Пунцовая смерть

Весьма неплохой постапокалипсис, особенно, учитывая, что написан он в двадцатом веке. Этакий постапокалиптический «прародитель».
Мир после катастрофы. Он уничтожен прошедшейся по ней Алой чумой – загадочной болезнью, которая выкосила почти все население. Лекарство так и не было найдено, и уцелели лишь малые горстки людей, которые тут же скатились на уровень первобытных инстинктов. А чего стоят картины природы, возвращающей себе свое величие и стирающей все признаки когда-то великой цивилизации? Картины того, как рушилась, горела в огне эта самая цивилизация? Как день за днем опускались люди, ища спасение в насилии и алкоголе, пока их не скосила коса Алой смерти? Как дичали и выживали животные, приспосабливаясь к новым условиям?
Говорят, что история циклична, и что расцвет цивилизации всегда кончается его упадком, концом:

Что их ждет очередной расцвет или очередной апокалипсис? А что ждет нас?

Джек Лондон заглянул в будущее, на 100 лет вперёд. Исходя из того, что видел вокруг в своём 1912 году, описал то, что может случиться в 2013. Технический прогресс идёт вперёд семимильными шагами, население планеты выросло до 8 миллиардов, расстояния легко преодолимы, изобилие разнообразной и вкусной еды, культ комфорта и потребления, США правят промышленные магнаты, а миром – международный комитет контроля.

Но этот организованный и контролируемый мир на самом деле очень хрупок и уязвим. Может появиться какой-нибудь неизвестный дотоле микроб – и людей моментально косит тысячами и миллионами. Ещё минуту назад человек был здоров и имел цветущий вид, и вот он покрывается алой сыпью, холодеют ноги, холод доходит до сердца – и нет человека. Стоп! Сердце холодеет при полном сознании и ясном рассудке. Может, в этом всё дело? Так может, выживут добросердечные? Не факт. Выживут считанные единицы из 8 миллиардов. И среди этих единиц – профессор, интеллектуал, но слабый телом и духом, и шофёр, злобный пьяница. И вот уже всего через 60 лет – люди и животные одичали, поля заросли, рельсы засыпало песком, и вся цивилизация сгинула под ноль.

Что-то пошло не так. Начинаем с начала.

Прочитано в рамках совместных чтений клуба "Читаем классику вместе".

Прочитав этот небольшой рассказ буквально за час, я почти два дня не могу внятно сформулировать свои мысли.

Нестройный хор голосов в моей голове не умолкает.

"Это класска. Это шедевр", - говорят одни.
"Он не прав, все не так, не может быть так" - говорят другие.
"Это глупо, просто глупо" - вторят третьи.
"Ты глупа, ты просто не можешь понять, не можешь оценить, куда тебе" - насмехаются третьи.
"Это просто страшно. Страшно. Закрой глаза, закрой уши. Забудь." -отзывается тихий голосок.

Я не могу их не слушать, но и согласиться со всеми тоже не могу.

Страшный ли это рассказ. О, да, он навевает животный ужас и заставляет мое сердце биться быстрее. Не потому что это правда, а потому что это может стать правдой.

История повальной эпидемии в качество личного всадника апокалипсиса для нашего мира не нова. Но Лондон был одним из первых, кто вспомнил о ней. В 1912 году.

Он довольно прозорливо угадал растущую численность населения, индустриализацию, увеличение потребления, расслоение общества, но все же где-то ему не хватило смелости предположить большее, например, наш 2013 год он видел на довоенном уровне. Дирижабли, телеграфы, телефоны. Но где-то он и переиграл. Расслоение общества, рабское положение одних слоев и недостижимость других слишком гипертрофированы.

И в дальнейшем я не увидела в рассказе того, что мне хотелось бы отметить.

Поясню почему. Я верю и согласна с автором в том, что эпидемии такого масштаба вполне реальны и вполне возможны. И его описание нарастающей эпидемии в рассказе старика, словно цунами которое надвигается, а затем сметает за собой все, вызывает трепет. И я даже согласна с тем, что мародерство, бандитство и проявление самых нелицеприятных животных инстинктов человека - это непременные спутники любого из Всадников Апокалпсиса.

Но вот в дальнейшем, описание упадка цивилизации и скатывание ее за 60 лет до уровня первобытных племен - на мой взгляд - это не возможно и противостоит всякой логике.

