Записки у изголовья

Неужели хоть один человек скажет, что цветы вишни ему примелькались, потому что они распускаются каждый год?

Прекрасное произведение, представленное читателю в виде дневника, записок, наблюдений придворной дамы и средневековой писательницы по имени Сей Сёнагон. Она часто поражала окружающих своим умением быстро придумать стихотворение, умно ответить в стихотворной форме. Интересное время, волшебная эпоха... Автор настолько красиво описывает природу и читатель словно просматривает диафильм, прокручивая картинку за картинкой.
Я получила огромное эстетическое удовольствие от чтения этой книги!

Это сборник заметок фрейлины Сей-Сёнагон при дворе юной императрицы Тэйси (Садако), который она вела около 14 лет. Настоящее её имя неизвестно, Сей-Сёнагон – прозвище.

Пишет она и об обыденных вещах, своих наблюдениях, размышлениях, и о придворном этикете, торжествах, из которых можно почерпнуть что-то из традиций, обычаев тех лет. Вообще, Сей-Сёнагон – большая любительница списков: то, что наводит уныние; то, что докучает; то, что вызывает жуткое чувство; то, что далеко, хотя и близко и т. д. Порой я поражалась её фантазии.

В этих заметках хорошо проступает её личность – насмешливая, тщеславная, ранимая. Не все её шутки были беззлобными, особенно поразила история с погорельцем. Возможно, она таким образом хотела вписаться в группу фрейлин, где царили ревность и зависть.

Очень много стихов – ценилось умение придумать ответ в стихотворной форме. Эта часть мне была совсем не близка, хоть и любопытна.

Считаю, японским школьникам очень повезло читать такую классику.

Жаль, что Сей-Сёнагон больше ничего не написала.

Не вовремя пришла ко мне эта книга. Да, она необыкновенно глубоко погружает читателя в атмосферу Японии. Но меня раздражала манера письма автора. Слишком уж она заносчива, что ли. Считает людей, которые ниже ее по достатку недостойными осквернять ее своим появлением. Ведь это так ужасно, если бедный экипаж появится на празднике и будет всех раздражать своим видом. К детям у нее то же предвзятое отношение, если они молчат и ведут себя незаметно, то это мило и хорошо, но стоит ребенку привлечь внимание или вести себя так, как обычно ведут себя дети, то все становится ужасно. Складывается впечатление, что японцы не разговаривают между собой обычным языком. В книге нет диалогов, только переписка и упражнения в остроумии посредством сочинения и вспоминания стихов. А переписка? Тут уже, возможно, разница менталитета играет. Но европейцы привыкли, что письмо - личное обращение к человеку и маловероятно, что им поделятся с посторонними. Японцы же пишут держа в голове, что письмо обязательно будет выставлено на всеобщее обозрение. И его могут не только похвалить за остроумие, но и жестоко осудить за неудачные стихи. Да и сама манера переписки у них своеобразна. На письмо отвечают как можно скорее, и если гонец с письмом задерживается, то опять же страдают и мучаются.
Возможно, мне не очень понравилось, что записки оказались очень разрозненными и не дают целостного представления о жизни автора. Плюсом произведению великолепная природа и образный язык.

Прелестное творение. Можно назвать - «ЖЖ в эпоху династии Хэйан»
Записки придворной фрейлины Сэй-Сенагон до боли напоминают записи восторженных барышень в ЖЖ или в других социальных сетях. Сколько бы не писала она, скромно потупив глазки, что все эти записки не предназначены для постороннего взгляда – он именно предназначены. Смотрите, какая я тонкая, одухотворенная, смотрите, какой у меня внимательный взгляд, смотрите, какая я необычная….
Те главки, в которых речь идет о природе, действительно прекрасны. Глаз у автора острый, язык точный, и получаешь истинное наслаждение

Но как только героиня начинает писать о себе – о, да она еще та штучка….
Как много того, что ей докучает, наводит уныние, неприятно слушать, в чем ей видна невоспитанность и как немного того, что ее радует. И странная это радость – «удалось достать стопку бумаги Митиноку» или «одурачить того, кто надут спесью» или «приблизиться к государыне». Она сентиментальна и напыщенна, эгоистична и самовлюбленна…

Самое удивительное – эту небольшую книжку хочется перечитывать. Что-то манящее есть в этих наивных строчках.

Очень, надо заметить, отлично читается в общественном транспорте, вокруг сутолока, грязь, люди не всегда приятные, а в книге яркие цвета одежд, красивые люди, описания природы. Скрашивает действительность. От описаний оттенков одежды кругом идет голова, сразу хочется закутаться и в пурпур, и в цвет молодой зелени, и белоснежные нижние одежды. Хотя очень сложно иной раз воспринимаются описания сценок, почему персонажи реагируют тем или иным образом, в чем соль произносимых фраз и т.п. Не хватает бэкграунда. Зато некоторые ситуации не меняются от века к веку, казалось бы, совершенно разные культуры, совершенно разные времена, а какое сходство.

