Посторонний. Чума. Падение. Миф о Сизифе. Пьесы. Из `Записных книжек`

Рассматривать каждое произведение Камю - это как смотреть на работы Врубеля "лицом к лицу". Разумеется, можно говорить о красоте и выразительности отдельных фрагментов, но картина раскрывается только на расстоянии, причем, она играет, со сменой ракурса меняется акцент. Вот и у Камю можно рассматривать каждую вещь отдельно, но все произведения вместе - это какая-то единая картина, монументальное полотно о человеке.
К сожалению, всей картины мне так и не рассмотреть (во всяком случае, пока), так как есть совершенно непреодолимые вещи. (Не могу пробраться сквозь Чуму. Слишком ярко, образно, реалистично, абстрагироваться не получается, проходить через чуму не хочется).
Камю как бы заново открывает человека. Можно было бы сказать, что он изучает анатомию души, если бы эта душа не была вынесена автором за скобки. Представьте, сколько лет, даже веков, человек жил с Богом. Или Богами. Сам себе практически не принадлежал, соизмерял свои поступки с высшей волей, с традицией и мнением общества. И тут ХХ век Бога отменяет, вычеркивает традиции из общепринятых когда-то ценностей. И что остается?
Достоевский когда-то предъявил миру человека подпольного. Тайные, скрытые мысли человека ничтожного или человека вообще? Что представляет собой человек? Может ли он существовать в мире, быть самим собой не подпольно, а открыто? Что заставляет его совершать те или иные действия?
Альбер Камю в своих книгах описывает результаты вскрытия человека. Сегодня в анатомическом театре пьеса "Калигула".
Калигула - Гай Цезарь Август Германик, Великий понтифик, четырежды консул, император, наделён властью трибуна четыре раза, Отец отечества, самодур, (кто не знает историю кровавого тирана). Но здесь он не совсем историческая личность, а скорее - архетип. Что из себя может представлять человек, убери из его жизни ограничения в виде родственников, общества, закона, кулака соседа, материального достатка (или недостатка), и т.д.?
К чему стремиться и чего желать человеку, которому доступны все земные блага?
Абсолютная свобода и абсолютная власть - что она? Куда она ведет, если выше - некуда.
Как может распорядиться такой свободой человек при условии, что авторитетов и ориентиров для него нет.

• Ну да, это немного и портрет Дориана Грея. С той лишь разницей, что Уайлд хоть и разделяет душу и человека, но Дориан все-таки периодически соизмеряет свои действия с портретом, переживает о состоянии своей души, скрытой от посторонних глаз.

Повторю, что в пьесе главным героем является не историческая личность, а извлеченные на свет неудобные вопросы о смысле жизни и смысле смерти. Когда без Бога. Когда один на один с собой. Камю почти отвечает на свои вопросы. Отвечает в этой пьесе и в других своих работах. Ответов крайне мало, они едва обозначены. Но и за вопросы огромное спасибо. Кто-то же должен был их задать.

Смерть матери, которая уже давно жила в богадельне, похороны. Сын раньше бывал чаще, потом реже. Все прошло довольно быстро, он даже не заплакал. И в конце концов "я же не виноват, что она умерла". "Любил ли ее? Да, как все." Что это черствость, бездушие? Не стоит спешить с выводами и судить, как сладкоголосый прокурор, но это будет позже. Отношение к смерти матери главному герою еще поставят в вину и это послужит одной из поворотных точек в его судьбе.

Дальше примерно в духе Хемингуэйя, по принципу "что вижу, то пою". Смерть самого близкого человека никак не меняет привычный жизненный уклад Мерсо. С утра бритье, яичница, кофе, прогулка, подружка, кино, секс, а завтра опять на работу. Шеф, говорить не о чем, жара. Соседи, один старик- собачник, другой то ли сутенер то ли нет, но живет за счет женщин. Поговорили. Все обыденно, все как у всех. День сменяется другим и там будет все тоже.

