Дорога в жизнь. Это мой дом. Черниговка

Может от того, что я сама много работала с детьми. И с трудными, травмированными в том числе. Может быть потому что хотела выучиться на учителя, да не сложилось…Может, поэтому я так трепетно и свято отношусь к профессии учителя. Меня коробит и выворачивает, если кто-то осмеливается поливать грязью этот труд. И я ненавижу, когда начинают говорить о том, что трудно, денег не платят, дети сволочи, бумажек гора и на такой работе выгораешь. Выгорают, да… Но учитель от Бога он воскресает, как Феникс. Вот о таких учителях я люблю читать. Я собираю такие книжки по крупинкам, по росинкам и маковкам… Я вбираю их всей душой, каждой клеточкой. Более эмоционально меня не затрагивает ни одна тема в литературе.
Я знаю, что нет плохих и трудных детей. Есть уродливое детство и обстоятельства, которое заставляет детей защищаться. И главный герой, ученик того самого Макаренко, который написал «Педагогическую поэму», сам бывший преступник… он это понимает как никто другой. Став начальником детского дома для «трудных» детей он прилагает все свои знания, умения, усилия, а главное веру и неистощимую доброту и справедливость, чтоб встряхнуть ребят, привить им нормы правильного и хорошего. Он не просто учит как можно и нельзя жить. Нет. Он перекраивает их души! Порой уроками мягкими, порой руками коллектива, а иногда сам рубит жестко и больно.
Он любит их - этих ребят. И лечит их сердца доверием и верой.
Ищет для них лучших педагогов, таких же как он страстных и пламенных. Эх, были же они тогда!!!
А как нежно, как уютно он называет свое учреждение - ДОМ! Признаться честно, я ведь раньше и не задумывалась над тем, что это и есть большой ДОМ, для ребят. Ведь другого они не знают. Это для меня казеные тумбы, да кровати и ни тебе мягкого пледа, ни чашки какао с книгой на подоконнике. Но они то ведь не знают другого. Для них это и есть дом… И уж Семен Афанасьевич приложил все усилия, чтоб там стало уютно и хорошо.
А еще как горой он стоит за ребят. Как защищает их от бестолковых учителей, которые пытаются проводить какие-то тесты на определение эмоционально-этического развития и клеймят детей умственно-отсталыми или преступниками. На всю жизнь ведь клеймят!
Единственное, чего в «Дороге в жизнь не хватало» так это темы родителей. Кто-то из ребят был сиротами, кто-то нет, родители просто не справились с воспитанием. Но в любом случае они должны были скучать, украдкой утирать непрошеные слезы. Хотеть к маме и папе. Хотя бы иногда... но темы этой автор практически не касается. Как-то перекрывает ее значением коллектива в становлении и развитии личности. Это важно, бесспорно, но все же это не все! Впрочем, тут явно чувствуется советский менталитет: человек принадлежит государству в первую очередь, он гражданин и товарищ. А потом уже семья и прочая «сентиментальщина».
Очень больно и горько закончилась повесть... Семен Афанасьевич заплатил за свой успех в Доме сыном... и пришлось ему все там оставить и переехать в Киев, потому что оставаться на том же месте, где все напоминало о Костике было не выносимо...

