Том 1. Выкрикивается лот сорок девять.

Одолел только "Когда объявят лот 49"
Скука смертная. Вымученный текст в стандартно-отвратительном переводе.
Избитый сюжет с беспомощными потугами на многозначительность и юмор.
Постоянное ощущение, что читал, что-то подобное раньше.

Вот то, что сходу удалось отождествить:

Слово "нимфетка" в тексте Пинчона есть. Значит читал.
Кроме того, если у Набокова свиньи выстроились в ряд в соответствии с очертаниями корыта, то у Пинчона получается, что поросята всегда сами по какой-то таинствноой причине выстраиваются в шеренгу. Похоже, что Пинчон использовал Набоковскую метафору, даже не вникнув в её смысл.
Это только то, что само бросается в глаза. Думаю, при желании можно найти гораздо больше.
Ни к селу, ни к городу бредятина с подлодкой, златокудрым мальчиком и собакой - явный стёб над Хэмингуэем ("Острова в океане"), т.е. "Посмотрите, как шикарно я выгляжу на фоне обосранного мною классика!"
"Какой комплекс у Эдипы? Эдипов конечно ." Ну очень смешно!
Вообще-то по-русски будет "эдипин комплекс". Ржунемогу!

Просто неприличное сходство стиля с сурковским "Околонуля". ("неприличное" естественно относится к последнему "литературному произведению")

Эх, какие же были легкие и воздушные 60-е годы..

Можно было написать малюсенький романчик, причем писать его под воздействием запрещенных препаратов (не доказано) и напихать туда кучу теорий заговоров (было очень в моде) и вот - классика постмодернизма и живая классика на века. Запуганные американцы, после чересчур горячего лета 1961 года (это когда каждое утро все америкосы смотрели на небо в сторону Кубы, ожидая увидеть блестящие на солнышке советские боеголовки) были готовы поверить во все что угодно. Даже в то, чего не было. Ну вы сами понимаете, сколько историй появилось в то время. И делов-то было - просто облечь свою историю в художественную форму. И вуаля, "рождается новый гений".

Насыщенная аллюзиями теория заговоров под названием "Выкрикивается лот 49" моментально стала классикой. Только вот для современного читателя её можно отнести к классике только из-за прекрасного языка Пинчона. А сюжет, заговоры, загадки.. У нас уже есть Пелевин. А у Них и вовсе куча таких пелевиных и пинчонов.

Да и ракеты с Кубы уже никто не ждет.

"Мы можем говорить только о словах".

Если бы не необходимость черкнуть хотя бы пару строк об этом романе из-за участия во флэшмобе, мне бы и в голову не пришло работать на пользу увеличения энтропии!

Если серьезно, то книга великолепная. Тысяча аллюзий, отсылок и интерпретаций, разноголосица смыслов, информационная многозначность, в которой сам сюжет теряется и даже становится неважен. Но! Это надо только читать. Ни один отзыв, ни даже лучшая критическая статья не передаст магический эффект от творения Пинчона.

А все потому, что каждому читателю лично придется решать, чем для него станет этот роман: либо действительно важным этапом на пути понимания тайны литературы и мира, который она пытается описать, либо просто еще одним набором букв на бумаге. Единица либо ноль. Или наоборот, если угодно.

Что лично меня восхитило и обрадовало, так это явная идейная и смысловая перекличка с одним из моих самых любимых романов - это Имена Дона Делилло.

Это Пинчон, черт побери. Уже одно имя автора обещает маленький постмодернистский катарсис. И никогда не обманывает.

Это книга о том, что дети лучше взрослых. О том, что взрослые плачут, как дети, но не перестают быть взрослыми. О заговорах (о, не бывает Пинчона без заговоров, как не бывает любви без разлуки!), о безнадежности, доброте и лицемерии. Еще о маленьких гениях и больших негодяях, о дружбе и о том, что американцы называют generation gap.

Она грустная, книга эта. Грустная и прекрасная.

