Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена

Приступая к написанию столь серьезной и обстоятельной вещицы, коей является отзыв на только что прочитанную книгу, каждый раз я ощущаю себя участником испанской La Conquista, впервые ступающим на неизведанные берега. Чистый лист передо мной - непролазные джунгли, в которых я, продираясь с помощью мачете, принявшего вид гусиного пера, движусь к своему Эльдорадо - внятному и душеполезному тексту, способному не только облагородить умы моих читателей, но, быть может, и воодушевить их души. И, так как провести свое исследование я намерен ab ovo usque ad mala, начать все-таки хотелось бы с некоего эпиграфа, который смог бы задать тон моему повествованию и стал бы для читателя путеводной звездой, которая, дай-то Бог, укажет ему путь в поисках сокрытого между строк смысла.

Hoc uno praestamus vel maxime feris, quod colloquimur inter nos et quod exprimere dicendo sensa possumus.

Marcus Tullius Cicero

Пусть не удивляет вас, сердобольный джентльмен, наткнувшийся на этот ничем не примечательный текст и читающий его исключительно из праздного любопытства, такая необычная завязка нашей драмы: не из самовосхваления я привожу здесь слова великого Цицерона, а только из-за того, что смысл этого афоризма во многом совпадает с теми мнениями, которые достопочтенный Лоренс Стерн вкладывает в уста своего необыкновенного героя. Действительно, именно о способности выражать чувства словами более всего печется благородный Тристрам, когда берется за описание своей биографии. К слову, наверное, стоит сразу оговорить мое отношение к этому сочинению, потому что, зная его, читатель скорее сможет постигнуть те небезынтересные тезисы, которые родились в чертогах моего разума во время чтения "Жизни и мнений"... Что же, amor tussisque non celantur, поэтому скажу сразу, что прочтение произведения Стерна доставило мне немалое удовольствие.

Между прочим, сейчас в мою голову закралась крамольная мысль, которую некоторые могут посчитать чрезмерно эгоцентричной, а то и просто-напросто прямым потомком моей гордыни, однако же я все же намотал ее на свой жидкий ус и решил дать этой мысли прорости и расцвести в виде исполненного замысла. Мне подумалось - и, думаю, не напрасно - что наиболее правильным будет перед тем, как перейти к обсуждению не единожды вышеупомянутой книги, рассказать читателю о других моих пристрастиях в литературе: именно тогда вы, дорогая мадемуазель, сможете еще глубже понять причины моей горячей любви к данному произведению. Сейчас, описывая свой замысел, я лишь окончательно убедился, что он действительно не плох, и что недаром муза Эвтерпа (все же свой отзыв я мыслю больше поэзией, нежели прозой) нашептала мне его на ухо. Вспомним же строки классика и воздадим хвалы сей служительнице Аполлона:

Итак, что касается моего круга чтения и того, почему он (вышеуказанный круг) стал causa causārum моей любви к сочинениям Стерна (только сейчас вспомнил, что второй его роман, "A Sentimental Journey Through France and Italy" был мною прочитан довольно давно, и все это время я никак не мог подступиться к его главному произведению)... Так вот, он (вышеупомянутый круг чтения) довольно широк и многообразен - мне в равной степени близки многостраничные описания пасторальной Франции в "La Fortune des Rougon", энциклопедические штудии "Moby-Dick, or The Whale" и бесконечные хождения по Дублину в "Ulysses". Но более всего сердцу моему дороги те прорывы, которые возникают в текстах из ряда вон выходящих, таких как два последних из вышеперечисленных трех. Canis vivus melior est leōne mortuo, но я все-таки выбираю льва, и складный классический нарратив для меня не идет ни в какое сравнение с выдающейся формой, которая зачастую подменяет собой содержание.

