Лев Толстой в исполнении мастеров художественного слова

Идея духовного и нравственного возрождения потому так бередила умы классиков, что многие из них были людьми, прямо скажем, несвятыми. Нет смысла приводить примеры и вытаскивать дурнопахнущее исподнее уважаемых людей наружу, потому как с этим уже справились многочисленные подкасты, треды в "Твиттере", ролики на "Ютубе" и разгромные статьи в "Дзене". Все уважаемые люди за свои грехи сполна, представ перед судом новой цифровой формации общества, которая, в отличие от Пруста, не столь благосклонна к частной жизни гениев. Так что это пустое. И вообще - пусть текст говорит сам за себя, в отрыве от личности кого-бы то ни было, а особенно давно почившего автора.

В случае с "Воскресением", несмотря на многочисленные автобиографические детали, отстраниться как раз достаточно легко, поскольку роман соединяет в себе черты одних из наиболее наиболее индифферентных, "бесполых" жанров - притчи и манифеста. Большая часть его идей подается максимально лобовым образом: вот у нас сказка о принце, вышедшем за пределы дворца и обнаружившим страдания простого народа; вот совершенно лубочные карикатуры на церковников и многоуважаемого К.П.; вот максимально аляповатая и пошлейшая "любовная" линия, введенная исключительно для демонстрации преображения нашего Будды; вот прямо манифестируемые идеи относительно проблем законотворчества и системы наказаний... И разумеется финал, в котором преображенный и преисполнившийся в своем сознании сказочный принц водит пальчиком по строчкам Евангелия, плача от умиления над собственными новообретенными добродетелями.

К этой манифестной  и совершенно монофонической форме можно было бы придраться, поскольку из-за нее роман будто бы проигрывает в плане чисто эстетическом, но есть ощущение, что именно эта форма оказывается единственно верной. И хороша она потому, что благодаря ей во время прочтения с текстом завязывается исключительно напряженный диалог, в ходе которого начинаешь то отчаянно кивать головой, подтверждая только что сказанное, либо бессильно разводить руками, когда тебе втирают какую-то совершенную ересь. И это замечательно, потому что далеко не каждый текст способен вызвать тебя на такой оживленный спор.

Известно, что любой текст нужно читать дважды - первый раз ради сюжета, а уже второй - ради идей. "Воскресение" упрощает эту задачу, потому что совершенно вспомогательные сюжетные линии падения и возрождения Нехлюдова и Масловой нисколько не отвлекают внимание на себя и позволяют сосредоточиться на главном. К слову о духовном падении: его причины потрясающе лаконично и исчерпывающе изображены в первых главах всего одной фразой. Падение происходит тогда, когда ты "перестаешь верить себе и начинаешь верить другим". Вот это потрясающая формулировка. Браво.

Пишут, что планировалось продолжение. Я почему-то уверен, что в нем наш русский Сиддхартха, прозрев и познав все ужасы жизни, а также открыв для себя истинные Законы Божьи, в конце концов обнаружил бы себя на месте главы секты. Потому что сколько не медитируй над притчей о виноградарях, сколько не изумляйся глубине нагорной проповеди, но до тех пор, пока в глубине сердца твои благие поступки вызывают у тебя умиление прежде всего самим собой, вероятность из Будды Шакьямуни превратиться в Секо Асахару будет оставаться.

Убедилась ещё раз, что классику надо перечитывать в разных возрастах. Первый раз читала "Анну Каренину" в университете, роман понравился, но не принёс столько наслаждения, сколько при нынешнем перечитывании. В этот же раз я прочитала совершенно новую историю, испытала множество сильных чувств, передумала множество дум и поставила себе перечитать ещё лет через десять.

Мне открылась поразительная проницательность Толстого. Он видит человека как на рентгеновском снимке, как на УЗИ, со всеми потаёнными потрохами. Никакое движение ума и сердца не остаётся мимолётным, непонятым, неназванным. Это чтение было сродни разглядыванию атласа по анатомии, только это была анатомия внутреннего мира. Как мы любим, как мы лжём, как мы договариваемся с совестью, как мы печалимся и вдохновляемся - всё нашла здесь. И всё сказано так просто, медицински точно и при этом тепло, живо, милосердно. Верите ли, не раз и не два я просто смеялась от удовольствия, так меня поражала прозорливость автора, его наблюдения и находки. Это было очень содержательное, увлекательное, сладостное и радостное, несмотря на драму, чтение.

