Последний день приговоренного к смерти

Отверженный! Ты, скипетром закона,
Помеченный на правом растерзанье!
Где ангелы под масками грифона
Алкают кровью вверить назиданье!

Приговоренный! Лезвием безликим
Источен разум до безумия молчанья…
Лишь взгляд кровавый утаит улики,
Как человек принял Христа страданье.
Blanche_Noir

Неровной поступью, тяжело влача бархатное бремя королевской мантии с горностаевой оторочкой, сжимая в руках рваный флаг Революции, низко сгибая стан под грозовыми вихрями эпох, безумная Франция с ликом мудрой Марианны, медленно восходила по устланному ковру золотых лилий к пьедесталу высшего уровня устройства цивилизации. Нечего греха таить, пренебрегая очевидным: исторический завиток мироздания позволил ей достичь желаемого воплощения притязаний. Но историческая память, подстрекаемая зовом призрачных предков из литературного легиона справедливости, жарко завлекает непосвященного обывателя взглянуть на Францию сквозь увеличительный монокль вневременного стекла. И узреть влажные кровавые бусы, пронзающие изысканный шелк её подола; прикоснуться к её алым ладоням, несущим чашу отравленной крови, чтобы излить негодную у подножия Правды; услышать истошный вопль отверженных приговоренных, скорбящих немой молитвой о Жизни. И почувствовать жестокое иго всеобщего преступления против Бога, сладкой занозы в общественном сознании, пришпиленной к мозгу уродливым законом о смертной казни.

Повесть Виктора Гюго взметнула перед внутренним взором гнетущие образы истлевших страниц календаря французского августа 1832 года. И вот уже липкий первобытный страх проникает скользкой лапкой за пазуху, скребётся острым коготком по коже и, нежно прорвав мягкую плотину плоти, принимается сосать под ложечкой. Нет, я не страдаю от излишней чувствительности. Но эмпаты поймут меня... Ведь не буйная пляска смерти в грязных лохмотьях тягостно сжимает сердце читателя: наш личный белый танец с ней уже заказан. Нет, здесь строки дневника приговоренного щедро разделят с читателем истерзанную душу несчастного, отвергнутого обществом, помеченного законом, попранного природой и, наконец, забытого Вселенной. А что есть Вселенная? Бог? Не знаю. Но коллективная дьявольская кара, общим жертвоприношением, любовно отдаёт тёмную душу человека на вечный алтарь мрачного Харона. Мятущаяся мысль стучит в виски: можно назвать благим делом зло, призванное к отмщению за поруганное добро? Нет. Уж не кривляние ли гнусной толпы породило эти удалые строки в оргиях извращённого удовольствия на Гревской площади? Может быть. Но от поисков истоков не изменится русло ручья жизни отверженного, преградой которому станет высокая стена могущества правосудия.

Дневник приговоренного имеет два подспорья, умело соединяющие мостиком идеи социально-психологический фундамент повести. Стремление Гюго проколоть радужный пузырь сытого довольства законопослушного чиновнического аппарата сводится к изобличению социальных последствий применения смертной казни. Калейдоскоп жутких примеров (не зверских, нет! у животных честная игра за жизнь и смерть!) человеческих пыток ближнего своего вспышками кровавого фонтана орошает сознание. Разве могли иметь, простите, воспитывающий эффект публичные линчевания, повешения, отпиливания и, наконец, гильотина?.. Почему же такой глухой была достопочтенная Франция к мольбам прозревших? Психологический аспект воплощен непосредственно дневником несчастного узника судьбы. Молодой человек благородного происхождения, запятнавший атласные манжеты преступлением, о котором умалчивает Виктор Гюго, подобно каждому из нас имеет душу. И она мечется в плотном склепе тела, бьется о стены его заплесневелой оболочки, падает всё ниже в целебной агонии сознания… Жутко. Сложно оправдать жестокость, но невозможно оправдать такой взаимный акт исцеления общества. Разве отверженный от неба и земли найдет искупление в смерти?

