To the Lighthouse

"На маяк" - это классический английский роман (т.е. описывающий жизнь доброго семейства и близжайших друзей дома), сокращенный до невозможных размеров. Во времени: вместо судеб одного-трех поколений - два дня с промежутком в 10 лет; в пространстве: нет никаких материков, городов и дорог, только небольшой дом с садом на неизвестном (но обитаемом) острове, а чуть дальше от берега маяк. Персонажей у Вулф тоже не так много, даже и запутаться не в чем: миссис и мистер Рэмзи, их дети, Лили Бриско и еще три-четыре имени. И в целом размах, к счастью, не джойсовский - всего 200 страниц книжки карманного формата.

Но то, к чему нужно быть готовым и к чему сложнее всего привыкнуть, - Вулф не оставляет читателю ни толики старой английской прозы. Ни фразы, ни тона, ни шутки. Нет четких портретов, родословных, нет диалогов и слов повествователя, классической прозы - нет.
Это роман-эмоция, роман-мысль, роман восприятия, роман с восприятием. Автор не рассказывает нам о чувствах миссис Рэмзи или Лили Бриско, да и сами герои ничего не говорят, они просто переживают, проживают это время, а читатель это со-чувствует. Он просто видит мир глазами персонажей, нет никаких объективных оценок, так же как нет посредника между читателем и героем (вот уж истинная смерть автора).

Ведь бывают же такие минуты, когда нет ни мыслей, ни чувств. Но когда нет ни мыслей, ни чувств - где ты тогда?

Эта фраза из третьей, заключительной части как нельзя лучше описывает все произведение. Для Вулф человек - это не статус, деньги, работа, это даже не его семья; человек - это его мировосприятие.

***

Я бы посоветовала прочитать "На маяк" хотя бы ради фантастических сравнений и неожиданно замеченных мелочах из жизни:

<...> и она не успевала за ними, как не успевает за разогнавшимся голосом растерянный карандаш <...>

<...> снова глядя на урну с красными никнущими геранями, которые так часто оттеняли ход его мыслей и хранили их на листах, как попавшие под руку в угаре чтенья клочки бумаги хранят наши записи <...>

<...> и тут в ее мыслях застряла колючка; и, распутав душевный колтун, она обнаружила - вот: одна женщина когда-то ее обвиняла <...>

Хочется заметить, что перевод 89 года отличный. Не читала в оригинале, но по крайней мере могу сказать, что русский текст читается как великолепное художественное произведение, а не как подстрочник школьного сочинения (чем зачастую кажется современная зарубежная литература в переводе на русский).

Вот и состоялось мое знакомство с Вирджинией Вулф и думаю, что к автору я больше не намерена возвращаться.

Несколько страниц я совершенно не могла вникнуть в сюжет и разобраться в героях произведения, но это лишь пол беды. Сама конструкция предложений, стиль написания-явно не для меня.

Возникало ощущение, что словно я совсем не понимаю историю и главную мысль произведения (согласитесь, что это не самое приятная чувство, которое может возникнуть во время чтения).

Да, глубоко. Да, действительно есть интересные и важные мысли. Но лучше я перечитаю того же Камю, либо другого автора, который пишет на довольно философские темы, чем через тернии буду пытаться понять Вулф и ее героев.

Возможно, что со временем я поменяю свой взгляд на автора, но в данный момент я не готова продолжать знакомство.

Все преходяще: красота, жизнь, смерть, любовь, и от наших потуг зависит столь мало... что мы готовы еще и еще раз дать шанс еще чему-то, пусть в житейском, неглобальном смысле, повернуть оглобли судьбы, авось вынесет нелегкая!

Как от "Миссис Делоуэй" я пребывала в недоумении, пытаясь ухватиться хоть за что-нибудь, так здесь было просто приятно читать, следуя за каждым шагом героев, движениями души и мыслей. Вроде бы ни о чем и обо всем. Здесь нет какой-то главенствующей мысли, они приходят и уходят, глаз останавливается на них, чтоб подумать и переварить, и все ж это правда, все то, о чем думается, что наблюдается, чем возмущаются или радуются все обитатели, проходящие чередой перед нами.

А еще в чем-то "на маяк!" звучит, как "в Москву, в Москву!", лелея за этим призывом - что? попытку что-то изменить? или хотя бы увидеть, что за ней стоит...

