О дивный новый мир

По-настоящему страшная книга, которая произвела на меня впечатление. Здесь в отличии от небезызвестного романа «1984» Джордж Оруэлл практически нет каких-либо ужасов, разрушения, крови, все счастливы за очень редкими исключениями, проживая жизнь, полную всевозможных наслаждений и лишенную страданий. Но можно ли назвать жизнью существование, где у человека нет изначально ни одной своей мысли (каждая — установка, данная в результате длительного внушения в детстве), нет сильных чувств, выходящих за границы базовых реакций, нет выбора и даже мыслей о нём? Предопределенность комфортна и всех устраивает. Мир, где несвобода навязана не страхом, а личным удобством. И люди не равны уже на стадии эмбрионального развития — кому-то повезёт стать альфами, красавцами и интеллектуалами, кого-то заранее готовят исключительно для грязной работы; множество близнецов с неказистой внешностью и низким интеллектом.

Многое мне, как и Дикарю, чей образ мышления более близок к нашему, в этом Новом дивном мире кажется дикостью, отвратительным или просто жестоким, как программирование детей на отвращение к искусству и природе при помощи электрических зарядов. Однако всё не так однозначно. Отношение к людям, конечно, как к кусками мяса, но нельзя сказать, что система не пыталась сделать всё настолько комфортным для всех, насколько возможно без проявления негативных аспектов человеческой природы и последующего хаоса. И мир действительно идеален для тех, кто не знал ничего другого.

Оформление: Я обожаю-обожаю-обожаю-обожаю серию "Эксклюзивная классика" издательства АСТ. Все обложки чудеснейшие, невероятно стильные. Внутри хорошая бумага. При этом книги стоят не дорого. Одна радость!

О книге: Даже классика порой бывает трудной на понимание. Новый мир, совершенные технологии, люди теперь не стареют, а просто однажды спокойно умирают. Все живут в удовольствие, нет чувств, нет боли, нет любви, нет семьи. Все рады работать, а потом отдыхать. Общество смогло создавать сотни, тысячи людей в пробирках, нет ни матерей ни отцов, а эти слова подобны ругани. Но что будет с Дикарем, который был рожден в резервации девушкой, которая раньше жила в высоко технологическом мире? Сможет ли он приспособится? Сможет ли принять мир таким, какой он есть? Или его не будет устраивать окружающая среда?

Это одна из антиутопий, счищающихся в данный момент классикой, которая сильно меня зацепила. Первыми были книги Рэя Брэдбери "451 градус по Фаренгейту" и "Марсианские хроники", сейчас эта книга встала в ряд с ними. До сих пор я не понимаю, как можно было написать о таком технологическом прогрессе, так ясно и даже обосновано, более 70 лет назад. Для меня, наверное, это так и останется загадкой, как в голове людей могут рождаться целые миры, которые потом будут поражать читателей в течении нескольких десятков лет!

