Александрийский квартет

Я принадлежу к тем читателям, которым было просто любопытно узнать, на что в конце концов оказался способен Ларри (Лоренс Даррелл), старший брат Джеральда Даррелла, известного писателя-натуралиста. В книгах Джеральда старший брат представлен как начинающий писатель, отличающийся несносным характером, самоуверенный и заносчивый.
В результате, «Александрийский квартет. Жюстин» оказалась одной из самых красивых книг в моей читательской биографии.
В этом романе главное не герои, а место действия. Александрия - уникальный город, атмосферный, колоритный, шумный, крикливый, разный. Похоже, автор по-настоящему любил Александрию.

Может, объяснение этой любви здесь

Жители под стать городу. Жюстин: то ли богиня, то ли падшая. Мелисса. Клеа. И такие разные мужчины...
Мне очень понравился этот авторский поток сознания, дневниковые откровения, философские размышления о любви и людях.

Очень люблю Джеральда Даррелла - простой язык, удивительный юмор, не натянутый, а очень живой. Интереснейшие описания природы и фауны, но самое великолепие его книг - люди, отношения. Великий дар видеть доброе смешное и рассказывать об этом с огромной симпатией к персонажам.

Вот почему я так долго не приступала к книгам одного из его братьев. Если Джеральд писателем стал в общем-то случайно, требовались деньги для экспедиций и исследований, то у Лоренса (Ларри) это было призвание.

Цитата из Джеральда Даррелла:

На нашу семью весна действовала по-разному. Ларри купил себе гитару и большой бочонок крепкого красного вина. Теперь он отрывался иногда от работы, бренчал на гитаре и мягким голосом пел старинные романсы, все время подливая себе в стакан. Это навевало на Ларри меланхолию, песни его становились все печальнее, и после каждой из них он делал передышку, чтобы сообщить, если кто-либо из нас оказывался поблизости, что весна для него означает не начало нового года, а смерть старого. Кончину, говорил он, извлекая из гитары зловещие звуки, и начинал зевать все сильнее.

Как-то вечером мы все ушли из дому, оставив Ларри наедине с мамой. Весь вечер он пел песни, одну заунывнее другой, и это в конце концов вызвало у обоих острый приступ тоски. Они попробовали смягчить ее вином, но, к сожалению, результат получился обратный, так как оба не привыкли к крепким винам Греции. Вернувшись домой, мы были несколько удивлены, что мама встречает нас на пороге дома с фонарем в руках. С большим достоинством и точностью она сообщила нам, что хочет быть похороненной под кустами роз. Новизна этого сообщения заключалась в том, что для погребения останков было выбрано такое доступное место. Мама уже потратила немало времени, выбирая места, где ее похоронят, но все они были расположены в такой невероятной дали, что нам всегда представлялась похоронная процессия, свалившаяся у дороги без сил еще задолго до конца пути.

Но, если не считать таких случаев, весна для мамы означала бесконечное множество свежих овощей, с которыми она экспериментировала, и изобилие новых цветов в саду, так восхищавших ее. Из кухни стало поступать потрясающее количество новых блюд - супов, тушений, закусок, приправ - и каждое из них быЛо сочнее, душистее и экзотичнее, чем предыдущее. У Ларри начались нелады с желудком. Презирая простейшее лекарство - есть поменьше, - он запасся огромной банкой соды и торжественно принимал определенную дозу всякий раз после еды.

- Зачем столько есть, милый, если это тебе вредит? - спросила мама.

- Если бы я ел меньше, это было бы неуважением к твоему кулинарному искусству, - ответил Ларри елейным голосом.

- Ты ужасно толстеешь, - заявила Марго. - Это тебе не на пользу.

- Ерунда! - с беспокойством произнес Ларри. - Я вовсе не толстею. Мама, скажи?

- Пожалуй, ты прибавил немного в весе, - решила мама, окидывая его критическим взглядом.

- А все по твоей вине, - необдуманно сказал Ларри. - Без конца соблазняешь меня этими ароматными блюдами. Дело дойдет до язвы. Надо переходить на диету. Марго, ты можешь предложить мне хорошую диету?