Глубина повести неисчислима, учитывая эпохальный контекст создания. Гюго, как и множество литературных апологетов отмены смертной казни (Вольтер, А. Камю) в привычной манере великого искусства создал манифест борьбы с язвой на теле общественного строя. Долог путь был уготован этому трудному процессу. В недалёком 1981 году французы упразднили кровожадную фрейлину Смерти – Гильотину. Но память про отверженных кровавым законом мерно дышит на полках… В назидание будущему – в беспокойных снах прошлого.

Или - Жан Вальжан: Начало
Что-то я поняла, что: я же люблю Гюго - но почему-то так мало его читаю! А хотелось бы! И вот в поисках того, что погрузит меня в замечательное творчество любимого автора - но не на три месяца - наткнулась на этот рассказ.
И сказу воскликнула: "О, Жан Вальжан - здравствуйте, давненько не виделись!".
*Если есть такие, кто не в курсе - это один из ключевых персонажей "Отверженных". Каторжник - и одного этого слова достаточно...
Да нет - не совсем. Как любит Гюго, каторжник у нас - весь такой красивый и благородный и страдает только за то, что вынужден выживать. Ну пришлось ему украсть, пришлось - ради своих близких, а с ним теперь, как с собакой...
Рассказ и так небольшой, да и аннотация рассказывает довольно много. К счастью - не все, и еще есть, что почитать. Как я с первой страницы вспомнила, за что люблю произведения месье Виктора. С самого начала автор буквально напрямую обращается к читателю

Да конечно, месье, вам - все позволю. Сразу понимаешь - нет, это не Бальзак и не Мопассан. И месье со всем пылом поднимает волнующую его тему - справедливость наказания в частности и справедливость вообще. Герой его - красивый, кроткий, благородный, вынужден терпеть и гнить на каторге. За что???
Только на два момента посетую. Давно уже отмечала, что герои у месье Виктора уж очень прямолинейные. Красивые и благородные - либо безобразные по всем статьям. Думаю, это является веянием романтической прозы - но в этом плане больше люблю героев Бальзака, который умеет (и любит) приподнимать вуали внешнего. Ну и немного покоробила лекция в конце. Рассказал нам месье свою историю - доступно, наглядно, образно - но, видимо, решил, что читатели могут не понять. И еще раз решил донести свою мысль уже просто рассуждением. Да поняли мы, можно без лекции...
Но в остальном я наслаждалась и этим особенным стилем месье вроде "трогательных попыток", особенно сочно смотрящихся с последующей мыслью, и темой, им поднятой. Прям посоветую тем, кто ну очень хочет погрузиться в "Отверженных", но боится объема. Вот вам и один из характерных героев, и характерный стиль, и образ мысли.

Удивительно, как легко короткая повесть, написанная мастером, может залезть тебе прямо под кожу. Заставить "нервно курить в сторонке" и задуматься о важном и вечном.

В "Последнем дне приговоренного к смерти" вы не найдёте захватывающего сюжета и неожиданных поворотов. Повесть ровно о том, о чем заявил автор. Вместе с человеком, приговоренным к смертной казни, мы проживаем его последний день, надеемся на помилование, теряем веру и идём к эшафоту. Получается, что компания преступника помогает нам прикоснуться к истории, которая давно забыта, но от этого не менее страшна.

Гюго так и не рассказывает нам, почему приговоренный попадает на гильотину. Но за то расщедривается на целое предисловие, в котором подробно рассказывает об истории смертной казни во Франции. Конечно, он выбирает только те фрагменты, которые помогают сказать ему решительное "нет" любому кровопролитию. Но даже этого достаточно, чтобы составить полную картину. В сочетании с этой исторической справкой "Последний день приговоренного к смерти" начинает играть совсем другими красками, и прошлое предстает перед читателем во всем своём первозданном ужасе.

Эта повесть создана для того, чтобы поразмыслить. К сожалению, в свое время она не произвела фурора, который прекратил бы зверства на площадях. Гюго просто родился не в то время, и поэтому его полет мысли не был достойно оценен. Однако потомкам точно есть чему у него поучиться. Например, обычному человеческому состраданию, которое, к сожалению, не было популярно ни тогда, ни сейчас.

