, пока в ней жила надежда на чудо, на скорейшее выздоровление. Но, на беду, судьба обделила девочку здоровьем, а вот ума и проницательности отмерила с избытком. Конечно, она все поняла, когда развеялся розовый туман ее несчастной влюбленности.

…Я не могу сказать, что после история Эдит Кекешфальвы и Антона Гофмиллера ввергла меня в депрессию и отбила веру в людей. Нет, вовсе нет! И все-таки после Цвейга кажется, что все истории, в которых любовь побеждает смерть, исцеляет неизлечимое и поднимает на ноги парализованных и находятся не то что на другой чаше весов, а в другом пространстве, времени и измерении.