- Конечно, - сказала Марго, с восторгом обращаясь к своей излюбленной теме. - Попробуй диету из апельсинового сока и салата. Это очень полезно. А можешь сесть на молоко и сырые овощи. Тоже очень полезная диета, но отнимает много времени. Есть еще диета из вареной рыбы и черного хлеба. Только я пока не знаю, что это такое, я ее еще не пробовала.

- Бог мой! - воскликнул совершенно потрясенный Ларри. - И это называется диетой?

- Да, - серьезно ответила Марго. - И все они очень полезны. - Ну нет!

- твердо сказал Ларри. - Не стану я этого делать. Я не какое-нибудь копытное, чтобы мерами изгрызать сырые фрукты и овощи. Вы все должны примириться с тем, что я уйду от вас в молодые годы, погибнув от ожирения сердца.

В следующий раз он принял большую порцию соды перед едой и потом жаловался, что вся пища имеет какой-то странный вкус.

Также останавливало от чтения то, что "Александрийским квартетом" восторгался один неприятный мне человечек, что, естественно, ерунда, но отвращает, что делать, а еще то, что те, кто читал этот квартет из четырех романов, говорили: вот вы читали Джеральда Даррелла, да? Так вот это - совсем другое! Рецензии тоже настораживали, читатели говорили о необыкновенном насыщенном языке писателя. Моя интуиция переводила это, как - громоздкие сооружения из сложносочиненных предложений )

Итак, первый роман "Александрийского квартета" - "Жюстин". Повествование ведется от первого лица, молодой мужчина, англичанин, живет в Александрии, живет с тонко чувствующей проституткой Мелиссой (ах), но влюбляется в претенциозную, нудную, истеричную еврейку Жюстин (это она сама так себя идентифицирует), у Жюстин есть муж, утонченный красивый богатый Нессим, позволяющий своей возлюбленной жене шляться по сомнительным местам, вернее, оказываться в них, поскольку остановить ее невозможно и не нужно. "Я охочусь за жизнью, которую стоило бы прожить. Как знать, если бы я могла умереть или сойти с ума, прямо сейчас, все, что бесится внутри меня, в темноте и тесноте, глядишь, и нашло бы выход. Тот доктор, в которого я была влюблена, говорил мне, что я нимфоманка, - но в радостях моих нет ни обжорства, ни распущенности" Есть в Александрии и гомосексуалисты, какой Восток без них? Бальтазар: "Бальтазар сказал тихо: "Слава Богу, что у меня в любви иные интересы. По крайней мере, гомосексуалист избавлен от этой жуткой борьбы за то, чтобы отдать себя другому. Когда лежишь с себе подобным и получаешь свое, всегда есть возможность оставить участок мозга свободным, чтобы думать о Платоне, или о садоводстве, или о дифференциальном исчислении.""

Интуиция меня не обманула, язык перегружен, надо вчитываться, надо перечитывать фразы, задерживаться, не скользить ) Издержки перевода? Да нет, не думаю. Я принялась все же скользить и следить всего лишь за сюжетом, поскольку сюжет-то богат. Это Восток, это Александрия, и это очень-очень необычные отношения для данной местности, есть много интересных колоритных местных персонажей )

И в скольжении том я почувствовала глубочайшую грусть автора. Можно не сильно вчитываться в его конструкции, не трогающие словом, но создающие музыку над, собственно, словом ) А она звучит.

Ассоциации с Генри Миллером, с Ремарком, чуть-чуть с Хемингуэем. Экзистенциальное одиночество мужчины, пытающегося забыть о нем с помощью женщин(ы). И..

