Ваша оценкаРецензии
Аноним17 июня 2023 г.“Возможно, эта мысль покажется вам смехотворной, но единственное оружие против чумы – это честность.”Читать далееНа эту книгу смотрела я давно, но совсем не собиралась читать в ближайшее время. В то время как в пик ковида вспыхнул интерес к таким книгам, и “Чума” была в топе для чтения, я уже как-то с этмим импульсами переборола в первые три недели, поиграв в игрушку и просмотрев какую-то документалку на Нетфликсе. Сейчас я принялась за чтение из-за того, что книга выпала мне в КиллВише (очень нетриггерное чтение получается в этом раунде КиллВиша: из 10 книг, 3 художки - Чума, Солярис и Бойня №5). Была опаска, что будет триггерно и слишком тяжело читать. Но оказалось все не так уж и плохо, более того - книга оказалась в любимых.
О чем книга?
Книга о маленьком городке на побережье, самом обычном с самыми обычными людьми, по большей части коммерсантами. Живут себе не тужат, пока однажды в город не приходит чума. Сначала дохнут крысы пачками. Потом болезнь начинает гонятся за первыми людьми. Видно отрицание и промедление - ни власти города, ни многие люди не хотят признать, что ситуация серьезная и началась эпидемия, но чума отвоеовывает свое место под солнцем и начинается карантин всего города. Не важно, были ли вы проездом или есть ли у вас дела в других префектурах - вы стали заложником этого города и этого мостра - чумы.В книге показывается история всей болезни, от первых трупиков крыс, так называемых “необычные и почти незначительные происшествия” до самого окончания этой злодейки, когда официально ее отпускают восвояси, а люди празднуют, в то время как другие возвращается и вроде бы начинается снова нормальная жизнь. Но может ли она быть нормальнйо после такого? Может ли сердце все так же биться?
Мы наблюдаем за разными персонажами - доктор Руэ, взвешенный и спокойно делающий свое дело, но проигрывающий битву снова и снова. Господин Тарру, друг доктора, который мог бы жить нормально, но не может оставаться в стороне. Простой чиновник из мэрии Гран, который оказывается имеет хорошее сердце и умеет чувствовать, мечтает, греет трагедию под сердцем, и тоже отдает себе делу борьбы с чумой (знаю, звучит дико, обычно не то, что представляешь описанием к слову “чиновник”).. Есть Рамбер, журналист, который чужой в этом городе и во чтобы то ни стало хочет выбраться, чтобы вернуться к цели и смыслу своей жизни - простой жизни с любимой. Есть Каттор, единственный, кто упивается этой чумой, потому что во-первых, она сближает других с ним, а во-вторых, приостанавливает преследование, и в-третьих, помогает еще больше навариться на темных делишках поскольку контрабанда процветает, поэтому его главная трагедия была не чума, а окончание ее. И, разумеется, не обойдется и без священника, но блин, там такое мракобесие, что я лучше не буду этого упоминать (хотя при следующем прочтении, обязательно внимательно буду смотреть на него). Есть еще второстепенные персонажи, как к примеру старичок, который любил плевать на кошек, следователь, у которого оказывается тоже есть сердце, застрявшая концертная группа… Но весь фокус повествования именно на этих главных персонажах, что является этаким исследованием человеческой души, порывов и поведения во время катастрофы и повседневный героизм без пафоса.
Чума, кстати, в этой книге тоже является своим собственным персонажем, этаким монстром, который может проснуться в каждом, в любой момент и унести и его, и близких в бездну. Монстр, с которым идет борьба, в большей мере бесмысленная и беспощадная, но однажды надлом происходит и добро начинает побеждать.
Какие ощущения от книги?
Прочитав, я очень рада и тому, что книга попалась мне в руки, и тому что попалась именно сейчас. Во время ковида я бы ее не поняла. Нужно было случиться двум февралям и какое-то время пройти, чтобы книга могла зайти и показать о чем говорилось в ней. Да, не скрою меня пугало, что говорилось, что это не только про чумукак эпидемию, но и о фашизме/нацизме и каково жить под колпаком, но оказалось все не так страшно (я про книгу, если что, не про жизнь). Сейчас у меня состояние полного выгорания и достучаться до меня - как до Слоупока, да и самой как-то не хочется взрывных эмоций и эпифаний, поэтому книгу боялась даже вдовйне.Но там нет пафоса. Спокойное повествование. История разложена по полочкам. Монстр показан фактами, без надрыва, так же как и повседневный героизм таких разных людей. В какой-то мере это своебразная летопись души страшного времени, именно то, что многим так хотелось сделать с самого начала - написать этот момент, оставить его для будущего, так, как он был, а не то, что будут представлять себе другие, кто никак к этому моменту не относится. И у Камю это получилось - сделать фотокарточку своего страшного момента и показать эмоции, порывы и прогрессию.