Моя главная претензия к Вирджинии Вулф - невнятные концовки. В этом романе особенно. Осталось стойкое ощущение незаконченности, словно из книги кто-то вырвал последнюю страницу.
И снова в центре повествования - Женщина. И снова у нее рой мыслей и целый ворох вопросов. Гениальный муж, который не способен решать проблемы, стоящие за рамками философии, а потому все они сваливаются на ее плечи. Дети, к каждому из которых необходимо подбирать свой ключик. Гости, которые - упаси Бог! - заскучают.
Книга делится на три части. Переход от первой ко второй крайне неожиданный, не вытекающий из предыдущих событий. Третья часть предсказуема и оставляет немного горькое чувство. Наверное, так и было задумано.

Вульф сумела передать всю красоту и суровость шотландского побережья. Холодный ветер, соленые брызги моря, бесконечные просторы – всё это создает особую атмосферу, в которой разворачивается история самой обычной семьи.

В книге практически нет традиционного сюжета в привычном понимании. Вместо различных событий и интриг мы погружаемся в поток размышлений и переживаний героев. Казалось бы, банальная идея прогулки к маяку становится той самой нитью, вокруг которой сплетаются судьбы, характеры и внутренние конфликты персонажей.

Автор виртуозно играет с восприятием читателя, погружая нас то в один, то в другой внутренний мир героев. Здесь нет классического главного героя – каждый персонаж получает свою порцию внимания. Плавно перетекают мысли одного героя в размышления другого. Это похоже на реку сознания, где рябь от одного камешка создает волны, отражающиеся в сознании других персонажей. Ты словно становишься частью этого потока, проживаешь вместе с героями их страхи, надежды, разочарования и радости. Только успеешь проникнуться одной историей, как автор уже ведет тебя в совершенно иную реальность. Это как путешествие по туманному морю – никогда не знаешь, что откроется за следующим поворотом, какие новые грани реальности и человеческих отношений предстоит открыть.

В этом романе нет прямолинейности – он требует вдумчивого чтения, погружения в каждую деталь, каждого слова. И именно в этом кроется его особая прелесть – возможность исследовать глубины человеческой души через призму самых обычных жизненных ситуаций.

«Надо писать из самых глубин чувств»
В. Вульф. «Дневник писательницы»)

-- так написала в своем дневнике Вирджиния Вульф о будущем романе, посвященном памяти родителей.

По замыслу писательницы «он [роман] должен быть довольно коротким; в нем будет подробный портрет отца; и матери; и Сент-Ивза; и моего детства; и всего того, без чего нет моих романов — жизни, смерти и т.д. Однако в центре будет отец, сидящий в лодке, декламирующий».

Надо сказать, что, несмотря на казалось бы беззаботное и безоблачное детство, Вирджинию (как, впрочем, и других членов ее семьи) связывали довольно-таки сложные и вовсе не безоблачные, как это может показаться на первый взгляд, отношения с отцом. В семье Лесли Стивен (так звали отца Вирджинии) был тираничным и эгоистичным. Мать же, урожденная Джулия Дакворт, напротив, была покладистой и чуткой. После ее смерти отец впал в глубокую депрессию, и это состояние не могло не отразиться на его взаимотношениях с детьми.

«Сентментальный», -- такую характеристику получил роман «На маяк» от некоторых литературных критиков – современников Вирджинии Вульф. И хотя это слово применительно к собственному творчеству претило ей («слово «сентиментальный» мне поперек горла», -- писала она), писательница все же соглашалась:

СПОЙЛЕРЫ… СПОЙЛЕРЫ… СПОЙЛЕРЫ… СПОЙЛЕРЫ… СПОЙЛЕРЫ…

Вечная, как само мироздание, тема: мужчина и женщина, любовь и брак, муж и жена, родители и дети. Властность и покорность, мужской эгоизм и женская чуткость, стремление понять этот мир разумом и постичь его чувством…

Миссис Рэмзи. Кажется, Само Женское Совершенство воплотилось в образе этой женщины! Любящая и кроткая жена мистера Рэмзи, мать восьмерых детей, вдохновительница и покровительница начинающих ученых, гений домашнего очага, благотворительница бедным и при всем при этом умудрившаяся каким-то чудом сохранить дивную красоту в свои пятьдесят лет! Образ несколько идеализированный: такими, наверное, были (или старались казаться) женщины викторианской эпохи. И вместе с тем правдоподобный: такие женщины встречаются и сейчас, и будут всегда! Правда, их становится все меньше и меньше…

