Маг

Джон Фаулз. «Волхв» — психологический роман о поиске себя и границ реальности. Главный герой, Николас Эрфе, молодой поэт, разочарованный в жизни, оказывается на затерянном греческом острове, где встречает загадочного хозяина виллы — мистера Кончиса. Тот вовлекает Николаса в изощрённую психологическую игру, в которой реальность и иллюзия постепенно сливаются.

Проходя через серию испытаний и меняющихся ролей, герой вынужден столкнуться с собственными страхами и противоречиями. В результате он переживает внутреннюю трансформацию, приближаясь к пониманию самого себя. Финал романа остаётся открытым, многослойным и допускает множество трактовок.

Фаулз исследует темы самопознания, свободы воли, иллюзий и человеческой психики. Он вплетает в повествование мифологические мотивы и философские размышления, создавая атмосферу интеллектуальной игры. Сам автор признавался: «Смысла в моём романе не больше, чем в кляксах Роршаха», и с самоиронией называл себя «великомудрым юнцом». Впрочем, в некоторых сценах я и правда не смогла уловить смысла.

Фаулз пишет образно и местами завораживающе, но лично мне книга показалась затянутой и перегруженной диалогами, которые порой ни к чему не ведут. Возможно, это как с теми самыми кляксами Роршаха — каждый видит в «Волхве» своё.

Своим романом «Волхв» вместе с Голдингом и его «Повелителем мух» в середине прошлого века Фаулз предвосхитил нынче модные голодные игры в кальмара. Только у Фаулза игра больше затрагивает культуру и эмоции, совсем уж о выживании речи не идет, но о самоопределении, различении реальности и иллюзии, властвовании богатства, что весь мир способно превратить в театр. Постмодернистская игра.

Главный герой – молодой британский выпускник по имени Николас Эрфе, волей судеб отправившийся преподавать английский в школу на слабозаселенном греческом острове Фраксос. Малообитаем он отчасти потому, что большой кусок территории отхвачен Морисом Кончисом – эксцентричным богачом, обладателем большой виллы и коллекционером... искусства, не бабочек. Люди судачат всякое о старике, кто-то прямо не советует преступать порог его дома, кто-то намекает на некий темный эпизод из затронутого войной прошлого, когда остров был захвачен нацистами. Все это сподвигает молодого человека, который, с одной стороны, после лондонских тусовок скучает в отсутствие единомышленников, с другой – чувствует что-то более настоящее и цельное в исконно греческой близости к природе пересечь красные линии и навязаться в собеседники к старику. Вскоре после этого Николас ощущает себя в центре некоего мистериального действа, вкрадывающегося в привычную реальность, и что здесь правда, а что – ложь, предстоит разобраться.

А разбирается Николас в этом с помощью всеместного английского иронизирования и пространного культурного багажа, который ему (и самому автору, со своим героем себя явно ассоциирующему, опытом преподавания на греческом острове тоже не обделенному) позволяет всюду присовокупить аллюзии: особенно в почете – Шекспир и классические европейские художники. Ирония, впрочем, как скажет позже кто-то из «властителей дум», ему не помогает, а скорее делает беззащитным. Еще на вооружении у Николаса имеется любвеобильность или же любовь к тайнам, сиречь к красивым загадочным нимфам, благодаря чему и без того нестабильное эмоциональное состояние после признания собственных поэтических талантов и богемной жизни посредственными еще больше расшатывается. И наконец, в качестве тяжелой артиллерии выступает эгоцентризм, что заставит бесконечно мучаться загадкой собственной избранности. Почему именно его продолжают обводить вокруг пальца с таким упорством и размахом? А почему вдруг перестали обманывать и следить, вторгаться в личную жизнь? Или не перестали?

Кончис тем временем являет альтер-эго автора, временами даже стилистически их речи сплетаются, как если бы он представил себя уже пожилым человеком, который хотел бы преподать урок молодому себе. Финансово подкрепленный инструментарий создает вокруг старика ауру почти что всемогущего бога, но с точки зрения читателя, который может быть не настолько очарован грандиозным спектаклем, не принимая в нем живое участие как главный герой, может представиться не более чем недоделанным инфернальным мюнхгаузеном. Ложь на лжи, игра ради игры – настоящий постмодернистский культурный деятель. И возраст, конечно, тот самый, когда многим уже хочется приукрасить свою жизнь перед молодняком.

Из всего вышесказанного может показаться, что не так уж высоко оценен этот роман Фаулза второстепенным автором. Более наигранный, чем «Коллекционер» (который на самом деле был написан Факлзом позже, чем «Волхв», но издан раньше) и немного наивный несмотря на всю интеллектуальность. Но погружение в атмосферу весьма занимательно и обрамлено искусным слогом автора. Описание чувственных сцен (включая пару эротических), культурных особенностей разных стран – в числе сильных сторон романа. И, может быть, у вас получится лучше представить себя на месте главного героя в его возрасте и антураже, тогда роман засияет для вас новой глубиной и экспрессией в духе портретов Модильяни.