И вдруг, в один миг все резко меняется, все становится с ног на голову. Яркое солнце, ослепление, случайность, убийство, страх. Длится секунды, а что происходит в этот момент в голове, в сознании об этом несколько страниц. Ведь никогда не знаешь, что может с тобой произойти. Случайность может изменить жизнь, случайность может лишить тебя жизни. Только вчера было все так хорошо: море, Мари, пляж, ненавистная жара. Сегодня ты уже это потерял и начинаешь ценить ту самую обыденность, которая порой раздражала.

Книга написана сухим, лаконичным, но выразительным языком. Тема череды случайных событий, ведущих к трагедии. Мерсо говорит только правду, он и общество существуют параллельно, он Посторонний. В его отношение к смерти, на котором и построен роман, я не поверила. Точнее так, я верю писателю Камю, я не поверила человеку из камеры смертников. У меня другое отношение к жизни и смерти, мне малоприятен главный герой, не смотря на это книга великолепна.

С Крысы все началось и в романе А. Камю. Крыса заразилась бациллой чумы и умерла. Чиновники сказали :
"Чепуха!" Врач сказал : " Боюсь, что они ошибаются..." Чтобы разъяснить бюрократам ошибку, потребовалось время. Эпидемия в Оране стала неизбежной.
Сейчас многие перечитывают этот роман, пытаясь, наверное, понять, как лучше всего перебороть тот психологический кошмар, в который попадает человек, изолированный от нормальной жизни.
У Камю описана не пандемия, хотя аллегория фашизма скорее предполагала бы именно ее, а эпидемия в одном отдельно взятом городе. И сейчас наши современники читают в первую очередь не о фашизме, а о болезни, которая убивает и тех, кто трусит, и тех, кто не сломлен духом. У Камю болезнь не оказывала возрастных предпочтений и смертность от чумы на пике эпидемии была почти 90 процентов...
Смешно слышать по телевизору отчаянные крики молодых журналистов, которые оказались в карантине - они, бедные, не могут так жить. По телевизору выступал и крепкий умный человек, который заболел, вылечился через неделю и не понимает, зачем ему еще неделю "занимать чужое место в лучшей больнице Москвы". Все равно ведь врачи мало что знают о характере нового вируса...
Беда в романе Камю выглядит совсем иначе. Отчасти похоже на то, что сейчас происходит в больницах Италии - когда зараженные и подозреваемые в носительстве вируса люди лежат в одной палате, врачи не имеют ни времени, ни лекарств, чтобы лечить всех - и нравственный выбор для них ужасен: кого - то им придется оставить умирать. А тем, кто еще надеется на то, что здоров, приходится искать способы отвлечься от мыслей о смерти. И некоторые выбирают писательский труд, некоторые ходят дружески поругаться с соседом, кто-то ищет способов сбежать из города, а кто - то наживается на чужой беде. Трудно винить священника в том, что он верит, будто "на все божья воля", но объективно в эпидемию тяжелой болезни религия становится опасна: жертвы верят, что Бог их спасет и устраивают коллективные молитвы, и целуют мокрыми губами зараженный крест, и умирают, умирают, умирают...
В романе Камю хороших героев больше, чем плохих, есть люди, как сын прокурора Тарру, почти нравственно святые. И благодаря таким, как они, болезнь в конце концов уходит. Врач Риэ не приписывает себе и своим соратникам победу. Он признается в том, что так и не понял, почему появляется чума, отчего ее удается в конце концов побороть, врач не знает, когда болезнь проснется вновь. Но главное не просто остаться живым, главное не стать после эпидемии хуже, чем ты был до нее. И еще важнее - не сделать во время болезни того, чего ты никогда себе потом не простишь.
Пожалуй, и в самом деле именно сейчас стоит прочитать эту книгу тем, кому она до сих пор не попадала в руки. Год Крысы все расставит по своим местам. Китайцы уже почти победили...

