Сорока на виселице

Вот это я попала с этим пухляшом! Еле вымучила.

У Веркина до этого читала только 2 книги: "Герда" и "Друг апрель". Обе книги понравились, хоть и подростковая лит-ра. А тут: соврем.рус лит-ра да еще и соц.фантастика и плюс к этому друзья-сочитатели книгу с большим размахом оценок оценили от 5 до 10... Надо было не трижды, а десять раз подумать прежде чем браться за чтение.

Нас пригласили в будущее. Опять на кону "судьба" человечества. Создается жюри, куда попал наш ГГ - спасатель. Это жюри будут думу думать на тему "как дальше жить" и их решение будет той "судьбой", которую выберет человечество посредством своих представителей.

На кону - синхронная физика. И Жюри будут всю книгу разговоры разговаривать о физике, синхрофизике, квантовую физику тоже вспомнят, путешествие по вселенной, смерть и бессмертие...

Очень часто было ощущение, что читаю какой-то поток сознания, что мысль всё же где-то есть. Только, чтобы эту мысль уловить и понять, нужно курить ту же хр@нь, что и автор.

В общем, 500 с копейками страниц слов, без особых событий, просто разговоры...

Не понравилось, совсем, только ощущение потерянного времени...

Предупрежден — значит вооружен. Я знал, что будет много разговоров. Я знал, что всё непросто так и надо обращать внимание на мелочи.
Но даже предупреждённому и готовому к бесконечным диалогам, мне оказалось непросто.
Получилась бы монументальная пьеса, смоги актеры выучить километры текста, а декораторы отстроить Институт и Актуатор. Что-то в духе монструозного "Дау" Хржановского.
Третья подряд синхроничность в книгах, на этот раз случившаяся в романе про синхроничность: параллельно читаю "Любимчик Эпохи" Качур. Так вот там нелюбовь и соперничество двух братьев тоже один из осевых конфликтов книги.
Простак-спасатель выбран в Большое Жюри, которое должно решить судьбу синхронной физики — то ли шарлатанства, то ли прорывной науки будущего. Сам Актуатор Юнга, и изобретения синхрофизиков (те же межзвездные перелеты), указывают на то, что в синхрофизике что-то есть.
Главный герой в сопровождении гения Уистлера и библиотекарши Маши прилетает на Реген, где распологается филиал Института Пространства и Актуатор Юнга. Народа, против обещанного, чуть. Помимо этой троицы ещё трое. И все говорят друг с другом в разных сочетаниях.
Несмотря обилие речей и их достаточно высокий интеллектуальный уровень, до афористичности доходит редко. За первые двести страниц мне попался всего один яркий афоризм:

Сравнивают со Стругацкими. Я бы с Лемом сравнил.
Человечество, по Веркину, получается каким-то уж слишком пугливым и хрупким. Боится, до ужаса, ИИ; боится повстречать братьев по разуму; боится не смочь освоить всю Вселенную и, соответственно, боится границ бытия; боится долголетия-бессмертия; боится даже разрешить применять мозговой акселератор LC.
Зато не боится умирать по несколько раз за один перелет от одной планеты к другой. Может быть и зря, что не боится.
Эффект пустого помещения, эффект "дня сурка", наводит на мысль о посмертных мытарствах нескольких неприкаянных душ. Но это было бы очень жалко — то, что Пелевин умещал в пару десятков страниц, не след растягивать на пятьсот.
Основная обширная проблематика романа вполне укладывается в пусть, расширенный, но стандартный НФ-канон. Но в какой-то момент автор начинает рассказывать истории о книгах. И вот тут нельзя не вспомнить библиоцентричного Борхеса. "Детство Сциллы", вставная новелла из "Сороки", и обрамляющая её история, вполне могли бы войти в легендарный борхесовский сборник "Сад расходящихся тропок", причём смотрелись бы в нём очень органично, а не бедным родственником.
"Сорока" оказалась челленджем и испытанием. Если до начала чтения я был полон энтузиазма и заранее хотел прочесть у автора и "снарк снарк", то ближе к концу энтузиазм поугас. Читаешь и не понимаешь, то ли приобщился к будущей классике уровня "Соляриса", то ли весь этот ворох идей и недомолвок окажется перехваленной однодневкой.
Можно долго приводить аргументы за и против открытого финала и излишней многозначительности "Сороки". Я не буду. У меня эффект завышенных ожиданий.
На все восторги я могу привести старый тезис про неодетого короля.
7(ХОРОШО)
Отзыв А. Н. И. Петрова значительно лучше и интересней самой книги.