Эпидемия и пожары не тронули бы все предприятия и все здания, так зачем бы выжившие стали ухить в пустыню? И речь, как могла она за 60 лет скатиться до уровня звуков, ведь речь это не автоматический навык, это то, что дают нам другие люди, в первую очередь родитеи и окружение. Так, даже маленькие племена выживших, учили бы своих детей говорить, читать, писать и так далее, фактически незадумываясь. Да и объяснения старика, что все навыки были утеряны - нелогичны, да люди, которые владели навыками ушли, но остались книги, руководства, осталось все!

Еще несколько маленьких деталей ,которые мне не понравилась.

Во-первых, не понятно, зачем людям давать своим детям имена как, в реальных первобытных именах, просто представьте себе, вымерший мир, о котором выжившие вспоминают до бесконечности, их память - это единственное, что им осталось, так зачем они будут давать своим детям клички - это не логично. Мелочь, но она на мой взгляд портит повествование, усиливая чувство нелогичностию

Во-вторых, мне очень и очень не понравилась мысль, которая осторожно мелькает в романе, мысль о том, что люди низших сословий, априори глупы, необразованы и не способны созидать. Не могу сказать, почему и когда ко мне пришла эта мысль, но с середины рассказа она преследовала меня неотступно.

И как итог, рассказ получился уж слишком напыщеным, но в то же время уж очень неправдаподобным.

Я знаю, что классику не принято ругать, и многие считают, что классика долждна приниматься без возражений, а если ты что-то не понял, то это твои проблемы. Но я не могу. Мне этот рассказ не понравися, он не произвел на меня должного впечатления и в некоторой мере вызвал неприязнь. И если дать этот рассказ прочитать разным людям скрыв автора, то я уверена, что на многих он также не произведет того впечатления, которое рождается при упоминании известной фамилии. Можете со мной не согласиться по этому поводу, это абсолютно ваше право. Но назваливать что-то, что мне чуждо, я не стану будь это хоть трижды классикой.

Поэтому, сие весьма посредственное произведение получает от меня свою, весьма посредственную оценку.

Кому война, а кому мать родна (с) поговорка

Кем-то было ранее сказано, что истинное лицо человека можно увидеть, если тот окажется в несвойственной ситуации. Что будет делать человек - бежать, спасаться или бороться до конца - экстрим снимает маски. Итак, приготовьтесь.

Алая чума - нечто неизвестное и, как и любая неизвестность, пугающее явление. К тому же, поражает крайне быстро. Бежать? А куда? Прятаться? А зачем? Сколько осталось времени? Стоит ли жертвовать собой ради других? Или любовь сильнее? Куча куч вопросов, которые могут возникнуть в подобной ситуации. Вот на ум и приходит вышеизложенная поговорка. Кто-то остается человеком, а кто-то вылезает из своих трущоб и дает волю эмоциям, чувствам, обидам и амбициям. Пожалуй, лучше Лондона об этом сказать сложно.

Как и любая война, впрочем. Одни спасают жизни, другие - имущество, третьи - ничего не спасают, а лишь усугубляют ситуацию. Делают то, что раньше делать не смели или стеснялись, или боялись буквы закона, или, или, или. А может страх? Что терять, когда все вокруг рушится, пылает, люди кругом умираю как мухи. "Паника, кругом царит хаос, а мы спасемся, соберем то, что другие в страхе побросали, и создадим новый мир. Такой, какой устроит нас. И нас будут бояться. И мы будем Властелинами мира". "Ёхо-хо" - хочется добавить.

И что получается? Кто встал у власти? Шофер, которого вряд ли кто-то называл по имени? Шофер был одним из убежавших слуг, - так характеризует его автор (точнее, рассказчик). Да и в целом, создается образ деспотичного дикаря. А какими стали дети? Есть с кого брать пример. Невоспитанные, обделенные вниманием и заботой, позволяющие себе обижать старика (правда, не думаю, что правом терпеть их злые шутки был удостоен только он один). Нет ни системы счета, речь ограничивается звуками. Воистину, люди стали зверями. Эволюции необходимо время, деградация случается в разы быстрее. Вместе с обществом в воду канули понятия о нравственности, морали и уважении. Если старшее поколение еще помнит эпоху Алой чумы, или хоть как-то был тронут ею, например, потеряв отца/мать/бабушку/дедушку, то третье поколение, представителями которого, в частности, являются Заячья Губа, Хоу-Хоу и Эдвин уже даже представления не имеют о той жизни. Для них ее не существовало. Существует только здесь и сейчас. Новый отчет времени. Они - первые люди в новом мире. Остается только молиться за будущее. Но это худший вариант развития событий.