Это мой дом.
Первое, что хочется сказать, что повести все-таки не отдельные по сюжету. Они очень сильно взаимосвязаны. Чтоб понять логику главных героев нужно читать первую часть.
Что касается Семена, то в этой части он вдруг становится глуп и не логичен. Он пристрастен и… Я не знаю как сказать точно, но я называю это подлостью. Найдя личный дневник жены он принялся его читать! Взялся за чтение продуманно, заранее собираясь признаться ей в содеянном, с внутренним девизом «Повинную голову меч не сечет». Как такой человек может учить чему-то хорошему детей? Ведь за такой же поступок своего подопечного он бы в миг собрал ребят на собрание и потребовал бы наказания. Получается лицемерие, а этого я не люблю. И сам Семен Афанасьевич не любит! Как он накинется на Катаева! Мальчик, который отвечает по справедливости. Просто не потрудится облачить в мягкую форму, чтоб не обидеть… Всем миром примутся они его ломать и кроить по своему. Хотя Катаев у меня не вызывал таки никакой антипатии… Их бы рвение, да в другое русло… С Якушевым скупом и лгуном так ведь и не разобрались. Выгнал, вычеркнул. Но почему-то никто не пытался разговаривая выяснить ДЛЯ ЧЕГО ему были нужны деньги. Семен не гнушался никаких методов, в том числе и слежки, так почему бы не проследить, не узнать? Самый большой и обидный провал…
А Слава… Что сделал Семен для Славы? Вот лично он, что сделал? Славу менял коллектив, но не он.
Удивительно, но именно с простыми детдомовскими детками Семену стало трудно. Там где нужны были не муштра и уставы, а ласка, нежность. То что могла дать Галя, но на что совершенно не способен был наш ГГ.
Я разочаровалась в нем. И хоть были и положительные моменты и много, а все же противно было читать как он, словно маленький мальчишка не желал признавать за собой недостатков… Все мы не без греха, но тут как-то не вязалось. Такой умный и талантливый в первой части герой, вдруг стремительно превращается в самовлюбленного и упрямого слепца.
А еще передергивало от живонаписанного советского режима… Столько тупых чиновников, громких и бессмысленных фраз о любви к Родине, о долге и нравственности… Все там было поставлено вверх дном, плохое выдавалось за хорошее, а хорошее затаптывалось в грязь…

Черниговка.
Пожалуй самая отдаленная от воспитания часть книги. Пришли страшные военные годы. Семен Афонасевич ушел на фронт, а детский дом вверил своей жене Галине Константиновне. Из Черешенок ей пришлось уехать на Урал. Голодно, холодно… тут не до воспитательных мер. Тут бы выжить. Поэтому основа текста о том, как она, новоиспеченный директор, оббивает пороги, упрашивает, вымаливает, ругается и угрожает, чтоб их Дом обеспечили хотя бы малым не гнилой картошкой и топливом… А ей все шлют и шлют новых ребят… Тут много драм. Много слез. Много не справедливости.
А сама Чернигова… Что ж… Здесь она просто женщина. Уставшая, измученная, уже 2 года не получившая ни единого письма от мужа.

Писала отзыв частями, по мере прочтения повестей. Вот закончена книга в 700 страниц… Мы были с ней долго. Она меня и разочаровывала и восхищала. Герои в ней были такими не однозначными… Иногда хотелось плюнуть и сказать, да что ж это такое! Сдал автор! А на деле то как? А на деле ведь каждый герой зацепил, заставил переживать и с нетерпением ждать момента, когда я снова смогу взяться за чтение. То есть Фриде Вигдоровой удалось создать настоящую жизнь и ЖИВЫХ героев. Не идеальных и неоднозначных, как все окружающие нас люди.
Потрясающе! Это определенно книга, которую нужно переварить, обдумать. И делать это будешь еще несколько месяцев после прочтения.

Первая часть трилогии о талантливом педагоге, ученике любимого мной Антона Семеновича Макаренко, известном нам по "Педагогической поэме" под именем Семена Карабанова, который возглавил колонию для трудновоспитуемых в Ленинградской области. Это, конечно, не та же обстановка, в которой начиналась колония Горького, в некотором отношении Семену Афанасьевичу проще: не так скуден быт, не настолько придираются чиновники и прочая, но где-то и тяжелее. Имея примером Макаренко, он постоянно строго спрашивает с себя, близко к сердцу принимает любые упущения и ошибки, приключающиеся в его работе. Но до чего же он и его коллеги свою работу любят. На редкость удачные педагоги подобрались. Даже не знаю кого выделить особо.
А дети! Дети всегда интересны, особенно дети трудные. Собственно, книга скорее о том, что никакой ребенок, по сути своей, не безнадежен, если он психически здоров, есть надежда "вылечить" его нравственную сторону. Больше всего из ребят полюбились Король, Репин, Лира, Жуков, Сергей Стеклов, Петька.
Многое им придется пережить, многое понять, приобрести что-то, а что-то, увы, потерять.
Вигдорова прекрасна. Я смеялась, я плакала, я сопереживала героям. И как я была рада встретить любимые по "ПП" лица - не передать словами. Читала, и все казалось, что герои - живее не придумаешь. Кто знает, может и жили где-то когда-то все они, разномастные, и не только на страницах книги, но и на просторах земных.