Ну, вот и завершилось моё первое знакомство с Олдосом Хаксли. Я в восторге. Здесь в полной мере сработал принцип Холдена Колфилда относительно выбора хороших книг. Пожалуй, знакомство с «Дивным новым миром» - это лучшее из того, что случилось со мной за последнее время. Ибо книг подобных этой - одна на миллион.
«О дивный новый мир» - это написанная в прошлом книга о будущем, заставляющая лучше вглядеться в настоящее. Хаксли словно пророк, предвидел и чётко обозначил те пути-дорожки, по которыми нынче вознамерилось идти человечество. Но только он довёл этот путь до его логического завершения, так как многие пребывают в блаженном неведении относительно конечного пункта. Но обо всём по порядку.
Все люди хотят стабильности, справедливости, благополучия или, не дай Бог, равенства и братства, а также множество других вещей. Подобные желания живут в умах тысяч людей. Но стабильность, как и всё в нашем мире, имеет свою цену. И до того, как заплатишь её, она кажется е столь высокой. Правда об этом никто и никогда не задумывается.
Мир будущего. Каким он будет, если вынести его за пределы нашей фантазии. Не сегодня-завтра хлопнет хвалённый прогресс – и мы увидим. А пока рассмотрим точку зрения Олдоса Хаксли.
Роман Хаксли, при том, что, так сказать, стилистически, он намного слабее, например, новелл оного, обладает удивительной силой воздействия на читательские умы: он заставляет читающего задуматься о последствиях своих стремлений и желаний; помогает внимательнее всмотреться в нашу нынешнюю жизнь. Приглашает нас подумать над вопросом, а нужны ли счастье, здоровье, молодость тем, кто утратил в себе всё человеческое? И готовы ли мы, ради стабильности и довольства перестать быть людьми, если существует опасность стать не более, чем просто сытым и довольным организмом, таскающим своё скучное тело по просторам.
О дивный новый мир! В мире, где каждый принадлежит всем, а общественное счастье высшая ценность, там каждый по-своему эгоист! Возлюбивший свою похоть, возлюбивший свою слабость, возлюбивший свою ничтожность. Без уважения к жизни и смерти, без малейшего желания обрести смысл собственного бытия, эти люди тянут лямку своей жизни в бесконечном «пей, гуляй, веселись» или, если воспользоваться словами Акутагавы: «жри, совокупляйся».
Мир, где жизнь - бесконечный праздник, а смерть - веселый фейерверк, где с помощью сомы можно избавиться от забот и проблем - это мир где можно быть по-настоящему...несчастным.
Осмелюсь заявить, что роман Хаксли вовсе не фантастичен. Описанное в нём, как бы это ни было грустно, вполне может произойти. Слишком многие хотят жить хорошо, но не хотят что-то делать для этого, при этом они желают веселиться и, как мне кажется, не отказались бы быть вечно молодыми, без болезней, без хлопот уже здесь, на земле, и в том нынешнем состоянии, в котором они пребывают сейчас. ПЕЙ, наплевать на духовный рост; ГУЛЯЙ И ВЕСЕЛИСЬ – в гробу мы видели ваш интеллектуальный рост.
Процитирую формулу, выведенную Мустафой Мондом: «Семь с половиной часов умеренного, неизнурительного труда, а затем сома в таблетках, игры, беззапретное совокупление и ощущалки». Иногда мне становится жутко, ибо я понимаю, что уж слишком многим понравились бы эти вещи. Да и если заменить некоторые термины, вроде «ощущалки», на термины нашего дремучего века, то… Возможно мы на пути в наш собственный «дивный» мир.
Собственно можно долго рассуждать о том, почему ужасно общество и устои будущего, можно поспорить, и сказать, что оно вовсе не столь ужасно, но роман, словно кладезь щедро даёт пищу для размышлений. Собственно, при прочтении, вы всё поймете сами и слова тут явно лишние. Хотя понимание довольно любопытная вещь. Любая шокирующая или заведомо правильная мысль, услышанная нами, уже преобразует нас, расставляет где-то внутри всё по полочкам, но умом мы приходим к тому, что уже поняли значительно позже. Вообще, нельзя понять то, что уже не родилось внутри тебя. Поэтому так часто сложно выразить словами то, что знаешь сам и о чем хочешь рассказать другим.
Просто шикарны в романе персонажи. Полные противоположности друг другу (и от того друзья) Бернард и Гельмгольц. Гонимый миром Бернард, изначально вызывает жалость, ведь он одиночка, никем не понятый и всеми отвергнутый. Но это не соответствует истине. Бернарт заражен жгучей завистью к окружающим и в глубине души желает быть, как они. Гельмгольц напротив, персонаж, который, на мой взгляд, совершил значительный личный подвиг. У него было всё: красота, престиж, женщины и деньги. Казалось бы, живи себе припеваючи и ни о чем не беспокойся, но он интуитивно чувствовал, что что-то не так, что в мире есть нечто, что важнее этого. Ну и конечно самый главный персонаж - это Дикарь – единственный, кто сохранил свою человеческую сущность даже под натиском Цивилизации. Трагедия Дикаря сложна, он несёт в себе не только внешний, но и внутренний конфликт. Не знаю с каким чувством вы следили или будете следить за ним, а я с каким-то особенным трепетом следил за судьбой этого персонажа. От всех остальных его отличало чувство ответственности за свои действия, и вытекающее из этого чувство раскаяния. Эти чувства делали его живым, настоящим, отличали от безликих людей из пробирки. Да, в конце он сорвался, но это самое чувство раскаяния, неведомое никому кроме него, позволяет простить лучшего представителя своего мира. Пока люди находили оправдание своим порокам, он единственный кто слушал свою совесть. И оттого тяжелей конец книги. Всё-таки – это был не выход.

