Теллурия

Еще теплится в памяти эпизод из недавно вышедшего фильма "Сорокин Трип", где автор обнимает дерево и просит сил для написания сего произведения. И благодаря этой книге мы видим, что природа или окружающая действительность не только не оставляет его без ответа, а напротив, дает сильные творческие импульсы и одаривает яркими идеями. Ведь "Теллурия" - это путешествие с гидом, который знает, что показать. Сорокин изображает наше недалекое (во всех смыслах слова) будущее в лицах, которые мы можем увидеть как в повседневной жизни, так и с экранов своих устройств. Это живое полотно, в которое, хочешь не хочешь, а приходится верить. Мир "Теллурии" осязаем и при чтении у меня ни разу не возникало мыслей о том, что автор перефантазировал и поранил живородящий холст реальности Нового Средневековья. Вернувшись из "Теллурии", у меня остались яркие воспоминания и желание когда-нибудь снова посетить ее. Если, конечно, мы все сами завтра в ней не окажемся.

"Галлюцинозные блуждания в отражениях уже бывшей реальности под воздействием вбитого в голову гвоздя" - этой фразой Дмитрия Кузьмина можно пересказать сюжет, заранее и совершенно справедливо отпугнув читателя от произведения.
А блужданий-то в романе предостаточно - пятьдесят глав, не связанных между собой, разместились на 441-й странице.

"Все меркнет, все бледнеет и гаснет рядом с божественным теллуром. Этому продукту нет равных в мире наркотических веществ".

Утопия Сорокина крайне тяжело воспринимается без четкой формы, без адаптированного для читателя потока авторских мыслей о современном мироустройстве.

Книга выпущена в свет с ограничением 18+ (сорокинские исступленно-навязчивые подробности половых актов).
Рекомендательных к прочтению обращений от меня не ждите.

Пятьдесят отражений нового антиутопического мира "Теллурии" — это 50 глав, которые не связаны между собой ничем (кроме 3-4 главок). Главного героя нет, сюжета нет — в их традиционном литературном понимании. В картинах импрессионистов нужно смотреть не на отдельные мазки кисти, а на мета-уровень всей картины - у нас: романа - как аморфного целого. Объединяющий элемент, который становится героем романа, - теллур, подобно наркотику, уводящий в другие реальности. А сюжет — это восстанавливаемая из отдельных историй хроника: как мир пришел к такой антиутопии.

Художественная литература интересна тем, что ее образы каждый раз можно прочитывать по-разному. "Теллур" видится как некое творческое начало, эквивалент художественной литературы, которая создает миры. Но, вбитая гвоздем в голову персонажей, может или убить их, или принести необыкновенное персонализированное наслаждение. Наркотически-терапевтическая функция художественной литературы как теллура??

Все же странные у меня отношения с книгами Сорокина. Признаю, языком владеет, этого не отнять. А вот содержание ну не цепляет никак. Есть любопытные моменты, отдельные части, отдельные истории. Целиком же - не мое, и все.
В данном случае в книге нет сюжета. Это такой набор разрозненных зарисовок на тему предполагаемого будущего - довольно специфическая картинка складывается, надо заметить. Лоскутное одеяло это покрывает собой в основном евразийский континент, по большей части Россию и Европу. Захочется ли кому-нибудь жить в одном из приведенных в книге мест не знаю, хотя автор расстарался и места/страны тут почти на любой вкус. Хотите - православный коммунизм, хотите - сталинская социалистическая республика, хотите - новые тамплиеры... Особенно занимательно все перечисленное в комплекте с генными, медицинскими, информационными и прочими технологиями. Этакий лубок с интернетом и живородящими валенками. И со шпильками на злобу дня, куда же без них) Некоторые шпильки особенно хороши, порадовали.
Отдельно отмечу любовь автора к членовредительству. То у него в прошлых вещах ледяными кувалдами грудь колошматят, то вот здесь гвозди в голову забивают. Теллуровые, ага.
В общем и целом - занимательное чтение, чего уж там. Но как-то для меня где-то параллельно тому, что мне нравится читать. Может, попробую еще лет через пять что-нибудь у автора) Вряд ли раньше.