Очень удивила меня эта книга, написанная более тысячи лет назад. Тысячи!!!
Не знаю, чего я ожидала, но уж точно не разговора о смысле жизни с молоденькой девушкой вперемешку с рассказами о ежедневных заботах, переживаниях и шалостях, присущих юности независимо от века.

Вот она неуверенная и робкая только приехала ко двору, не может поднять глаз и старается спрятаться ото всех. Вот она уже смелая, уверенная в себе судит других. Но эмоциональные качели не успокоились и продолжают укачивать: «ах, достаточно ли я умна, а достаточно ли была ловка сегодня, а интересна ли я, а любима ли? А он мне сказал, а я ему ответила, я ждала всю ночь и целый день…»
Нет, нет, до сих пор не укладывается у меня в голове, что все это про Японию.
А культ поэзии, царивший тогда в образованном японском обществе? Стихи нужно было знать наизусть целыми сборниками, помнить, вовремя выхватывать из памяти применительно к ситуации и уметь самому переложить их, продолжить или создать заново. Поэзия была самостоятельным языком, шифром, позолотой человеческой мысли. Искусством владели в равной степени и мужчины, и женщины.
Удивила неожиданная свобода нравов. Наверное, это естественное продолжение красивого слова, красивой одежды, красивого окружения, красивой жизни.

Бесконечно милы и многочисленные бытовые подробности, которыми пересыпан текст.
С удовольствием следила за упоминаниями о рукодельной жизни придворных дам. Они сами и шили, и вышивали, и плели, и делали кукол. В хорошем доме должна была иметься доска для кройки))

Интересно было послушать и про книжки)) Например, в дане 140 читаем, что романы – это то, что хорошо разгоняет тоску, подробнее про разные книги и романы можно почитать в данах 204 и 205. Ни одно название не знакомо)).
А в дане 150 упоминается, как умиляет окружающих, когда книгу тоненьким голоском читает мальчик лет восьми-девяти.
А это чувство вам знакомо?

главное действующее лицо, насколько таковое может существовать в несвязных очерках и заметках, - императрица садако, которой к тому моменту было всего семнадцать лет. ее смело можно назвать прекрасной дамой. сэй-сёнагон, взрослая женщина, ведет себя стыдливо с императрицей, не смеет поднять головы и взглянуть на свою наделенную красотой и умом госпожу. отношения между ними такие теплые и даже несколько интимные, что невольно задумываешься об иной причине отдаления сэй-сёнагон от императрицы... особо не затрагивая политические интриги, сэй-сёнагон все же сумела создать атмосферу сплетен и грядущего несчастья, а именно - опалы садако и ее близких. 

"то, что наводит тоску" , "то, от чего сжимается сердце" - и прочие яркие заголовки, которые цепляют внимание настолько, что забываешь, что читаешь средневековое произведение. названия с многозначительными многоточиями: " во время второй луны в государственном совете...", "дворцовый слуга принес мне..." и пр. и вовсе смахивают на кричащие заголовки в желтой прессе.  зачастую в них видна едкая ирония сэй-сёнагон, чем не устаешь восхищаться и поражаться: женщины, вне зависимости от эпохи и национальности, понимали жизни и  умели над ней смеяться.

новаторство сэй-сёнагон. какова ирония судьбы: женщина, случайно взявшаяся за кисть и принявшаяся за написание своих тонких наблюдений, вошла в историю мировой литературы и стала японским классиком, создавшим жанр "дзуйхицу" - "вслед за кистью". как отмечает вера маркова:

сэй-сёнагон, при всем ее самодовольстве, вовсе не хотела, чтобы эти записи попали кому-то в руки, потому что, как и всякий настоящий дневник, они довольны откровенны и могли бы кого-то оскорбить, чего не могла себе позволить фрейлина даже такого низкого ранга, как автор. ее низшему положению фрейлины тоже можно поразиться, ведь сэй-сёнагон так уверенно пишет о себе и так часто говорит о том времени, что она проводила с императрицей, что начинаешь думать, что они чуть ли не сестры (это не так). интересно, что императрицы охотно собирали вокруг себя талантливых девушек, пусть они даже из небогатых и низших слоев населения. также они принимали и девушек далеко за двадцать пять (как сэй-сёнагон, например, которая, к тому же, успела побывать в браке).

средневековая япония - истинно читающая страна.  например, "записки у изголовья" наполнены литературными аллюзиями, которые нам, к сожалению, не понять. когда сэй-сёнагон приводит обширный список топ двадцатки популярных книг за конец десятого века, то с прискорбием читаешь краткий комментарий о том, что до наших дней дошло лишь  одно произведение -"дуплистое дерево".  как суров исторический отбор! сколько книг кануло в небытие!.. в этом дневнике элита, воспитанная для того времени классической японской литературой, знала наизусть чуть ли не все стихотворения, и часто баловалась тем, что в ответных записках мелькал поэтический флирт.