Ведь нам кажется, что катастрофа - это взрыв на взрыве, а на самом деле взрывы заканчиваются и начинает трясина и пустота, которая затягивает и затягивает… и да, когда нормальность возвращается (по иронии судьбы, когда объявили завершение ковида, я кстати, лежала с ужасными последствиями на легкие от недавно перенесенного ковида…), то может она вернуться? Этот вопрос остался открытым.
Мне показалась эта книга очень терапевтической, потому что она показала слова и метафоры к состояниям, которые так знакомы, но их так же сложно передать и рассказать. И за это я очень благодарна Камю. Есть очень много пассажей, которые выделяла красным, потому что вот прям с языка слетело или прям с меня/моего времени списано, настолько все точно, а некоторые вообще мое черствое сердце могли так тронуть, что доводили до легких слез.
Но при этом я чувствую, что из-за того, что книга ударила так близко к дому, глубина и некоторые размышления потерялись. Более того мой анализ совсем не о феномене, книгах и персонажах, а скорее как эмоции и личный дневник - глубину в этот раз не удалось раскрыть. Но я все-таки вернусь к этой книге, когда все устаканится.
“Нет, ничего вы этого не знаете, потому что о таких вот деталях не принято говорить. Сон человека куда более священная вещь, чем жизнь для зачумленных. Не следует портить сон честным людям. Это было бы дурным вкусом, а вкус как раз и заключается в том, чтобы ничего не пережевывать – это всем известно. Но с тех пор я стал плохо спать. Дурной вкус остался у меня во рту, и я не перестал пережевывать, другими словами, думать.”Вердикт: отличная книга, но понять / прочувствовать ее смогла, только увидев две катастрофы. Поэтому вряд ли хочу рекомендовтать ее кому-нибудь, потому что если не было такого опыта в жизни - книга так и останется игрушкой-абстракцией, хотя говорит об очень серьезных вещах и прописывает все так реалистично, а если был такой опыт - лучше чтобы его не было… Лично я благодарна тому, что она попалась в руки именно сейчас, и добавляю ее на “перечитать” и когда буду составлять бумажную библиотеку, скорее всего и ей место на полочке найдется. Ожидала нечто взрывающее и триггерное, а получила успокоение, поэтому только плюс.
Еще цитаты
“В намерение рассказчика отнюдь не входит придавать слишком большое значение этим санитарным ячейкам. Правда, большинство наших сограждан, будь они на месте рассказчика, поддались бы искушению преувеличить роль этих дружин. Но рассказчик скорее склонен поддаться искушению иного порядка, он считает, что, придавая непомерно огромное значение добрым поступкам, мы в конце концов возносим косвенную, но неумеренную хвалу самому злу. Ибо в таком случае легко предположить, что добрые поступки имеют цену лишь потому, что они явление редкое, а злоба и равнодушие куда более распространенные двигатели людских поступков. Вот этой-то точки зрения рассказчик ничуть не разделяет. Зло, существующее в мире, почти всегда результат невежества, и любая добрая воля может причинить столько же ущерба, что и злая, если только эта добрая воля недостаточно просвещена. Люди – они скорее хорошие, чем плохие, и, в сущности, не в этом дело. Но они в той или иной степени пребывают в неведении, и это-то зовется добродетелью или пороком, причем самым страшным пороком является неведение, считающее, что ему все ведомо, и разрешающее себе посему убивать. Душа убийцы слепа, и не существует ни подлинной доброты, ни самой прекрасной любви без абсолютной ясности видения”
“И это очень хорошо. Но ведь никому же не придет в голову хвалить учителя, который учит, что дважды два – четыре. Возможно, его похвалят за то, что он выбрал себе прекрасную профессию. Скажем так, весьма похвально, что Тарру и прочие взялись доказать, что дважды два – четыре, а не наоборот, но скажем также, что их добрая воля роднит их с тем учителем, со всеми, у кого такое же сердце, как у вышеупомянутого учителя, и что, к чести человека, таких много больше, чем полагают, по крайней мере рассказчик в этом глубоко убежден. Правда, он понимает, какие могут воспоследовать возражения, главное из них, что эти люди, мол, рисковали жизнью. Но в истории всегда и неизбежно наступает такой час, когда того, кто смеет сказать, что дважды два – четыре, карают смертью. Учитель это прекрасно знает. И вопрос не в том, чтобы знать, какую кару или какую награду влечет за собой это рассуждение. Вопрос в том, чтобы знать, составляют ли или нет дважды два четыре. Тем из наших сограждан, которые рисковали тогда жизнью, приходилось решать первое – чума это или не чума, и второе – нужно или не нужно бороться с ней.