"Алая чума" - наверно, первое произведение за последние несколько месяцев, которое оставило такое впечатление, которое даже выразить сложно. Эмоции, негодование, страх и разочарование тем, что события разворачиваются как под копирку. Ни в коем случае нет разочарования в построении и поворотах сюжета, скорее копирка наводит на мысль, что нельзя допускать таких ситуаций, как, впрочем, и дикарей к власти. Иначе вон что. А что - читайте "Алую чуму".

"Алая чума" - небольшая повесть Джека Лондона, изданная в 1912 году, с довольно простым и предсказуемым сюжетом. Старик рассказывает трем внукам о старом мире, в котором юным дикарям не довелось жить, и о том, как эпидемия алой чумы практически уничтожила человеческую цивилизацию. Это история очевидца, на глазах которого рухнул привычный уклад, ведь после эпидемии выжили единицы там, где жили миллионы.

Критиковать эту книгу или выискивать в ней недостатки - все равно что избивать младенца. Эта повесть - предтеча жанра постапокалипсис. Не слишком увлекательная, предсказуемая по сюжету, с несколько устаревшими акцентами или наивными представлениями о некоторых вещах, откровенно неправдоподобными моментами. С другой стороны, есть очень интересные и точные наблюдения.

Вряд ли я когда-нибудь стану перечитывать это произведение, в отличии, например, от "Дня триффидов" Уиндема. Но я для себя открыла Джека Лондона с неожиданной стороны, как автора-фантаста. Это было необычно.

Очень сильный рассказ. Через такой небольшой объем страниц (по ощущениям большего и не надо) автор старается передать читателю несколько своих взглядов на мир и цивилизацию:

• справедливости нет, страшная болезнь может поражать хороших людей, но оставить в живых подонков;
• чем больше население планеты, тем больше вирусов и болезней, уничтожающих человечество;
• нам так мало надо, чтобы вновь скатиться до образа жизни дикарей;
• история циклична.

В 2013м году молниеносная чума, от которой просто не успели найти вакцину, унесла жизни едва ли не всех людей на планете. В живых остались считанные единицы, по оценке гг, человек 400-500 на всю планету. Но жизнь-то продолжается, рождаются дети, хотя, конечно, их уже учат не тому, что раньше: охотиться, а не считать.

Повествование построено в виде рассказа старика, который в разгар чумы был молодым. И вот он вспоминает, что было раньше, пытается объяснить что-то внукам, которые даже читать-считать не умеют, да и язык уже исказился за 60 лет... В целом, и написано неплохо, и поужасаться есть чему. Не зацепило меня, скорее всего, просто потому, что я читала вещи посильнее на эту тему, поинтереснее. "Алая чума" как-то слишком быстро пронеслась.

Эта маленькая повесть похожа на апокрифическое продолжение "Чумы" Альбера Камю, закончившейся словами

Медленная радуга страниц перелистываемых дней, повести, неотдалённого будущего : алый смех солнца, горящих городов и полей. Зелёным шумом листвы, словно долго сдержанным криком природы, зарастает Вавилон цивилизации; зелень кротко змеится, обвивает бледные тела городов, тянется к небу : голубая, ласковая вспышка высоты...
Теперь оглянитесь с этой роскошной, девственной, голубой высоты на печальную и стихшую землю, что вы видите?
Словно бы жизнь была только что сотворена. Какая светлая тишина и покой!
Если присмотреться, можно увидеть, расслышать в тёмных лесах, пещерах, алый шорох сердец, похожих на мышей : высунется сердечко в тёмный мир из норки одиночества и отчаяния, сверкнёт, уколет острым блеском глаз, и снова спрячется.

Эгон Шиле - Мать и дитя

Дальше...

Перелистаем ещё несколько страничек грядущего : чтобы вы сделали, если бы произошёл конец света, и вы бы остались посреди грустного, потемневшего мира со звериного вида человеком другого пола?