— Погодите-ка! Не значит ли это, многоуважаемый академик, что Вы сейчас во всеуслышание признаетесь в любви к постмодернизму?
— Ни в коем случае! Приставки "пост-", а тем более "мета-" для меня - табу, и я лишь потому использовал их в своем тексте, чтобы дать исчерпывающую иллюстрацию собственным мыслям.
— Но описанное Вами никак не укладывается в тот ландшафт англоязычной прозы, по которому водил своим плугом и своей бороной Стерн...
— Вы правы, вы правы, милая читательница, но это лишь подтверждает мысль, рожденную в моей голове: то, что многие мнят постмодернизмом, на мой взгляд явление не линейной истории искусства, а, скорее, некая красная нить, проходящая через многовековые процессы развития и иногда стежком с лицевой стороны покрывала являющая нам гениальные прозрения. Habent sua fata libelli, и самая счастливая судьба у тех книг, которые оказались этими прозрениями. При желании могу предъявить Вам список того, что, как мне кажется, становится в один ряд с произведением Стерна.

Список Академика Крупицы
— Печатается по автографу, найденному в измятой тетради с разводами от пивных кружек и крошками сухого кошачьего корма, застрявшими в переплете.
Confessiones, 398
La vie très horrifique du grand Gargantua, père de Pantagruel, 1533
El ingenioso hidalgo Don Quijote de la Mancha, 1605
Travels into Several Remote Nations of the World, in Four Parts. By Lemuel Gulliver, First a Surgeon, and then a Captain of Several Ships, 1726
Путешествие из Петербурга в Москву, 1790
Heinrich von Ofterdingen, 1802
Moby-Dick, or The Whale, 1851
Петербург, 1913
Ulysses, 1922
Berlin Alexanderplatz, 1929
— Оставшаяся часть списка существует в виде проставленной нумерации, но пункты рядом с числами пустуют. Видно, что автору стало лень.

К чему это я? Ах да - прозрения, прозрения, знаменующие новые пути искусства, имеют схожую природу на протяжении всей истории человечества. Основное их отличие от рядовых представителей того или иного вида художественного творчества состоит в том, что произведение в определенный момент (а то и сразу) перестает осмыслять жизнь и начинает осмыслять себя. Словно Уроборос, погнавшийся за своим хвостом, текст начинает пытаться постигнуть не тайны природы, а свои собственные, чем ближе всего подходит к познанию тайны человеческой души. Однако, мы отвлеклись и должны вернуться на одну из тех мыслительных развилок, которые встретились нам на пути и на которой мы, недолго думая, свернули влево.

Во втором абзаце своего невзыскательного отзыва я написал, что "именно о способности выражать чувства словами более всего печется благородный Тристрам, когда берется за описание своей биографии". Сейчас, когда читатель уже знает о моих вкусах и пристрастиях, а, следовательно, практически все обо мне, ведь в наше время именно вкусы составляют немалую долю того, что принято называть личностью, я собираюсь пояснить эту свою мысль. Прекрасно зная, что littĕra scripta manet, я все-таки рискнул процитировать самого себя, чтобы вам, уважаемый джентльмен, не пришлось постоянно возвращаться глазами к тому месту, где эта мысль изрекается мною впервые.

Итак...
— в этом месте рукопись академика прерывается. Та часть страницы, на которой планировалось написать пояснение к вышеуказанной мысли, оказалась целиком засыпана крошками кошачьего сухого корма, которым многоуважаемый Анатолий Крупица самым печальным образом подавился, находясь в мучительных попытках продолжить свою мысль, из чего можно сделать вывод, что способность выражать чувства словами достаточно сильно переоценена.

Для своего времени роман был поистине экспериментален. Да даже сейчас его причудливая форма и наполнение навевает ассоциации о писателях, творивших намного позже Лоренса Стерна. И все же в "Жизни и мнениях..." витает дух английского юмора и прослеживаются многие приемы и типичные для литературы того времени элементы прозы вроде разбивки на главы, вставки о жизни других людей и пространные рассуждения автора.

О том, что рассказчик сможет сообщить хоть что-то о своей жизни - большое преувеличение, так как до третьего тома он даже не смог рассказать о своем рождении, описывая все то, что предшествовало этому. Если бы Стерн не скончался так рано, то Тристрам Шенди по объему смог бы переплюнуть БСЭ со всеми своими мнениями.