Многие оранские новоявленные моралисты утверждали, что, мол, ничего сделать нельзя и что самое разумное – это стать на колени. И Тарру, и Риэ, и их друзья могли возразить на это кто так, кто эдак, но вывод их всегда диктовался тем, что они знали: необходимо бороться теми или иными способами и никоим образом не становиться на колени. Все дело было в том, чтобы уберечь от гибели как можно больше людей, не дать им познать горечь бесповоротной разлуки. А для этого существовало лишь одно средство – побороть чуму. Сама по себе эта истина не способна вызвать восхищение, скорее уж она просто логична.”
“Да, несомненно, в бедствии была своя доля абстракции, было в нем и что-то нереальное. Но когда абстракция норовит вас убить, приходится заняться этой абстракцией”
“Доктор отворил окно, в комнату ворвался шум города. Из соседней мастерской долетал короткий размеренный визг механической пилы. Риэ встряхнулся. Да, вот что дает уверенность – повседневный труд. Все прочее держится на ниточке, все зависит от того самого незначительного движения. К этому не прилепишься. Главное – это хорошо делать свое дело.”
-----
KillWish 2/1027627
Аноним5 августа 2018 г.Жизнь боль и хватит об этом
Читать далееТяжелая книга. Очень и очень тяжелая книга. Я понимала, на что шла, это было ясно из названия, но моя тонкая душевная организация не выдержала столь агрессивного напора. Автор захотел поиграть в бога, разместил на шахматной доске нужные ему фигуры, наслал несчастье и наблюдал за тем, как люди справляются с испытаниями.
Да, в этой книге очень много философских мыслей и размышлений, с точки зрения смысла это действительно кладезь полезности. Очень много откровений, раскрытий образов и персонажей, реакций людей на те или иные условия. Это, действительно, сильно, правдиво и многому учит.
Мне понравилась 1я часть. В нее вложен самый глубинный смысл (если проводить аналогию) нашей повседневной жизни. Представим серьезную проблему, появляющуюся у каждого человека. Вот объект с ней сражается, бьется не на жизнь, а на смерть, в конце концов побеждает и делает глубокий вздох облегчения. Но он уже получил свой опыт, он уже знает, что это такое. Поэтому, если так случается, что проблема появляется снова, то первое что делает человек это до последнего максимально отрицает сам факт того, что подобное может повторится, пока проблема не бьет его кулаком в морду, мол "але-мале! я тут!" Ну жизненно же!
Но если совсем прям о моих личных впечатлениях - то книга мне не понравилась. Она вгоняет в депрессию и тоску, заставляет уже читателя выходить из себя и раздражаться, чувствуя себя частью той "клетки" каким представлен на страницах зачумленный город Оран. Я читала эту книгу ровно в 2 захода: первый раз я залпом проглотила первую часть, когда заболела бронхитом, не выздоровела и еще успела подхватить простуду. Тогда все мое нутро было в буквальном смысле мертво на эмоции, поэтому книга пошла восхитительно быстро и легко!
Но по выздоровлению я не смогла продвинуться и на пару страниц. Пришлось подождать. Привет, июльский грипп, книга дочитана.Не скажу, что грипп убил меня изнутри в этот раз эмоционально, нет, на задворках там что-то трепыхалось. К сожалению. А этого мне как раз и не надо было. Но я подумала: если я не дочитаю ее сейчас, я не дочитаю ее никогда! И домучила книгу до конца.
В связи с моим "фу-фу, мне не понравилось" возникает справедливый вопрос: ну раз уж ты знала, чего ждать исходя из названия, нафига села читать? Отвечаю - классика и поиск глубинных смыслов бытия. Под это же очень хорошо подходил "Степной волк", который мне очень и очень понравился, примерно на это же я и рассчитывала здесь. Но, к сожалению, допустимая доза депрессивных настроений, дующих со стороны зачумленного французского городка, превысила показатели как минимум в пять раз.