Будучи очарованным пинчоновской «Радугой», я побаивался разочароваться «Лотом», потому что видел немало ругательных рецензий на «Радугу» от людей, которым понравился «Лот». Однако «Лот» оказался тем же самым повествованием с явно пинчоновскими изысканными нагромождениями (после чего приписывание Пинчону романа Пирсона о коровах кажется явно ошибочным).

Разница была только в объёме – «Лот» раз в пять меньше, и в поднимаемых темах. «Радугу» я воспринимал как ряд реальных событий, происходящих в разных местах за те секунды, что летит ракета (это восприятие десятилетней давности, так что вполне возможно, что сейчас я бы мог увидеть в ней что-то ещё, как-нибудь доставлю себе удовольствие и перечитаю). События «Лота» имеют определённый градус нелогичности, который обычно присутствует в наших снах, но никак не в реальности. Я имею в виду монтаж и непоследовательность в мотивациях, когда из некоторого события по логике вещей должно вытекать одно, а почему-то вытекает совершенно другое. Этой «неправильной» склейкой склеены не только разные мелкие эпизоды по всему роману, но и сама основа сюжета. Главная героиня Эдипа была назначена распорядительницей наследства своего бывшего бойфренда, но она не делает ничего, что хотя бы отдалённо напоминало распоряжение наследством (что бы это ни значило), а вместо этого колесит по Америке, выискивая всё больше и больше информации о некоей тайной почтовой организации.

Большинство романов описывает совершенно логичную последовательность перипетий и действий. По ним просто скользишь, узнавая судьбу персонажей и получая удовольствие от сопереживания. В них не на чем споткнуться, их авторы и не расставляют таких подножек. И как правило, когда беру книгу, я не жду встречи с какой-нибудь нелогичностью. Однако если вдруг встречается какая-то удивляющая меня несостыковка, я откладываю её в памяти и после прочтения пытаюсь найти такую трактовку, которая бы давала объяснения всем нелогичностям. Так случилось с «Мисо-супом», в котором было две нелогичности, запустивших процесс (первая – когда описывая дурноту японцев, Кендзи постоянно выводит, что плохие – американцы, вторая – что из не предвиденной малышом Кендзи смерти своего отца Кендзи делает вовсе странный вывод, что человек не ответственен за всё плохое, что с ним случается), так, совершенно неожиданно (это всегда неожиданно), случилось и с «Лотом». Только у Пинчона в разы больше и подсказок-подножек, и подсказок-намёков, и подсказок-аллюзий, так что я просто уверен, что не смогу (да и не буду пытаться) их все считать и объять. И тем более не смогу абсолютно-всё-всё (такого всего-всего у Пинчона слишком много) увязать в одну стройную трактовку (в конце концов, это задача тех, кто будет писать по нему диссертацию, чем я, к счастью, не обременён), а просто изложу описание возможного проекта фундамента (эк замахнулся!..) для дальнейших раскопок (зачёркнуто) построек.

После такого пространного отступления должно стать понятным, почему то, что Эдипа не «распоряжается наследством», а предпринимает поиски тайной организации, не является несостыковкой: автор сам даёт объяснение этому. Мы знаем, что 1) у Эдипы есть психоаналитик и 2) Эдипа сама постоянно подозревает у себя шизофрению. Версию с шизофренией подкрепляет и свойственная шизофреникам фиксация Эдипы на буквах и поиску смыслов букв (она настолько слёту считывает аббревиатуры разных названий и фраз, что естественно предположить, что эти названия и фразы её же мозг ей и подсунул), и мания преследования, выраженная в том, что она обнаруживает вокруг всемирный заговор, попутно теряя одного за другим «своих мужчин», и то, что само это тайное общество, которое она обнаруживает, преследуется (интересно, из чего я это вывел, ведь прямо сейчас я не могу сказать, кем кроме Эдипы оно преследуется, подумаю на досуге, всем добро пожаловать в рецензию ненадёжного рассказчика). Более того, в какой-то момент Эдипа начинает слышать голоса. Несостыковкой является другое – все те люди, которые поддерживают Эдипу в её поисках (впрочем, мы видим всех их её глазами).