Еще пару лет назад Владимир Сорокин был для меня персоналией очень далекой, неизвестной и непонятной. Я недоумевал от смутных треволнений по поводу признания или непризнания новой его книги лучшей в России. Тогда я был увлечен совсем другой литературой, преимущественно зарубежной, но примерно два года назад я начал погружение в мир современной русской книги. В этой благодатной пучине сложно пройти мимо такого столпа как Владимир Сорокин.

Книгу о невозможном возможном будущем России я прочитал, находясь в ближнем зарубежье, в Казахстане. Экземпляр «Дня опричника» от «Эксклюзивной новой классики» в 200 страниц был проглочен чуть более чем за сутки. Настолько меня заворожил проработанный, но все-таки с громкой ноткой недосказанности, дивный новый мир, что я не заметил, как книга и закончилась. Продолжения хотелось безумно! Я жаждал подробнейшего описания будущего нашей страны в фантазии Сорокина.

К моменту прочтения «Дня опричника» я естественно знал и о других его произведениях, но добраться до одного из них мне суждено было только спустя год. И вот я наконец-то открываю новенький и вкусно пахнущий экземпляр одной из лучших российских книг 2013 года — «Теллурии».

Передо мной томик почти в 500 страниц, в котором в 50 небольших главах раскрывается суть мира будущего. Этот мир похож на тот, что был в «Дне опричника», но там была лишь его часть, там говорилось исключительно о Москве и косвенно о некоторых других образовавшихся государств. В «Теллурии» мир раскрывается гораздо шире. Мы узнаем немного о его истории, какие события привели к текущей политической карте.

Каждая из глав — это отдельная история, почти не связанная с другими. Лишь иногда мы мельком можем узнать о героях из других глав-новелл. Каждая переносит нас в другую часть нового Старого света, чтобы показать сложившийся после глобальных военных конфликтов мир. Воевали везде: Европа отбивалась от воинствующих мусульман, точно так же, как и раздробленная Россия. В итоге сформировались новые мелкие государства, и Старый свет стал напоминать эпоху феодального Средневековья.

Вполне возможно, что именно поэтому в романе не упоминается о судьбе людей и государств Нового света. В Средневековье люди не знали ничего об Америке, Юго-Восточной Азии и большей части Африки. А известная часть карты мира сильно изменилась по сравнению с сегодняшним днем.

Современная Россия раздробилась на мелкие государства, например, Рязань, Московия, Тартария, Барабинская республика, Уральская Республика и, конечно же, Теллурия. В Европе все тоже раздробилось, и ее актуальная карта стала напоминать предшественницу из Средних веков.

В таком раздробленном мире Сорокин видит утрированно (а может и нет) вытекающее из сегодняшних событий будущее части нашего мира. Все текущие проблемы: политический кризис в России, развитие радикальных течений ислама, терроризм — приведут по сценарию Сорокина вот к такому извращенному обществу, где православие соседствует с коммунизмом, мир наполнен причудливыми зооморфными созданиями и умными фаллоимитаторами, а главной ценностью является некое подобие наркотика, который в прямом смысле нужно вбивать в голову.

Вокруг этого наркотика — теллура и вращаются почти все помыслы многочисленных и мимолетных героев книги. Он стоит огромных денег, процесс приема — опасная для жизни процедура, но это стоит того, потому что вкусивший теллура познает истинное счастье, возможности его безграничны.

Читая «Теллурию», мы с каждой главой переносимся от одной части света к другой. Главы-новеллы небольшие по объему и читаются очень быстро, к тому же в них объясняется устройство нового мира. Хочется как можно больше узнать о причудах будущего, поэтому книгу можно прочитать в чрезвычайно короткий срок и даже не заметить этого.

При этом сами главы практически не повторяются стилистически. Где-то в середине книги я поймал себя на мысли, что все чаще вспоминаю время, когда я читал «Улисса» Джеймса Джойса. Там к каждой главе необходимо было приспосабливаться и привыкать, потому что они абсолютно отличались друг от друга. У Сорокина порог вхождения, конечно, ниже, но главы все равно разительно отличаются друг от друга.

«Теллурия» — ода живому и многообразному языку, в котором возможно абсолютно все. В этой оде есть и поток сознания безграмотного, но очень чувствительного кентавра, энциклопедические справки, пьесы, репортажи и даже молитвы из разных религий. Сорокин показывает себя здесь во всей красе, использует язык в качестве пластилина и лепит из него все, что заблагорассудится.