Очень и очень настоятельно рекомендую: впечатлительным не читать! Или подготовиться к чтению настолько основательно, насколько можно к такому вообще подготовиться.
271,7K
Аноним6 февраля 2013 г.У Камю этот его размеренный безэмоциональный слог просто потрясающий. Даже в переводе это реально круто.
Писатели, которые помимо содержания в состоянии играть с формой - это высший пилотаж.
Книга гениальная, даже если не лезть в дебри очевидных аллегорий с фашисткой оккупацией.
Браво.27152
Аноним26 февраля 2020 г.Лёгкое отвращение перед будущим
Читать далееДавно не читаю Камю. И очень редко перечитываю какие-либо книги. Сделал исключение из-за нашествия коронавируса. И, очевидно, зря. 30 лет назад любил Камю, теперь же книга показалась до ужаса сентиментальной и как следствие скучнейшей.
Отвратительные детали -- фирменный знак Камю (и Сартра). Тут и крысы, и подробности болезни, бурые трамваи, гнусные старики и прочее в том же духе. Когда-то это было свежо, сегодня нет.Считается, что "Чума" -- это обширное иносказание про германскую оккупацию Франции, но, если бы мне об этом не сказали, я, скорее всего, сам не додумался бы. Вроде бы автор заменил слова: немцы -- чума, отряд Сопротивления -- санитарная дружина и т.п., но полного изоморфизма двух сюжетов не вышло.
В конце Камю предупреждает, что чума не исчезает, она может вернуться. К счастью, люди изобретают иногда и стрептомицин, так что надеюсь, обойдёмся в будущем без нацизма.Если же говорить не о нацизме, а о настоящей болезни, то "Пир во время чумы" Пушкина в 25 раз лучше. И во столько же раз короче.
Пушкина Камю, скорее всего, не знает, но наверняка знаком с Достоевским:
– Нет, отец мой, – сказал он [Риэ]. – У меня лично иное представление о любви. И даже на смертном одре я не приму этот мир Божий, где истязают детей.По поводу смертных приговоров и убийства Камю тоже пишет вполне в духе Достоевского. Согласен вполне с ними обоими. Не мешало бы добавить ссылку на первоисточник, что ли.
Борьба с эпидемией описана красочно. Особенно актуально выглядит вот эта фраза:
Журналист спросил, предохраняет ли маска хоть от чего-нибудь, и Тарру ответил: нет, зато действует на других успокоительно.Ладно, посмотрим. Надо бы прочитать книгу ещё раз, уже после коронавируса, но вряд ли сподоблюсь. Да это и неактуально уже будет.
263,1K
Аноним8 июля 2019 г.Читать далееПовесть Камю «Посторонний» оставила после себя неоднозначное послевкусие. Я долго пыталась дать однозначную оценку данному произведению, но, казалось, что это невозможно.Повесть идет от лица Мерсо, он едет на похороны к своей матери, в этот же день он знакомится с женщиной, с которой они идут на комедию в кино, в дальнейшем, у него завязываются с ней отношения. Все это происходит в первой части, о герое известно мало, о себе и своей семье он ничего не рассказывает, кроме того, что у него есть мать, которую он определил в богадельню, так как не смог ей обеспечить должный уход. Казалось бы, главной герой делает все, чтобы шокировать читателя и обратить его против себя, он выставляет себя бесчувственным злодеем, которому ничего не нужно в жизни. Создается впечатление, что он не рад тому факту, что он жив, все его действия совершаются будто бы нехотя, Мерсо подавил в себе все чувства. Я не ожидала, что такой мирный и, в какой – то степени, кроткий и безобидный человек совершит преступление. Да, это можно назвать самозащитой, но он выпустил в человека четыре пули, что это было, шок или страх – непонятно, так как Мерсо особо не делится с читателями мыслями и переживаниями, если таковые имеются. Следователь поинтересовался у него, испытывает ли он сожаление, и Мерсо ответил, что он чувствует скорее досаду. Я думаю, что досада Мерсо состоит в том, что совершив преступление, он стал зависеть от людей, ему придется ответить за него и тем самым нарушить свой привычный жизненный уклад. Поведение главного героя удивляет, мягко говоря, всех, кто имеет дело к этому преступлению, его одинаково презирают как судья, так и присяжные. Казалось бы, есть преступления и более зверские, по сути, это рядовое убийство, почему все повернулось таким образом, что главный герой стал восприниматься людьми так же, как жестокий серийный маньяк? Очевидно, что Мерсо не планировал убийство и сам не понимает, почему выстрелил четыре раза, он словно не верит, что это случилось с ним, сквозь строк чувствуется его потерянность и непонимание. Мне его немного жаль, ведь видно, что главный герой абсолютно не злой человек, и действительно, непонятно даже для него, почему он выстрелил четыре раза. Еще больше его становится жаль на том месте в повести, когда он хочет объяснить людям, что он не желала этого, что он никогда никого не хотел обижать, его отрешенность от мира не понята людьми, и не просто не понята, а вывернута таким образом, что страшнее человека, чем Мерсо просто не может быть.