Мистер Рэмзи. Властный, тираничный, эгоцентричный, всецело поглощенный своими научными теориями (ведь он ученый-философ!) и собственной персоной и вместе с тем немного комичный в глазах окружающих и даже вызывающий жалость не только у женских персонажей романа, но и (осмелюсь утверждать!) у женщин-читательниц. Ведь он, что ни говори, при всем своем незаурядном уме и независимости суждений нуждается как, может быть, никто другой в моральной поддержке и энергетической подпитке. И находит все это главным образом у женщин: у жены, которая не только ощущает все перепады его настроений, но может даже предусмотреть их; у Минты Дойл, которая (правда нисколько не заботясь о том, а благодаря исключительно своему женскому чутью) приводит мистера Рэмзи в веселое и рыцарское состояние духа своей молодостью, красотой, беззаботностью, милой наивностью и очаровательной глуповатостью (напускной, однако)! И даже у эмансипированной Лили Бриско, несмотря на все ее нежелание быть объектом душевных излияний мистера Рэмзи, сжимается сердце и возникает желание утешить его!
И тем не менее мистер Рэмзи вызывает восхищение! Восхищение своим независимым и острым умом, высоким интеллектом, оригинальностью и смелостью суждений, а главное – какой-то основательностью, внутренней силой и обаянием, которые исходят от него и которых так не хватает окружающим его людям! Может быть именно поэтому ему и прощается все: и резкость, зачастую переходящая в грубость, и раздражительность, и нетерпимость по отношению к другим, и эгоизм?

Загородный дом на берегу моря. Теплый сентябрьский вечер. Миссис Рэмзи сидит у окна и читает сыну сказку о золотой рыбке… Как будто сама Праматерь сошла с небес и воплотилась в образе этой женщины! Правда, читает машинально (хоть и с выражением), а мысли ее о другом: о муже, о детях, о доме, о бедняках, о починке крыши, о посадке цветов, о предстоящем ужине, о смысле жизни… Она, между прочим, не меньший философ, чем муж, и, постигая мир чувством, в своей философии продвинулась может быть даже больше, чем он… И пока она читает книжку своему малышу, мысли ее текут плавным потоком… (Надо сказать, что почти весь текст романа и состоит из потоков мыслей его персонажей.) Иногда, к ее досаде, они прерываются внезапным вторжением в спокойное их течение мужа, мистера Рэмзи: то это какая-нибудь бессмысленная для окружающих реплика или же цитата, то резкое слово, обращенное к ней или детям… Подойдет, разрушит идиллию и – снова углубляется в свои проблемы! Но через некоторое время взгляд его опять останавливается на жене и сыне, теперь уже ища у них поддержки и одобрения своим мыслям, себе, своему Я и… прощения за причиненную резкость…
Но вот миссис Рэмзи остается, наконец одна (временная передышка перед ужином, на который приглашены гости). Теперь уже ничто и никто не мешает предаваться размышлениям (правда, руки ее в это время все равно заняты: она вяжет чулочки для сынишки смотрителя маяка). И вдруг, неожиданно для самой себя, восклицает: «На все воля Божья!» (хотя в Бога она не верит). Как будто предчувствует приближение катастрофы…

И в самом деле: на все воля Божья! Или злая воля! Пройдет совсем немного времени, и миссис Рэмзи внезапно умрет. И мистер Рэмзи обхватит свою голову руками: неутешный вдовец с восемью детьми! А потом умрет в родах и старшая дочь мистера Рэмзи, красавица Пру… А потом на войне погибнет (мгновенно, подорвавшись на мине) старший сын Эндрю, на которого отец возлагал такие большие надежды… И дом придет в уныние и запустение – никто уже из семьи Рэмзи не приедет сюда на лето. И только одинокий философ (возможно это мистер Рэмзи, хозяин этого дома, несчастный вдовец и отец) будет прохаживаться по берегу моря, обращая непонимающий взор к волнам и вопрошая: почему? за что? А ветер будет гулять и гулять по опустевшим комнатам полуразрушенного дома, будет бессовестно заглядывать в самые укромные уголки… И порвет, разозлившись, зеленую шаль миссис Рэмзи, оставленную и забытую своей хозяйкой… И потреплет страницы книг, хранящих, быть может, вековую премудрость, но равнодушных к бедам этой семьи и не дающих ответа на вопрос: «почему?, за что?»