Продолжение педагогической поэмы

• «Если уважать человека и требовать с него, если постоянно видеть в человеке человеческое и всем строем жизни, каждым днем и часом растить в нем именно человеческое, это не замедлит принести плоды».

Имя Фриды Абрамовны Вигдоровой не так широко известно педагогической общественности, как имя Антона Семеновича Макаренко. Причины просты – Макаренко описывал события действительно имевшие место быть, Вигдорова – события, которые могли произойти, а может, и произошли однажды на педагогическому пути невымышленного человека – ученика Антона Семеновича – Семена Афанасьевича Калабалина (по книге – Карабанова).

Несмотря на то, что роман не является автобиографичным, многие факты все же верны. Так, детство Калабалина по-настоящему было трудным – бродяжничество, воровские притоны, бандитские шайки. Будущий заведующий детскими домами для трудных подростков промышлял в то время карманными и квартирными кражами, попрошайничеством. Наверное, нетрудно представить, чем могла закончиться жизнь беспризорного мальчишки. Но однажды в колонию для малолетних преступников заглядывает Макаренко за «пополнением», и комиссия по делам несовершеннолетних решает «пристроить» и Семена. Таким образом судьба Калабалина была предопределена.

Педагогический путь Семена Афанасьевича Калабалина действительно начинается рано: сначала он первый помощник Макаренко в коммуне им. Дзержинского, позже – заведующий (директор) нескольких детских домов на Украине и в Росии. Его жена – Галина Подгорная – также фигурирует в книге Вигдоровой. Для Калабалина эта женщина являлась не просто супругой, но и верной спутницей, соратницей, поддержкой и опорой всех его начинаний.

Мне кажется, очень интересен тот факт, что сына Калабалины назвали Антоном. Получается, он являлся тезкой Макаренко. Младший Антон Семенович также выбрал педагогическую стезю – работа в детском доме, позднее – заведование Педагогическим музеем А.С. Макаренко в г. Москве.

• «Не чувствуешь любви к детям – сиди смирно, занимайся собой, вещами, чем хочешь, но только не детьми…»

Вигдорова сделала все возможное, чтобы не только популяризировать идеи Макаренко (гонение на автора «Педагогической поэмы» было серьезным), но и показать, что дело учителя продолжает жить в делах его учеников. Любовь к детям, вера в человека, уважение к труду – все это основы, на которых базируются незыблемые принципы теории коллективного воспитания.

• «А с людьми нельзя общаться без любви, нельзя, понимаете? Как с пчелами – без осторожности. Такое свойство пчел, понимаете?»

Книга «Дорога в жизнь» - конечно, не учебник педагогики. Перипетии сюжета заставляют читателя и в 21 веке снова и снова возвращаться к судьбам главных действующих героев – вчерашних беспризорников, сегодняшних – настоящих личностей.