Что касается отношения к героям, то его я не особо переменила. Я так же сочувствую Анне, она дорога мне, отчасти потому, что она очевидно дорога самому Толстому. Как любили ее окружающие за ее удивительную красоту, простоту, открытость, неизъяснимую притягательность, так люблю ее и я. Но, конечно, отдыхало сердце с Левиным, и с ним связаны самые продуктивные размышления над книгой.

В общем, счастье и наслаждение читать наших великанов. Умище Толстого - умище всечеловеческий, обнимающий большие высоты и глубины и при этом соединённый с русской иррациональной нежностью к несчастному человеку, которая даже в языке прорывается невольно. И нежность эта именно и оживотворяет его психологические и нравственные наблюдения.

Не знаю, каков будет ответ Божий для Льва Николаевича, но верю, что Бог видел и ценил в его сердце этот безапелляционный поиск правды и стремление полюбить ближнего. В нём нет свойственной нашему веку растлевающей, усыпляющей теплохладности.

Признаться, со времен знакомства с "Войной и миром" я относился к Толстому с некоторым пренебрежением. Графоман, скучный и многословный писатель. Через несколько лет мое мнение полностью изменится под влиянием прочтения "Анны Карениной". И вот теперь одолел "Воскресение" - последний законченный роман Льва Николаевича. Спойлерить, безусловно, не буду. Только дам одно указание будущим читателям: история, конечно, не столько про Катюшу Маслову и Дмитрия Нехлюдова, сколько про перерождение русского интеллигента, а в широком смысле - человека вообще. Толстой толковал Евангелие по-своему, за что имел большие проблемы с Православной церковью, однако подходить к его философии необходимо не с религиозной позиции, не с точки зрения спора, а с точки зрения внимания к развитию мысли. Толстой ясно доказывает и показывает, как даже при совершении самого дурного поступка можно вывести думающего человека из низости, пошлости, грязи. Главное, конечно, думать и чувствовать, не терять связи с человечеством. Очень актуальная книга для нашего больного, развращенного, гниющего общества.

Спасибо, Лев Николаевич! Однозначно пять за ваш синтаксис, обороты, меткие характеристики персонажей. Особого внимания заслуживает язык Толстого. Лев Николаевич, может быть, и не создал его, но поднял на новую величину. Читать "Воскресение" легко и интересно!)

Помню, когда в первый раз прочел, что Толстой, хоть ни в коей мере себя так и не называл, - один из самых видных анархистов в России, я был очень удивлен. И даже не поверил. Но его идеи были изложены достаточно ясно, чтобы понять, что он и правда очень близок к анархистам.

Например, в неприятнии государственной иерархии, государственной религии и государственного суда. По этим вопросам Толстой высказывался однозначно – нет и не может быть у человека таких прав управления и произвола, которые ему вменяет государственная власть. Государство безнравственно, а потому преступно. Этика и мораль у Толстого строится в основном вокруг христианства, но его трактовка христианства нисколько не похожа на государственную православную религию. Которая была просто продолжением имперской власти.

В «Воскресении» как раз есть два основных вопроса. Вопрос личного нравственного выбора и вопрос порочности государственной системы наказаний и религии. Толстой показывает, что богатый и образованный класс его времени живет праздно, паразитически, никчемно. За выдуманным блестящим фасадом жизни скрывается отвратительная пустота. Безволие, эгоизм, попустительство. Узкая прослойка людей насилует огромную страну и спускает нажитое в бесконечной браваде самым подлым образом.

Тот, кто имеет деньги власть, привыкает только брать и командовать, откупаясь от всего света и бога погонами, золотом и притворством. Привыкает к тому, что это нормальный ход вещей. И в своей грязи видит достоинство, в своем варварстве - привилегию, оригинальность и демонстрацию личной мощи. Ряженые клоуны узурпировали блага и на вершине воздвигнутой рабством башни пляшут и бахвалятся с нескончаемым рвением. Молодые люди еще способны видеть во всем этом фальшь, чудовищную несправедливость, но потом привычка, классовая солидарность, одобрение делают свое дело. Они становятся «как все», как презираемые раньше ханжи-старики.

Не идти на поводу сложно. Потому что сложно себя ограничивать, сложно когда сначала на добродетель думают, что ты просто с придурью, когда в конце концов можно все потерять, если слишком долго плюешь на корпоративные интересы. Но с другой стороны, именно так открывается путь к спасению, настоящей и радостной жизни. Появляется возможность в действительности стать человеком и обретение смысла заменяет потерю декораций. Именно по этому пути прошел главный герой Нехлюдов.