Встретился тут и старый знакомый Йорик, который фигурирует в "Сентиментальном путешествии", а также почти весь наличный состав семьи с дядей, который любил садиться на конька, и странными воспитательными представлениями отца Шенди, а также других не менее колоритных персонажей. Капрал Трим, например, напоминал мне того дядюшку-моряка из Перегрина Пикля - коммодора Траньона - по создаваемой атмосфере.

Вставки-рассуждения о важных материях не менее удивительны. Например, долгое повествование о носах и осадах, о которых любит рассуждать дядя Тристрама. Что уж говорить о целой философии, стоящей за выбором имени для ребенка.

Девять томов чисто британского юмора и абсурда.
Главы о главах, главы о коньках, главы о служанках и пуговичных петлях, главы о чем-то, кое-чем, обо всем на свете и ни о чем.
А именно вот что там есть:
старинные католические анафематства, вымышленные новеллы из вымышленных сборников вымышленных авторов, псевдоисторические анекдоты, многочисленные истории из жизни семейства Шенди, их домочадцев и приближенных, длительной выдержки подъемы по лестнице и подглядывания в замочную скважину - и многое другое.
Вот кто там есть:
Рассказчик, он же титульный герой, о котором мы знаем, что он родился (рождался на протяжении двух, а то и трех томов и сам об этом сетует) и имеет некие мнения, а также пока еще весьма успешно убегает от смерти, тщательно протоколируя свой побег и совмещая его с негласно обязательным большим путешествием на Континент.
Его отец, обо всем имеющий свое парадоксальное мнение, совмещающий исполнение супружеского долга в своем расписании с заводом часов в гостиной, человек твердых убеждений (попросту говоря, вздорный упрямец).
Его жена, мать рассказчика, молчаливая женщина, вовсе не имеющая мнений.
Дядя Тоби, брат отца героя, бравый капитан, получивший неприятное ранение и увлекающийся реконструкцией осад крепостей всех противников доблестной британской армии, душа человек.
Его слуга капрал Трим, красноречивый и преданный хозяину во всех его причудах.
Некто Евгений, Дженни, Футаторий, Гастрифер, Кисарций, Триптолем.
Разумеется, бедный Йорик и доктор Слоп.
В общем славная такая книга о книге, книгописательный роман. Там даже есть схемы развития глав и места для интерактива.

Сразу скажу - я не пишу бесполезных рецензий на понравившиеся книги - зачем, их и так полно, они всем нравятся.
Моя цель - сэкономить ваше время.

О книге- такое чувство (по данным отзывам), что люди ,которые читали эту книгу жаждят, чтобы их причислили к лику святых...
Ну как можно писать о книге "Наконец-то дочитал", а потом рассказывать какая это гениальная книга???Книга, где главный герой рождается пол книги и весь сюжет про то, как его дядюшка то встает с дивана, то думает какие-то отвлеченные думы...

Ну вам читать было не интересно, раз вы "Наконец-то осилили" , так зачем писать, что это потрясающая книга ??(Вы и на работу так же ходите - "наконец то отработал" - ну так найдите ту работу, которую вы захотите работать, а не отрабатывать!) Читайте на досуге труды Ленина ( их 50 томов я лично выбрасывал в помойку по приказу директора школы 10 лет назад ) и скажите себе, что, мол, я молодчина, я наконец-то осилил, хоть и засыпал под эту книгу...но я молодец и съем с полки пирожок пойду.
Вот из-за вас приходится пролистывать такие книги и тратить своё время.

Любителям мазохизма эту книгу читать обязательно!
НО если вам нравится образовываться с адекватными авторами, прочтение которых не убивает в вас желание читать, читать быстро, читать взахлеб, а заодно ещё и познать пару-тройку жизненных уроков,и пофилософствовать об этом на досуге совет :
эту книгу сдайте в библиотеку и забудьте о ней!

Аплодирую стоя, хотя вообще-то редко склонна отрывать своего Осла от сиденья ради автора, который все равно меня не услышит. Не только потому что умер, а потому что у него свои тома и главы, а также время, когда нужно - растянутое, когда нужно - пущенное вспять, когда нужно - опереженное. В последнем случае, конечно, речь о таланте самого Стерна, а не только о повествовании.