Давайте так: я понимаю, что новый роман Эдуарда Веркина он же, самая ожидаемая книга 2025, вызовет много вопросов, нужен кто-то, кто ответит хотя бы на часть из них, пусть это буду я. Начнем с заглавия, оно, как и обложка, отсылает к одноименной картине Питера Брейгеля старшего, написанной в середине 16 века, когда ростки протестантского инакомыслия в Нидерландах жестоко подавлялись католической Испанией, под властью которой пребывала страна. Протестантизм, более прогрессивный и развернутый к пастве, опередил свое время, его последователей пытали и казнили - непропорционально большая виселица на картине как напоминание и предостережение. Жестокая расплата за веру во что-то, пришедшее слишком рано; за потребность продолжать следовать этим путем в период отката и реакции - ключевой образ "Сороки на виселице". Понятно, что это самая поверхностная трактовка, книга предлагает множество градаций от: "отнимают самое необходимое", до "спасибо, что забрали спички у детей".

Роман продолжает тему Синхронной физики или Потока Юнга, которую автор начал рассказом "Крылья" (сборник "Новое будущее") и повестью "Физики" (сборник "Мир без Стругацких"). Веркин, в отличие от большинства коллег-писателей, глядя в будущее, создает не антиутопию, но утопический мир, близкий Полдню Стругацких: энергетический кризис разрешен изобретением репликатора, позволяющего синтезировать что угодно из примерно ничего; проблема освоения дальнего космоса - здешним аналогом прыжковой телепортации, когда межзвездное расстояние разбивается на некоторое количество перемещений, преодолеваемых людьми в состоянии полу-смерти, лайтовой версии эвтаназии, на выходе из которой, во избежание побочек, нужно пить здешний аналог Регидрона, тягучий электролит в банках - в основном все переносят без последствий. Освоено девять землеподобных планет, найдено еще больше, человечество расселяется по вселенной, на Земле в статусе отчасти заповедника, остаются немногие.

Ян, герой-рассказчик, один из таких. Проблема с абстрактным мышлением закрыла для него пути в интеллектоемкие сферы, но работа спасателя совершенно его устраивает. Однако именно он, волей обстоятельств, стал членом Большого жюри, которому предстоит решить: быть или не быть Синхронной физике. Жюри формируется наполовину из специалистов в самых разных отраслях, наполовину из рандомных обывателей. Теперь собственно о физике, что она такое? Если очень примитивно, то это инструмент, в перспективе способный дать людям сверхчеловеческие способности: изменять по желанию физический облик, жить в безвоздушном пространстве, мгновенно (а не вот это вот все с промежуточными смертями) перемещаться в любую точку, предвидеть будущее, моделируя желаемое. Как ни странно, в основе механизмы синхронности, известные всякому по гадательным техникам: таро и руны, всевозможные -мантии и толкование снов, бобы кумалаки и подброшенная монетка, астрология, наконец, прямо базирующаяся на принципе "то, что внизу подобно тому, что наверху".

Очевидная проблема в том, что, при крайне высокой ресурсоемкости и оттягивании на себя лучших мозгов популяции, видимых результатов Поток Юнга не дает, вот уже полтора столетия, и время окончательной реализации сбычи мечт откладывается все дальше. Заседание должно пройти на планете Реген ("Дождь", салют, мокрецы Стругацких), где расположен Институт синхронной физики. Там строится Актуатор - конструкт, находящийся одновременно в нескольких измерениях, чье действие напрямую связано с потоком Юнга, туда в немыслимых количествах свозятся бумажные книги - необходимый фактор работы синхронистов. Туда прибывают Ян и библиотекарь (где книги, там непременно должен/должна быть) Мария. Там, в ожидании остальных членов Комиссии, в прогулках и разговорах, разворачивается действие тягучего, как смола, безумно рекурсивного романа.