О дивный новый мир? О нет! Не приведи Господь так жить!

Произведение Олдоса Хаксли – первая антиутопия, с которой я познакомилась, если не считать попытку прочтения «Мы» Евгения Замятина. Знакомство получилось очень удачным, книга впечатлила и точно останется в памяти надолго. Она просто прекрасна! Прекрасна во всём ужасе описанного устройства мира.

С замирающим сердцем читала я о том, что священные слова «отец» и «мать» стали ругательными, что дети появляются из закупоренных бутылей, а тот факт, что люди когда-то были «живородящими», считается кошмаром прошлого. Моногамия и брак безнадёжно устарели, вместо этого только «взаимопользование», доступное детям с самого раннего возраста. В этом мире нет места природе, искусству, человеческим отношениям и даже книгам. Всё заменили ощущальные кинотеатры, синтетическая музыка, ЗБС (заменитель безумной страсти) и сома… Это господство мира потребления над духовным миром почему-то считается абсолютным счастьем. А кастовость и предопределение назначения человека еще до его появления на свет залогом спокойного и благополучного существования (мне трудно называть это жизнью). Неудивительно, что Дикарь избрал для себя именно такой выход, хотя мне его безумно жаль. Если бы ему только позволили улететь на острова с Гельмгольцем и Бернардом, всё сложилось бы по-другому…

А еще страшнее становится, если понять, что первые шаги к этому новому миру уже сделаны. Дети совсем не хотят читать, и для этого не обязательно воздействовать для них электротоком. Графы «отец» и «мать» в документах предлагается заменить толерантными «родитель-1» и «родитель-2». Общество стремится к максимальному потреблению, а власть к подавлению личности и унифицированию людей, ведь так легче управлять. К чему же придём мы через несколько десятилетий? Какой мир оставим нашим детям и внукам? Стоит задуматься пока не поздно!

Эта книга — антиутопия, но лично для меня это оказался не мой жанр.

Я дочитывала её уже через силу, потому что не смогла полностью погрузиться в атмосферу. Несмотря на то, что замысел Хаксли серьёзен и глубок, мне было сложно найти в нём что-то, за что можно было бы зацепиться эмоционально. Всё показалось немного топорным и слишком чёрно-белым: есть якобы «счастливый» мир, где всё строго упорядочено и подавлено, и есть «неправильный» мир, где люди страдают, но живут по-настоящему. В такой схеме не нашлось места для нюансов и сложных чувств — как будто всё было упрощено до крайностей, а мне этого оказалось мало.

Меня оттолкнуло и само построение повествования: в книге нити сюжета переплетаются прямо внутри абзацев. Из-за этого иногда было сложно понять, кто говорит, что происходит, и вообще — где я сейчас нахожусь. Всё перескакивает с одного персонажа на другого без предупреждения, из-за чего чтение теряло ритм и становилось напряжённым.