Вторая нелогичность состояла в том, что Эдипа сама списывала в список утраченных всех мужчин, вне зависимости от того, насколько они «утрачивались» в реальности: в этом списке были и умерший автор пьесы, и увезённый полицией в дурдом её психоаналитик, и сбежавший с другой девчонкой её адвокат-любовник, и обрётший какую-то новую личность муж, который при этом никуда от неё не сбегает. Уж казалось бы, за последнего она могла бы побороться, но она сразу же квалифицирует это как потерю. В течение всего произведения поражает неуёмная жажда Эдипы заводить новые знакомства и связи, но поддерживать эти связи у неё не получается. При этом за всё время она не воскресила ни одной связи из оставшегося за рамками произведения своего прошлого, что говорит о том, что и те связи оборваны (попался только один знакомый, знавший её двухлетней давности, но и то - случайно). Возможно, именно поэтому она знакомится в таких объёмах, почти буквально с каждым встречным, и каждому встречному готова вывалить тонну своей рефлексии. Пускается в любовную связь не столько потому, что хочет восстановить равновесие в их отношениях с мужем, который признаёт особенно хорошенькими восьмилетних девочек, сколько стремясь образовать хоть какую-то надёжную связь. Чего-чего, а символов разъединённости и потерянности в романе хватает:

Замечу, что та самая тайная организация Тристеро П.О.Т.Е.Р.И., которую выслеживает Эдипа – почтовая, и что именно благодаря ей, по мнению Эдипы

Эдипа очень упорна в поисках:

То есть, WASTE – дословно, «мусор». Но несмотря на такую старательность, эту фантастическую организацию мечты Эдипе найти не суждено. Она может только бесконечно приближаться к ней, накапливая информацию, как гипербола, постоянно приближающаяся к своим асимптотам, но так никогда их не достигающая. К нашему счастью Эдипа незнакома с теоремой Гёделя, иначе этой книги могло бы и не появиться. Но шутки в сторону. Эдипа настолько боится остаться в одиночестве, что стремится ощутить близость любого, даже самого непривлекательного персонажа:

Это и стало третьей странностью: ко многим героям романа Эдипа испытывает материнские чувства, и эту потребность материнства удовлетворить не получается:

Хотя эти мужчины – её ровесники и потенциальные половые партнёры, или годятся ей в отцы, как старик, о котором уже шла речь:

Муж Эдипы изображён страшно уязвимым человеком, которого всё время надо успокаивать:

При этом у Эдипы нет детей, с которыми она могла бы удовлетворять эту потребность, а автор не даёт никакого объяснения, почему их нет (как дал бы автор любого другого не-постмодернистского романа, типа «у неё не было детей, потому что ей хватало играть няньку при муже» или «она хотела детей, но её смущало то-то и то-то»). Однако мысль о детях время от времени исподволь стучится к Эдипе.

В итоге мы узнаём, что беременности что-то мешает, но, повторяя путь Эдипы, так и не узнаём, что:

Можно только догадываться, что и к этому имеет отношение Тристеро, а точнее, само её помешательство:

«Аранжировка в сером и чёрном. Мать художника», Джеймс Уистлер

Четвёртой нелогичностью, которой Пинчон не даёт прямого объяснения, стало то, что Эдипа, обращаясь к своему отражению в зеркале, предлагает себе назваться каким-то из мужских имён:

В первой половине книги один хулиган налепил ей на грудь бирку с надписью «Меня зовут Арнольд Снарб», и бармен, с которым она разговаривает, называет её Арнольдом. Но с этого момента до её монолога перед зеркалом проходит уйма других событий. И между монологом и её звонком тому бармену, когда она снова представляется Арнольдом, проходит отнюдь не пять секунд. Я искал имя Эдипа, но то ли плохо искал, то ли женского варианта имени Эдип просто не существует. У меня даже появилась было теория, что Эдипа – не она, а он, это могло бы объяснить как то, что беременность для Эдипы невозможна, так и подкрепить идею, что те, кто помогает Эдипе в её шизофренических поисках – плоды её вымысла. Ведь когда Эдипа спрашивает режиссёра постановки пьесы о смысле деталей его постановки, он говорит, что то, что она увидела, существует в его голове:

В то же время намекая, что и он сам, раз она его видит, существует в её голове:

Ближе к концу книги он умирает, а я перестаю находить достаточных подтверждений этой теории.