"Сорока на виселице" совсем не многофигурна, буквально семерка персонажей: Энтузиаст (он же Сумасшедший-гений) Уистлер; Скептик Кассини; Неопределившийся Шуйский ("левая рука не знает, что делает правая"); Простак (он же Человек-задающий-вопросы) Ян; Наблюдатель Мария; Штайнер, с чьим амплуа я для себя не определилась и доктор Уэзерс, но он в основном советует пить электролит. В блуждании коридорами Института, воплощающем образы снов, обрывки прочитанного с книжных страниц, разговоры - кое-что от "Соляриса" и довольно много от других веркинских историй, начиная с "Кошек, которые ходят поперек" и "Пчелиного волка", заканчивая кровавым бессмертием "Через сто лет" и "Звездолетом с подбитым крылом". Внимательный и неленивый читатель найдет здесь привет еще одной самой ожидаемой книге года, "Смеху лисы" Идиатуллина, не считая всяких борхесов в количествах.

Вот и все, что я хотела сказать для начала. Дальше - сами.

Я предлагаю сразу смириться с тем, что загадок в этой книге гораздо больше, чем разгадок. Да и те, честно говоря, не бесспорны. Если вы уже читали снарк снарк , то вам знакома атмосфера то (ли) веселого, то (ли) страшного абсурда, в которой несется повествование, так что оторваться от чтения невозможно.
О чем эта книга? О том, что технический суперскачок немыслим без суперскачка духовного, о том почему и зачем прогресс и какова его цена и препятствия, и, наконец, какую роль во всем этом сыграет литература. Именно литература, а вовсе не синхронная физика, является стержнем, вокруг которого построен роман: тексты, библиотекари, горы книг, покрытые буквами страницы, самодельные блокноты, случаи библиопаники, печатные пророчества и проклятия.
Чем эта книга точно не является? Не научной фантастикой, по крайней мере «твердой». Техническая составляющая постоянно ускользает из фокуса, который устремлен то на человека, то на искусство. Не космоопера, действие вообще очень камерное, напоминает пьесу, а действующих лиц можно пересчитать по пальцам одной руки. Не философский трактат, который обязан быть последовательным и понятным, содержать идеи и аргументы.
Внимательный читатель почувствует влияние Лема (напряжение экспедиции на Солярис), Дика (сверхъестественное на пальцах), и, конечно, Стругацких (бесконечные коридоры НИИЧАВО, славные ученые и почти Мир полудня). Но букв вообще всего ничего, и автору удалось создать из них гораздо большее, чем компиляцию. Может это кощунство, но мне кажется, что так написать могли бы братья, если бы дожили до сегодняшнего дня. Кстати, совершенно гениальный рассказ Веркина "Физики" – жемчужина сборника «Мир без Стругацких». Почитайте, до или после Сороки, очень обогатите свое понимание, он о той же (?) вселенной.
Про название книги написано уже везде, повторяться не буду, коннотации в общем-то понятны. Хочу отметить образ рассказчика, его изначальную «особость» и его поразительную эволюцию, большой респект автору. Еще отмечу поразившую меня метафору о сходстве безграничной вселенной, освоить которую без технологического суперскачка у человечества просто не хватит времени, и литературы – постоянно множащегося корпуса текстов, прочитать которые также становится невозможным из-за физических ограничений. И наконец, диалог-загадка из пролога и эпилога между рассказчиком, Винджем и М.В. о включении в книгу текста признания Кассини. Оставим (вслед за Веркиным?) за скобками содержательную часть и подумаем о том, как трое видимо очень неглупых и много поживших людей, не сомневаются во власти литературы – они совершенно точно уверены, что один этот текст может поколебать настроения общества. Так выпьем же за великую силу искусства!
PS. Я имею свое мнение о том, что произошло «на самом деле». Если кому интересно, давайте обсудим.