Сама концепция мира, в котором людей «создают» по кастам и с детства приучают к определённому образу жизни, в теории звучит устрашающе — и в этом плане книга действительно пугает. То, что сейчас считается аморальным или недопустимым, в этом мире возведено в норму и даже поощряется. Дети проходят эротические игры, сексуальность просыпается с самых ранних лет — и никто не видит в этом ничего неправильного. Это не просто шокирует — это вызывает отвращение и тревогу, потому что кажется, что всё это на самом деле может когда-нибудь произойти. Точно так же пугает идея выработки условных рефлексов через боль — то есть буквально программирование людей с младенчества, чтобы они не задумывались, не чувствовали, а просто действовали по команде.

Главным элементом этой системы является сома — наркотик, который приглушает всё: боль, тревогу, скуку, страх, мысли. Он заменяет эмоции. И если тебе плохо — неважно почему, ты просто принимаешь дозу, и тебе хорошо. Это якобы счастье, которое становится обязательным. И если ты его не испытываешь — ты становишься угрозой обществу. Это один из самых страшных элементов всей книги. Потому что здесь не просто стирают чувства — их делают ненужными.

Мне особенно запомнилась Линда — женщина, которая, оказавшись вне привычного мира, просто сломалась. Не потому, что она плохая или глупая, а потому что она не умеет жить иначе. Она никогда не задавала вопросов, не интересовалась ничем, кроме своей «программы» — и когда её выдернули из этой системы, она заменила сому алкоголем, потому что не знала других способов справляться с собой. Она — чистый винтик, человек-функция. Когда её сын начал задавать ей вопросы о мире, она просто не смогла ответить — и не потому, что не хотела, а потому что не знала. Она просто не создана для размышлений. Это было особенно жутко — осознавать, насколько глубоко человек может быть сломан системой, даже не подозревая об этом.

Джон, напротив, вызывает сочувствие. Он живёт по-другому, он чувствует, думает, страдает — и всё это делает его живым. Он знает, что такое боль, что такое радость, что такое любовь, обида, отчаяние. И он не хочет отказываться от этого ради искусственного «счастья». Даже если это тяжело, даже если его никто не понимает. Особенно больно видеть, как его начинают воспринимать как диковинку, как животное — он становится объектом наблюдения, насмешек, почти как зверёк в зоопарке. Это ужасно, потому что он — единственный настоящий человек во всём этом мире. Но система не терпит инакомыслия. И если ты не такой, как все — ты подлежишь изоляции, а может быть и уничтожению.

Что касается концовки, она показалась мне странной. Диалог между Джоном и Мондом уводит всё в сторону философии: либо человек принимает этот стерильный, мёртвый, но спокойный мир — либо он выбирает Бога, страдание, боль и свободу. Но почему только два варианта? Почему нет чего-то посередине? Мне не хватило живой человеческой правды. Всё будто бы загоняли в узкие рамки: или сома, или страдание. И это ощущение «без выхода» оставило после себя усталость.

В целом, я рада, что прочитала книгу, чтобы составить собственное мнение. Но антиутопия как жанр, наверное, не для меня. Здесь слишком много философии и системы, и слишком мало жизни и эмоций. Да, это важное произведение, да, оно поднимает сильные темы, но лично мне было трудно — и сюжетно, и эмоционально. И повторять подобный опыт в ближайшее время я бы не хотела.