Читатель, примирившийся с тем, что структура романа весьма своеобразная (а может, обрадовавшийся этому) и заткнет за пояс половину двадцатого века, не сможет не попасть под обаяние семейства Шенди, где сам Тристрам - только один его представитель, причем блещет скорее как рассказчик, нежели как герой своего рассказа. Основные прелести приходятся на долю дяди Тоби с его пахом и стыдливостью, в меньшей мере - на Тристрамова отца Вальтера, а также на плеяду менее благородных, но не менее интересных окружающих персонажей.

Раз уж я упомянула, что, по моему мнению, Стерн заткнул за пояс половину двадцатого века, не могу удержаться, чтобы не сказать и о веке девятнадцатом. После "Тристрама Шенди" глядишь на него с недоумением и думаешь, бог ты мой, что же с тобой сделали-то?

Ну и в заключение еще немного аплодисментов за то, что кроме утоления чисто литературного интереса роман господина Стерна прелестен тем, что вызывает неконтролируемые приступы смеха.

Конечно, очень чувствуется, что автор списал концепцию у Рабле, но если "Гаргантюа и Пантагрюэля" я считаю скабрезной пошлятиной с кучей проблем, то эта книга -- можно сказать чудесная. А уж для своего времени -- так и вовсе гениальная. Стерн как-то очень ловко балансирует, не уходя в абсурд, где-то на грани. И пошлости вуалирует, причём забавно, а не сортирно, взять хотя бы того же осла. Местами (редко) есть излишние нагромождения. Но в целом прекрасно написанная история, где удалось выдержать баланс. Да, в наши дни за неё уже не возьмёшься вторично, но в целом книга читается с удовольствием. И ещё понравилась обёртка, то, как автор завернул историю, так сказать, в рассказ юного Тристрама.
Уверена, там ещё и есть масса отсылок, понятных только в контексте времени.
Но и без их понимания хорошо.

1001 books you must read before you die: 434/1001.

Удивительно, но мне не понравилось. Видимо, мне надо было быть внимательнее при выборе книги, стоило обратить внимание на то, что Стерна называют родоначальником такого жанра как "поток сознания", который я не то чтобы не люблю, но читаю без удовольствия. Я рассчитывала на обычную английскую классику, я уже представляла себе, с каким удовольствием буду наблюдать за жизнью джентльмена Тристрама... но оказалось, что мне предстоит продираться через бесконечные графоманские размусоливания всяких мелочей, а никакой жизни Тристрама вовсе не будет. Будут отец Тристрама с его зацикленностью на носах и именах, дядюшка Тоби с его помешанностью на оборонительных сооружениях, его слуга Трим не меньше его двинутый на фортификации, различные Иорики, Свинберны и Кисарции будут упоминаться в контексте различных рассуждений о вещах не имеющих никакого смысла, хотя история с горячим каштаном безусловно забавная.

Вся книга построена на том, что сам Тристрам рассказывает о себе и о том, что кажется ему важным, интересным или занимательным. Не забывая все время напоминать читателю о собственной гениальности, он снова и снова повторяет, что чтение должно сопровождаться напряженной работой ума. Видимо, именно поэтому он ни капельки не стремится облегчить читателю жизнь. Вместо приятного линейного повествования есть какие-то скомканные обрывки, перемежающиеся бесконечными отступлениями. Я думаю, что отступления вообще чуть ли не самое важное, что есть в книге, потому как именно в них то и раскрывается личность Тристрама. Стерн безусловно пытается вести с читателем беседу, но я не знаю, может стиль беседы настолько изменился с тех пор, а может Стерн просто переборщил с надеждами на читателя, но это больше похоже на монолог сумасшедшего, чем на "живую беседу".