(c) картинка: pinterest.com

Итак, я добралась до второй части "Александрийского квартета" - это "Бальтазар" Лоренса Даррелла. Я попала в хрестоматийную ловушку читателей АК: читать дальше первой книги страшно, потому что добавлять что-либо к "Жюстин" кажется едва ли не кощунством - а вдруг все эти дополнения развеют магию первого романа. Оказалось же, что обещания восторженных рецензентов, отважившихся на чтение остальных частей квартета, оправдываются полностью: история начинает звучать глубже, сложнее, ранее второстепенные персонажи обнаруживают живые черты и выходят на первый план и огромный айсберг внезапно показывает кусок своей подводной части.
Наконец-то погружение в Александрию достигает уровня, когда и читатель вслед за писателем может проникнуть на ее улицы, увидеть ее красоту и уродство, столкнуться с ее злой волей. И устремиться дальше, в пустыню, почувствовать и горячий песок, и хруст соляной корки на болоте - глава о путешествии Нессима в родовое поместье впечатляет глубиной погружения. Это все особенно интересно, потому что мои знакомства с городами всегда начинались именно с книжных страниц.
Но главная тема романа, как автор признается напрямую - это исследование любви. И она действительно предстает во множестве ипостасей: жертвенная, ироничная, неистовая, тихая, безумная, преданная, ревнующая... Иногда начинает казаться, что кроме любви и ее бессчетных оттенков в этой книге ничего нет. Рассказ течет густо, обволакивает, через него пробираешься, не различая дороги, а Даррелл одного за другим препарирует персонажей, невзначай извлекает из разверстых грудных клеток бьющиеся сердца, а по вдохновению и прочие органы. Словом, сразу видно, кто из двух писателей-Дарреллов старший брат, а кто - младший.

Прочла «Александрийский квартет» Лоренса Даррелла.  Одна драма в трёх версиях-книгах с продолжением в четвёртой книге. Даррелл пишет в пространстве гипертекста, впервые такой формат я распробовала у Павича в его «Хазарском словаре». Находка великолепная, если за неё берётся по-настоящему хороший автор. Даррелл хорош, и роман его хорош. В переводе Михайлина язык кажется сложным, текст по-восточному избыточным, начав читать, я с тяжким вздохом вспомнила было «Ватека» Уильяма Бекфорда, или того же Павича, но потом вошла в текст, его язык стал восприниматься абсолютно органично с повествованием.
Текст одолела, теперь на очереди комментарии переводчика, там тоже обещают много вкусного. Возможно, комментарии Михайлина сильно повлияют на моё восприятие, захочется перечитать, пока у меня есть только сырое впечатление от прочитанного только что текста и это впечатление сильное, но очень противоречивое. Александрию Даррелла я полюбить не смогла, эта сточная канава всех рас и культур настолько талантливо и сильно нарисована, что вонь её ощущаешь просто физически. Персонажи яркие и харризматичные, но я к концу третьей книги подустала от этой развесёлой компании так основательно, что персуорденова шутка с цианидом восхищала меня всерьёз. Впрочем, как и сам шутник. Гоголь говорил, что Англия, вопреки всем контрастам, безостановочно производит Байронов, — надеюсь, она всё ещё в силе, потому что оглядываясь кругом, сдаётся мне, что своих Гоголей мы уже отрожали. Персуорден у Даррелла великолепен. И надо было мне прочесть четыре книги об этой вонючей Александрии, чтобы выловить невероятной красоты сцену, где Персуорден с Лайзой танцуют под падающим снегом на Трафальгарской площади «в честь Вилли и Кейт Блейк»)))

До слёз...
Что ж, буду читать комментарии Михайлина и ждать новых сюрпризов от «Александрийского квартета».

О, Александрия! Город жемчужно-белого песка и сиреневых теней. Отдельный мир, окруженный пустыней. Мир жаркого солнца и вечного лета, мир кофе и амбры, сладостей и жгучих специй. В такой город, будто сошедший со страниц "Тысячи и одной ночи" невозможно не влюбиться. Но увы, содержание, как это часто бывает, не соответствует внешнему облику. А потому населяют этот город не легендарные герои, безупречные в своей доблести или коварстве, а простыми смертными, со своими страстями и пороками.

Жюстин. Очень долго не могла понять, почему каждое появление этой женщины на страницах книги неизменно злит. Пока не дошла до фразы, сказанной самой Жюстин,

которая все расставила по местам. С тем же успехом здесь можно было бы написать куда более банальное "живем один раз, так чего мелочиться" или "после нас хоть потоп". В общем, та самая яркая личность, про чьих единокровных сестер так любит писать Ремарк.

Именно за это я не люблю Ремарка.

