Иерусалим

Не парься. Скоро пройдет. Просто не волнуйся, подумай обо всем хорошенько, и постепенно все встанет на свои места. Может, через месяц или два, но рано или поздно — обязательно.

Оказывается, если у вас есть несчастное и ропщущее население, недовольное жилищными условиями, то лучше не тратить деньги на улучшение условий, а нанять побольше полицейских на случай эксцессов и заселить этих новых мирмидонцев туда, откуда по счастливому стечению обстоятельств изгнали вонючие и злые стада местных жителей.

Ну конечно еще не поздно, девочка моя. Какой смысл посылать тебе видение, если поделать ничего нельзя?

Да уж. В этом и проблема, да? Не «Что, если у Уорри ум за разум зашел», а «Что, если нет?» Если то, что ты видел, значит то, о чем я думаю, тогда вот с чем нам придется иметь дело.

По правде? На что мне твоя правда? Я просто разговор завожу, Уорри. Зачем мне «Илиада»?

Как будто можно больше не беспокоиться ни о чем на свете, ведь в конце концов все будет хорошо.

То ли голуби — призраки людей, человеческие души, которые принимают такой вид после смерти, то ли они каким-то образом одновременно существуют на небесах, куда уходят мертвые, и среди стропил обветшавшего сарая в соседском дворе.

Ведь если все не так, разве не может случиться что угодно?

Ужас и величие пигментного пятна, вдруг осознавшего свое место в углу шедевра: точки, которая понимает, что навечно останется на своем месте на раскрашенной поверхности, что она никуда не денется, и все же восклицает: «Как страшно и как славно!»

Чем старше становились люди, тем больше для них кругом фантомов, теней людей и мест, каких уже нет рядом.