Виктор Гюго был противником смертной казни. Он описывает казнь на гильотине. Именно для того, чтобы показать людям негативную сторону казни и муки приговорённого, и было написано это произведение. Сначала люди думали, что это реальные записки приговорённого, но позже оказалось, что их написал писатель.

Примерно 30% книги занимает вступительное слово автора. Тут он описывает своё отношение к казни и делаете попытку разжалобить читателя. Бывали случаи, когда гильотина не отсекала голову и после пяти раз попыток отсечения ножом. Нож застревал и сила удара была недостаточной для серьёзной раны приговорённому. Это лишь один пример отсюда. Ещё в конце этой части есть небольшая пьеса о записках.

Сами записки представляют собой моральные страдания приговорённого, которые он изливает в виде записок. Тут также некоторые моменты из его дела и суда.

Как по мне, смертная казнь должна быть, только за самые страшные преступления. Но сначала должна быть отработанная система выборных судей. Это большое дело. В нынешних реалиях лучше нам жить без смертной казни. А вот это о том, что чувствует смертник и что чувствует приговорённый к пожизненному сроку:

То есть, сейчас высшая мера, это пожизненный срок. А смертник о таком только мечтает. Слышал одного с пожизненного. Он говорит, что человек к любому привыкает, а на пожизненном какая никакая, но всё же жизнь.

Что касается моральных страданий приговорённого. Думаю, нам не должно быть это интересно, если принять в расчёт доказанное преступление. Если оно безоговорочно доказано, значит кара должна постичь преступника. Тут его моральные терзания должны отойти на второй план.

В записках говорится о том, что он невиновен? Нет. Он лишь говорит о том, что ему мало уделили внимания на суде. Мол, присяжные просто хотели спать от бессонной ночи.

Зеваки на площади, где приводили приговор в исполнение действительно не получали никакой прививки от преступления. Для них это было всего лишь зрелище, пусть и кровавое.

Но если взять и поставить под сомнение виновность этого человека или даже поставить себя на его место, то тут получается совсем другая ситуация. Терзания его становятся более понятны и даже несправедливы.

Как известно, у монеты две стороны. И такая ситуация не исключение. Есть справедливость человеческая, есть моральные принципы, есть закон и есть милосердие. Всё это имеет место быть. Я думаю, должна быть прежде всего справедливость.

Гюго. Борец. Только вместо трибуны у него письменный стол. Предисловие к этой повести почти такого же размера, как и сама повесть. Хотя назвать это предисловием язык не поворачивается, потому что перед нами не вступительные слова, даже не статья на волнующую автора тему, а гневная обличительная речь, которую непременно нужно читать вслух, потрясая кулаками. По крайней мере, мне всё это так видится. Если честно, то в написанном виде она слабее, да и объём неоправданно велик для одной небольшой мысли: смертная казнь — это плохо. К концу "вступительного слова" уже начинаешь молиться, чтобы началась, наконец, сама повесть. Радуешься только приятному упоминанию дикой варварской Руси в самом конце.

Между набухшим вступлением и собственно произведением — крошечная прослойка желчной пародии на робких обывателей того времени, которые должны, по логике вещей, плеваться на это произведение. Очень актуально. Замените фамилию "Гюго" на любого более-менее талантливого, но спорного в выборе тем автора, и хоть сейчас можно пускать в печать.

А само произведение... Хорошее. Навевает ассоциации и с "Посторонним" Камю, и с Достоевским, и с Кафкой. Хорошее, но не потрясающее. Не знаю, насколько чётко Гюго смог выписать мысли человека, приговорённого к смерти, запертого в ужасном помещении и ожидающего со страхом своего часа, но лично мне было очень сложно сочувствовать главному герою из-за того, что о нём было столь мало информации. Да, у него есть чудо-дочка, жена и планы на жизнь... Но он сам говорит, что убийца. А кого он убил? Может, ребёнка? Может, десять беззащитных старушек? Неизвестно. При всём моём уважении к Гюго, не могу с ним согласиться. Есть преступления, за которые следует наказывать смертной казнью. Автор сам пишет, что преступники идут на это не из-за природной порочности, а из-за недостатков общества, которое их так воспитало и совратило (понимаю, что в одном предложении эта мысль смотрится куце и убого, но не хочется сейчас рассусоливать это на полстраницы, и так понятно). Ну и что же? Убрать гильотину, чтобы мерзавцы продолжали свои грязные делишки? Не вижу логики. Если бы он призвал к очистительной революции, чтобы общество взяло под опеку асоциальных личностей и что-нибудь ещё в этом духе, то было бы понятно. Но так — детский лепет какой-то, демократия ради слова "демократия", ради идеи, а не для людей.