Небольшая книга, которая написана лёгким языком, совсем непроста в отношении поднимаемых тем и может толковаться многозначно. Альбер Камю обращаться к аксиологическим вопросам о том, что же действительно ценно в этой жизни. И ценно ли что-либо вообще? Переходя к вечным человеческим и философским вопросам о смысле нашего существования и важности такого понятия как "смысл жизни".

Написание книги от первого лица здесь как нельзя лучше служит яркому представлению об отстраненности героя от привычных забот, чувств, эмоций других людей. Но палящее солнце, которое воздействует на главного героя тоже чуть иначе, чем на всех остальных, благодаря описаниям автора, ощущаешь буквально на коже.

Непостижимость жизни как важное условие существования человека и достижения счастья. Как жить, если в полной мере осознал, познал и принял, что ты сам, что все, имеющее для тебя значение, бренно и несущественно в масштабах этого мира?! Не сделает ли это осознание нас просто сторонними наблюдателями, следующими по течению жизни и безропотно отдающими свою судьбу в чужие руки? А есть ли вообще возможность сопротивляться этому течению? Истинная ли мудрость сохранять надежду?

Камю имеет за пазухой и камень в огород общественных стандартов, стереотипов и общественного осуждения. Небольшая гиперболизация истории разбавляется той реалистичностью, в которой общество легко готово отправить человека на плаху, если его поведение отличалось от установленной нормы в их голове.

Осень - это вторая весна, когда все листья словно превращаются в цветы. Быть может, то же произойдёт и с людьми, и вы увидите, как они расцветают. Альбер Камю.

Если достучаться до небес не получается, то возможно, там уже никого и нет...
Бог так долго молчал, что, наконец, свыкся с молчанием, стал им, и когда вновь вернулся на землю, его не узнали, да и бог уже не знал что людям сказать кроме того, что он уже сказал солнцем и морем, отразившем звёзды...
В этой мучительной пьесе Камю смешались апокрифы на "Превращение" Кафки, ̶н̶а̶ ̶"̶О̶ ̶м̶ы̶ш̶а̶х̶ ̶и̶ ̶л̶ю̶д̶я̶х̶"̶ ̶С̶т̶е̶й̶н̶б̶е̶к̶а̶, на легенду о Великом инквизиторе Достоевского и на те древнегреческие трагедии, в которых мать и сын, не узнавали друг друга, и свершалось страшное - рок!
Чем отличается рок от судьбы? Судьба - это течение жизни, спокойное и не очень, в которое вовлекается душа, поступки, события... Рок - это взбыстренность судьбы, грозовая ночь судьбы, её шквальный порыв, который может взбунтоваться и обрушиться на небо и землю, против течения, против всего, как возмездие небу ли, жизни ли, за то, что боялись, стыдились быть собой.

Притча Камю, проста и безумна как мир. Блудный сын, со своей женой Марией, возвращается домой после долгих лет скитаний. К этому времени многое в доме изменилось : умер отец, мать ( быть может, тоже носящая имя Мария) состарилась, устала, очерствела душой и судьбой, сестра Марта ( три М) подросла и ожесточилась от тяжёлой жизни, и давно уже видит в снах райское море, солнце и пляж... Они давно уже забыли о сыне и брате, и не узнали его при встрече, да и он сам решил сразу не открывать кто он. ибо они встретили его не так, как он ожидал.
И разве он мог знать, что его мать и сестра уже давно принимают постояльцев у себя и убивают их, желая попасть туда, где солнце и море, где нет игры, нет масок?
Разве он мог знать, что рассказывая сестре, не знающей ни мужских поцелуев, ни объятий матери и брата, о пляже и синей ласке моря, о солнце, тепло целующего бледные запястья, плечи, грудь... он сам её искушает, засомневавшуюся, словно бы что-то почувствовавшую, вкладывая в её руку оружие против себя же ?
Роль древнегреческого хора в пьесе играют - молчание и немота сердец, которые хотят что-то сказать друг другу, но не могут, бояться, и физическим воплощением этого хора стал молчаливый слуга, который столько раз мог предотвратить трагедию. Старый слуга, словно неприкаянный призрак умершего отца - печальный призрак бога.