Из-под пера Сорокина в «Теллурии» вышло множество очень оригинальных идей и зарисовок. Чего стоит одна концепция потребления людьми теллура (философия «плотников», благоговение перед самим веществом). Меня поразила глава, которая по стилистике и наполнению полностью отсылает к творчеству Виктора Пелевина. Даже главного героя этой главы зовут Виктор Олегович. Он на искусственных крыльях по-буддистски отрешенно наблюдает за формированием pro-теста на Болотной площади Москвы. Я как будто на десяток минут оказался в одном из романов другого писателя.

Фантазия Сорокина проявляться даже в мелких деталях: меня удивило своей постмодернистской конструкцией устройство, которое производит кулинарное блюдо на основе сказанного ей любого русского слова. Только эту деталь, описанную в нескольких строчках в романе, можно осмыслять очень и очень долго.
Через все эксперименты с языком и фантасмагоричность проглядывает тоска и опасение по поводу общего будущего мира. Из глав сквозит нелюбовью к тому, что сейчас происходит с Россией, веет тоской русского интеллигента по счастливой жизни на Родине, которая, скорее всего, не наступит.

Сорокин и «Теллурия» покорили меня, я не хотел, чтобы эта книга заканчивалась. Я не читал «Обитель» Прилепина, но сильно сомневаюсь, что она по художественной ценности может приблизиться к этому роману. Но не стоит поднимать давно ушедшие интриги. Меня радует то, что я не читал большую часть книг Владимира Сорокина и что на полке меня уже дожидается новый его роман «Манарага». И я не сомневаюсь, что получу от его прочтения не меньше удовольствия, чем от «Теллурии».

Многие слова стираются от частого обращения, обрастают смыслами и нюансами смыслов, начинают сами себя отрицать в разных контекстах и между ними сложно установить какие-то связи, очертить общее смысловое поле нескольких понятий. Например, "Бог, религия, наркотик, гиперреальность, культура, сакральное, свобода, ценность". Как это всё соотносится между собой? Рационально понять это непросто, проще ощутить, заменив все эти слова некой (мета)метафорой, в которой нераздельно и неслиянно будут находиться все смыслы. Вот, например, Стругацкие придумали слег и ритуал его употребления. Это характерная для Стругацких метафора, и покрывает она лишь часть смыслов. Это прежде всего о тупиках техногенной цивилизации, об опасности гиперреальности, о несвободе.

Сорокин придумал свою (характерную именно для его эстетики) метафору — теллур. Теллур звучит причудливо и загадочно. Неподготовленному человеку о нём мало что известно. Этимологически он восходит к латинскому слову "земля" (теллурийцы — землеёбы). Не знаю, какой в этом смысл, но даже в обратную сторону это слово выглядит как "руллет". Ритуал употребления теллура выглядит жутко, с возможным летальным исходом (не то что спокойный слег). Вокруг ритуала возникает целая профессиональная субкультура. Так кристаллизуется метафора.

Теллур — это не просто нечто мистическое или сакральное, или наркотическое, или виртуальное, или некая ценность, или некие блага цивилизации. Ничто из этого в полной мере, но всего понемногу. Как у Борхеса Кафка позволил найти в ранее несоотносимых авторах общее, "кафкианское" (тем самым, сформировав себе собственных предшественников, о чём была главная мысль Борхеса), так и теллур позволяет выделить нечто общее у заявленных категорий, то, что нельзя обозначить словом, но можно ощутить метафорически. Иначе говоря, теллур оказался тем, что я называю полем, новой цельностью.

В 49 главах романа представлены разные ракурсы разных модификаций теллура: от прямого текста о свойствах теллура и тонкостях его употребления до беглого упоминания о пустом теллуре как материале для украшений. Таким образом и разворачивается метафора, соединяя собственные смыслы.

Но главное отличие теллура от того, с чем он ассоциируется — его нетоталитарность. Сакральное, наркотическое, аксиологическое, гиперреальное без тоталитарности, гибкое, подходящее каждому лично, не навязывающее свою волю, но высвобождающее волю того, кто его принял (каждому нужно искать индивидуальное место на голове для гвоздя). Как роман лишается навязчивой композиции, превращаясь в сборник незаконченных историй, а Россия перестаёт быть империей, распавшись на мелкие страны, так и основные культурные ориентиры лишаются жёсткой принудиловки, одаряя персонажей кайфом зависимости от свободы. Но в отличие от апатичного слега, теллур строить и жить помогает, он не уводит безвозвратно в область виртуального, а формирует реальность. В этом отношении теллур одновременно утопичен и дистопичен. 50 глава иллюстрирует свободу от зависимости от свободы, перезапуск культуры без теллура, выход из этой у-дис-топии в реальность-как-она-есть. С этой главой можно много спорить, как и с необходимостью этой слишком навязчиво-моралистической главы, но посыл ясен. Именно об этом говорил Кузьмин, рассуждая о том, что Сорокин всё же направляет читателя, указывает выход из романа.

