Том 1. Степменю. Иоселе-соловей. Повести

Я очень люблю знакомиться с такой литературой, которая разительно отличается от моего обычного чтения.
Шолом-Алейхема точно не назовешь типичным для меня автором. Но я очень рада, что сумела познакомиться с ним.

Тевье-молочник - небольшой, я бы сказала, обыкновенный человек, который своими горестями, радостями, заботами заставляет задуматься читателя о ценности семьи, денег, друзей.
Книга наполнена печалью, но от нее не веет той грустью, которую она должна навевать. Автор с помощью шутливой манеры сглаживает те углы, об которые так и норовит споткнуться читатель.
У главного героя есть чему поучиться, но главное, что можно вынести глубоко не копнув - улыбка помогает пережить много бед. С позитивным настоем проще преодолевать любые трудности и приятней встречать случайные радости)

Книгу можно просто расхватать на цитаты. Там, что не фраза - так кладезь для размышлений. Экзистенциалисты в ужасе))

Недаром на книгу сделано столько постановок. Здесь есть все, чтобы зритель ушел совершенно иным, не таким, каким пришел на представление. А это и есть то, что выражает "качество".

Инструкция к применению: книга - прекрасный представитель "смеха сквозь слезы". Среди нескончаемых размышлений Тевье Вы обязательно встретите свои и те, которые заставят задуматься именно Вас.

Очень хорошая, грустная и поучительная книга. Повествование в виде писем Тевье-молочника к автору Шолом-Алейхему. В них он рассказывает о своей жизни, семье, взглядах на то или иное событие. Тевье бедняк, мечтающий о богатстве ,при этом он трудолюбивый, добрый. Все его речи сплошь из цитат из священного писания, присказок, пословиц. Таким образом он указывает на несоответствия в мире. Книгу однозначно стоит читать, ведь в ней так много философии и глубокого смысла, что в процессе чтения только и кивала головой, со многим соглашаясь.

Шолом-Алейхем — штука особенная. Это наше знамя было, вроде как, в советские времена. Когда мне исполнилось 12, родители устроили мне праздник бат-мицвы и мимоходом сообщили, что мы евреи. «И наша кошка — тоже еврей?» - могла бы я спросить, как персонаж Льва Кассиля. Мама подарила мне «Кровавую шутку», а папа - «Тевье-Молочника». Эти фундаментальные труды, а не Тора, должны были объяснить мне, что такое быть еврейкой. До того момента я думала, что мы все - «советские люди» без особых примет, проявлений антисемитизма не ощущала, была атеисткой по убеждениям и пионеркой по статусу. «Тевье-Молочник» доставил мне большее потрясение, чем «Энциклопедия для девочек», предложенная мне через 4 года, гора-аздо позже, чем это было необходимо.

Итак, «Тевье-Молочник» был моим пропуском в мир жертв погромов, нобелевских призёров и прочих «наших людей». Книга состоит из монологов отца большого еврейского семейства. Тевье — мастер рассказывать истории, по большей части грустные, сопровождая их обрывками цитат из Торы, Мишны и Талмуда, священных книг, и комментируя на свой лад. Например, так: «Рахиль оплакивает сынов своих", что означает: мать - превыше всего!» Следить за полётом мысли Тевье — смешно и поучительно, рано или поздно начинаешь сомневаться в собственном умении делать выводы из библейских цитат. Герой приводит их к месту и не к месту. Он отражает ими удары судьбы и утешается ими в горе, как дитя — сказкой на ночь. Истории, которые молочник рассказывает автору, самые обычные житейские драмы: о том, как Тевье получил деньги на свой скромный гешефт, как выдавал дочерей замуж, как соседи из дому выгнали...
Не слишком-то Тевье везло: дети выросли своевольные, непослушные. Одна дочь влюбилась в революционера, другая — в русского, и выкрестилась, что для евреев (объяснила мама) — самый большой позор. «Почему?» - спросила я, и мне ответили: «Этого они от нас и хотят!» Мир, значит, по какой-то причине испытывал потребность, чтобы мы перестали ждать Мессию, Машиаха. Тевье по этому поводу высказывается так: «Эх, думаю, вот был бы он умницей, если бы вздумал сейчас на белой своей лошадке прискакать!» И я так считаю. Ну хоть в тот момент, когда построили Освенцим, тогда он уже должен был явиться!
И как-то невесело стало мне ждать его дальше. Прошу прощения за такую откровенность.