Осенний, слепой, спотыкающийся ветер, натыкающийся на предметы, людей, растерянно и грустно ощупывающий их перепуганные лица..
Кафкианский мир пьесы похож на чистилище, где люди, звёзды, деревья, обречены темно несясь навстречу друг другу, покато жить тем, что они не сказали друг другу при жизни.
Марта ( сестра) - главный бунтарь пьесы, в которой есть что-то демоническое, что не может смириться с пошлой и бледной попыткой весны, которой довольствуются люди в своём краю. "Они заслужили такой весны!".
Да, и такой весны они заслужили, и таких богов, как в этом безумной мире, и самого этого мира, в котором никто не хочет быть собой, ни бог, ни человек, ни искусство... В этом безумном мире, в мире пьесы, осень похожа на весну, а весна на осень, боги становятся людьми, и их убивают люди, люди становятся богами, и сходят с ума, искусство... оно желает и того и другого, и никто, никто не хочет тихо прошептать самое главное слово тому, кого любит ( как не прошептали его сыну, и он покинул дом..), прошептать хоть сердцем, хоть слепыми касаниями пальцев, сердца, губ...
Только бы успеть сказать самое главное, докричаться сквозь молчаливое равнодушие неба и земли ( обнимающее души и судьбы, когда молчат сердца и уста), в которых ночь и день - как Ин и Ян, замерли стигматами луны - ночью, и затмения - днём. Трагедия, недоразумение мира в том, что мы не знаем, не узнаём в мире своих братьев, сестёр... убивая их в войнах, предавая их в жизни; мы проходим мимо своей любви, вечности, не узнавая их в прохожих, ближних и дальних, в творениях искусства, расцветшей веточке яблони весной..

Где-то в дневниках Камю есть слова о том, что жить не трудно, а невозможно. Вот такие кричащие пьесы, словно бы заламывающие к небу бледные руки последних страниц, побуждают нас к бунту против этой невозможности, недоразумения ( подходящая надпись над входом в наш печальный мир, в противоположность надписи из Данте при входе в Ад - "Оставь надежду, всяк сюда входящий")
В конце пьесы, Мария, жена Яна ( отсылка к Яну Гусу и его сожжению, к печальному "O sancta simplicitas"- святая простота-, адресованному Яном Гусом кроткой старушке, поднёсшей к кострищу вязанку хвороста) приходит в дом к семье мужа, которого так непоправимо и страшно уже нет на земле.
Происходит мучительный разговор уже не между Инквизитором и Христом, но между двумя женщинами, словно между душой и жизнью - вечной невестой Христа. Словно бы умер мир, человечество и даже Бог, - мир доигрался в богов и людей,- и все они погибли, ибо не желали быть собой, и вот среди этой трагической и мировой тишины, среди грустно сеющегося звёздного пепла, происходит последний, мучительный разговор двух женщин...
Если бы мы смотрели пьесу в театре, то одна из женщин, упав на колени, обратилась бы к зрительному залу - протянув к нему руки , - к нам, к тебе, читатель, словно бы в мире пьесы, уже не к кому было обратиться, некому было пожалеть несчастную, сказать ей тёплое и тихое слово...
Мы отвечаем, что-то шепчем сквозь слёзы, но нас уже никто не слышит. Бледный занавес страниц - сомкнулся. Мир пьесы - погас. Мы остались наедине с миром, его молчанием и жаркой, густой волной тишины подступившей к горлу.
А где-то за окном, за окнами страниц, голубые волны воздуха и света набегают на солнечный берег дня и зацветает нежным цветом ̶а̶б̶р̶и̶к̶о̶с̶ яблоня, словно бы снег, по привычке, падал на грустную землю, и устыдился себя, поразился красоте земли, и замер, невесомо замер бледной пеной цветов на кончиках ветвей, словно на кончиках пальцев протянутых к небу, из которых брызнул тихий, благостный свет...