С другой стороны, показаны бедные люди. Которых несчастное бесправное положение, отсутствие достойных средств на существование ставит в положение безмолвных свидетелей своего незаслуженного унижения. Из этого не может произойти ничего хорошего. Некоторые просто тянут лямку и выживают. Кого-то выбрасывает на обочину – в тюрьму, в публичный дом. Проститутке сложно уйти от навязанного образа жизни и мыслей. Когда человеческое достоинство топчется без остатка, единственное прибежище – закрыть на все глаза. Ожесточиться, стать вещью, получать сколько можешь и не думать ни о чем. Но для любого человека это неестественное положение, так можно существовать, но жить нельзя. Сложно отказаться, но если есть силы и благоприятные обстоятельства – то можно. По этому пути прошла главная героиня – Катюша.

И вместе с Нехлюдовым они прошли через тюрьмы, каторгу и этапы. Нехлюдов, как внешний наблюдатель. Катюша, как заключенная. В этом тоже есть символизм. Тот, кто рожден патрицием, даже в благородном движении, вдохновлённым желанием помочь чаще всего внешний наблюдатель ужасов. Тот, кто вырос плебеем, должен с в этом ужасе жить.

Что касается вопроса суда, тюрьмы и наказаний, сложно выразиться более прозрачно, чем Толстой в «Воскресении». Законы, выдуманные кучкой присвоивших власть людей – не законы. Право, исходящее от тех, кто владеет всем – работает только для защиты привилегий. Доходы аристократов от земли более вопиющее воровство, чем воровство рухляди в лавке. Большинство преступников только называются этим именем, по сути преступниками же не являются. Они нужны, чтобы держать основы строя и персонифицировать власть. Те же, кто совершил безусловные преступления, чаще всего доведены до них преступлениями тех, кто поддерживает сложившийся порядок вещей. Суд – жалкая комедия по форме и черная трагедия по содержанию. Тюрьма ничего не может исправить, тюрьма только воспроизводит и ширит преступления. Искусственно создает «неисправимых», войной с которыми государство оправдывает свои репрессии. Тюрьма и суд - колоссальный жестокий бессодержательный спектакль.

Не менее прозрачно Толстой высказывается о государственном православии. Формальность. Кощунственное надругательство над самой сутью христианства. Варварское идолопоклонство на грани сумасшествия. Застывшая форма без сути. Обрядность без понимания. Страшная сказка, удерживающая скрепы империи. С нескрываемым отвращением Толстой описывает, как священник принимает присягу на Евангелием, где эти присяги запрещены. Как на службе в церкви превращают хлеб в тело, а вино – в кровь Христа, а верующие едят и пьют своего спасителя.

«Предполагалось, что он съел кусочек тела Бога и выпил глоток его крови. После этого священник отдернул занавеску, отворил середние двери и пригласил желающих тоже поесть тела и крови Бога, находившихся в чашке.»

Обрядность православной церкви, бездумное следование сложившимся ритуалам глубоко возмущает Толстого. Тем сильнее это проявляется, потому что Толстой был глубоко верующим человеком.

«Никому из присутствующих не приходило в голову того, что все, совершаемое здесь, было величайшим кощунством и насмешкой над тем самым Христом, именем которого все это делалось. Никому в голову не приходило того, что золоченый крест с эмалевыми медальончиками на концах, который вынес священник и давал целовать людям, был не что иное, как изображение виселицы, на которой был казнен Христос именно за то, что он запретил то самое, что совершалось здесь.»

Толстого также не вдохновляют военные подвиги соотечественников, армия и война. Война – это преступление, армия – группа тренированных потенциальных убийц, которым дана индульгенция на убийство. Те, кто гонит людей на войну, кто нападает, в желании расширить свои территории и найти личные привилегии - преступник.

«Он служил на Кавказе, где он получил особенно лестный для него крест за то, что под его предводительством тогда русскими мужиками, обстриженными и одетыми в мундиры и вооруженными ружьями со штыками, было убито более тысячи людей, защищавших свою свободу и свои дома и семьи. Потом он служил в Польше, где тоже заставлял русских крестьян совершать много различных преступлений, за что тоже получил новые ордена и украшения на мундир.»

Вот о таких вещах написано «Воскресение». И это хорошая книга. В ней много с чем можно не согласиться (положения о смертной казни, заповеди и христианство, как главный источник нравственности), но это не мешает. Толстого в то время отлучили от церкви, да и государственные мужи не сильно его любили. Сейчас бы он мог попасть в тюрьму за оскорбление чувств верующих, дискредитацию армии и экстремизм.