Пришло время, когда судьба столкнула меня с самой необычной книгой в моей жизни. С той самой, которая оставила меня в растерянности и трепете. «Волхв» — гипнотический роман, не дающий простых ответов. Он создан затем, чтобы вытряхнуть привычные представления и оставить читателя в странном, завораживающем состоянии. Это как сон, после которого понимаешь: «это было важно», — но толковать его можно бесконечно. Возможно, в этом и есть замысел Фаулза: вернуть нас к опыту мифа, когда смысл ощущается не головой, а телом и чувствами. Автор подводит к мысли, что никакая «великая истина» не будет дана напрямую. Важно не то, как объяснить происходящее, а то, каким ты вышел из этого театра. Николас выходит другим. Читатель выходит другим.

Фаулз строит роман как лабиринт. Это сознательный художественный приём. Он не хочет, чтобы мы просто «поняли», он хочет, чтобы мы пережили опыт Николаса. А этот опыт — дезориентация, потеря почвы под ногами, странное очарование, боль и необходимость выбора, совершаемого без гарантий.

Загадочный Кончис — Бог, демиург, режиссёр-манипулятор, волхв, автор внутри романа. Он превращает реальность в театр, людей — в персонажей, манипулирует, чтобы показать правду. Но роман держит в напряжении тем, что не даёт окончательных оценок: терапия это или злоупотребление властью? Фаулз оставляет пространство для обоих прочтений. Чтобы человек изменился, его нужно выбить из привычных схем, жестоко разорвать иллюзии. Кончис именно этим и занимается: лишает Николаса всех масок и подрывает его иллюзорное ощущение контроля.

Свобода в романе — это умение выбирать без внешних костылей, признавая собственную ответственность. Исповедь Кончиса о войне — стержень его «игры», главная травма его личности. Он несёт в себе опыт предательства и казней, опыт выбора между жизнью и смертью. Его биография (эпизоды с партизанами, с девушкой Лилией/Жюли, с испытанием верности) делает его фигурой человека, всю жизнь несущего вопрос: «Что есть свобода и ответственность?» Его театр — это попытка искупления собственной вины. Возможно, через чужие судьбы он стремится перепрожить свои ошибки и очиститься.

Но есть и тёмная сторона: Кончис наслаждается положением кукловода. В его проекте есть оттенок садизма — он использует людей ради своей философской драмы. Его «игры» рождаются из невозможности вынести собственные решения и переписать прошлое. Он репетирует мораль на других, потому что не смог сыграть её в своей жизни. В этом — и его величие, и его слепота. Николас в каком-то смысле становится проекцией самого Кончиса в молодости: таким же самовлюблённым, циничным, не готовым к ответственности.

Николас — потерянный человек. Умный, но пустой, свободный от смыслов, выборов, обязательств, любви, верности. Его путь — это цепь зеркальных столкновений, которые постепенно ведут его от нарциссического одиночества к признанию ценности другого. Я думаю, Николас изменился. Его последние слова — пожалуй, единственный момент подлинности за весь роман. Впервые он снимает маску и вместо манипуляций предлагает Алисон право выбора.

Если читать в духе «положительного финала», то это шанс на новый виток их отношений: теперь не только он диктует правила, но и она имеет голос. В каком-то смысле Алисон своим терпением и внутренней верностью дождалась момента, когда Николас дозрел до честности.

Алисон — единственная по-настоящему живая, а не мифическая фигура в этой постановке. Её связь с Питом была скорее бегством от боли и пустоты, чем изменой; она оставалась внутренне преданной Николасу.

Фаулз не даёт окончательных ответов на вопрос: «Что это было?» Он учит нас принимать ответственность за собственный выбор в непредсказуемом, странном и загадочном мире.

Книги — еще один портал в миры, в которых мы никогда не рождались. Если советовать из личного поразительного опыта, ни на что не похожего, то это точно будет "Волхв" Джона Фаулза.

Только представьте себе в пафосном антураже Англии и Греции 1950-х годов Николаса (Коленьку), который тебе и выпускник Оксфорда, и золотой мальчик, и представитель послевоенной английской интеллигенции. Как раз то самое поколение, знаете, когда люди после стресса пихают своим детям и в рот, и в остальные отверстия, стараясь оправдать пережитый стресс. И пообещать богатствами, что те больше никогда не испытают лишений. Сегодня про такое еще любят снимать на Нетфликсе. А получается... Получается Коля, с которым мы знакомимся в момент, когда он смотрит в зияющее дуло ружья и собирается распрощаться с жизнью. По его мнению, он никто, все эти ваши краски судьбы он уже вкусил по полной в свои-то двадцать пять, а жизнь его никчемна и ценности ей — грош.