Прекрасно. И тема вроде не нова, и поведение персонажей ожидаемо, как и то, о чем будет говорить Камю, а все равно читается, как нечто новое. Волшебство какое-то.

Общество переживает трагедию. Здесь - это отдельно взятый город, которого постигла страшная участь испытать на себе, что такое "бич Божий". И показательные моменты развития, кульминации и завершения событий - как ведут себя люди, что в себе открывают, во что превращаются. Рассказчик не скупиться на подробности и эмоции. Это только кажется, что он спокоен, а речь плавна и красива. За этим - сильнейшие переживания, усталость и работа, работа, работа. Он описывает происходящее с момента появления в городе дохлых крыс, заканчивая эйфорией победы над чумой, вложив в этот промежуток бездействие властей, трусость перед лицом истины, боязнь волнений и отсюда неэффективные профилактические меры, реакция различных людей. Кто-то сходит с ума, кто-то штурмует ворота, пытаясь выбраться из изолированного города, кто-то занимается контрабандой, а кто-то трудится практически без отдыха, пытаясь помочь больным. Некоторые герои вызывают настоящее уважение. Как журналист Рамблер, который изыскав-таки способ выбраться из чужого для него города к любимой жене, все же остается. Потому что дни и месяцы, проведенные в больном городе, сделали его своим. Он уже не чужой. Горе и борьба объединяют. Жан Тарру - самый интересный для меня персонаж. Как и доктор, он ведет дневник чумного времени, но пишет там вещи, которые заметны лишь ему, и походу философствует на тему. Но не только, он не только наблюдает и записывает, он и действует, став активным участником добровольной дружины. Доктор Риэ - главный персонаж, на примере которого показано всё то, что может пережить простой врач, простой человек - сомнения, усталость, опустошенность, боль, но при этом он не перестает бороться и не опускает руки. Пример мужества.

В этой книге есть странные персонажи, как старик, плюющий в кошек. В этой книге есть душераздирающие сцены, как, например, мучительная смерть ребенка. В этой книге есть несправедливость, когда богатые классы во время дефицита не сближаются с другими, а отдаляются, выстраивая стену, и одни голодают, а другие пируют. Не всех беда и общая борьба объединяет. Некоторые почему-то уверены, что их-то трагедия обойдет стороной, и реально удивляются, когда она все же заходит к ним в дом. В этой книге есть отчаяние, когда люди пытаются прорвать кардон, несмотря на летящие в них пули. И всё равно это добрая книга. Потому что взаимопомощи тут всё же больше. И человечности больше. И надежда не покидает. И руки не опускаются. Это очень хорошая книга.

На волне позитивного отношения к Франции и французскому, ловлю момент и закрываю свой виш. На очереди мой почти что астрологический брат Альбер Камю и одно из самых известных его произведений. "Посторонний" висел у меня в "хочу прочитать" долгое время и я все ходила вокруг да около от части потому что не особо интересуюсь экзистенциализмом. Я вообще не могу себя причислить ни к одной философской школе: что-то нравится у одних, что-то у других, а с чем-то я не согласна. О книге я знала только то, что главный герой убил араба в Алжире, а как, почему и что за этим последовало мне только предстояло узнать.

Начинается все с известной фразы

так 30-летний француз, живущий в колониальном Алжире, узнает о смерти матери получив телеграмму из дома престарелых. Однако эта новость совсем не шокирует Мерсо. На похоронах он ведет себя сдержанно и не плачет. И конечно же за это зацепятся на суде. Жизнь идет своим чередом, как вдруг Мерсо убивает араба будучи ослепленным солнцем, но потом стреляет еще четыре раза. Так заканчивается первая часть романа. Во второй части нас ждет заточение главного героя и логичный финал.

Первую часть я прочитала довольно быстро, а вот вторая казалось бы тянулась вечность. Мерсо не вызывал во мне ни злости ни жалости, он просто был посторонним. Его наивные и простые ответы на суде не выглядели насмешкой над системой или же над пострадавшим, казалось что герой просто живет в другом мире, что конечно же не освобождает его от ответственности. Короткие предложения в прошедшем времени с одной стороны сильно облегчают текст, а с другой делают его каким-то завершенным и отстраненным. Где мой пассэ сампль с дичью вида vîmes, eûmes, parlâmes, где имперфектный сюбжонктиф? Ответ: они у Гюго.