Понадобятся годы, прежде чем дом начнет потихоньку оживать, оправляться от горя, постигшего его хозяев. И вновь наполняться людьми. Приедет Лили Бриско, художница, приедут сын и дочь четы Рэмзи, приедет сам их отец… Не будет только хозяйки дома, преданной жены и любящей матери. Но в память о ней мистер Рэмзи организует такую когда-то желанную для детей поездку на маяк…

Не все так однозначно и упрощенно в романе, как представлено в моей рецензии. Несмотря на почти отсутствие сюжета, роман достаточно сложный и читать его совсем непросто. Каждый, в силу своей индивидуальности, может проинтерпретировать текст по-своему.

«На маяк» -- это роман-импрессия, роман-размышление: о текучести и об изменчивости всего в этом мире, о бессмысленности человеческого существования… Правда, последнее ставится под вопрос: Смысл все же, наверное, есть: жизнь, проведенная хотя бы в поисках смысла. Для миссис Рэмзи это -- создание семейного очага и помощь бедным, для мистера Рэмзи -- выработка собственной философской теории, для Лили Бриско – стремление выявить и запечатлеть на холсте то сущее, изначальное, что кроется за внешней изменчивостью вещей. Может быть поэтому так отчетливо вдруг увидела художница сюжет для своей картины: женщина, сидящая у окна и вяжущая чулочки для сынишки смотрителя?

Из «Дневника писательницы»:

Среда, 28 ноября 1928 года

День рождения папы. Сегодня ему было бы девяносто шесть лет, да, девяносто шесть лет; ему могло бы быть девяносто шесть лет, как другим людям, но, Бог милостив, этого не случилось.

Его жизнь полностью поглотила бы мою. И что тогда было бы? Я не писала бы, у меня не было бы книг — невероятно.

Я привыкла каждый день думать о нем и о маме; но когда я писала «На маяк», то как-то усмирила свои мысли. С тех пор он приходит ко мне время от времени, но по-другому. (Я верю, что это правда — что я была болезненно захвачена ими обоими и мне было необходимо написать о них.) Теперь он приходит ко мне как ровесник. Надо будет почитать ему что-нибудь. Интересно, услышу ли я опять его голос, почую ли его сердцем?

Все хотят поехать на маяк, а в ожидании поездки просто живут - двигаются куда-то, что-то делают и думают, думают, думают. Голова вообще не может не думать, а мысли сменяют друг друга одна за другой и, бывает, что не знаешь, как из начальной темы возможно было прийти к тому, что возникло сейчас. И над этим тоже думаешь. Так и здесь - на бумаге образы и мысли, возникающие у персонажей романа, их перетекание, их возникновение, причины их появления.

Люблю, когда пишут красиво. Люблю, когда прибегают к сравнениям, живописным определениям, изысканным метафорам, подробным описаниям. Особенно, если это делается мастерски, в своем стиле, не шаблонно. Умело используемые литературные приемы очень украшают текст. Вирджиния Вулф это умеет. Так, как умеет только она. И, конечно, стилистика - блестяще.

И все же это произведение мне показалось несколько нудноватым. Всё происходит вокруг фигуры миссис Рэмзи - женщины незаурядной и какой-то нереальной. И персонажи раскрываются не в поступках, а в мыслях - так мы узнаём их характеры, взгляды, отношения к тем или иным людям. Это интересно. Но постоянный поток мыслей и образов всё-таки утомляет. Хотя некоторые моменты были понятны и близки. Например, очень тонко показаны те самые сомнения, неуверенность, которые частенько овладевают творческих людей, когда они стоят перед чистым холстом или склоняются над пустым листом бумаги. И это вечное сравнения своих работ с чужими: как правило, своё не нравится, поэтому вызывает удивление, когда кто-то хвалит полученный результат.

Мне показалось, что особой ниточкой через весь роман проходит роль женщины, её судьба, её возможности. И какая-то незавидная выходит участь - быть при муже, при семье, служить, соглашаться. Как клетка. Женщине многое не дано, т. к. она - женщина. Вроде история знает множество выдающихся женщин, но это воспринимается как исключение. Стереотипы - это трудно поддающаяся изменениям субстанция.