Но Коля играет спектакль перед собой самим. Стремительное решение распрощаться с жизнью превращается в фарс, где он то глядит в пистолет, то в небо, то на Грецию, то на "пену крон" и настолько затягивает процесс, что привлекает внимание местного миллионера, плейбоя, филантропа Мориса Кончиса. У деда хоть и нет красной комнаты для Коленьки, но есть любовь к метатеатру и молоденьким дурачкам, драматургии и мистицизму.

Как истинный дед, Кончис сажает Коленьку на качели, да не простые, а эмоциональные. Ставит его, как фигурку, в разные ситуации, декорации, заставляя проявлять свое истинное "я", доставая из парня правду, желания, стремления под соусом в том числе и эзотерической мишуры. Рассказывает сказки, которые обязательно ложь, да в ней намек.
Читать роман "Волхв" — это не развлечение. Это работа над самим собой, над своими реакциями на примере Коленьки, который оказывается совсем не лучшим человеком на свете, а родник жалости, которую он пытается высосать из всех вокруг (включая читателя), очень быстро иссякает. Это морковка перед ослом, которую хозяин виллы вешает у носа парня, после высмеивая его слабый, мятущийся выбор — равно как и наш, когда мы вновь и вновь проникаемся сочувствием и согласием к протагонисту. Это бесконтактный секс, постоянное напряжение электричества, созданное противостоянием умов, разрядиться которому позволят... или нет?

Конец романа для всех разный. Сколько человек читали, сколько мы имели разговоров — все восприняли финал истории Коленьки по-своему. А мы думаем, что внутри Коленьки на самом деле все это время была бушующая пустота, от которой он бежал всеми силами, но, встретив настоящий ураган, понял, что в отсутствие опор на самом деле... ничего из себя не представляет. И если Кончис — это режиссер, создающий "опыт за пределами", то в конечном счете Коля оказался декорацией, да не в проекте художника, а в самой жизни.

Обязательно рекомендуем вам это путешествие.

"Не думай, что книга упустила тебя из виду, читатель"
Мне эта книга попалась случайно (ха-ха), начала читать и пропала. Уже черт знает сколько я в книжках так не пропадала. Сначала захватил хороший слог (перевод Кузьминского просто прекрасен), потом Греция. 14 лет назад мне посчастливилось там побывать, и сразу встают перед глазами пейзажи, люди, обрывки из самоучителя. Еще с нашим летом совпало, которое тоже поддает жару иногда.
Ближе к книге началось мучение. Развязка (которая из?) казалась вялой и неправдоподобной. Хотелось, чтобы все это поскорее кончилось, все персонажи осточертели. Пелевин много взял у Фаулза с точки зрения внешних атрибутов. Да и внутренние постмодернистские выверты в чем-то похожи. Надо начинать читать с Платона и идти строго по хронологии, чтобы понимать, кто на кого и когда сослался. Ещё эта гребаная метаирония: главный герой -"интроверт-неинтеллектуал". Ага, как же, сыпет на каждой странице своим оксфордским образованием и бесчисленными аллюзиями (Я это пишу не в силах покинуть любимую скамейку, а в пяти метрах от меня группа в леопардовых костюмах играет в "крокодила", используя резиновую женщину).
А потом до меня дошло. Мощно так дошло. Кого на самом деле мучают, не отпускают до последней страницы, кто тут главный герой - не Гамлет, плачущий по Офелии, а Мальволио - вечный юродивый.

До того как появился поджанр «темная академия», задолго до «Пилы» и «Игры в кальмара», еще в середине прошлого века господин Фаулз знал толк в развлечениях. С автором меня познакомил «Коллекционер» — книга, прочитанная за один вечер. «Женщина французского лейтенанта» как-то скрасила мой отпуск. Но «Волхва» я по какой-то причине отложила на антресоли (фигурально, не буквально) и обратилась к нему только сейчас.

Вот что странно. На упоминания об этом романе я натыкалась часто, но толком не понимала о чем он. Никаких спойлеров, всегда размытые рецензии, буктьюб хвалит произведение в основном за атмосферу. Когда я взялась за книгу, я понятия не имела что меня ждет. А когда я ее закрыла, я понятия не имела, ЧТО ЭТО БЫЛО. Одно могу сказать наверняка: вот это моя «Тайная история», к которой даже придираться не хочется. Но я попробую.