В целом же я могу сказать, что мне понравилось. Короткая история без лишних отступов, с возможностью интерпретации поступков героя, которые можно рассматривать с разных точек зрений. В интернете же мне попадались фразы о том, что персонаж Мерсо на самом деле аутист и этим все объясняется. Я ужасно не люблю эту новомодную тему навешать на себя кучу менталок и пить по 10 разных таблеток в день чтобы тебя жалели и еще больше не люблю, когда идет проекция на выдуманного героя. Почему нельзя обойтись без "диагнозов"? При чтении "Постороннего" мне даже не приходило в голову объяснять поступки героя нейроотличностью, для меня это был нестандартный эпизод из жизни без каких-либо додумываний. Пока читала отзывы, видела различные анализы произведения, но к ним пока прикасаться не планирую. Возможно стоит почитать что-то еще у других экзистенциалистов, чтобы лучше вникнуть в тему, а пока планирую просто наслаждаться книгами не усложняя себе жизнь.

Ну что сказать, актуально. Причем судя по последним рецензиям, эту книгу многим советовали как раз из-за сложившейся ситуации с ковидом, а я, как обычно, начала слушать аудиокнигу даже не прочитав аннотацию, просто потому что это Камю. А что угодно авторства Камю обещает плодотворную мыслительную деятельность в процессе, между эпизодами чтения, да и после тоже, ибо тема быстро не отпустит.

Пересказывать сюжет не буду, пройдусь по ощущениям: описанная безысходность действительно очень подходит нашим последним двум годам, и не представляю даже, сколько таких лет у нас впереди. Некоторые моменты вроде реакции людей на карантин и в целом на факт существования болезни, уносящей жизни сотен людей, просто поражают своей злободневностью. От этого читать ещё тяжелее. Помимо длящейся на протяжении всего прослушивания книги моральной тяжести, хватает и остро тяжелых эпизодов, например, описание умирания ребёнка. В общем, традиционно: оголяющий реальные проблемы текст читать сложно, но нужно, чтоб не жить в своём радужном мире.

...чума - это значит начинать все сначала.

Страх... Я не знаю, что это такое - настоящий страх. Я могу бояться злых собак, бояться потерять близких, бояться мадагаскарских тараканов... Но каждый из этих страхов довольно абстрактный. Даже второй. Я не могу и не хочу (а это главное) представить себе ситуацию, когда этот страх окажется реальным. Точно так же я боюсь эпидемии и войны. Это абстрактно страшно. Но у меня, в моем мозгу, в моем маленьком частном мирке такого не бывает.

Думаю, я не одинока в таком взгляде на вещи.

Но гениальность - это умение увидеть и умение дать другим хотя бы частично увидеть и почувствовать то, что самим им не под силу. Камю обладает этой самой гениальностью. И читая "Чуму", я порой чувствовала, что тоже заболеваю, что у меня увеличиваются лимфоузлы, что, наверное, уже ползет вверх температура, да и дышать стало как-то тяжело.

Да! Тяжело дышать... Дышать в оранской жаре, переступая через трупы крыс. Дышать влажным морским воздухом, не видя моря. Дышать перегаром, исходящим от окружающих на темных неосвещенных улицах. Дышать дымом мусоросжигательных печей, которые сегодня жгут тела.

Чума и война не приходят по зову. Чума и война не бывают ожиданными. Чума и война не повинны ни в чем. Чума и война не бывают правы.

После чумы и после войны надо жить дальше. Даже если незачем. Даже если не с кем. Они лишают права выбора. Но они позволяют выбирать - общее или частное, совесть или эгоизм.

И я не хочу делать этот выбор. Пусть в моем мире все будет абстрактно.