Том 1. Выкрикивается лот сорок девять.

Первая книга автора и полное недоумение. Вроде все неплохо начиналось. Бывшая любовница стала душеприказчиком богатого человека. Так как человек она ответственный, то и к вопросу подошла серьезно. Она отправляется в Сан-Нарциссо и приступает к делу. Но тут она сталкивается чуть ли не с заговором. Все,  с кем бы она не общалась, умирают. Она чувствует что что-то пошло не так. И все бы ничего...

Но потом откуда-то появляется почтовая служба, ведущая свою деятельность в Европе чуть ли не с X века. И начались «гонки»... Понятно, что раз почта, то и марки. И вот они тоже стали предметом преследования. Даже на аукционе. Все перемешано, наверное, рассчитано на более умного читателя, чем я. В общем не мое

Читать Пинчона – все равно, что попасть в мир 3D да ещё в дымовой завесе: разобрать, где заканчивается реальность, а где начинается мир фантазии и иллюзий, практически невозможно - все слои перемешаны между собой. ''The Crying of Lot 49'' – один из лучших образцов постмодернизма и если кто-то желает понять, что же это за зверь такой постмодернизм, то очень рекомендую этот небольшой роман американского писателя Томаса Пинчона, такого же загадочного и непостижимого, как и его книги. Этот роман трехмерен, так как развитие действия идет в трех слоях: первый слой – почти детективно-мистический сюжет, второй слой – бесконечные символы, метафоры, отсылки к искусству, литературе, естественным наукам, истории, третий слой – язык романа, в котором каждое предложение напоминает сундучок с сюрпризом, который необходимо отомкнуть пытливому читателю, отомкнуть знаниями (либо использовать уже накопленные ранее, либо отправиться на поиски). Все три слоя создают ощущение, будто летишь то вверх, то вниз, как на американских горках (которые в Америке называют русскими горками), нет ни одного абзаца для легкой передышки. Этот роман гениальное сочетание истории, бесконечных каламбуров, зашифрованных стихов и песен, мистификации, эротических игр и самое главное – иронии. Иронический, на грани сюрреалистического комизма, текст романа, на самом деле накрепко сплетен с грустью, под иронией проступает и потом до краев заполняет текст печаль, как обратная сторона комичного. Этот эффект двойного, а то и тройного дна в проявлении почти любого события романа, более, чем реалистичен, но той особой реальностью, постмодернистской, где главенствуют подтексты, создающие реальность на основе нашего представления о мире.

Итак. Эдипа Мэс – героиня романа, после смерти бывшего любовника становится распорядительницей его огромного наследства, и тут начинается детективно-мистическая история с тайнами почтовой службы, которые корнями уходят глубоко в Средневековую Европу, и вот эти самые тайны, которые необходимо раскрыть Эдипе, странным образом влияют на её сегодняшнюю жизнь, самым роковым и мистическим образом. Опять же, за ироническим слогом и комичными ситуациями, Пинчон удивительным образом показал параноидальные состояния, неврозы, безумие, одержимость, метафорическим образом спародировал теории заговора. Но, безусловно, лучше всего у него получилось изобразить именно паранойю, как простой поиск истины может заразить вирусом одержимости и параноидальности. Но история Эдипы Мэс, предрешенность её судьбы, даже в какой-то степени рок, это метафора на весь мир. Эдипа – отсылка к царю Эдипу и предрешенности его судьбы, Мэс (в английском языке mass имеет несколько значений, в том числе и 1.масовый; 2. месса) – метафора на всех нас, один человек среди подобных себе. Здесь же и все общечеловеческие ценности: вера, одиночество, смысл Слова и его многозначность, энтропия, как один из регуляторов перераспределения не только в термодинамике, но и в реальности:

Это каждый из нас мечется, что-то пытается отыскать, выяснить правду, по ходу расследования теряет близких людей, чтобы в итоге тихо зависнуть The auctioneer cleared his throat. Oedipa settled back, to await the crying of lot 49, ожидая, что за лотом 49 последует лот 50 и принесет вместо старой участи - новую.