Содержит спойлеры263,3K
Аноним3 февраля 2019 г.Если уже упало, то и не упадет больше.
Читать далееПрожил жизнь. Зачем не знаю. Но читаю и читаю.
Если и возможно в чем-то упрекнуть Камю за его "Падение", то только в излишней откровенности. Читаю в третий раз, а все как будто в первый. Если бы здесь говорилось об Остапе Бендере, то он добрался бы в результате до своего вожделенного Рио и купил бы там себе белые штаны за 12 долларов. Не все ли равно, какие штаны, не все ли равно, за сколько долларов. Потом бы плюнул своей богатой пестицидами слюной на все это и искренне пожелал, чтобы бог увеличил Ипполиту Матевеевичу первичные мужские признаки. Прощать, впрочем, не обязательно, ибо все равно придется обвинять.
Падает и падает Камю так, как если бы просил соизволения потанцевать с вашей дамой и в качестве успокоения пытался вам рассказать, что еще чуть ли не со школьной скамьи состоит с ней в очень вольных отношениях. Ах, не беспокойтесь, именно на этот вечер у меня есть алиби. Я в это время как раз убиваю другого, а потому с вами могу делать что угодно. Кающийся судья - это примерно такая же нелепость как снижение налогов. Камю - судья - это еще большая нелепость.
Если счастье, согласно пословице, не в том, о чем бредишь, а в том, на чем едешь, то по "Падению" Камю этого счастья здесь нет вовсе. Хотя упоминаются оба аспекта, даже тот факт, что пословица русская. Рабство как результат свободы, эта мысль еще платоновская. Но упоминание нашей родины в таком контексте неприятно.
С о временем в данном произведении мне удавалось найти абсолютно любую свою мысль, причем гораздо лучше сформулированную. Одно время, например, я считал высказывание автора в "Падении" на тему того, что изреченная ложь ведет к правде, не очень точным. Здесь уместнее бы было уточнить "удачная ложь со временем становится правдой". В данный момент я понял, что у Камю просто нет определения "удачная ложь", ибо она у него удачная по определению. Вот он этот самый.
Или мое определение патриотизма, где недостаточно покормить собственного кота, а нужно еще и пнуть соседского, у Камю, мало того, что дается на примере собаки, которая побежала не за ним, а за немцем, так оно еще намного красочнее и интереснее. Хотя и гораздо длиннее.
Меня до сих пор удивляет, как автор может так абсолютно спокойно вываливать перед всем миром пеструю палитру собственных комплексов. Истинно, комплексы - это как раз то, о чем любой автор способен писать всю свою жизнь. Тот, у кого их много, тот никогда не испишется.
От "Падения" до теории абсурда еще такой длинный путь, который Камю, в свойственной ему манере, легко и непринужденно, проходит минут за сорок. Ну, пошел с утра умываться, у него вытек глаз. Бывает. Тут же приладил черную повязку и подался в береговое братство. Определенно, быстр. Как лапша роллтон и без сторонних препаратов. Камю, сделай ее счастливой. Никогда! Даже пусть не надеется. Счастье требует хотя бы семи минут в день. Ох. И правда. Где их взять-то, эти семь минут.
Противоречия в "Падении" умышленно, вовсе не от недозрелости, игривые и умозрительные. Все это очень трогательно, хотя сам бы я давно протоптал дорогу к какой-нибудь морали самым аморальным путем. Например, зависть совсем не регулируется, хотя это искусство можно назвать божественным, ибо подобное стремление в нас заложено изначально. Чего только я стараюсь, все равно по окончании этой сказки все, как обычно, заберут назад. И карету, и тыкву, и волшебную палочку.