Это очень печально, когда главный герой вызывает такую неприязнь. Сразу чтение становится особой разновидностью пытки. Впрочем, выше названа не единственная причина. Второе, с чем пришлось столкнуться, это хроническое непонимание эмоций, побуждений героев. В первую очередь, конечно, опять Жюстин. Вот как вам такая фраза:

Если это нормальные, человеческие эмоции, то значит, я не человек.

Добавьте к вышесказанному еще и оригинальный авторский слог (который с первого взгляда больше похож на кривую работу переводчика), а так же его стиль, когда единой хронологии в романе просто нет. И станет понятно, что книгу сложно назвать мечтой читателя. Она может показаться кому-то интересной, но вот легкой ее не назовет никто и никогда. Что примечательно, уже в третьем романе многие из описанных недостатков бледнеют и исчезают. Поэтому мне вдвойне непонятно стремление автора создать именно такое первое впечатление.

Но а в первой книге, самой сложной для понимания, отдушиной вполне ожидаемо оказался Бальтазар. Причина этого оказалась проста:

В самом деле, когда все окружающие буквально сходят с ума от страсти, сложно не симпатизировать единственному человеку, который почти всегда способен мыслить хладнокровно.

В свете этого, вторая книга поначалу оказалась огромным разочарованием. Когда первая книга, Названная "Жюстин", оказалась целиком посвящена этой женщине, от книги "Бальтазар" можно было ожидать того же, но в отношении самого Бальтазара. Но нет. Та же любовная интрижка, но на этот раз с предысторией и другими глазами. И тут становится понятно, насколько автор первой книги был зациклен на одном лишь человеке. Клеа, Нессим, Персоурден, Маунтолив. Все те люди, кто называл его своим другом, оказались забыты.

Особенно ярко это проявляется в книге Маунтолива. Теперь уже влюбленность учителя английского языка в жену своего друга становится лишь тенью на фоне событий, затронувших половину мира. Наверное, будь эта книга первой, задавай она тон всей тетралогии, то впечатление о цикле у меня сложилось бы диаметрально противоположное. Но увы. Впрочем, кроме политических интриг, шпионских игр и заговоров, книга примечательна еще одним: именно здесь, наконец-то, читатель знакомится с альтер-эго автора. Да, только в третьей книге.

Хоть в самом начале Дарелл и предупреждает читателя, что все герои вымышлены, а реален только Город, весь "квартет" больше похож на настоящий "Moeurs". Поэтому, вероятно, большинство героев получились такими живыми (первая книга не в счет!). И поэтому так трогателен момент их встречи на причале. Вообще четвертая книга будто идет по следам первых двух, порождая чувство ностальгии. И в конце даже не хочется оспаривать у автора судьбу его героев. Хочется просто сказать "спасибо, что познакомил".

"Жюстин"
Автор книги - махровый романтик. Долго и красиво он описывает город, простите, Город, жителей, краски неба. С первых страниц поражает количество эпитетов и вообще прилагательных в предложении.
Я всегда считала английский язык сухим и скорее официальным. Но это заблуждение разбилось вдребезги. И если вначале богатый и замысловатый язык повествования приятно удивил, то после 50-70 страниц вызывал приступы головной боли из-за тщетных попыток найти в предложении мысль, теряющуюся в громаде дополнений. Появлялось желание пропустить книгу через сито, чтобы удержать суть и избавиться от многостраничных описаний самых обычных вещей и явлений.
Автор ведет повествование от лица главного героя. Все, что мы знаем о нем - он английский учитель и не очень успешный писатель. Каким ветром его занесло в Египет, неизвестно. Он влюблён в местную шлюху, больную, истощенную, балующуюся гашишем, живущую на содержании у мелкого барыги. Но автор даёт эту информацию между строк повествования, утопающего в романтике. И вот тут закрадываются подозрения, что беконечные эпитеты и восторженные восклицания - это уловка, чтобы замаскировать сарказм. Впервые надежда на здравый смысл (и на интересное чтиво) появляется при описании их первого свидания.