Не знаю, чего в этом больше: глупости, самонадеянности или мазохизма, но я снова взяла Пинчона на английском. Самый короткий роман, «Выкрикивается лот 49». После «Радуги», чувствуя себя поднаторевшей в чтении Пинчона и начисто забыв фоновое отчаяние от несовершенства собственного английского, положила одолеть в четыре дня. Не глупость, не самонадеянность и не мазохизм, просто нравится испытывать свои силы на пределе возможностей - в жизни всегда есть место подвигу и всякое такое. Еще знаю, что после смогу обратиться к переводу (а русскому читателю Пинчона повезло, у него есть Немцов). Так интереснее – сравнить, что сумела понять, самостоятельно блуждая по лабиринтам книги с тем, что даст прогулка по тем же тропам в сопровождении Вергилия.

В общем, что захотелось – то и сделала. Ей двадцать восемь, она хороша собой, энергична, умна, привлекательна и в прошлом имела роман со страшно богатым человеком, владельцем половины всей недвижимости Сан-Нарциссо, который умер, назначив ее исполнительницей своей воли по завещанию. Ее зовут Эдипа, а мне все время хочется назвать Одрой (Oedipa) и совсем не хочется Эдипой. Потому что в моем восприятии это имя прочно закреплено за мужиком, достаточно сильным, чтобы выбросить из колесницы царя и вышибить ему мозги; и достаточно брутальным, чтобы жениться после этого на самой завидной городской вдовушке. Здешняя героиня мила, довольно безалаберна и не слишком разборчива в связях, весьма любознательна и частенько попадает в дурацкие ситуации из-за того, что мужчины видят в ней сексуальный объект, а не равного по интеллекту партнера. Ни разу не Эдипа.

Вообще-то сейчас она замужем за диджеем, работающим на одной из радиостанций и муж не то, чтобы одобрял поездку по этим самым наследственным делам, но восторги мужчин, равно как их отсутствие – не основное в жизни Эдипы. Ах да, радует упоминание кодицилла в самом начале, потому что, отмучив в прошлом году кирпич совершенно дурацкого «Квинканса», мало вынесла из него, но знание о кодицилле, как дополнении к завещанию, вносящем обязательное условие, со мной. И вот, она едет. Поражаясь длине голливудской улицы, номера домов на которой доходят до четырех тысяч. Останавливается в мотеле, заговаривает с парнишкой на рецепшн, который говорит, что играет в группе и Эдипа упоминает о муже на радио, предполагая, что знакомство с ним может оказаться полезным для юнца и его группы («Паранойя»). А вместо благодарности, малолетний дурачок, заносчиво объясняет, что старовата она уже, клеиться к нему. Может я чо не так поняла?. Но это было прикольно.

И страшно забавным показался визит Метцгера (адвоката усопшего), который должен помочь девушке разобраться с документами, а вместо этого, нализавшись шампанским и виски, они трахаются всю ночь под дурацкое кино о похождениях семейства, состоящего из отца, ребенка-Игоря и пса в поисках пиратских сокровищ. По ходу дела «Параноики» (они, несмотря на пение с британским акцентом, ассоциируются у меня не с Битлами, а с группой «Анаболик-Бомберс», сквозной в произведениях Эдуарда Веркина, которого последний месяц читаю). Так вот, Параноики умудряются вырубить предохранители и парочка переживает локальный конец света с исчезновением младенца-Игоря с экрана ТВ, но после все наладилось.

Байда с поддельными почтовыми штампами Тристеро и вообще вся история с пиктограммой на стене в туалете, изображающей почтовый рожок с петлей, а после спонтанное конспирологическое расследование Эдипы, ускользнули за пределы моего понимания. С Демоном Максвелла, который сидит в баке и сортирует молекулы, отделяя теплые от холодных, у меня тоже дела обстоят не то, чтобы очень Но это и всегда так было, Мышь Ньютона люблю, Кота Шредингера - не без оговорок, а хитрый Демон не для моего среднего ума. Зато про кости, которые извлекают из прежних захоронений, намереваясь проложить по бывшему кладбищу фривей, было интересно и грустно. И девочка параноиков рассказала о «Курьерской драме», а после Эдипа с Метци отправились в маленький театр смотреть пьесу, абсурдную на всем протяжении, но прорастающую к финалу странным магнетизмом.