Чтобы вы подумали? Может, грустно, сквозь слёзы улыбнулись, подобно Беатриче в аду, ибо возлюбленный потерял человеческий образ в разлуке с вами, в страданиях, и сладострастно, жутко приближается на четвереньках, словно паук.
А может, в каком-то вечере, осени взора, вы бы подняли пустые от слёз глаза к пустому небу, и подумали : возможно и там свершилось нечто безумное, страшное, и небо заразилось чумой человеческого, слишком человеческого, и его захватили бесы, и теперь творят всё, что им захочется, а значит, даже умереть человеку теперь некуда...

Хоть в повести эта тема лишь призрачно мелькнула, но зерно образа проникло глубоко, и проросло : роскошная, утончённая женщина после апокалиптической трагедии чумы, словно Ева, оказалась один на один со словно бы вышедшим из Ада Адамом, жестоко и мерзко её подчинившим себе.
Наша Ева подходит к заросшему виноградной лозой ограде рая, встаёт на цыпочки... и что же она видит? нового человека! ( дабы не спойлерить, я вывернул повесть наизнанку и придумал несуществующие спойлеры, отвлекающие вас на себя, но говорящие свободно о чём-то главном).
Кто-то ещё остался в живых! Он образован, красив... но, боже! почему у него такое мышиное, пугливое сердце?

Иногда читая книгу, перелистываешь страничку, и действие вдруг сладко и темно накреняется, как-то пьяно взбыстривая чувства и образы... ибо слиплись странички, и ты нечаянно перелистнул несколько страниц :

- Старик, расскажи о том, как началась чума - спрашивают старика дети возле костра. И что за странные, смешные, словно бы ничего не значащие слова ты так грустно произносишь : самолёт, поезда, книги, любовь...

Чума таилась в завитках мебели, в спальне поссорившихся влюблённых, в заброшенных библиотеках, грустно моргающих бледными веками пыльных страниц - библиотекарь, словно призрак, ходит между книг, касается то одной книги, то другой, словно волшебных стран и прекрасных времён, занесённых бледными, звёздными песками равнодушия, - в душной тесноте больших городов.
Странно : чем кучнее жили люди, тем чаще свет из незримого, призрачного, почти потустороннего мира микробов, рождались новые болезни, новый, страшный вид микробов, который стремился жить также кучно, тесно, вытесняя людей.
Словно бы живя в жаркой тесноте близости, цивилизации, с какими-то слипшимися страничками чувств, люди забыли о духовной цивилизации, духовной, нравственной близости, и потому превратились в микробов жизни.
Выстроив сверкающие города, новыми, страшными звёздами взошедших в ночном небе, люди закрывали глаза на то, что рядом с ними, в них самих, таилось нечто крысиное, первобытное, предвещая жуткие времена.
Живя по законам былых, бесчеловечных времён, по-дикарски прокалывая себе костями, украшениями уши, губы и носы, глумясь над искусством и жизнью живой, словно бы бессознательно уродуя, закрывая ладонями равнодушия и бреда органы восприятия красоты мира, нечто в людях погружалось в тёмное, животное состояние, переносящее в себе чуму разрушения, смерти, делая саму жизнь с её невыносимыми противоречиями частью чумы, которая однажды вырвалась наружу, и тогда людские тела полыхнули алым бредом и смертью, а из трущоб псевдоискусств, пещер цивилизации вырвались они, переносчики этой чумы, и уже города, пустые библиотеки и музеи окрасились алым смехом огня.

Райский, звёздный сад... виноградные гроздья планет матово отражают солнце.
Вдруг, солнца не стало, словно бы чья-то тень, живой ночью заслонила его и змеящуюся лозу винограда.
Одна голубая виноградинка, покрыта с одного боку лёгкой плесенью жизни.
Виноградинка отрывается и, перезрелым, запретным плодом падает в тёмную пустоту.
Как вы догадались, эта тень - тень Евы, этой первой феминистки на земле.
Она перелезла через райский забор, нечто в ней преодолело высокие, прозрачные заборы лживости мира и суеты, и скрылось в девственных сумерках жизни.
Её палец проколот тернием, что покрывал забор. Душа и тело - проколоты шипом Адама, змия.
На пальце проступила алая, дрожащая капелька крови, похожая на луну в ноябре.
Пьяно пошатываясь от свободы и горя, поднеся палец к губам, Ева оглянулась на алую усмешку сердца и солнца, сжигающего рассветный сад.
В её животе тоже что-то тепло и ало улыбалось, как иногда трагически улыбаются женщины и дети на безумие мира, в котором им приходится жить наперекор чуме и насилию, ибо пока есть бунт, пока ты любишь - ты не просто существуешь, но и живёшь, а мыслить.... нет, Декарт ошибался : мыслить могут и за человека, человеком, и человек даже не будет замечать этой чужеродной бациллы, чумы чужой мысли в душе, кормя её собою, словно зачатого в насилии безумного ребёнка.