Самая мякотка — пройтись по главам и отдельно выделить функции теллура в каждой, а потом взглянуть на результаты с высоты птичьего полёта, попробуйте)

Самый вредный из людей
Это сказочный злодей
Вот уж врун искусный
Жаль, что он невкусный

Постмодернизм чистой воды. Хотя как может быть постмодернизм чистой воды, если есть все это мешанина из всего на свете. В «Теллурии» столько аллюзий, что сразу все и не узнаешь. И «Человек в футляре», и «Роман с кокаином», и «Лолита», и рыцарские романы, и «Колобок» с другими народными сказками, и прочая, и прочая, и прочая. Ну а православные коммунисты, так это прямая отсылка к Лукину и его "Алой ауре протопарторга". Вторичен автор "Теллурии", ох как вторичен. Сорокин с такой легкостью воссоздает стиль всех известных ему произведений, что закрадывается мысль: хороший копиист, но писатель никакой. И дело даже не в том, что он заимствует стилистические ходы, в романе нет сюжета. Хотя, в постмодернизме ведь сюжет и не нужен. Каждая глава это отсылка в какое-то недалекое (или наоборот в очень глубокое) литературное знание. Но все это поток «сказочного» сознания. Сказки бы ему писать.
Сорокин с легкостью, думается, напишет роман, который можно будет принять за неизвестное творение Достоевского, Толстого, Горького, Набокова или еще кого-нибудь, но ведь это будет подделка. А своего как не было, так и не будет. А так хочется, чтобы свое имя прогремело, и вот здесь спасательное слово – постмодернизм.
Читается роман легко, а забывается еще легче.

Так вышло что это первое произведение В. Сорокина, с которым я познакомился. Не знаю, хороши это или плохо - роман-то своеобразный. По сути это и не роман как нечто целое, а серия зарисовок. Зарисовок о будущем.

Будущее тоже своеобразное, но после прочтения остаётся стойкое ощущение, что за всем балаганом кривых зеркал аллюзий и мутных сфер трансляции будущего Сорокин показывает нам наш же собственный, реальный мир.

В целом роман мне напомнил смесь "Кыси" Толстой и "Войны с саламандрами" Чапека. От первой - нафталиновый налёт лапотной России с прожилками посмодернизма и сатиры, от второго - те самые зарисовки и похожий ход повествования. Было много удачных глав, были и такие, которые я, чего душой кривить, не понял. То есть не понял зачем они ЗДЕСЬ нужны. Для чего они. Зачем вплетены в довольно-таки удачную композицию. Видимо автору виднее. Что ж, будем и дальше знакомиться с Сорокиным, авось чего и станет понятно)

Те же апельсины, только кислые
Увы и ах. «Жалкое зрелище, душераздирающее зрелище», как говаривал известный сказочный ослик. К сожалению, выход в тираж – очень банальное явление, часто сопутствующее рыночной популярности писателя. Мы уже наблюдали такое с Виктором Олеговичем, когда автор начинает поставлять полюбившийся потребителю товар в промышленных масштабах. А товар – некачественный.
Теперь вот и Владимир Георгиевич пошел по этому скользкому, но, наверное, достаточно прибыльному пути, раздув вселенную «Дня опричника», «Сахарного Кремля» и «Метели» до эпического рОмана. Структура повествования – как в «Кремле», только вместо пятнадцати рассказов – около шестидесяти. Русские лобковые…пардон, лубочные сусальности – те же, производственный соцреализм тоже на месте, добавилось только описание нью-средневековой Европы с баронами и крестоносцами, вполне себе свежая находка, да-с.
Стилистика вроде бы та же, но из-за общей унылости текста и она кажется оскудневшей и натужной.
Удивляет, что сей опус номинируется на «Национальный бестселлер - 2014». Но, глядишь, может и получит чего.