Главный герой, в голове которого мы живем, вполне способен к анализу и самоанализу, он даже вскользь называет себя антигероем, и, пожалуй, себя не щадит. Он не самый привлекательный персонаж, ему не всегда сочувствуешь, однако параллельно с тем, как накаляется ситуация, растут и внутренний протест читателя (конечно, если читатель гуманист), и сопереживание рассказчику. «Игрушка из живого человека» — популярный мотив в искусстве, и эта игра слишком часто фокусируется на унижении и моральном каннибализме. В этой книге доходит чуть ли не до фашистских методов, от чего, конечно, волосы дыбом.

Нигилизм не дает права на моральное превосходство. «Сверхчеловеки» — это «недочеловеки» со знаком плюс, которые постоянно скатываются в мелких бесов. За действиями «антагонистов» видится не тяга к спектаклям (а все происходящее в романе это череда пьес в реальной жизни), а жажда дуэли, битвы интеллектов, столкновения веры. Вот только для дуэли нужно осознавать свою разность с оппонентом, а еще быть равным ему. Главный герой «Волхва» в этом плане не вывозит. Ты можешь знать правила игры, но оставаться пешкой, и Николас, который так часто меняет амплуа, совсем не двигается по шахматной доске. Он даже готов обратиться в чужую веру, откинув шаткую собственную, и уже этим неинтересен. Никто не любит ренегатов.

Меня как читателя заносило на лихих поворотах, и положа руку на сердце многие эти «твисты» не прокатили бы сегодня. Одна только бесконечная сексуализация в мотивации персонажей порядочно набила оскомину. Ведь вечно путь к самопознанию лежит либо через воздержание, либо через оргии. Да и прочие темы мы, дети двадцать первого столетия, уже тысячу раз успели пережевать. Кстати, отчаяние автора, обреченного на пересказ старых историй, тоже временами проскальзывает в тексте.

И, подводя итог, литературные обозреватели не обманули. Книга действительно атмосферная, в ней много отсылок, много пасхалок. И дух времени показан очень ярко.

Второе прочтение. Которое только усилило впечатления от давнишнего первого.
Произведение просто пестрит острыми фразами, после которых хочется делать паузу и блуждать в размышлениях. Масса аллюзий, которые открываются при более глубоком изучении. Безусловно, грех было автору не завести читателя в тупик после поиска выхода из той или иной ультимативной моральной дилеммы (к примеру, что бы вы выбрали, если бы вынуждены были выбирать: либо перевести смертельную участь на одного и тем самым спасти многих, либо не вмешиваться и обречь бездействием на погибель?).
Размышления о свободе (как мило: сначала люди придумывают несовершенные словесные обозначения понятий, а потом бесконечно рассуждают, обладают ли ими в полной мере?..), прорисованный классический Трикстер, эмоциональные качели, и никаких выводов из переживающихся обстоятельств со стороны героя (олицетворяющего почти любого человека в принципе).
Главные плюсы книги: глубина смыслов, многослойность метафоричности, чудесный слог, удивительное послевкусие (после прочтения навсегда остается ощущение на коже теплоты греческого солнца, контраст перенесения в холодную Англию), мастерски деликатное отображение самых откровенных сцен 18+.
Главные минусы: чрезмерная затянутость, раздражение от главного героя и отвратительная концовка.
Именно тот случай, когда процесс стОит провального итога, но все же перемудрил Фаулз, перемудрил.

ЭКРАНИЗАЦИЯ

Режиссёр: Гай Грин, 1968 г.
Эта экранизация - как бочка дегтя с единственной ложкой меда: полное совпадение актеров с образами в воображении, удовольствие от операторских приемов и общая атмосфера кинематографа того времени.
В остальном... Чего можно было ожидать от картины, реализаторы которой совершенно не понимают сути исходников?
Где близняшки? Где жизненность вместо мистики? Где черты характеров героев, сцены в контрасте Греция-Англия, правильная мораль и вообще концовка? Экранизация настолько же провальна, как "Ожидание/реальность" от покупки на дешевом китайском сайте.

Закрыла книгу с мыслью, что к концу года прочитаю ее еще раз. Думаю сложно оценить всю глубину с первого раза. Читала долго. Да, кто-то скажет, что она затянута, поначалу нудновата, и я, в принципе, соглашусь. Но стоит только немного домучить начало, как все пойдет очень быстро. Будет не оторваться. Я хочу немного насладиться послевкусием, осознать концовку. Посмотрим, что буду думать о ней через год. Фаулз, как всегда, до самой последней строчки держит в напряжении. Читая и выстраивая теории, через пару страниц я была вынуждена выискивать правду и вымысел в осколках своей предыдущей теории, так как Кончис и его единомышленники выкидывали новый трюк.