В своей искренности "Падения" Камю неразоблачим как Штирлиц. Как ему разоблачаться, если он так давно носит немецкую форму, что она намертво приросла к нему и пропиталась его кожей. Поверьте, вся эта нудятина мне самому надоела, поэтому скоро закончу, наберитесь терпения. Это то благо, что прославляется и в "Падении". Бывает, что где-то чешется и невозможно физически заткнуться, не говоря о другом. И это не аллергическая реакция, а давящая тяжесть новообразованной поросли волос лобковых.
В общем, окончательно упасть по Камю нельзя, ибо некая общность бессмысленного не дает этого сделать. Лучшее из изобретений человечества - некая мясистая часть тела с двумя выступающими мышцами, настолько символична, что приходит не только образно говоря, фигурально, в переносном смысле, метафизически, но и вполне реально, во всю свою ширь и необъятную свою растяженность.
Невозможно ее в том или ином смысле избежать. Можем ли мы, например, предупредить пожар. Безусловно можем. Можем, например, сами поджечь еще раньше. Или сбегать к самому пожару и предупредить его о том, что его едут тушить. Но толку-то, если все равно все сгорит. Какой-то низ нам вообще нужен исключительно для того, чтобы не сравнивать с ним, как многие думают, снять с себя какие-то ориентиры, а чтобы извлечь его навсегда из памяти, снять этот вопрос навеки. Не может быть никакого падения, потому как, скажем, красота есть и ничто не сможет ее изменить в худшую сторону. Это не человек, здесь ничто не деградирует в понятиях. В красоте изначально заложено движение, творческий замысел, какая разница - как она развивается, все равно совершенствуется. Тоже самое, например, и с моралью. У меня там где-то список собственных моральных принципов, но от этого самой морали не горячо, ни холодно.
Уверенность у Камю приходит вместе со смысловым постоянством. Ты всегда знаешь, что утром тебя будет, несмотря ни на что, ждать целая куча новых отзывов. Приходя домой, ты наверняка застанешь там кошку, куда она еще денется. А памятник Пушкину так и будет стоять на том же самом месте, даже если пойдет совсем неприличный дождь. Хоть бы кто зонтик поднес. Думаете Пушкин не мокнет?
В общем, в случае с "Падением" Камю иногда здесь проходит врач, а иногда проходит и болезнь, но если врач при этом не проходит в форточку, то его нужно подталкивать. Например, раскаяться искренне, чтобы иметь возможность судить других. Можно, конечно, найти смысл в чужих очень субъективных рассуждениях, но только если вы сами отучились 11 лет на медицинском.
Краткость, как сказал бы Камю, совсем не сестра таланта, ибо они скорее состоят в настолько извращенно-интимных отношениях, что заподозрить их в родственных связях было бы очень неприлично. Самое же главное здесь то, что действительно никому непонятно - кому же из них в итоге хорошо. Камю все это не говорил, но я делаю все это за него.
Самый первый вывод, насколько помню, довольно давно, после первого чтения "Падения", который я сделал, заключался в том, что жизнь бывает короткая и длинная, но короткая похожа на маленькую фекалию, а длинная - это уже запор. Потом я сравнивал это произведение с Анной Карениной. Теперь же я думаю, что покаяние судьи, надуманное и неискреннее, никак ей не соответствует, пусть она и не женщина, а бородатый старец и зовут ее Лев Толстой. Если даже грешить и искусственно каяться, а искусственность заложена в человеческой природе привыкания, то и сам грех со временем становится искусственным. Подобное движение туда-сюда без всякого прогресса никогда ни к чему не приведет.
Впрочем, о религии я в самом начале еще решил не писать и в общем-то у меня это получилось. Но всегда знал, что Камю по этому поводу в своем "Падении" в основном издевается, только на этот раз оно мне не особенно интересно.
"Падение" - это не идея, это не философия, это не книга. Это жизнь. Как можно кому-то рекомендовать жизнь, если жить каждый предпочитает по-своему. Только так, очень в общем. Живите, люди! Живите! Мне не жалко. Камю тем более.
263,3K
Аноним25 сентября 2015 г.Читать далееЭтот мир, такой, как он есть, невыносим. Следовательно, мне нужна луна, или счастье, или бессмертие, что угодно, пусть даже безумие – но не от мира сего.
Книжные божества ко мне благоволят. Еще одна книга - пьеса, которая мне понравилась.
Калигула - историческая личность, прославился тем что совершал злодеяния против своего же народа, Рим тонул в крови.
Император, который решил получить невозможное, достичь невозможного. Безграничная власть к чему она может привести. О опять же раболепие народа, всепрощение народа, ужас в котором народ живет и идет на встречу с императором.