События в романе расположены хаотично, прошлого, настоящего и будущего как будто и не существует, просто Тристрам вытаскивает те моменты, которые ему удобны в данный момент, да и вообще структура книги вызывает недоумение. Посвящение находится не в начале, а где-то в первой трети книги, по-моему, притом оно вклинилось чуть ли не в середину беседы отца Тристрама и его дядюшки Тоби. И оно вообще не одно. Если я правильно распознала "шутки" Стерна, то есть еще парочка всяких посвящений. И почему он все время меняет пол читателя? То он обращается к даме, то к джентельмену, то к священникам... А пропуски в сюжете? А уничтоженная глава? А пропущенные строчки, какие-то пробелы между абзацами, вставки из других книг и все такое прочее? Или главы, которые вообще в принципе отсутствуют, представляя из себя просто белые листы? Или главы, которые просто лидируют в моем списке странных, а конкретно те, в которых герои подражают различным музыкальным звукам. Нееееет, читать это спокойно просто невозможно. Меня эта чехарда бесконечно раздражала.

Поездка Тристрама по Франции как-то вообще непонятно к чему и зачем ну или я просто уже окончательно устала от этого дерганного стиля, а вот история любви дядюшки Тоби и вдовы как-то-там-уже-не-помню-как-ее-звали очень даже ничего. Особенно учитывая, что у них там по сути гендерные роли перепутаны, полагаю, для того времени это было сильно вновинку. Вообще, когда речь заходит о старине Тоби, Стерн как будто превращается в другого писателя, он явно тяготеет к этому персонажу.

В качестве итога могу сказать, что стремление автора поглумиться над всем, что было написано до него, а также желание проигнорировать все существующие правила написания романов очевидны и лежат прямо на поверхности, но не всегда доставляют читателю (например, такому как я) удовольствие. Английский юмор тут местами чересчур уж английский, а еще местами (полагаю, что осознанно) превращается в самую настоящую сатиру. Роман для... ценителей, для тех, кто любит как следует поковыряться в словах, чтобы добраться до сути, для тех, кто умеет замечать всякие тонкости, например, такая вот мне на глаза попалась - Стерн очень много внимания уделяет позам героев, зачастую, они служат способом выразить чувства. То есть вот отец Тристрама чаще всего кажется бесчувственным, но у него все эмоции просто демонстрируются через позы, например, когда он злиться или когда расстроен. В общем, ну я же говорю, роман для ценителей. Просто так его брать чтобы почитать и получить удовольствие... я бы не стала. Я бы даже наверное его бросила после первых же глав, если бы не мое упрямство.

Только те, кто предпринимают абсурдные попытки, смогут достичь невозможного.

И у Стерна это превосходно получилось. На протяжении всей книги читатель, похожий на меня, разражается гневом. Гневом, направленным в безобразно нудные и неуместные рассказы-вставки о дядюшке Тоби, о бороде дядюшки Тоби и прочих семейных "прелестях".
За 773 страницы Тристрам достиг пятилетнего возраста. Страниц 390 он описывал злополучный день своего рождения, на 400 странице он наконец родился.
Автор умудряется расхваливать себя через слово. Стиль совершенно не отточенный, вывернутый наизнанку.
Наверное, такие книги существуют для того, чтобы читатель почувствовал себя настоящим героем, т.к. далеко не у всех найдутся силы и терпение прочитать это.

Вы спросите: "Где самый тонкий юмор, полный изысканной иронии?" - Я скажу: "Тристрам Шенди".
Вы спросите: "Где самые душевные истории о разных курьезах, поистине уникальных и гениальных?" - Я скажу: "Тристрам Шенди".
Вы спросите: "Где можно набраться ума-разума, только из одних лирических отступлений?" - Я скажу: "Тристрам Шенди".
Вы спросите: "Где можно познать секреты искусного обольщения?" - Я скажу: "Тристрам Шенди".
Вы спросите: "Где приложением к повествованию выступает краткая истории Англии для чайников?" - Я скажу: "Тристрам Шенди".
Вы спросите: "Где самые неординарные родственники, каждый из которых по-своему философ?" - Я скажу: "Тристрам Шенди".
Вы спросите: "Где можно почувствовать душевные тепло и уют?" - Я скажу: "Тристрам Шенди".