Однако само то, что я пытаюсь раскопать какой-то смысл, сопоставляя нелогичные действия персонажей, является поводом для смеха, ведь всё это произведение Пинчон стебётся над фрейдизмом. Его (Эдипы) психоаналитик мнит себя Эйхманом и пытается найти спасение в учении Фрейда (это такое прикрытие, ведь любой нацист стал бы юнгианцем), однако напротив приходит к выводу, что фрейдизм – полная ерунда, а своим пациенткам (!) даёт ЛСД (правда, несмотря на такое оригинальное следование Фрейду, позже он включает в свою ЛСД-шную программу «лечения» и их мужей). Довершают стёб говорящие имена и топонимы – Эдипа, Фаллопян, Сан-Нарцисо, отдельные мифологические сюжетные линии, вплетающиеся в повествование тут и там – герой пьесы «Трагедия курьера» (опять же, к невозможности связи) женится на своей матери, и т.п. Но выискивать сейчас все мифические аллюзии в таком насыщенном тексте мне очень лениво, так же, как хоть как-то касаться энтропии, на которой тут тоже, в общем-то, много линий основано (и да, пусть этим займётся тот, кто пишет диссертацию).

На первый взгляд история бессмысленна и ничему не учит, но она очень даже в духе постмодернизма. Упаднические настроения, пессимизм. Напомнило и фильмы про золотую молодёжь - бунтарством, откровенностью и хаотичностью.
В сюжете переплетаются две истории о жителях разных квартир: идиллия любовной парочки на верхнем этаже в оранжерее, пьянка на нижнем этаже у псевдоинтеллектуалов, а вот почему герои не могут стать счастливыми в реальном времени, Вам нужно догадаться самим)
Произведение небольшое, философское, в нём раскрывается идея энтропии как меры беспорядка, ведущего к смерти цивилизации.
P.S. Для подготовленного читателя (теория литературы в помощь).

Затрудняюсь даже что-то написать. "Выкрикивается Лот 49" Томаса Пинчона прошел мимо моего разума, я вообще не понял ничего, связанного с этой книгой. Ни смысла книги, ни многочисленные аллюзии, ни поступки и даже саму героиню, вообще ничего не понял. Вот не зацепила книга, и все тут. Глядя на восторженные отзывы критиков и читателей, понимаю, что прочитал что-то такое интелектуальное-преинтелектуальное, но вот проблема в том, что уже после четверти книги не хочется ковыряться в междустрочной шпатлевке и пытаться хотя бы вникнуть в суть книги. Дочитав через силу, думал может в финале что-нибудь пойму и будет смысл перечитать, дабы малый объем книги способствует, но нет. После прочтения впал в легкий ступор и полдня еще ходил, не понимая что это было и для чего...

Я думала, что ничего абсурдные Аркадий и Борис Стругацкие - Хищные вещи века мне в этом году уже не попадётся. Но как же я ошибалась. Теория всемирного заговора, вселенская паранойя, сумасшедший на сумасшедшем. А начиналось все так обыденно: простая американская девушка с не самым женственный именем Эдипа получает сообщение о том, что её старый любовник назначил её душеприказчиком. Она вспоминает телефонный разговор двухлетней давности, где он говорил на десяток голосов. Что он хотел тогда и что хочет этой своей последней волей? Кажется, все знают что она была его любовницей. Кажется, все что-то да знают про эту загадочную почтовую службу. Кажется, на каждом углу она видит загадочные знаки, символы и совпадения. Сов-падения не отделимы от сов-вращения. Каждый мужчина пытается с ней переспать. Более или менее успешно. Она не особо переживает по этому поводу. В любом случае бесконечные разговоры параноидальными мужчинами все глубже погружают её в это болото, где вопросов больше, чем ответов. Молодой музыкант, актер-юрист, исследователь демона максвелла, психоаналитик, случайный знакомый в баре, даже муж. Они все связаны и все что-то знают. Что-то, но не все. Но силжет ли ответить на все вопросы таинственный покупатель лота 49¿