«Алая чума» ¬– рассказ в жанре постапокалипсис. Сейчас подобным никого не удивишь, но для 1912 года это был совершенно новый жанр. Возможно, Джека Лондона можно даже назвать одним из основателей данного литературного направления.

В центре сюжета старик, который на руинах мира рассказывает своим внукам историю падения человеческой цивилизации. В 2013 человечество достигло небывалого могущества, и воцарился практически рай на Земле. Однако счастье длилось недолго, т.к. в мир пришла смертельная болезнь – алая чума. Через воспоминания главного героя мы видим, как люди стремительно теряли свою человечность, озлоблялись ради выживания. Выжить удалось лишь очень немногим. Особенно страшными здесь выглядят не смерти миллионов, а метаморфозы, происходящие с разумом цивилизованных, казалось бы, людей.

Однако это было в прошлом. А что же в настоящем? Рядом с главным героем мы видим его внуков. Это оборванные дикари, в которых нет ни грамма уважения в старшим. Они издеваются над собственным дедом, насмехаются и совершенно не воспринимают всерьез. Все его истории для ребят не важны, а важно, кто из них более меткий, сильный и быстрый. Получается, что всего лишь за одно поколение человечество полностью утратило всякое подобие культуры. Здесь я вижу ту картину, которой так боялся Старый из романа Кира Булычева «Посёлок».

Итог: Возможно, современному читателя, подуставшему от массовых вымираний из-за смертельных вирусов, зомби-апокалипсиса и прочего, этот рассказ и не покажется удивительным, но читателей начала XX «Алая чума» точно повергла в шок. Рассказ с обескураживающей прямотой обличает слабости человека и предостерегает от возможных ошибок. Однозначно, сильное произведение!

После аннотации ожидала какой-то притчи-воспоминания, а получила совсем другую историю. Историю столкновения двух поколений людей: того, кто родился до возникновения Алой чумы, и новых. Старик еще помнит былое величие цивилизации и себя в ней. Для его внуков его речи и воспоминания выглядят старческими выдумками и чем-то нереальным. Как тем, кто умеет считать до десяти объяснить что такое миллион. Те, кто ценит лишь способности добыть больше еды и восторгается грубыми розыгрышами на грани издевательства - не способны оценить значение тонкостей английской филологии. Даже простое воспоминание, что у старика во взрослом возрасте были белые руки и не было нужны в ручном труде, воспринимается по разному. Для него - это память о былом благополучии, цивилизации и культуре. Для них - как демонстрация его прошлой слабости и несостоятельности. Ведь в настоящем моменте здоровый взрослый мужчина оценивается по качеству и количеству добычи и побежденным соперникам. Его предупреждения, да и в целом его речь звучит для них как сотрясание слов. И в чем-то это так оно и выглядит, в исполнении главного героя его воспоминания предстают нытьем о былом влиянии, о прекрасном разделении общества на богачей и людям второго сорта. Окружающая обстановка лишь делают более диким этот его панегирик о прекрасных леди из высшего общества и социальном неравенстве. Его взгляды не поменялись в новых условиях, он не захотел меняться, его взгляд устремлен в прошлое, он страдает о былом. Так он не вызывает симпатии. Потому его в общем-то верные предупреждения выглядят как истерика на тему "раньше трава была зеленее". Хотя и поколение внуков автор в отдельных сценах выставляет совсем уж темными и грубыми дикарями.
Можно воспринимать эту историю по разному - как прогноз того, что общество в условиях выживания быстро теряет все социальные условности, все наносное и избыточное. О том, как быстро теряются знания, забывается понятие порядочности и как меняются ценности в зависимости от внешних условий.
Но в любом случае для меня это было открытие давно знакомого автора с такой неожиданной стороны. Не как певца простого быта и нравов, дикой природы и выживания. А с такой, где представители осколков цивилизации и совсем юное поколение "дикарей" выглядят не самым лучшим образом. Необычно, непривычно, местами спорно, но есть над чем подумать.