Впечатления от хорошей книги всегда хочется с чем-то сравнить. Поначалу (первые 100 страниц) - это конечно Стругацкие, основное повествование - "Солярис", но в целом - "Сталкер" Тарковского, с его неспешным развитием сюжета, бесконечными разговорами и глубоко упрятанными смыслами. Мощное произведение, и я рад, что жюри "Большой книги" присвоило ему первую премию, благодаря чему я и сподобился эту книгу прочитать (до этого с творчеством Эдуарда Веркина не сталкивался).
Сюжет прост. Далёкое будущее, открыто уже столько планет, что на них не хватает имён и исследователей, но братьев по разуму не обнаружено. Для решения глобального вопроса собирается "Большое жюри" из 12 человек - 6 действительных членов мирового Совета + 6 случайно выбранных жителей Земли. Их решение обязательно для всех (этакий демократический централизм в будущем). В число избранных попадает Ян - простой спасатель, которого собственные отец и брат считают недалёким и для такой роли неподходящим. Тем не менее этот "Иван(Ян)-дурак" оказывается очень даже на месте, именно он и является рассказчиком.
Общий сбор назначен на далекой экзопланете Реген в институте - самом крупном здании во вселенной. Туда прибывает Ян, Мария - библиотекарь (бумажные книги возродились), но не член Жюри и гениальный физик Уистлер с ручной пантерой Барсиком, инициатор всего собрания. Остальные должны прибыть позже. В ожидании их эта троица, а также
Кассини - член Жюри, оппонент Уистлера
Штайнер- руководитель филиал и администратор Большого Жюри
ведут бесконечные разговоры, плутают по институту, путешествуют по окрестностям и опять говорят, говорят, говорят, вспоминают истории, которые как притчи, спорят. Вы думаете это неинтересно? Отнюдь. Где-то к середине книга показалась мне гениальной!
Хорошая фантастика - это прежде всего про настоящее.
Люди отказываются от индивидуального роста и роста социальной вовлеченности, от открытий, от перемены профессий. Мир останавливается, и причины остановки - границы. Человек не может развиваться в очерченных границах . Даже если человек не знает о границах, нечто в его душе ежечасно кричит о них. Человечеству нужна цель, существование невозможно без цели, в прокрустовом ложе нет жизни.
Как преодолеть этот тупик, есть ли он, все ли средства для этого хороши, чем и кем можно пожертвовать... Собственно темы вечные. Сейчас даже вспомнились споры Сеттембрини и Нафты из "Волшебной горы" Томаса Манна. Если какие то разговоры утомляли (типа особенностей синхронной физики) их тоже (как и у Манна) можно было опустить.
Читается хорошо и даже увлекательно, язык легкий , отдельные притчи (например "Бабушка-удав") - блестящи.
Все впечатления передать сложно, да , наверное, и не нужно. Хочу книгой заинтересовать. Но предупреждаю, подойдет далеко не всем. И дело здесь не в начитанности, литературном бэкграунде читателя. Отметил бы две вещи:

• Герои - картонные, "люди-функции" - эмоции, половые и возрастные отличия практически отсутствуют.
• Чем дальше, тем больше проседает сюжет (хотя и ускоряется действие), а финал практически открытый (или скомканный? или я его не понял?)

... Небо на Регене почти всегда серое. Это не такой серый, как на Земле, настоящий, плотный, я от него глохну. Небо-войлок.

Сначала я думала, что это будет самая моя короткая рецензия: ничего не поняла, но где записаться в синхронные физики?

Потом решила всё-таки сказать. Скажу.

Для меня Веркин над-рационален. Я его книги больше живу, нежели пытаюсь постичь разумом.

«Сорока на виселице» — книга-пазл для всех и каждого — вот он, пример для проверки вашего (да-да, моего и вашего) способа сборки модели реальности. Каждый соберёт что-то своё.

Я в этой книге встретила любимого Веркина-стилиста, Веркина-кулинарного эстета; я встретила чужое небо и бесконечную неутолённую тоску, тепло бока пантеры, ледяной холод воды, ломающую мозг геометрию, запах и вкус крови, совершенный хоррор, совершенный анекдот и многие другие кусочки пазла моей личной истории, но, безусловно, каждый из нас читает текст, исходя из собственного контекста.

О контексте автора я могу лишь гадать.

Но что-то подказывает, что мы с ним близки.

Есть и иные прочтения. Я прочитала уже с десяток рецензий о «Сороке на виселице», и все они разные и о разном.

Потрясающе.

Конечно, я сразу пошла к Антон Осанов , потому что со времени «снарк.снарк» Антон для меня — рациональный проводник к Веркинским мирам (ссылка на рецензию — в комментариях).

У Антона я, как и в прошлый раз, нашла ответы на некоторые свои вопросы (отдельный вопрос, конечно, как можно быть уверенным в том, что ответы Антона конгруэнтны авторским идеям? — Никак) и точные формулировки того, что могла бы сказать сама.

Ну вот, например, про стилистику (обожаю):

Читая Осанова, я вспомнила, что такое апофения — «тенденция человека находить закономерности и связи в случайных или бессмысленных данных, видеть смысл в не связанных друг с другом событиях», и я согласна с тем, что

О чём же «Сорока на виселице»?

О возможности преодоления предела.

Можно увидеть тупик, можно — надежду.

Я хочу видеть надежду.