А так — замечательная книжка. Полная боли и непонимания антисемитизма, нелепых попыток голыми руками да путанными цитатами защитить свой рушащийся мир, свою обожаемую семью. До краёв насыщенная смешными-грустными фразами вроде: «Человек подобен столяру: столяр живет, живет и умирает, и человек — тоже...» и «Давайте поговорим о более веселых вещах. Что слышно насчет холеры в Одессе?» Хотелось бы, чтобы евреи, когда в наши дни закроют эту книжку, говорили друг другу: «Какой ужас был в те времена, хорошо, что теперь всё переменилось!»
В заключение, чтобы не заканчивать на такой патетической ноте, еврейский анекдот: израильские альпинисты успешно обошли Еверест.
Шалом!

Мне повезло, в разное время я видела 2 замечательные экранизации книги Шолом-Алейхема - телеспектакль «Тевье-молочник» с Михаилом Ульяновым в главной роли и знаменитую ленкомовскую «Поминальную молитву» с Евгением Леоновым. Причем Леонова видела в театре. Успела.
Давно это было, но я до сих пор помню как плакала, как все плакали, весь зал. Не было тогда в зале равнодушных.
Прошло время, страсти, как говорится, улеглись, и я решила почитать «Тевье-молочника», посмотреть, что же послужило первоисточником для спектакля буквально «проковырявшего» во мне солидную такую, впечатляющую дыру.
И зря я это сделала. Дежавю. И опять те же слезы, и опять та же дыра внутри, и больно ведь опять.
Старый, добрый Тевье, всю свою жизнь горбатился, тяжело работал, голодно жил, а для чего? Да чтобы девочек своих вырастить, выкормить, да хорошо бы еще и в люди вывести. Семь дочерей, вы представляете? Да жена еще. Восемь девок в дому, а он один и защитник, и добытчик. И дочери то все ладные, и умницы, и красавицы, и с характером, да только нет у них счастья. Даже если кому немножко и досталось, то ненадолго. Так и уходят они от него одна за одной, кто замуж, кто в ссылку за любимым, а кто и омут с головой. Все уходят, звездочки, кровинки, как листья со старого дерева облетают. А сердце отцовское оно же не камень, и как не хорохорится дед, как не старается, да и всплакнет тихонько и так пронзительно.
Пересказывать не буду, читайте Шолом-Алейхема, смотрите Леонова, но только платками запаситесь, не обойтись без них тут. Или водки рваните что ли, может, отпустит. И идите с миром. Шолом-Алейхем.

Его называли "еврейским Марком Твеном". Когда об этом узнал Марк Твен, он сказал:"Передайте ему, что я американский Шолом-Алейхем".

Шолом-Алейхем. Мир вам. В одном его псевдониме - концентрация доброты и света.

"Тевье-молочник" - это история "маленького человека", но если среди русских о них говорили Гоголь и Достоевский, то среди евреев-Шолом-Алейхем. Она предназначена и для детей, и для взрослых. Для детей-посмеяться и погрустить вместе с Тевье, для взрослых-ощутить трагедию народа через одного человека и познать его мудрость.
Шолом-Алейхем привел нас в выдуманные места, и за триста страниц извилистые улочки, и небо синее, и бурая корова - все это родное, красивое, любимое. "Тевье-молочник" - ода любви к своему народу, к Богу, несмотря на то, как забавно иронизирует Тевье над строчками из Писания, к семье и своим семи дочерям, которые все как одна неудачно повыходили замуж.
В этой книге - евреи, которые умеют шутить даже тогда, когда умирает дочь, когда погромы и приходится уезжать с места, где ты прожил всю свою жизнь, когда приходят бить стекла, а ты быстрее собираешься, чтобы не причинить лишнего беспокойства. Все это - "Тевье-молочник". И мудрость, и культура,и религия, и боль еврейского народа...

Замечательная книга и как же жаль, что знакомство с таким замечательным автором не произошло раньше. Не просто знакомство произошло, а любовь с первого взгляда. Смешные и в то же время грустные монологи еврейского молочника Тевье просто бесподобны. Читая их то смеёшься, а через несколько страниц плачешь и даже смеёшься и плачешь одновременно. Изумительная атмосфера одного еврейского местечка, каких когда - то было множество и канувших нынче в небытиё и ожившая на этих чудесных страницах.
Восхвалять автора и книгу можно до бесконечности, но намного лучше прочитать истории рассказанные самим Тевье - молочником Шолом - Алейхему и убедиться самим так ли они хороши как говорят.