МИР НЕ НОВЫЙ. В основе его лежит старая идея: всеобщий капитализм, строгая иерархия, власть принадлежит элите, обслуга загнана под плинтус. Антиутопия Хаксли – далеко не первое фантастическое произведение, в котором развивается подобная ситуация. Средства, которыми этот мир удерживается, тоже не новы: кастовая система и одебиливание масс. Последнее начинается с рождения. Верней, с почкования. И уже с первых глав про инкубаторий понятно: есть в этом обществе нечто глубоко гнилое. Потому что можно не знать Шекспира. Можно даже не знать английского и ничего от этого не терять. Но лишать малышей кислорода и бить электрическим током – это дно.
МИР НЕ ДИВНЫЙ. Достижения технического прогресса там ограничены, а учёных, проникающих в тайны мироздания дальше положенного, вежливенько так тормозят. Хотя, казалось бы, почему не создать умные машины вместо доведения эмбрионов до состояния эпсилонов? Там даже религия никуда не делась, просто Бога заменили на Форда (или Фрейда), а вместо воздержания и стремления к высокому во главу угла поставили развращение и стремление к низменному.
ЕДИНСТВЕННОЕ, В ЧЁМ ЕГО ИЗЮМИНКА – ЭТО МИР ПОТРЕБИТЕЛЕЙ.
И ИМЕННО С ПОТРЕБЛЕНИЕМ, А НЕ С СИСТЕМОЙ КАК ТАКОВОЙ ХАКСЛИ ПРЕДЛАГАЕТ БОРОТЬСЯ.
Автор не жалеет сил, чтобы сделать этот мир бездуховным и максимально отвратительным. Получается это плохо. По уму надо бы пугать тем, что людей уродуют во младенчестве, социальные лифты захлапываются навсегда, а производство наркотика (сомы) становится отраслью экономики. А Хаксли пугает доступным сексом, комфортной смертью и налаженным бытом. Пафосно отстаивать своё право на несчастье– «прибавьте уж к этому право на старость, уродство, бессилие; право на сифилис и рак; право на недоедание; право на вшивость и тиф; право жить в вечном страхе перед завтрашним днем; право мучиться всевозможными лютыми болями» - может либо юноша-максималист, либо человек, серьёзного дискомфорта не испытавший. Все прочие понимают, что нужен баланс. Потому если есть хоть малая доля сознания, ограничиться исключительно телесными потребностями невозможно физически. Но если все силы направлены исключительно на выживание, о какой особой духовности может идти речь? И потом: что за желание поборников духовности загонять всех в хибару? И почему духовность конкретно у Хаксли идёт рука об руку… с грязью и мазохизмом?
Главный типа положительный герой Дикарь (он же Джон) говорит на языке Шекспира и одновременно не может зашить собственные штаны. И ладно бы он родился и сформировался в мире победившего потребительства. Так ведь нет. В связи с чем возникает вопрос: где этот человек набрался такого барства, и почему простейшее бытовое действо для него сродни подвигу? («Только прикажите. Среди забав бывают и такие, где нужен тяжкий труд. Но оттого они лишь слаще. Вот и я бы. Прикажи вы только, я полы бы мел».) Жалко его в итоге: для одного общества оказался маргиналом, для другого – забавной игрушкой. Ни хитрости, чтобы адаптироваться, ни воли, чтобы гнуть свою линию.
Похожая ситуация наблюдается с матерью Джона Линдой, хотя её автор не жалеет и презирает. Да и есть за что. Но если вдуматься, её вина только в том, что воспитывалась на одних ценностях, а попала в общество с ценностями другими. Неприятие окружающих? Есть. Горькая любовь? Тоже есть. И ведь заботилась же о сыне. Худо-бедно, но заботилась, с учётом, того, что подобным вещам её вообще никто не учил. Её финальные поступки – по сути своей саморазрушение. Просто, в отличие от Джона, она совершенно непафосна и в силу возраста несексуальна.
Бернард Маркс, с которого фактически началась вся драма – типичный «мамкин революционер». Существующий мир презирает. НО: чуть немного высунет нос за его рамки, чуть на него дунет ветерок, повеет грязью, возникнет реальная угроза его благополучию, тут же сливается.
Наиболее интересные персонажи – Мустафа Монд и Гельмгольц Уотсон. Первый подался из революционеров в консерваторы по идейным соображениям и хотя бы видит недостатки дивного нового мира (правда, не осознаёт их масштаба). Второй действительно готов отстаивать свои убеждения, правда, не знает, как их отстаивать. О том, какой мир могли бы создать такие гельмгольцы, предоставленные сами себе, было бы интересно почитать. Но автор пошёл другим путём.