И вместе с тем свобода человека, в чем она эта свобода проявляется и выражается. Ведь мы все рабы общества, условностей, правил и морали, а он выше всего этого.
Человек свободен всегда за счет других.Он может все это менять - ибо власть в его руках. А зачем власть, как не воровать, забирать все лучшее себе, деньги, вещи, рабов, жен.
Одиночество. Ведь после смерти Друзиллы он никого уже не любил, а любил ли его кто-то искренне. Возможно если бы его любили, то убили бы, прекратив его муки. А так перед ним трепетали, поклонялись, лизоблюдили, или как псы были верны. Пес верен хозяину даже если он его бьет.
Сюда я вынесла лишь пару цитат, хотя все произведения это сплошная цитата о смысле нашей жизни, о свободе выбора, о любви, о власти, об одиночестве, о примирении и прощении.
Очень бы хотелось увидеть эту пьесу на сцене. Какая в ней заключена сила, надрыв.26659
Аноним16 марта 2025 г.Посторонний. Альбер Камю
Читать далееВ 2009 году Николя Саркози, тогда ещё президент Франции, предложил перенести могилу Альбера Камю в знаменитый Пантеон. В сокровищницу Франции, где уже покоятся Гюго, Золя, Дюма отец, Руссо, Вольтер и прочие выдающиеся личности этой замечательной страны.
Конечно, можно спорить о значимости, об идеях и ценностях, заложенных в произведениях этого классика мировой литературы. Люди не просто могут, а должны переосмысливать произведения, и из раза в раз давать им новую оценку. Я глубоко убеждён в этом.
Хочу начать мои впечатления и “размышлизмы” о гениальном “Постороннем” писателя именно с этого. Потому что, как мы знаем, прах не перенесли в легендарный Пантеон вопреки желанию президента. Сын, Жан Камю, дал два довода против переноса. Во-первых, его отец завещал явственно где себя видит в качестве умершего, а именно, в маленьком южном городке Лурмарен. А во-вторых, Камю ещё при жизни не хотел каким-либо образом связывать с себя с государством. Пантеонизация, конечно, эту связь создавала.
Более того, если пытаться понять, что более всего занимало писателя, то ответ находится довольно быстро - это проблема самоубийства. То есть, Камю, грубо говоря, пытался понять, так есть ли какой-то смысл в жизни, а если нет, то стоит ли тогда вообще жить? И тема некой канонизации так вообще пропадает на фоне его творчества, ведь его философия совсем не об этом.
И вот тут всплывает тот самый посторонний, который, кажется, шагнул дальше. Он не связывал себя ни то, что с государством, или со службой, верой, с матерью… Он не связан вообще ни с чем. Даже с самой жизнью. Его роль - это пассивный наблюдатель, живущий просто потому, что можно жить. Главное, чтобы ничего не мешало.
И это настолько простая, но при этом “вымораживающая” мысль, что она очень легко берёт нас врасплох, вводит в оторопь читателя. Представьте, что существует человек, который плывёт по течению. Ну, таких людей хватает вокруг. Однако, он не просто плывёт по течению. Я бы даже сказал так - он не плывёт. Его несёт сама река жизни как какую-то безвольную куклу, или же безучастную к окружающему миру рыбке. Рыба вместе с потоком, ей так комфортно.
Внести беспорядок или хаос в жизнь такого существа просто невозможно. Последствия его явно не волнует. Бог? Другие рыбы? Хищники? Это всё не важно, так как никак не влияют на саму жизнь, ведь всех нас ждёт один и тот же конец. Смерть.
“Что мне смерть других людей, любовь матери, что мне его Бог, другие пути, которые можно предпочесть в жизни, другие судьбы, которые можно избрать, - ведь мне предназначена одна-единственная судьба, мне и ещё миллиардам избранных, всем, кто, как и он, называют себя моими братьями. Понятно ли ему, понятно ли наконец? Все люди на свете - избранные. Других не существует. Рано или поздно всех осудят и приговорят”
Казалось бы, с таким мышлением, с такой верой в истинность вышеизложенных мыслей человеку ничего не остаётся как отчаяться и выбрать путь к смерти. Но наш персонаж отказываться от такого простого, казалось бы, решения. Нет, напротив, всё сложнее. Он черпает даже вдохновение от этого. Равнодушие мира дает ему право быть равнодушным к остальным.