Потом появляется Жюстин. Истеричная и самовлюбленная жена успешного банкира. Эта дама не самого глубокого ума и уж точно не с самым покладистым нравом, но ее способность преподнести себя творит чудеса. Ее нутро под завязку набито комплексами, но в нее влюбляются мужчины. Влюбился и главный герой. Много-много страниц книги посвящены поиску ответа на вопрос, почему Жюстин предпочла главного героя, неуспешного и бедного, видному и яркому мужу. Тем не менее, роман бурно развивается. Отвергнутые и обманутые Мелисса и Нессим не находят ничего лучшего, как отомстить своим пассиям и отплатить той же монетой.
Заканчивается книга убийством.
"Бальтазар"
Осилили первую часть? Поздравляю! Получайте вознаграждение.
Вторая часть квартета также рассказана устами главного (но, как оказалось, не такого уж главного) героя, но с многочисленными дополнениями Бальтазара. Точнее, его записей.
Первая же Бальтазарова поправка о романе с Жюстин бьёт обухом по голове:

Вот так. То есть две трети первой книги были обманом, фальшью. Восторженные и полные очарования слова о любви Жюстин - это лишь ошибка. Неожиданный поворот и грамотный прием. Благодаря ему становится понятно, что словоблудие первой части - это часть образа главного героя, а вовсе не отношение автора к происходящему.
В "Бальтазаре" раскрывается Персуорден - тонкий и ироничный, безусловно глубокого интеллекта человек. Самоирония ("Царство небесное тому ирландцу и тому еврею, что плюнули мне в кровь") и умение видеть самую суть вещей покоряют сердце Жюстин. Привыкшая к восхищенному обожанию, она сталкивается со скалой сарказма, равнодушия и даже пренебрежения. Это разжигает её интерес. Как всё просто с этими женщинами.
И опять душный Город. Секс. Гомосексуальные связи. Переодевания мужчин в женские костюмы. Бордели. Мистика. Смерть. Читая "Квартет", представляю Александрию, грязную и падшую, и задаюсь вопросом - что могло так восхитить автора в этом городе?
Заканчивается книга убийством.
"Маунтолив"
Третья часть квартета поражает масштабом разворачивающихся событий. Любовная линия, описанная в первых двух книгах, уходит на второй план (едва ли не дальше).
Дэвид Маунтолив - успешный дипломат, практически член состоятельной коптской семьи Хознани, один из сыновей которой, Нессим, фигурировал ранее, но как-то вскользь, тенью. Теперь пришло время узнать его и его семью, мысли и чаяния, мечты и планы. К слову, автор не мелочился, сделав его руководителем крупного политического заговора, попутно показав, как решаются вопросы в Египте (речь о расследовании дела Нессима министром внутренних дел Мемликом).
В третьей книге многие герои (не только Нессим) раскрываются в новом цвете. По-человечески жаль Лейлу. Искренне удивила Жюстин, которая оказалась глубже и сложнее. Наруз, младший брат Нессима с заячьей губой - дефектом, который разумные и развитые родители почему-то не прооперировали (шта?), который изуродовал не только лицо, но и всю жизнь, сделав затворником. Неуверенный в себе, Наруз, кажется, всю жизнь пытается доказать маме, папе и брату, что заслуживает похвалы. Когда он, наконец, нашел себя в религии, почему-то стал помехой заговорщикам. Опять неудача. А потом из него и вовсе делают козла отпущения. Трагическая судьба, ставшая результатом череды нелепых событий. Единственное светлое пятно в его жизни - Клеа. То, как пылко и нежно он ее любит, вызывает искреннее сочувствие. Но парень этот все же не промах: чего стоит только эпизод с отрезанной головой, которую он во время прогулки с братом между делом и с извиняющимся видом выбрасывает в реку.
Отдельных слов заслуживает Персуорден. Мне он нравится. Да и Даррелу, по видимому тоже - по сути третья книга "Квартета" на 50% состоит из его писем. Настоящий друг и патриот. Но без ложки дегтя не обошлось - чтобы добавить в образ Персуордена перчинку, автор втянул его в роман с родной сестрой.
Заканчивается книга убийством.
"Клеа"
Начало вполне захватывает: Дарли повзрослел, Город изменился, Жюстин подсела на наркотики, Бальтазар спился. Скоби, старина Скоби и вовсе стал святым. Слишком много изменений за каких-то два года. Война тому причиной? Или это есть закономерный исход?
Повествование опять идет от лица Дарли. Он забыл утраченную Мелиссу, остыл к Жюстин, да и книга называется "Клеа".. Угадайте, в кого он влюбился? Бинго!
Умница Клеа в течение всего "Квартета" радовала целеустремленностью, последовательнтстью и ясным умом. Красивые отношения, но я рада была финалу. Цитируя её же саму:

Как же это верно и жизненно. Она не заела.
В книге на удивление мало Жюстин. Этот факт скорее радует, чем расстраивает. Ее нет в книге и в жизни Дарли, но она продолжает вести свою игру. И судя по финалу, добивается успеха.
Несмотря на обилие мистики и мрачных рассуждений о пророчествах, затонувших кораблях и прочем, книга (как и всесь "Квартет") оставила хорошее впечатление, хоть некоторые страницы читать было очень тяжело. Да и Город к концу изрядно надоел. Персонажи изжили себя, и душа требовала финала.
Книга по традиции должна была закочиться смертью, но Клеа выжила.
___
В целом, впечатления вполне себе положительные. Не последнюю роль в этом сыграл острый язык автора. Приведу несколько цитат, которые доставили особое удовольствие:

- о Нарузе;

- о пальцах

- о теории Помбаля.
И еще:

Отдельно хотелось бы выделить похмелье:

Итак, моё заключение: читать.

Вот это да! Помните, я лепетала в первых двух отзывах к "Александрийскому квартету" что-то о философском поиске смысла жизни, о любви, о страсти?.. Да ни черта подобного! Ни черта подобного там не было! Но я не виновата. Автор намеренно вёл читателя по ложным тропам, он говорил устами двух лиц - непосредственных участников событий. Теперь же мы внемлем самому автору, рассказчику, не доверять которому нет никакого смысла, рассказчику, знающему всё в совершенстве, ибо кто, как не он способен узреть картину целиком, не поддаваясь пороку субъективизма? Наверное...
Там, где один видел необъяснимую, но такую желанную, такую трепетную любовь, а другой - непреодолимую и всемогущую страсть, на самом деле имел место холодный расчёт, крепкий договор, политический заговор! Называйте, как хотите. Никаких неверных - в общепринятом смысле - жён и обманутых мужей, никаких метаний, и герои, хотя и страдали, но совсем не по тем причинам, которые мы до сих пор в них предполагали. Даже самоубийство было... Как сказал один из героев: "Но это же глупость. Совершеннейшая глупость. Никто не кончает с собой по официальным мотивам!"
Мои мысли в круговерти, в хаосе. Дойдя вчера до того места в романе, которое и сподвигло меня на этот всплеск эмоций, я долго не могла отойти от удивления и восторга. Теперь быстрее, быстрее к четвёртой книге! И если всё, что я знаю в очередной раз окажется не тем, чем я думаю...

Ну вот и всё. Подошло к концу моё пребывание в даррелловской Александрии, в этом городе высокой любви, низменных пороков, великой нежности, разнузданного разврата. Большинство героев также покинуло сей Град: кто-то сошёл со сцены кардинально - в могилу, другие просто уехали или подготовились к отъезду. Конечно, пока я там жила, бродила по белым улицам, купалась в море, вдыхала пыль пустыни, у меня появились любимчики, с которыми особенно грустно расставаться, тем более, что на первых же страницах романа возник повод беспокоится за их судьбу, но буквально в последних строках даётся понять, что те, за кого я так волновалась снова на коне, и закрываю книгу я с чувством глубокого удовлетворения!
Как и ожидалось, "Клеа" снова заставила меня посмотреть на события и персонажей под несколько другим углом, правда, не то чтобы кардинально перевернув представление о происходящем - скорее дополнив его. Вопросов больше не осталось, и хотя, не все ответы мне пришлись по душе (всё же инцест, к тому же имеющий последствия в виде ребёнка, - это перебор), картина, наконец, выглядит законченной.