И мне безумно понравился Чингиз Коэн (это ведь он вдохновил Пратчетта на героя «Интересных времен», правда?), который угощает Эдипу вином из кладбищенских одуванчиков (угу, Брэдбери). Красиво, трогательно, исполнено чистой и трепетной нежности к тем, чей прах потревожили. И ее видения. А тот придурок терапевт, который пичкал всех производными лизергиновой кислоты, под конец свихнувшись и вообразив себя врачом из Аушвица? А дивный эпизод с типом из туристического автобуса, который прискучил опекой и отправился гулять по городу самостоятельно, прицепив Эдипе значок со своим именем, и она попадает на экскурсию в гей-клуб, все еще одержимая своей манией расследований (Тёрн-и-Таксис – Тристеро, почтовые ящики, замаскированные под мусорные бачки); а собеседник смотрит на бейдж с мужским именем и принимает ее за трансвестита – забавно.

А еще теория Коэна о том, что Порки-Пиг и Вуди Вудпекер анархисты (потому что одеваются в черное) – гомерически смешно. А картина Ремедиос Варо с женщинами, заточенными в башне и вышивающими бесконечно длинный гобелен, который свешивается из окна, как волосы Рапунцель и на нем изображен весь мир – это безумно красиво и грустно, и Эдипа плачет, а я ее понимаю. И я знаю, зачем берусь за Пинчона, потому что в самом коротком его романе отражается целый мир, о котором иначе я никогда не узнала бы, как в капле воды содержится информация обо всем океане; и потому что он такой упоительно непростой; и потому что я могу себе это позволить.

Как хорошо, что в книге всего двести страниц с небольшим, иначе моей привычке дочитывать все до конца предстояло бы серьезное испытание. Меня предупреждали, и в рецензиях я читала, что лютый постмодерн, не подчиняющийся логике, без внятного сюжета, фигня и говно. Но столько же не менее уважаемых людей пели осанну Пинчону, восторгались, классика и ваще. В общем, решила прочитать и составить собственное мнение. Итак, к сожалению или к счастью, я в первом лагере.

Да, господин Пинчон, вы офигенно умный и образованный, вы так стремились мне это показать, я оценила, правда-правда, особенно то, что в Гражданскую войну крейсера к берегам Калифорнии отправил русский царь Николай II, который тогда еще не родился. Причем этот ляп повторяется дважды, еще Николай II отменяет крепостное право. Но для чего эта книга? Зачем она? Какой в ней смысл? Вот не понимаю я современное искусство, текст ради текста и так далее по списку. Сплошное самолюбование за всем этим просматривается. Да, есть в романе интересные фишки, книга в книге, театр в книге. Чем-то роман напомнил фейсбук и Зотова своими реалиями и мемами шестидесятых, которые человек 21 века с ходу не прощелкивает, а вот современники, наверное, рыдали от смеха. Поток сознания, чей-то сон или бред тяжелого психбольного? Выбор есть.

На гудридс есть потрясающая рецензия на эту книгу, не могу не согласиться. Перевожу отрывок:
"Книга из тех, что заставляют людей ненавидеть книги. Буквально одна из, если не самая, бездарная история из всех, что я читала. Книга только для снобов с классическим филологическим образованием, которые обожают говорить об этой книге и том, какая она офигенная, чтобы возвысить себя над тупым плебсом. Данная книга - литературный эквивалент какой-нибудь хипстерской нойз-группы, про которую все знают, что она отстой, но все хвалят, чтобы показать, будто они в теме. Должна сказать это до того, как мне прилетит пачка снисходительных сообщений. Я "понимаю", о чем там речь. Я получила пятерку за эссе по этой книге, но еще больше я понимаю, что в ней нечего понимать. Людям нравится эта книга потому, что в ней они отчаянно ищут смысл и хотят причаститься к особенной маленькой группке, которая его нашла. А фыркать на "быдло", до которого высокий смысл сего произведения не доходит, они любят гораздо больше, чем Пинчона. Все ясно?"

Гениально, лучше не скажешь.

Не читайте эту книгу!

Можно получить больше пользы, если вместо чтения этой книги 6 часов подряд смотреть в потолок. Я серьёзно.

И это называется романом??? Не нужны даже расхожие вступительные фразы типа «Или я чего то не понимаю...» или «Наверное, я ещё не дорос...», потому что понимать здесь нечего и расти не до чего.

Ночью в тёмной комнате я вызвал дух Томаса Пинчона, и он сказал мне, что решил запихнуть в «Лот 49» все летавшие у него в голове образы, метафоры, аллюзии и прецедентные феномены, плюнув на то, чтобы связать их между собой, а потом решил подать это как одну большую параноидальную галлюцинацию главной героини. Я хотел ему возразить, дескать, не надо прикрывать набор слов, расставленных в произвольном порядке, за определения вроде «клубок интриг», «лабиринт загадок» и «бесшабашная фантазия», но тут вошла мама, включила свет, и призрак растаял.