Ну а если про атмосферу книги... То она воссоздана с душой и талантом, как будто мы ходим с несчастным безымянным осуждённым по всем этапам его хождения по мукам. Замкнутое душное пространство, бездеятельное и застывшее, по контрасту с бурями, бушующими в сознании главного героя. Книга контрастов. Герою выносят приговор, согласно которому его голова будет отрублена грязным лезвием и скатится в ивовую корзину, заливая всё вокруг кровью, на глазах у тысяч зевак, а в это время поют птички, распускаются цветы, дует приятный прохладный ветерок (вспоминаем уроки школьной литературы, ведь в такие моменты обязательно должна быть буря, гром, зловещая молния, рассекающая небеса пополам). Но нет никакой бури. На смерть этого преступника отправляют обычные люди (а разве подписание смертного приговора не есть тоже убийство, спрашивает Гюго), такие же привычно-равнодушные люди пытаются исповедать его в грехах, везут его к месту казни, дают последнее слово...

Да, это страшная тема, страшная и интересная. Но с мыслями Гюго по поводу смертной казни я не согласна. Виновата не сама гильотина, а судьи, которые отправляют на неё невиновных, руководствуясь, наверное, принципом, который провозгласил когда-то Швейк в "Похождениях бравого солдата Швейка..." Гашека — он утверждал, что война дело хорошее, потому что вместе с множеством хороших людей перестреляют и изрядное количество мерзавцев, вот и тут так же, повесим сотню человек, авось среди них окажется пара-тройка подлецов. И всё же главный герой пролил кровь. Мы не знаем чью, но вот мне это, например, важно.

На первый взгляд это история об обычном рабочем, который всегда едва сводил концы с концами, а после потери работы решился на кражу, т.к. его жена и ребенок голодали. В тюрьме он жил тихо, подружился с одним арестантом. Проблема пришла откуда не ждали. По какому-то негласному закону другие арестанты считали Клода свои вожаком и слушались беспрекословно. Он никогда не использовал это себе во благо, лишь когда поднимался бунт, то помогал надзирателям успокаивать беспорядки. Но главный надзиратель не терпел соперников и решил отнять единственного друга у Клода.
Кончилось все плохо как для надзирателя, так и для героя.

Но на мой взгляд, вся эта история была рассказана автором для того, чтобы подчеркнуть несовершенство государственной власти на всех ее уровнях. На эти же мысли наталкивают рассуждения в конце рассказа. И если подумать, то не так уж много изменилось за эти годы, многие проблемы в системе есть и по сей день.

Оценка 8 из 10

Потрясающая книга.Было ощущение,что этот последний день провела рядом с приговоренным,видела его страдания своими глазами,настолько ярко Гюго описал трагедию.Страшный день.Одно дело,когда человек умирает внезапно,не зная что его ждет впереди,а другое ждать,ждать и ждать...Это сравнимо неизлечимой болезни,говорят что уже нет надежды,остается только то немногое время жизни и больной каждую минуту думает о том,что ему предстоит.Обрывки детства,воспоминания о первой любви,горечь за родных и близких,всё что успел оставить после себя главный герой.Не ожидала,что Виктор Гюго настолько понравится.

Виктор Гюго безусловно классик на все времена. Читающие люди в большинстве своем знакомы с его романами, а вот повести малоизвестны современникам. И это большое упущение, т.к. Гюго прекрасен в жанре короткой прозы.
Писатель отражает в малом формате "Клода Ге" максимум своей идеи: четко, ясно, умно, очень социально-атмосферно без лишних слов и "воды"!
Прочитав повесть, ты понимаешь - мир не меняется (люди из века в век совершают одни и те же поступки), но всегда есть над чем работать следующим поколениям. Если уж не меняться, то хотя бы стремиться к корректировке.....