О существовании евреев я узнал случайно. И дело было в детстве. Они всё куда-то стремились уехать из Союза. Это было запредельно для моего понимания: уехать из лучшего места на свете? Это как? Им что, здесь плохо? Поскольку Шолома не читал, то и его «… а что приходится горе мыкать, так ведь на то мы и евреи!» были неизвестны. Собственно, не всё ли равно еврею где горе мыкать? Как оказалось – не всё равно.

Дальше – больше. Хотя и не могу - таки сказать, что узнав об их, евреях, существовании, я перестал спать. Нет, спал нормальным детским сном. Но вопросик остался и ждал своего продолжения. Следующим вопросом к маме стал такой: кто такие евреи? Мама, возможно, не так меня поняла и ответила на вопрос, который я не задавал. Ну, знаете, даже у евреев такое бывает, когда Тевье полчаса разговаривал с Лейзер-Волфом, думая, что обсуждает с ним продажу своей коровы, а оказалось, что Лейзер этот Волф имеет в виду не корову. А женитьбу на его, Тевье, дочери Цейтл. Ну вот, мама что-то там не поняла, а ответила, как поняла, сказав буквально так: «Евреи – самые умные».

Ну умные – и умные. В нашей-то деревне их отродясь не бывало. Это у Тевье, озабоченного выдачей замуж очередной дочери – то ли Голды, то ли Хавы ( Цейтл я уже упомянул), так там целое созвездие еврейских имен-фамилий, которые предлагаю заценить: «Берл Фонфач дочь замуж выдает, у Иосла Шейгеца свадьба, у Мендла Заики свадьба, у Янкла Пискача свадьба. Свадьбу справляют и Мойше Горгл, и Меер Крапива, и Хаим Лошак, даже у вдовы Трегубихи - и у той свадьба». Правда, вопросик-то на самом деле никуда не ушел, хотя я его уже никому не задавал, кроме себя. Так вот, маму мою звали не Голда, Хава или Цейтл, нет, всё проще – Сима, Серафима. Только вот в нашей деревне почему-то такое имя было только у неё. С чего бы?

Повзрослев и поднаслушавшись-подначитавшись, как-то так сложилось, что евреи – это там всякие разные академики – писатели – ученые. А у нас в деревне, где ещё не было Домов быта и прочих комфортов, была тётя Циля. И занималась она тем, что шила – строчила на машинке всякую разную одежду. То есть была нашим кутюрье, то есть портным. А ещё оказалось, что она что ни на есть чистейшая еврейка. Правда, вроде как из Литвы – фамилия была литовской. Не, она никогда не говорила таких гуманных фраз, произнесенной одной бабушкой у Шолома, типа «Детей ему нарожала, да еще семерых! Хоть возьми, прости господи, и утопи их живыми в речке!». Но была худющей, высокой, с крючковатым носом. И что интересно – доброй! Хоть и еврейкой! И при том не академиком или ученой. Еврейский вопрос для меня зашел в тупик. Хотя настрой на вопрос был боевой, ну как у Тевье по другому поводу, правда: «А помолиться, как нарочно, хочется горячо, с огнем!»

Где же мне было знать, что еврейский вопрос для русских – это если и не навсегда, то надолго – абсолютно точно! Книжка-то даже фундаментально – академическая была написана. «200 лет вместе». И оказывалось, что напишет еврей книжку типа «Тевье-молочник», где евреи-то оказываются «просто» людьми – кто-то - богатым, кто-то – нищим, - так это еврей о евреях специально для русских и прочих немцев с поляками написал, что, мол, мы такие же… Ага, такие же! Дураков больше нет! Хорош шифроваться!
Написал Шолом наш Алейхем, что еврейские-то мечты быстро-быстро разбогатеть на халяву, что-то там продавая-покупая (Тевье так и не разобрался на чем хотел подняться, поверив какому-то родственнику) на бирже – такие же, как и у всех, кто хочет быстро-быстро и на халяву. Так это он специально глаз замыливает! Ну и куча всякого-разного, о чем в своем месте, по поводу другого еврейского автора Дмитрия нашего Быкова, ещё поговорим!
А вообще книга – обалденная! Перлов типа: «Поначалу подумали, - а вдруг упаси бог, разбойник! Но когда увидели вблизи, что вы еврей, стало легче на душе», - да на каждой странице. К чтению рекомендую обязательному. Книжка из подборки «100 книг, которые необходимо прочесть прежде, чем…»
P.S. Для меня Тевье – это из фильма «Комиссар» персонаж Быкова. Помните, как выходит он утром на двор, солнцем залитый, да как потягивается, да как солнышку улыбается да бога своего Яхве благодарит, что жив ещё, и дети живы, и жена тоже… Жить хочется!