несколько слов о переводе. глупо говорить о красоте слога автора, чье произведение читаешь в переводе. вернее будет сказать: перевод веры марковой, на мой скромный взгляд, выдался очень поэтическим и эстетичным, танку переданы очень мелодично. даже японист александр мещеряков так высоко ценил переводческое искусство веры марковой, что стал называть ее работы "марковками". между прочим, маркова проявляла интерес и к поэзии эмили дикинсон.

легкая, но созерцательная манера письма умело сочетается с юмором и иронией автора.  одновременно с возвеличиванием себя и критикой других она не забывает о гармонии природы, торжественности религии и хитросплетениях человеческих отношений.

Что самое удивительное, невозможно поверить, что книга написана так давно. И слава богу, что это был дневник с небольшими зарисовками, так нам гораздо легче его читать. Не тянет вниз ни тяжеловесный слог, ни излишне вычурный стиль. Единственное небольшое неудобство - это необходимость лезть в конец книги за комментариями, но во многих случаях без них не обойтись.
Автор дневника - придворная дама, и большая часть ее описаний посвящена красоте. Но это не жадное любование золотыми безделушками, а умение видеть прекрасное во всем.

• То, что утонченно-красиво

Конечно, как и положено женщине, много страниц посвящено описаниям одежды. А мне очень нравилось, что у них были цвета, которые могли использовать только люди определенной сословной иерархии, а также, что цвет нарядов зависел от времени года.

Поскольку одежда была многослойной и один слой просвечивал через другой, комбинация этих слоев также была важна и для этого вводились даже особые цвета.

Хотя иногда в своем понимании прекрасного она явно перегибает палку. Но, в конце концов, она богатая беззаботная дама, и ей не приходится думать о хлебе насущном.

В этих небольших отрывочных заметках, как в их многослойной одежде, проглядывает вся культура, традиции Японии того периода. Я получила огромное удовольствие от книги!

Придворная дама, фрейлина императрицы Тейси, дочь японского поэта Мотосукэ Сэй-Сёнагон написала свои "Записки у изголовья" на рубеже 9-10 веков. Об историческом контексте и подробной биографии этой японской писательницы лучше прочитать хотя бы в Википедии.

Эти дневниковые записи представляют собой заметки о различных событиях из придворной жизни фрейлины, забавные случаи, попавшие в поле зрения автора, наблюдения за природой Японии, списки предпочтений писательницы. Есть главы (по-японски - "даны") посвященные горам, рекам, равнинам, мостам, растениям, флейтам и т.д., которые представляют собой перечисления названий с незначительными оговорками (словно заметками на полях). Есть главы, посвященные симпатиям или антипатиям автора, например: "То, что наводит уныние", "То, что заставляет сердце сильнее биться", "То, что приличествует дому", "То, что выглядит грубо", "То, что вселяет уверенность" и т.д. Все даны не структурированы по темам, а идут в разнобой, что создает впечатление дневника простого человека.

При чтении нет ощущения, что этому произведению десять веков. Некоторые случаи из повседневной жизни Сэй-Сёнагон могли бы произойти и с нашими современниками, например, дан №268. "Его светлость канцлер повелел...", когда все фрейлины толкутся перед паланкинами, чтобы занять место получше, не соблюдая ни субординацию, ни очередь. А списки любви/нелюбви можно найти и в блогах любителей социальных сетей. Единственное, что немного отличает "Записки у изголовья" от постов в Фейсбук/ ВКонтакте/Одноклассники/ и т.д. - это их традиционная японская поэтическая и эстетическая направленность. В центре внимания Сэй-Сёнагон - эстетика окружающего мира. Ответы на вопросы и письма должны быть остроумными и обязательно в стихотворной форме (при дворе часто использовалась танка) с отсылкой к творчеству известных японских поэтов. А красота мира с точки зрения фрейлины может отличаться от современных представлений о прекрасном. Например, дан № 171. "Мне нравится, если дом, где женщина живет в одиночестве..." характеризует именно эту черту Сэй-Сёнагон - приоритет прекрасного над практичным и гуманным.

Также стоит отметить некоторую высокомерность и тщеславность автора, что входит в противотечение с современными представлениями о благородстве. Хотя в оправдание писательницы первое можно отнести к существующей на то время ярко выраженной классовости общества и обычной манере взаимоотношений между классами. А второе - к тому, что дневник велся Сэй-Сёнагон исключительно для себя, а не для постороннего глаза, и традиционно человек наедине с собой не сдерживает тщеславной радости от своих малых повседневных побед, доставляя себе этим небольшое удовольствие. В сравнении с современными блогерами, кстати, писательница вполне сдержана в похвале самой себе)

Очень сложно писать отзывы на подобную литературу. С исторической точки зрения книга безусловно интересна. С художественной, мне, как читателю, довольно быстро стало скучно. Дневниковые записи человека, находящегося от нас очень далеко и в географическом, и во временном, и в социальном планах. Какие-то главы вызывают улыбку, какие-то недоумение. Написано красивым, утонченным языком. Но не стоит пытаться взять книгу нахрапом. "Записки у изголовья" стоит смаковать, прочитывая лишь по паре страниц перед сном.