Ни логической последовательности. Ни сюжета. Ни фабулы, ни преамбулы, ни пост-амбулы. Ни, ни, ни.

Да, Томми, оправдывайся чем хочешь, но книга должна цеплять читателя, вызывать в нём отклик. Нельзя писать 200 страниц бессвязного текста, чтобы раскрыть суть (или сделать вид, что раскрываешь) на последних двух, тебе понятно? Ответь мне хотя бы на один простой вопрос: какова мотивация Эдипы? Зачем домохозяйке (которая, к слову, немало расстроила меня, отдавшись адвокату уже на 50 стр.) распутывать тайные заговоры почтовых служб?? Она всю жизнь хотела стать сыщицей, или как, Том?

Ой, а вы ещё здесь? Простите, я тут снова устроил спиритический сеанс...

Вопросов по содержанию у меня целый мильон. Зачем так подробно описывать пьесу? Зачем нам знать о душевных терзаниях мужа? Почему даже в малейшей степени не прописан характер Эдипы? И ещё 999997 таких.

Для меня эта книга стала отличным пособием для скоростного чтения, - концовку я читал со скоростью 3 стр./мин.

А теперь закольцуемся:
Не читайте эту книгу!

В рецензии на эту книгу обязательно упоминание каких-то сильно умных слов и философских терминов, чтобы подчеркнуть проникновение в стилистику и смыслы Пинчона. Иначе мой текст будет выглядеть пересказом некоей постмодернистской теории для воспитанников младшей группы детского сада. Но пусть так и будет. Потому что сам Пинчон так мастерски играет с читателями в слова, что из возбужденного его же собственным романом чувства противоречия, возникает желание выражаться максимально просто. Пусть это и непросто реализовать.
В одной рецензии довольно давно я уже писала о том, что главная проблема и главное же достоинство постмодернистских произведений состоит именно в том, что они потрясающе персонифицированы.Ты читаешь не сюжет и не вложенные автором в текст смыслы. "Книги - как зеркала, они отражают лишь то, что есть у тебя в душе". И поэтому каждый читает свой собственный роман, открывая эту небольшую историю.
А мне очень понравилось сравнение чтение этого текста с попаданием Алисы в зазеркалье или, скорее, с падением Алисы в кроличью нору. Потому что для меня это - очень точное сравнение. Ты летишь вместе с героиней в какую-то неизвестность, а вокруг "банки, банки, часы, картинки висят, и что-то написано... Аф-Африка, а это карты!" - дальше у многих цитата может продолжаться на весь полёт Алисы из пластинки нашего детства, а я только могу сказать, что события романа связаны с собой не более, чем образы, которые возникают перед нами в фильмах Феллини или в наших собственных снах. То есть связь, конечно, есть, но она не всегда осознается читателем. В этой связи довольно забавно, что книгу мне посоветовала как раз барышня по имени Алиса, а вчера я посмотрела премьеру в Мариинке с прямыми отсылками к фильму Федерико Феллини "8 1/2", так что тут снова воникают сомнения в правомерности и не одномоментности всех этих сравнений.