«Дороги к виселице идут через весёлые лужайки»

В этой книге прекрасно всё — от названия и обложки (спойлерящих сюжет неистово, о чем вы, однако, не догадаетесь, пока не прочтёте) до идеи и воплощения.

Если вы хотите стандартную художку с сюжетом, закрытыми в итоге вопросами, логичными героями с понятными [читателю] поступками, внятную приключенческую или любовную линию, да и в целом — если вы просто хотите хорошо провести с книгой время и что-то в ней легко понять, то «Сорока на виселице» — не ваш вариант. Оставьте её на случай, если вам однажды захочется, чтобы какой-нибудь текст вынес ваш мозг.

Это не космофантастика. Это не просто художка. Я бы отнесла эту книгу к жанру современной безумной философии: насколько лайтовой или тяжёлой — решит читатель.

Я купила себе бумажный экземпляр (что делаю очень редко), и теперь, когда натыкаюсь взглядом на «Сороку...» на полке, то немного дёргаюсь. Веркин умеет делать своим текстом больно, а я тот ещё книжный извращенец: мне бы стекло поострее и чернуху почернее, и, как оказалось, даже забористая дичь с намёком на безысходность (пути человеческого) способна меня хорошенько встряхнуть. Бывает ли от книг ПТСР? У меня, кажется, да.

Будущее. Прекрасное и слегка скучное: болезни и войны побеждены, космос освоен, миллиарды книг написаны, ответы найдены почти на всё. Из нерешённых задач остались только вопросы синхронной физики, которая должна помочь человечеству двинуться ещё дальше, совершить прорыв, сделать скачок, понять, для чего мы здесь и что делать... Синхронная физика — смесь философии и науки, что-то хаотичное, безумное и [не факт, что] постижимое только узким кругом безумных учёных (имеющих к ней скорее врождённый дар), исследующих повторения и совпадения. Быть может, в нашем настоящем будущем чем-то вроде синхронной физики объяснят однажды дежа вю, вещие сны, предчувствия, странные совпадения и прочие «сбои в матрице». В общем, человечеству времён «Сороки на виселице» нужен очередной прорыв, и он, в теории, достижим, но не вполне гуманен. Большое Жюри собирается на дождливой планете Реген, чтобы решить — что делать. Но это лишь то, во что верит главный герой...

Ян по меркам отца и брата — неудачник. Остался в колыбели, на Земле, работает спасателем на Плато Путорана, уберегая безумных туристов от самих себя. Когда его приглашают в Большое Жюри, то отец и брат отговаривают его лететь, и он, конечно, с ними соглашается.

И всё равно летит.

Через космос и несколько этапов эвтаназии (такой вот способ преодолеть гиперпрыжок) Ян прибывает на Реген, чтобы вместе с библиотекарем Марией (которая, скорее всего, никакой не библиотекарь), синхронным физиком Уистлером и официально входящим в Большое Жюри Кассини решить вопрос, который ещё не был озвучен, но вместо этого...

Ничего не происходит. И в то же время происходит всё, что нужно.

Жюри всё никак не может собраться, все ждут кого-то ещё, но на Реген день за днём никто не прилетает. Герои бесконечно разговаривают, и в их диалогах и монологах — загадки и ответы. Они совершают странные (на первый, второй и третий взгляд) вещи, говорят о странных вещах, вспоминают какие-то, будто рандомные, сцены из прошлого или из книг, и в какой-то момент (почти всё время, будем честны) читателю кажется, что всё это не имеет смысла, что ничего так и не станет прозрачно и ясно.

Нужно присмотреться повнимательнее. Нужно прочесть несколько раз. Нужно сесть и посмотреть в стену. И тогда всё станет немного понятнее. Или можно себя в этом убедить.

Не факт, что вы на сто процентов поймёте то, что хотел сказать автор. Но и в этом что-то есть...

Три похода к актуатору — практически одинаковые, с минимальными отличиями сцены, — просто издеваются над читателем. Потому что разгадка — будто бы вот она, вот сейчас мы поймём, что здесь происходит, но вместо ответов дальше возникают только вопросы. Что такое Барсик? Кто такая Мария? Как давно не в себе Уистлер, и действительно ли он уже ширнулся ферментом LC, который расширил границы его разума, сведя вместе с этим с ума? Почему Ян? Что в нём такого?

Что, если у нас уже есть ответы на все вопросы? Но что, если нам нельзя останавливаться их искать?

А может, их нет, но они нам и не нужны?