"Преступление и наказание" в кротких размерах небольшой рекламной брошюры. Причины и следствия совершённых преступлений. Что побуждает человека переступить столь низкий порог закона? Как государство подталкивает к необходимой крайности? Возможно ли оправдать за это? Призыв к возможностям влияния государства и издаваемым законам прямым авторским текстом. Законам которые работают против общества во благо элиты. Власть и авторитет. Любовь и правосудие. Всё под единой обложкой с изображением печального человека.

"Народ терпит голод, народ терпит холод. Нужда толкает его на преступления или порок, в зависимости от пола. Сжальтесь над народом, у которого каторга отнимает сыновей, а публичные дома - дочерей. Слишком велико у нас число каторжников, слишком велико число проституток.
Что доказывают эти две язвы?
Что в крови социального тела гнездится некая болезнь.
Вот вы все собрались на консилиум у постели больного: займитесь болезнью.
Вы ее плохо лечите, эту болезнь. Изучите ее получше. Законы, издаваемые вами, если только вы их издаете, - это лишь паллиативы и уловки. Одна половина ваших законов - рутина, другая - эксперимент." (с) Клод Гё

Сколько человек способен выдержать унижений и как долго он способен терпеть каждое из их испытаний? Сколько стоит дружба и преданность? Что такое человеческое единство и власть авторитета? Ответы на эти вопросы здесь... Под этой простой обложкой на которой изображён человек с печальным взглядом, полным смирения.

Никто никогда не будет думать о причинах, принимая во внимание только последствия совершённых поступков. Что в рамках правосудия, что в книгах, что в рамках повседневной протоптанной жизни. Проще всего осудить. Не задаваясь вопросом "Почему?". Что стало причиной поступков или определённых мыслей человека напротив? Нам не терпится поставить клеймо и не разбираясь в сути вещей раздавать ярлыки, размышляя шаблонно. Нам хочется сострадать, но через несколько мгновений дёргая за верёвку приводить в действие остриё гильотины. Потом снова жалеть человека и его судьбу. Жалеть, что он сломался под напором трудностей или испытывать отвращение просто потому что обвиняемого зовут Гё... Человек довольно странное существо. Но каждый раз начиная с себя... С поиска ответов на насущные вопросы, которые должны волновать каждого человека... Мы все становимся лучше...

"Читая хорошие книги!" (с)

Данная книга, несмотря на время написания, достаточно актуальна и сейчас. Да, у нас нет гильотин и публичных казней на площадях, но вопрос отмены смертных приговоров продолжает волновать общество.
Правда, вряд ли современному читателю Гюго открыл что-то новое, скорее, это произведение всего лишь повод для размышления, хотя стоит отметить историческую ценность этой книги. Но при этом в ней многое спорно,

Вообще, меня автор не смог убедить, что смертная казнь хуже, чем пожизненная каторга, ведь и сам герой в книге говорит "нет, лучше уж смерть", видя, в каких условиях живут каторжники. Так же остается открытым вопрос, за что казнят этого преступника. Конечно, если он убил по неосторожности или в качестве самозащиты, наверное, можно его пожалеть. Хотя герой романа вообще не упоминает о чувстве вины перед тем, кого он убил. Сожаления о своём поступке я тоже не увидела. Но при этом в книге описывается множество убийц, которые губили невинных людей и не задумывались, что им тоже не хотелось умирать, что остались без кормильца их семьи и какое горе испытывают любящие их люди.
Да и довод, что каторжники могли бы содержать свои семьи, а так, будучи казненными, они оставляют родных без денег, тоже весьма сомнителен, ведь за каторжные работы никогда много не платили.Так же, как и вопрос репутации: казненный родственник или родственник-каторжанин - все это одинаково несмываемое пятно на репутации.
Так что мой вывод - человеколюбие, конечно, хорошо, но аргументация автора не очень убедительна и это произведение недостаточно сильное, чтобы действительно поменять чьи-либо взгляды.