И вот тут - становится понятным такое явное деление читателей на яростных неприятелей и восторженных поклонников. И дело тут, на мой взгляд, не в каком-то специфическом интеллектуальном багаже и нисколько не в стремлении быть среди некоей читательской элиты. Просто, на мой взгляд, от книг люди привыкли получать удовольствие. Кому-то нравится распутывать интриги, кому-то погружаться в психологию героя, кому-то - размышлять с автором о социальных проблемах, кому-то - восхищаться авторской фантазией, а кому-то - обдумывать философские концепции... Наверное, я не назвала многие другие причины читать книги, но я сейчас не об этом. Обычно, эти причины для нас однозначны и понятны, логичны и непротиворечивы. Редко кому нравится во время чтения постоянно ощущать себя обманутым в ожиданиях. Начинаешь читать историю о человеческих взаимоотношениях, а тут тебе - бабах! - какой-то абсурдный бред со случайным сексом, прерываемым нелепым переодеванием и внезапным сном, потом вдруг - заговоры, дотошно описанный спектакль, очень смешное появление демона Максвелла, экскурс в историю, бытовые подробности - останавливаешься: "что это было?", "что а бред?"... а там опять всё поменялось - тайная почтовая организация, антураж США 60-х... и голова кружится, и всё воспринимается сквозь некое марево сна, причем сон ты смотришь не свой собственный, а чей-то чужой, причем в пересказе соседей - своих и сновидца - по лестничной клетке...
В общем, роман и не может понравиться тем, кто любит смотреть свои собственные сны, и готов знакомиться с внятным изложением чужих идей. А таких людей много, и литературы для них написано достаточно много. Роман свой Пинчон написал для других. Да вообще ни для кого он его не писал, просто высказался. А вы - сами разбирайтесь, была ли это провокация, или желание показать нам, как удивителен мир, в котором можно построить конспирологическую теорию из чего угодно, и превратить получение сексуального удовольствия в нелепую тягомотину. Вот это как раз загадочному американскому автору удалось безусловно.
И конспирологические теории с куда более затейливыми сюжетами несутся на нас из каждого утюга, особенно сейчас, а интеллектуальные игры с героями древних мифов проникли уже даже в чисто развлекательную литературу и кино... Чего там говорить об Эдипе Маас с её поиском истины и смысла?
Весь смысл жизни и состоит в поиске этого смысла. И кто его нашел - умирает счастливым, а ненашедший - разочарованным и несчастным. В общем, Пинчон, вполне возможно, мне этим своим романом хотел напомнить именно об этом.
А о чем он захочет говорить с вами? Да и захочет ли? И в чьей кроличьей норе вы по ходу чтения окажетесь - в своей собственной, кэрролловской Алисы или Эдипы Маас??? - тут, боюсь, никто предсказать не сумеет. Не готовы к разочарованию перед зеркалом - и не читайте. Или рискуйте. Но я вас предупредила.

Как-то совсем мимо меня.
Очень небольшой роман, но по сознанию приложил здорово. Создавалось ощущение, что Пинчон - это тот самый паровоз, который я не то что обогнать, Каин упаси, догнать-то совсем не могу, а он знай себе бежит, пыхает и рассказывает свою историю. И ты бежишь, туда без обратно, пытаясь вникнуть, а не получается. Может настроение, может эта зима, может рабочие процессы, может что-то еще, но с этим романом у меня не сложилось от слова совсем.

Как итог - чтоэтобылопощадите. При всем при этом я не теряю надежды когда-нибудь осилить великую Радугу тяготения , о дада.

Кажется, ничего бы не произошло, если бы не прочитала я эту книгу. Не случилось бы, но я поняла одно. То, что было интересным 5 лет назад, теперь не имеет для меня никакого смысла. Эти заигрывания с постмодернизмом, текстом, многогранным сюжетом, наслоением многовековой информации - все в кучу - вкупе с тайными заговорами и организациями, наркотиками, психоделикой. Просто это все оставляет равнодушной. Здорово. Интересно, это рост или падение для меня?!
Но книги подобного содержания мне уже неинтересны.

Тот самый тип литературы, который я больше всего ненавижу.
Превозносимая всеми интеллектуальная проза, написанная богатым и образным языком, со множеством оригинальных сравнений, неожиданных аллюзий и обволакивающей атмосферой параноидального безумия.
Попросту говоря - бессвязная путаница. Которая колошматила мой бедный мозг предложениями вроде этого:

Читала я несколько лет назад "Воспитание Генри Адамса", читала с огромным интересом и удовольствием, написала отзыв, и на этом дело и кончилось.

Пинчон же прочитал "Воспитание" и создал "Энтропию", этакий зачаток гениальности его последующих романов.

Так что начиналось все с этого короткого блестящего рассказа, а закончилось монументальными шедеврами "V.", "Радуги тяготения" и "Выкрикивается Лот 49".

Опасности упрощающих софизмов были ему известны, и он надеялся, что у него хватит сил не соскользнуть в благодатный декаданс расслабляющего фатализма. Им всегда владел деятельный итальянский пессимизм: подобно Макиавелли, он полагал, что соотношение сил virtu и fortuna составляет пятьдесят на пятьдесят; но теперь уравнения требовали учитывать фактор случайности, который приводил к столь невыразимому и неопределенному соотношению, что он не решался даже вычислять его.

Бесконечно понравилось, беспредельно заставило задуматься, благодатно вдохновило и деятельно воодушевило перечитать всего Пинчона. Всего, всего, всего. Ни одной странички не оставлю.
А то ведь Энтропия может случиться, так что фактор случайности будем учитывать и вычислять.