Вторая книга цикла о воспитаннике А.С. Макаренко, который сам стал советским педагогом. Соцреализм для подростков и старше, повествование от первого лица - Семена Карабанова, заведующего детским домом. Он снова начинает с начала, уехав с семьей из детдома, где от руки психа погиб его сынишка. (Оказывается, в начале 20-го века тоже вполне себе различали нормальных детей с социальными проблемами в воспитании от психически больных детей, которых уже поэтому проблематично воспитывать... и что вроде как необъяснимая неприязнь детей к даунам имеет под собой объяснимую основу - непредсказуемость опасности в любой момент).
Теперь Семену поручены не трудновоспитуемые, а обыкновенные дети - сироты где полные, где частичные - таких после голода и эпидемий в 1934-м году было очень много. Работа воспитателем становится спасением от погружения в горе и для его жены Гали, ранее бывшей просто домохозяйкой. С ними приехали в новосозданный детдом в украинских Черемушках двое воспитанников из Березовой поляны, ставших помощниками в организации детского коллектива. И далее показывается жизнь в детдоме на протяжении нескольких лет, до 1939 года.
Надо сказать, что эта книга показалась мне слабее предыдущей - характеры детей показаны меньше, это скорее фамилии, чем личности, зато больше погружения в самоедство героя, подчеркивание его эмоциональности при необходимости сдержанности и неоднократные замечания про цыганистость. Внезапно яркой оказалась сюжетная ветка про противостояние чиновникам от образования с примкнувшей к ним сволотой, долго шедшая пунктиром и развернувшаяся в последней трети книги в прямо-таки в сражение - ощущение, что именно эта тема у автора была на тот момент больной, и по накалу она сопоставима с макаренковской борьбой против чинуш&педологов.
Повесть может читаться в отрыве от других частей, потеряв от этого немного.

Говорят, из правильных, тихих, беспроблемных детей не получаются педагоги по призванию. Семён Калабалин (Карабанов) – ярчайшее доказательство этой теории.

Спасённый своим учителем и фактически вторым отцом Антоном Семёновичем Макаренко (родных детей у Макаренко не было) из камеры смертников, Калабалин продолжил его дело. Понятно, что учителя своего Калабалин не то что любил – боготворил.

Об работе Калабалина – трилогия Фриды Вигдоровой. Последняя часть, правда, посвящена в основном жене Семёна Афанасьевича – Галине Константиновне (Черниговке).

Конечно, увлечённости часто сопутствуют перегибы. Не обошлись без них и Калабалины. После войны их сын Антон должен был жить в спальне воспитанников, называть родителей по имени-отчеству и не сметь никому сказать, что он не такой же сирота, как все, а сын директора…

Недавно нашла информацию, что всего у Калабалиных родилось шесть детей. Двое из них в возрасте нескольких месяцев умерли от воспаления лёгких. Как погиб Костик – знают все, кто читал книгу Вигдоровой. Леночка (1930 г. р.) была на год старше Костика. Выжила она, сестра Галя (1935 г. р.) и брат Антон (1939 г. р.).

«Дорога в жизнь»… Наверное, самая яркая линия – то, что называется критиками «поединком» между Калабалиным и Андреем Репиным. Но, ей-богу, читаешь, как мальчишка писал директору шифрованные письма, – и понимаешь: да дитё он ещё, дитё, несмотря на все свои антисоциальные наклонности. Умное, развитое, но дитё. Писать шифровки – ни разу не взрослое занятие. Только дитё может всерьёз полагать, что является соперником взрослому, битому жизнью мужику. Калабалин, образно говоря, преподавал в той школе, в которую Репин ещё только поступил.

Вигдорова, несмотря ни на что, наделяет Репина своеобразным отрицательным обаянием. Неизвестно, почему мальчишка, единственный сын в благополучной профессорской семье, взявший «и лицом, и умом, и отвагой своей», которому наверняка ни в чём не было отказа, пошёл беспризорничать, стал карманником и картёжником. То ли так, в поисках новых впечатлений, проходила болезнь роста, то ли имело место какое-то врождённое искривление сознания... Но читаешь и думаешь думаешь: цены бы не было мальчишке, если бы подкорректировать наклонности.
У меня трёхтомник 1972 года издания, по Сети почему-то гуляет более полная редакция первой книги. В общем и целом порезано не зря, но один удалённый наполовину кусочек о Репине я приведу.
Сейчас обследованию подвергается Репин.

• Воровать нельзя, - неторопливо, вразумительно объясняет он. - Не следует брать то, что принадлежит другому. Это чужая собственность.