А может, мы к ним пока не готовы?

Космос — наше будущее, на этой планете может стать слишком тесно. Космос пахнет слезами.

Как. Же. Сложно. Я тащила эту книгу в зубах, ведомая упрямством и игровыми обязательствами. Я шла по пустыне, надеясь, что вот-вот попадется фонтан с питьевой водой. Я вязла в болоте. Я... в общем, как-то вот так ощущалось прочтение этой книги, и, видит бог, я согласна на любые объяснения. Не доросла, не поняла, мир меня не впустил — так или иначе, мне было никак.

Начало было многообещающим и захватывающим. Мир будущего, в котором многое возможно, но что-то так и не побеждено. Заигрывания с темой старения и смерти, расшифровки генома, люди, играющие в богов. Главный герой, Ян, обычный спасатель, работающий на станции, где люди еще пытаются поиграть в покорителей дикой природы — только комаров можно выключить, а маршрут сделать попроще или посложнее, в зависимости от пожеланий и настроения смотрителя. У Яна есть строгий отец и брат, отношения с которым откровенно хреновые. И вот Яна внезапно выбирают в большое жюри — это некоторое число людей, которое должно решить судьбу человечества. Выбирают этих людей случайным образом, они совещаются на специальной планете, и их решение, значит-с, окончательное и бесповоротное.

Ах, как было хорошо. Морковка в виде завязки этого сюжета висела у меня под носом, а потом эта книга закончилась, и началась совсем другая. Где люди ходят и говорят. Ходят и говорят еще раз, потому что пространство искривлено, а синхронная физика то существует, то нет. Иногда просто говорят. Иногда — просто ходят. И много-много рассуждают о философии бытия. И как же это было тяжело. У меня создалось впечатление, что Веркин хотел написать не просто сложно, а с нарочитым пафосом, тяжелыми нудными речевыми оборотами, напихать сразу и науки, и судьбы человечества, и повышенная интеллектуальность. Для меня в этом потерялась суть, сюжетные дыры нежно были названы авторскою мыслей, и все, в целом... просто закончилось. Ощущение, будто я перешла пешком пустыню Сахара. Классно, прошла, изжарилась. А зачем...

Интеллектуально-фантастический роман "Сорока на виселице" Эдуарда Веркина рассказывает историю об ожидании на Регене заседания Большого Жюри по вопросу применения фермента LC для прорыва в строительстве актуатора потока Юнга, остро необходимого синхронной физике: таежный спасатель Ян "случайно" попадает в состав Большого Жюри и прилетает на Реген одним из первых, вместе с библиотекарем Марией и главным светилом синхронистики Уистлером, селится в здании Института пространства, где конструируется отменяющий ПВ-континуум актуатор, а дальше начинается СТРАННОЕ.

Великолепная книга, я в восторге! В "Сороке на виселице" Эдуард Веркин расширяет снарк-снарковскую тематику "субъективное в столкновении с объективным" с масштаба "слово vs событие" до масштаба "разум vs бытие". Как и в "снарк снарк", текст романа преимущественно состоит из диалогов персонажей: немногочисленные видимые Яну сотрудники и гости Института пространства постоянно спорят о синхронной физике, выясняют отношения, рассказывают странные истории, частью из личного опыта, частью из прочитанных книг, частью выдуманные на ходу, а в процессе поднимают примерно все современные философские проблемы внеземного вектора развития человеческой цивилизации. Ян как внешний наблюдатель подкидывает им вопросы, наводит на размышления других и много соображает сам и, не осознавая того, способствует совершенствованию синхронистики.

Главная обсуждаемая проблема – проблема Предела. На каждом этапе человечество упирается в предел прогресса, непреодолимый известными ей средствами, требующий научно-технологического скачка в принципиально новом направлении и угрожающий в случае застоя цивилизационным крахом. В "Сороке на виселице" люди научились перемещаться по космосу быстрее скорости света, колонизировали десятки планет, но проблема Предела никуда не делась: прыжки через подпространство требуют слишком многого (громадные вычислительные ресурсы, необходимость эвтаназии людей и животных, невозможность перевозок сложной электроники) и по сути не меняют ничего. Человек по-прежнему ограничен в возможностях, пусть не одной планетой и не одной звездной системой, а тысячей световых лет, – власти разума над бытием как не было, так и нет, бытие все так же непроницаемо, непластично и неконтактно. Полет на крыльях мысли уперся в очередной, неясно кем и зачем возведенный потолок.