В книге Стерна сразу бросается в глаза его созвучие сегодняшнему времени с его культурой мемов, черным юмором, осмеиванием всего и вся, когда запретных тем больше нет. В современности все это получило питательную среду и возможности, но семена были посеяны еще тогда Лоренсом Стерном, семена так называемого постмодернизма - вот они: рваный, нарочито издевательский стиль, когда с читателем не просто ведут разговор, его постоянно траллируют, его заманивают и бросают с неоконченным, такой сетап с пустым панчлайном

Если вдруг кто не в теме, вам сюда
А если, вдруг, вы хотите сказать, что типа герои разные, то Стерн вообще такие кроссоверы делает, у него вон Дон Кихот в виде живого Йорика и ничего...
Трудная судьба была у Стерна, как у писателя, поначалу - сатиру запрещали, не пущали, но он не сдался и вот мы имеем дошедший до нас сквозь века памятник на кладбище мемов той весело-мрачной эпохи, эпохи зарождения капитализма и туберкулеза, имперских войн и большой литературы. Как он прошел мимо меня? Ведь я прочитал его знаменитых предшественников, и Дон Кихота и Гаргантюа. Видимо концентрация мемасов на страницу у Стерна все-таки не дотягивала до уровня популярных на то время Сервантеса и Рабле.
С чего бы начать? Начало в романе очень символично - это рождение Тристрама Шенди, вернее к рождению мы подходим не сразу, автор разбирает подробности генезиса своего героя от зачатия. Чем-то библейским, ветхозаветным веет от планов отца Тристрама - Вальтера, который пытался разобраться в процессе деторождения с разных точек зрения, от юридически-казуистичной, до научно-метафизической. Он то крючкотворски выписывает параграфы, согласно которым жена должна рожать в деревне, если роды в городе не принесли никакого результата, то разбирается с духами, то вычисляет давление на череп ребенка при рождении... Типа творец такой, се создал человека по образу и подобию, так сказать, хотели как лучше, а получилось как всегда. В чем же причина всех проблем и бед Тристрама? Пресловутый человеческий фактор покопался и тут. Такое ощущение, что прикладная мерфология была написана именно по следам Тристрамовых катаклизмов.
Все что может пойти не так, пойдет не так. Это первичный смех, ситкомовский, закадровый ржач. Потом начинается смех за счет комедийных персонажей: Обадия, Трим, Доктор Слоп - это такие Стерновские Трус, Балбес и Бывалый, которые тянут на себе всю комедийную начинку этой сборной солянки. Понятно было, что на одних гыгыках далеко не уедешь, нужен был филлерный контент, в современных книгах роль таких опилок, которыми набивают чучела книг обычно являются ремесленные всякие штуки, искусство (вот не далее, как недавно начал читать "Киноманию" - там вот кинематограф богат на разного рода опилки, которыми так удобно набивать объем), у Лукьяненко всякие рецепты и коньячок, у Коэльо - философия, у Акунина исторический культурный слой, у Мьевиля сеттинги, ну и так далее. Филлерным контентом у Стерна служат его проповеди, коньки (не те, на которых катался Тристрам во Фландрии и застудил грудь, что послужило развитию у него туберкулеза) а hobby horse, увлечения дяди Тоби, в основном. Особняком стоят главы, посвященные носам и усам, причем под носами и усами понимаются именно носы и усы, а не то, что вы подумали, когда прочитали про незнакомца с огромным носом, который получил его на Мысе Носов. Он был именно на мысе Носов, а не того, о чем вы подумали, когда представили себе огромный нос. Прямо так и представляешь себе эти куртуазные шепотки - "А вы слышали там у него НОС картонный!!!АДЫН!!11" (Гоголь неистово плюсуе)
Чем же заняться автору и удивить читателя, когда контента набралось? Начинаем постмодернизм, играем со временем, растягиваем время, сжимаем время, переставляем события в разном порядке. И вот уже похороненные герои все еще живут в книге, их жизнь не прервалась описанием их смерти. Меня не удивили эти игры, не удивили пропуски глав, и главы в одну-две строки. Это игрушки всё... несерьезно. Меня удивили романтические вставки, буквально несколько предложений на всю книгу, но они такие... классные и настоящие, то, что Тристрам говорит Дженни, вот что настоящее, только эти слова вытаскивают книгу из болота постмодернизма за косичку от парика. Без них было бы плохо, а с ними еще ничего
На троечку
мемы-то продукт скоропортящийся, протухли уже в основном