Мне кажется, Хаксли слишком добр к человечеству. Его «дивный новый мир» практически совершенен.
В нашей реальности большая часть населения земли в смысле внутренней жизни уже и так обитает в этом мире, зато внешние обстоятельства оставляют желать лучшего. Они бы с радостью согласились на подправленный вариант. Нет страданиям, старости, незащищенности и неудовлетворенности, нет поиску места в жизни и душевным терзаниям – будь счастлив, дружок.
На деле альфы, конечно же, передрались бы за власть, инакомыслящих ни на какие бы острова не ссылали, а уничтожали и много чего еще случилось бы не по идеальному плану. Но на то она и утопия, пусть с условным знаком «минус».
В целом же, если вспомнить, когда роман был написан, то Хаксли можно назвать провидцем. Писатели чаще всего и есть настоящие предсказатели будущего. Однако тех, кто их слышит ничтожно мало. А тех, кто способен предотвратить наступление предсказанного, вообще не сущетсвует.
«Дивный новый мир» тем временем на пороге – манит нас технологиями новых поколений, морочит позитивной психологией и модой на счастье, кормит и одевает, обволакивает продуктами масс-маркета, разлекает тупыми передачами и бесконечными шоу. Он уже здесь, только всё будет совсем не так гладко, как у доброго Хаксли.
Привет, новый мир, ты мне не нравишься, но на мой век еще хватит остатков мира старого.

Ну вот и закончена моя эпопея Замятин - Оруэлл - Хаксли (Так и хочется добавить Толстая - Беккет - Этвуд). Получилось как-то по нарастающей. Абсолютно не впечатлил Замятин - ему я просто не поверила. В "1984" тоже верится с трудом, но это уже более знакомо, по-человечески. Сложно представить, как докатились, но результат полностью отвечает натуре homo sapiens. Теперь вот "дивный новый мир" потребления.

Сначала все казалось мне излишне гиперболизированным, наигранным. Пробирки, гольф, наркота, еще и не к месту приплетенный Форд - не верю я, ну не верю! А потом - к черту Форда. Потом даже не страшно, а мерзко.

Потому что

потому что

потому что

Антиутопия? Возможно была в 1932 году. Сейчас это - наша реальность. Легализованной повсеместно наркоты пока нет. Зомбирование. Сколько человек в современном обществе умеют рассуждать и имеют собственное мнение? Запрещенные книги. Каков процент читающих? Каков процент читающих что-то кроме Донцовой и бульварных романов? Ощущалки. "Нее, книги я не читаю. Зачем? Телевизор же есть! А ты такой-то сериал по тнт смотришь?" Секс, когда каждый принадлежит каждому. Ну, лет через пятнадцать, думаю, точно. Что там еще? Альфа-эпсилоны, каждое новое выпущенное развлечение должно стоить дороже предыдущего? Фильмы исключительно про экшн и секс? Безмозглое стадо, копошащееся на своих рабочих местах, бездумно восхваляющее власть, благодарящее небо за то, что в этой жизни за них все решено, что нет никакой ответственности. Это даже не гипербола, это легкое литературное преукрашивание.
Боги, как же противно... Бедный Шекспир, будут ли через пятнадцать лет читать его дети в школе?

Одно "но" - вся эта мерзость накатывает на последних страницах. Цепочка Форд - потребление несколько отталкивает. Предложенная взаимосвязь вызывает сомнение. Вспомнился "Орикс и Коростель" Этвуд - вот кто методично проработал процесс "падения." После ее романа я еще месяц с подозрением смотрела на замороженных кур и ощущала себя вегетарианкой. Слишком уж реалистичное предложено развитие событий.

В общем, на душе после книги как-то гаденько-гаденько. Вот почему фантасты типа Уэллса, предсказывая в 2015году всем доступный космический туризм и машины времени, - ошибаются, а Олдос Хаксли, со своими городами счастья попал в самую суть?

Не честно.