Тем не менее разум не сдается, хочет покорить Вселенную, раскрыть и переписать под себя законы мироздания, пусть даже это будет стоить ему очень дорого. Новейшим фронтом борьбы человека и мира и является синхронная физика, изучающая механизмы причинности в случайных и не взаимосвязанных друг с другом событиях. В романе Веркин фиксирует неуютную неопределенность, в какой приходится жить научным умам, когда поиск прорыва за Предел уводит их слишком далеко от человеческого и не дает не то что быстрых, а вообще хоть сколько-нибудь ощутимых результатов. Синхронистика разрабатывалась в течение трех веков, и до сих пор не установлено, есть ли в ней хоть капля научного знания или это просто психологическая защита человечества от страха никогда не обрести истинную свободу. Огромные средства и тысячи жизней энтузиастов были скормлены новому теоретическому Молоху, но поток Юнга так и не зарегистрирован, актуаторы не передали ни одного бита информации. Поэтому Большое Жюри едет на Реген не только по запросу Уистлера, желающего пожертвовать собой ради науки, но и для решающего вердикта: быть или не быть синхронной физике?

Отправляясь в средоточие синхронистики на Регене, Ян как член Большого Жюри (и читатель вместе с ним) обречен стать свидетелем и участником загадочных событий, ведь синхронная физика нацелена на преодоление привычных причинно-следственных связей, лучший синхронист мира Уистлер явно безумен и прямо в здании Института пространства работает недособранный актуатор. Вместе с Яном читателю придется колебаться между пинчоновской паранойей – взаимосвязи между странными разговорами и неожиданными событиями все-таки имеются, и их обнаружение раскроет истинный облик мира, спрятанный от людей зловредными силами – и беккетовским абсурдом – взаимосвязей нет, все действительно случайно и есть лишь апофеническая привычка разума обнаруживать знакомые формы в бессмысленных последовательностях знаков.

Каждый эпизод романа будет только увеличивать неопределенность истории: что в целом происходит? почему так важен Барсик? зачем нужна очередная вставная история? почему Большое Жюри никак не прилетит? зачем на Реген привезли миллионы бумажных книг? почему Ян видит менее десяти человек в Институте пространства? каково значение проволочных головоломок? что из рассказов персонажей выдумка, а что происходило "на самом деле"? на что намекают валенки, трехгранный нож и снег на галерее Объема? связаны ли бабушка-удав и бессмертные медведи-доноры? почему у здания Института пространства такая удивительная геометрия? – и вопросов будет становиться все больше и больше до внезапного финала, будто бы что-то проясняющего, но и будто бы оставляющего все таким же неясным.

Это замечательная книга, чью историю, если взять на себя труд читать внимательно, можно понять, наверное, десятком-двумя непересекающихся версий и долго, продуктивно для собеседников обсуждать, такая она увлекательная и богатая на идеи и концепции. Фраза "каждый увидит здесь что-то свое" в случае "Сороки на виселице", открытой для интерпретаций от названия до последней точки, не является банальностью (возможно, даже текст романа у разных читателей будет различаться): в ней настолько много всего, и все оно настолько взаимоисключающее, что охватить целиком многообразие романа одному наблюдателю не получится так же, как полностью увидеть актуатор. Но это вовсе не расстраивает, а наоборот, дает читательской мысли крылья, побуждает к сотворчеству и самостоятельному поиску ответов. Эдуард Веркин создал для нас редчайшее чтение – то, что воодушевляет.

Думал: о, Стругацкие. Институт. Заброшенный институт. Мистические места. Эксперимент. Ученые. Неопределенные отношения всех со всеми. Глубокие знания в неочевидном и пробелы в очевидном. Неясные описания загадочных приборов. Наука. Пятьсот или больше раз упоминание словосочетания «синхронная физика». Нагромождение аллюзий. Бессмысленные камео. И болтовня. Болтовня. Болтовня.

На середине выяснилось: это вообще-то цикл. И эта книга — не первая.

Думал: а вон как хорошо ученики великих научились писать!

Ближе к концу книга взбесила. Прилагательные. Поток упреков. Отсутствие сюжета. Было понятно, что ничем не кончится. Оно и не кончилось.

Я разочарован. У меня чесалось и мне обещали почесать, но не почесали. И от этого фрустрация заполнила место, где должно было сохраниться впечатления о книге.