"На маяк" - блестящий образец женской литературы. Это роман красив настолько, насколько возможно разукрасить описание повседневности. Но эта череда эпизодов, пусть и облеченная в изящную словесную оправу, делает эту книгу Верджинии Вулф слишком монотонной и скучноватой. И очень странный и сложный набор ощущений и чувств остался после того, как была прочитана последняя страница.

Что ты есть? Что у тебя на уме?

Витиеватые словесные маяки Вирджинии Вулф не сразу замаячили передо мной, читателем без филологического образования). Когда-то я читал её критично-лаконичные слова в предисловии к одной из любимых моих книг - «Грозовой перевал», они и стали приманкой. Впоследствии, начало знакомству положила странная андрогинная фантазия «Орландо», оставшаяся совершенно непонятой, будто собранное из мыслей множества авторов одно стихотворение положенное в прозу.

«На маяк» - укрытая разросшейся травой человеческих представлений о вещах, плутающая в заколдованной автором фантазии тропа, которая не ведет к какому-либо выходу. «Маяк» - царство выпущенных из человека эмоций и иллюзий. Трудно ощутить близость к ней, слишком уж мало чеканной расчерченности в этой замкнутой книге, нет плохого и хорошего, нет красоты в традиционном понимании этого слова, есть ее растворенное во впечатлениях, в «смысловом импрессионизме» сиюминутное мгновение. Нечто похожее я чувствовал, читая «Мадонну в черном», там тоже вещь была связана не с предметом, а с его человеческим представлением. Но то было в счет восточного подхода, что же проступает в Вирджинии Вулф я пока не понял, не настолько начитан.. Она не похожа на остальных и это притягивает.

И вроде путеводной нитью служит сюжет, но кто скажет, ради чего они есть - его участники, они тоже завязли в тянущемся как мед повествовании. Зачастую за вязью ветвящихся и ветвящихся ощущений чувствуешь, что потерялся в этом, конечно же, выдуманном мире. И странная похвала - нередко приходится признаваться, что читая становится непонятна причина существования закономерного мира за гранью тебя, развернувшегося вокруг, расставленного на полках вех и ясных действий… Кажется, что она создана для самоопределения. Для чтения зажмурившись, для чтения без точек над i. Если человек есть то, что он думает, тогда это не книга, а просто мечта интроверта)

Я часто думаю о музыкальных соответствиях литературы. Для Вулф звучания, да простят меня Стивен Долдри и Филипп Гласс, совершенно не нахожу.

Книга-медитация. Но не в том смысле, что такую книгу, как эта, будешь листать для отдыха после тяжелого рабочего или учебного дня. Нет, ей нужно внимание, полное сосредоточение. Знаете ли вы, что медитация - это не умное название дневного сна, как многие могли подумать. Напротив, нужно находиться в полном бодровствании, и если во время нее не чувствуешь чего-то неприятного, негативного (это выход накопившихся плохих эмоций), значит медитация не удалась.
Я не говорю, что это я медитировала читая, а значит испытывала негатив по отношению к роману. Нет, это герои романа по очереди медитируют. Не мысли, не размышления, а какие-то их образы, оставшиеся от них обрывки, осколки и отражения, но по очереди, от каждого. Жизнь течет, проходит, пролетает сквозь человека, как какие-то волшебные лучи, как свет того маяка, оставляя лишь небольшой осадок на находящихся в перманентной нирване людях.
Мне очень понравился этот стиль, прием, когда не действия двигают сюжет, а мысли. От этого в общем-то простые житейские истины, о которых пишет Вульф, становятся как-то глубже, сложнее и даже трагичнее.
А какой язык, какой язык! Он не просто красив: читая его, то летишь-плывешь, промахивая страницу за страницей, то скачешь как по кочкам, с трудом пробираясь вперед. И от этого он еще лучше.
А еще кажется просто невероятным то, что писательнице удалось создать ни одного не то что просто отрицательного, хотя бы просто неприятного персонажа, такого нет. На каждую не самую хорошую черту у любого героя найдется обязательно какая-нибудь привлекательная.

Удивительная, воздушная книга, никогда не читала ничего подобного.