Царская Россия начала 20 века. Через судьбу одного человека раскрывается судьба всего народа… Еврейские погромы остались позади и люди пытаются научиться жить и радоваться жизни несмотря ни на что. Каждодневные заботы, нечаянные радости, испытание веры. Главный герой - местечковый еврей Тевье, цитирующий Священное Писание к месту и не к месту, бедный молочник, владелец коня-доходяги и отец семи дочерей. Тевье, обращаясь к Богу за советом во всех важных делах, не хочет и не может принимать на веру слово Божье. Испытания верой следуют одно за другим, а Тевье не теряет любви к людям и шутит, шутит, шутит… Он не ропщет на обстоятельства, не обвиняет даже тех, кто приносит в его жизнь несчастья. Смех сквозь слезы, слезы сквозь смех. Все эти люди еще не знают, что их ждет впереди…

P.S. Прочитав книгу, скачайте спектакль «Поминальная молитва», где в главной роли Евгений Леонов. Прочувствуйте как ваш смех перейдет в ваши слезы, прочувствуйте что станет с вашей душой…

Мое знакомство с "Тевье-молочником", как и у многих, началось с ленкомовского спектакля "Поминальная молитва". Но все-таки спектакль поставлен сильно по мотивам, Горин - не Шолом-Алейхем, а режиссер и актеры пошли еще дальше. Потом был старый спектакль с Михаилом Ульяновым в главной роли, пластинка, на которой опять же Ульянов читает главы из повести, и наконец я решила послушать книгу полностью. В итоге образ Тевье, созданный Ульяновым, ближе мне, чем то, что получилось у Леонова. Собственно, "Поминальная молитва" - это совсем другое произведение, как ни странно, она ближе к "Скрипачу на крыше", чем к "Тевье-молочнику" (и почему американцы так любят по любому поводу делать мюзиклы?)
Теперь думаю - чем режиссеров так цепляет эта история? Ведь сюжет не шибко увлекателен. Наверное, своей жизненностью, трагикомичностью, смехом сквозь слезы, а еще - житейской мудростью Тевье. Те, кто в теме, могут, наверное, получить дополнительное удовольствие от толкования Тевье Талмуда, но этот юмор от меня ускользает.
С одной стороны - это глубокое трагическое повествование о жизни евреев в дореволюционной России. С другой - горестная история отца, мечтающего о счастье и богатстве для своих дочерей, но эта мечта развеивается, как мыльный пузырь.
Цейтл, старшая дочка, должна была стать женой мясника Лейзер-Волфа, но влюбилась в портного Мотла. Вышла замуж по любви, но недолгим было их счастье...
Годл, самая добрая, мечтает осчастливить весь мир. И выходит замуж за революционера Перчика, и отправляется с ним в ссылку в Сибирь.
Хава - самое трагическое разочарование отца. Она влюбляется в русского, принимает крещение и венчается с ним. Для Тевье это почти равносильно ее смерти.
Но после этого отца ждет еще один удар. Шпринца влюбляется в богатого бездельника Арончика, который обещает жениться на ней, но родственники против... Девушка не может пережить предательства.
А Бейлка выходит-таки замуж за богатого, но живет без надежды на счастье. Ее муж тяготится ее происхождением, стыдится профессии тестя, но и его богатство оказывается недолговечным...
Тевье с юмором переносит все жизненные перипетии, вот только юмор его становится все грустнее.
Единственное, к чему я могу придраться: у Тевье семь дочерей, но по именам называются только шесть, а о судьбе двух последних дочерей ничего не сказано. Вероятнее всего, к концу повествования Шолом-Алейхем забыл, о чем писал вначале. Впрочем, произведение создавалось как цикл рассказов, на протяжении двадцати лет, так что это не удивительно.
Очень душевная книга, от которой щемит сердце.