Своеобразная книга. То на одной странице готов убить автора, то на другой уже с ним согласен, то раздражение то понимание и поддержка - в любом случае равнодушным сложно остаться. Это и неудивительно, затрагиваются сложные темы. Можно быть согласным с Толстым, можно нет, но прочитать эту книгу стоит для того, чтобы и самому подумать, поразмышлять на заданные темы. Поставила 4, а не 5 только про причине романтизации революции (а я в принципе не сторонник таких действий), преступников (да, согласна есть и невиновные, есть и те, которых жизнь заставила, но все-таки далеко не все такие хорошие как представляется в книге) и за то, что Толстой делит все на черное и белое, одни хорошие другие плохие. Но в общем книга понравилась и рекомендовала бы к прочтению, тем более, что читается она достаточно легко.

Этот роман - пособие по психологии. Толстой в своей обычной манере отражает все, что происходит вокруг и все движения внутри персонажей, причем, это отражение наиболее важного, он наводит фокус читательского внимания на что-то, и это что-то читатель сам может оценить и интерпретировать. В романе много подразумеваемого, что читается между строк, из контекста. Персонажей можно полнее понять через политику, быт или их деятельность. Для себя он проводит, как всегда, курс психотерапии (с раздвоением личности). Он, одновременно, и Вронский и Левин. Вронским Толстой был в молодости, получив воспитание не очень добропорядочной родственницы, а Левиным осознал себя потом. Толстой , по сути, не тот и не другой, в нем есть это вечное отрицание себя нынешнего и поиск себя другого, идеального. Главная героиня, сирота, видится мне человеком без твердой опоры, мучимой раскаянием, наказывающей себя. В ее жизни не было ничего настоящего, как казалось ей, что вело к саморазрушению. Ей, после выхода замуж пришлось долго носить шоры, она нашла свое убежище в сыне, она могла бы жить, как Душечка, если бы не заложенная в ней витальность (недаром она сестра разгульного Стивы). В Анне, как и в Толстом, много отрицания себя, она впадает в любовную зависимость, как в новое ярмо, взамен старого. Вронский обладает своим характером, честным, властным, честолюбивым, твердым, приземленным. Он не может терпеть упреки и выносить унижения достоинства и терпит это до определенного предела. Анна катится в пропасть, как камень с горы, ее разрывают на части муки совести и неуверенность в себе. Она впадает в депрессию, усугубленную опиумом и гибнет.

Роман Л. Н. Толстого "Анна Каренина" глубокий, как Марианская впадина, русский насквозь, временами невыносимый и неприятный, как сама жизнь.

Когда агрессор берет приступом крепость, исход битвы больше зависит от опыта и хитрости нападающего, а не от надежности крепостных стен. Точно так же честное, верное женское сердце способно оказаться сломленным, плененным, не смотря на все ее сопротивления, не смотря на всю чистоту и крепость союза, заключенного пред Богом.

Своей слабостью, нежностью, мягкостью жена способна поддержать мужа в самые сложные моменты жизни. Но когда на нее начинается охота и супруг вовремя не почувствует опасности, не спасет, не защитит, не повергнет нечестивого обидчика, слабая женская натура может попасть в страшную беду, в ад, в геену огненную, не смотря на отчаянные сопротивления.

Как это происходит? Как удается захватчику втереться в доверие, в счастливый союз, в дом, где он непрошеный гость?

Может ли порядочная женщина, окутанная дурманом любви, испытать сполна навязанное ей новое счастье? Или, сбивая ее с честного,  праведного пути ее завоеватель убивает все лучшее, что в ней было? Может ли кратковременное помутнение затмить, загноить всё то хорошее, что извечно жило в ее душе? Способно ли терзающееся, мучающееся славянское сердце одарить нового властелина истинным, возносящим к небесам, беззаботным счастьем? Можно ли в сердце, как в доме, сделать генеральную уборку и зажить как прежде, стерев, забыв всё неугодное?

Граф Толстой никого не осуждает, он лишь разыгрывает три разных спектакля семейной жизни, предлагая выбрать читателю, на что он готов ради счастья.

Роман насыщен неповторимыми, объемными образами героев, гармонично представленными в кругу их обитания. Интересно представлено неоднозначное отношение к вере. Ну, а язык романа выше всяких похвал, Золотой век литературы всё-таки.

Некоторым может наскучить морализаторство Льва Николаевича, но иначе это не был бы роман Толстого, чести и совести русской литературы.

P.S. Спасибо Алексею Багдасарову за прекрасную огранку этого непростого романа,  за пробуждение желания вновь погрузиться в творчество Льва Николаевича и переосмыслить то, что не открылось мне при первом прочтении.