“Как будто неистовый порыв гнева очистил меня от боли, избавил от надежды, и перед этой ночью, полной загадочных знаков и звезд, я впервые раскрываюсь навстречу тихому равнодушию мира. Он так похож на меня, он мне как брат, и от этого я чувствую - я был счастлив, я счастлив и сейчас. Чтобы все завершилось, чтобы не было мне так одиноко, остается только пожелать, чтобы в день моей казни собралось побольше зрителей - и пусть они встретят меня криками ненависти”.
Но вся стройная картина мира, так идеально описанная, рушится от одного кусочка целой фразы. “Не было мне так одиноко”. В момент, казалось бы, своего триумфа перед священником, Мерсо в действительности терпит сокрушительное поражение. Путь постороннего привёл к такому тотальному одиночеству, что жизнь других людей для него свелась к банальным, животным потребностям. Путь, который приводит к ненависти. И дело даже не в ненависти тех самых, что придут на казнь.
Дело в ненависти к самому себе. Удушающая, пожирающая, настолько сильная, что хочется выть. На протяжении всего дебютного романа мы не видим её, она словно прозрачная, но резким контрастом внезапно проявляется на последних страницах.
Именно из-за неё он с распростертыми объятиями ждёт смерти.
Такой выбор, жить, но словно за пределами этой самой жизни - он тупиковый, какую бы философию ты не придумывай на этот счёт. Отказ проливать слёзы над могилой матери - это не повод казнить человека, безусловно, как и сокрушаться над его неверием в Бога. Но суть в том, что Мерсо невозможно казнить в принципе.
Его путь - путь к саморазрушению. Человек просто тратит все свои силы только на то, чтобы прийти к концу, при этом совершенно не задумываясь, что боль в душе, от которой избавление приходит только с приступом гнева - это признак, что с тобой что-то не в порядке.
Тут счастье не в примирении со своими мыслями. Оно скорее как некое болеутоляющее. Счастье в избавлении от боли. Мнимое. Скоротечное. И не дающее никакого решения проблемы.
Самое потрясающее, что “Посторонний” является дебютным романом. Уж не знаю, кто повлиял тут больше. Ницше, Достоевский или его отец, которого тошнило от увиденной сцены казни. Скорее всего, все вместе. Но эффект роман воспроизводит колоссальный.
Так что, пусть Камю остаётся там, где он всего и желал. Для меня он совсем не посторонний.Содержит спойлеры25559
Аноним20 марта 2021 г.Читать далееРоман-притча о том, как страшные болезни меняют взгляды на жизнь, ценности и характеры. Изменения эти не всегда в лучшую сторону. Перед лицом смерти слетают маски.
В город приходит чума, и жители оказываются заложниками болезни. Они проходят через стадии принятия. Кто-то отрицает, кто-то быстро смирился с неизбежной смертью, а кто-то считает, что это кара небесная за грехи. Город закрыт и выбраться из него практически невозможно. Но за стенами остались близкие и не известно суждено ли им снова увидеться.
Повествование в книге я бы сказала суховатое и отстраненное, но здесь и не нужны страстные слова и неожиданные повороты сюжета. Мы уже не понаслышке знаем, что такое оказаться взаперти и, как накрывают страхи неизвестности.
Долго я ходила вокруг него, все-таки труды философов мне даются тяжеловато и не всегда удается уловить суть написанного. Но я и сама люблю поразмышлять о жизни, да и тема в книге сейчас очень актуальна. Пути наши наконец сошлись, и я рада, что прочитала роман. И мысли Камю мне тоже понравились. Если рассматривать болезнь, как зло, то она неискоренима и всегда присутствует в сердцах людей, но кто-то ее лечит добром и милосердием, а кто-то подкармливает и разжигает.
251,8K
Аноним20 февраля 2016 г.Читать далееОднако мне понравилось. Может я недостаточно глубоко копала. Может какие-то мега глубокие и умные смыслы прошли мимо. Но мне наплевать. Зато я получила огромное удовольствие от методичного описания эпидемии и карантина. от ощущения тленности всего сущего аж бегали мурашки по коже. Персонажи были такие как надо - они смогли заинтересовать, поймать в свои сети и держать, держать тебя там все время пока вокруг бушует Чума...
Видимо у меня совпали подходящее настроение и состояние души, и Камю лег на благодатную почву и смог там укорениться. В дальнейшем я однозначно еще к нему вернусь. И если другие его произведения столь же детальны и тленны, то я буду знать чем утолять свою душу в депрессии.25145