Ф. М. Достоевский. Собрание сочинений. Том 2. Записки из Мертвого дома

Записки однозначно стали для меня самым впечатляющим произведением Федора Михайловича, и, вероятно, потому что оно художественное лишь отчасти. Эта книга – удивительное сочетание литературной повести, очерков и мемуаров, а сам автор – единственный из русских писателей XIX века, кроме Н. Г. Чернышевского, кто был на каторге, провел четыре года в сибирском остроге, а затем еще несколько лет на поселении. Поэтому его пытливый, анализирующий мельчайшую деталь, «взгляд изнутри»: на заключенных преступников, называемых в народе «несчастными» (потому что преступление не зверство, а несчастье, и для мира вокруг, и для совершившего его), на острожные порядки и традиции, на царящие там нравы и печали, на работу и начальство, на житье-бытье – поистине бесценны.

Открывая книгу, я почему-то предчувствовала огромный психический надрыв и множество кровавых душегубств, потому что, а как иначе? – Ведь в небольшой по размерам острог согнали насильно и держат годами, десятилетиями всякий, казалось бы, человеческий мусор: убийц родителей и детей, мучителей, насильников, садистов, грабителей, бандитов, мошенников, воров и сутенеров. Но нет, рассказ идет размеренно и спокойно, да и вся повесть получилась…просто очень грустной. Даже в остроге живут люди, и мысль эта, нисколько не навязанная автором, приходит естественно, сама собой, довольно быстро, несмотря на то, что эти люди продолжают беззастенчиво воровать уже друг у друга, доносить начальству без зазрения совести, балагурить, пьянствовать и драться, выстраивать внутри иерархию, в которой кто-то верховодит, а кто-то лебезит и прислуживает. Достоевский разворачивает перед читателем череду портретных образов, часть из которых собирательные, обобщенные, часть имеет реальных прототипов, но все они печальные, горемычные, истомленные своим черным угаром, больные внутренне и совершенно неприкаянные. Автор рассуждает об отсутствии справедливости, о канцелярщине в присуждении наказании, когда одинаково судят о преступлениях совершенно разной природы и разных обстоятельств, о самых тяжелых сторонах острожной жизни, которые не исправляют, а уродуют человеческую душу окончательно. Среди них, бесспорно, полное отсутствие возможности уединения, вынужденное общее сожительство, которое длится годами, а то и десятками лет, и от которого каждый испытывает муку, пусть и бессознательную; безделье, когда система каторжных работ налажена так, что осужденные работают абы как, из-под палки и исходя из продолжительности светового дня, и вынуждены, чтобы хоть чем-то себя занять, тайком от запретов, налагаемых начальственными инструкциями, самостоятельно осваивать ремесла; скудный досуг, ведь почитай одну Библию двадцать лет кряду, поневоле дурь в голову полезет. Несмотря на то, что Записки являются ранним произведением Достоевского, описательным, выстраданным личным опытом автора, в нем сильно ощущаются тенденции, которые станут определяющими в творчестве литературного гения: в психологических описаниях наказаний палками и шпицрутенами; в рассуждениях о тщеславии, общем и неотъемлемом грехе всех острожных обитателей; в умиротворяющем образе светлого, нежного, чуткого юноши Алея, того самого нравственного идеала, который писатель разовьет в своих знаменитых романах. Достоевский много и с горечью пишет, как тяжело ужиться дворянину в острожном обществе, и главным образом потому, что само это общество не принимает дворянина: не доверяет тяжелую работу, не подпускает к протестам и тому подобное – он возвращается к этой теме снова и снова.

Хоть я и не являюсь знатоком жизни заключенных, читая Записки из мертвого дома, как печальную повесть каторжан XIX века, меня не покидала мысль о том, что как ни горька их участь, как ни тяжела их работа, как ни мучителен их быт, не сравнится жизнь острожных обитателей Российской империи с кошмарным существованием обитателей системы советского ГУЛАГа. Все-таки как наивен был XIX век, полагая, что общество того времени достигло пределов цинизма и нигилизма.

Как ни странно, мне понравилось. Во время прочтения я испытала все возможные эмоции. Некоторые моменты можно пересказывать как анекдоты )))

Некоторые моменты бесили неимоверно. Бедная Акулина... Кроме "Сволочи!!!" ничего в голове не крутилось. И ведь никто не остановил, никто не сказал: "вы же сами слухи распустили? за что же вы так к ней? СВОЛОЧИ!"
В некоторых моментах ловила себя на мысли, что если сейчас написать с такими оборотами и словами какой-нибудь текст или (а Боже!) сочинение, то наверняка нарвешься на борцов за чистоту русского языка ))) То как раньше разговаривали ученые, образованные люди, сейчас ткнут носом мол "ашипка тут у вас, сударь!"
Так случилось, что из первых рук слышала рассказы об укладе жизни в местах не столь отдаленных. У меня сложилось стойкое ощущение - ничего не поменялось с тех пор! в некоторых моментах, стало даже хуже.

Небольшой рассказ Достоевского, оказывается "честный вор"- пьяница Емеля это сквозной персонаж из "Бедных людей", собутыльник, так сказать Макара Девушкина. Рассказ в рассказе, историю о честном воре рассказывает один отставной военный снимающий угол у неизвестного, опять таки рассказчика и тот в один из дней поведал ему историю о человеке которого когда-то по доброте приютил и который украл у него рейтузы, а потом, уже будучи при смерти сознался и завещал продать свою шинель дабы покрыть расходы за кражу. История еще одного бедного и несчастного человека. Достоевский порой представляется мне живописцем дна Петербурга, выбирая для своих картин самых убогих персонажей и препарируя их показывает читателям самые темные уголки человеческой души.

своей книгой Достоевский открыл новую, неизведанную тему русской литературы. Это тема каторги, острога.
в той или иной степени все герои произведения были в реальности. Иногда автор, конечно, что-то меняет, но в целом образы персонажей довольно похожи на своих прототипов.
Достоевскому удалось, не впадая в патетику, показать живые и запоминающиеся образы заключенных. Стоит отметить, что к большинству из них писатель питал довольно нежные чувства. С большой любовью описывает он своих героев. Хотя автор и понимает, что попали они сюда не за красивые глаза, но в каждом пытается увидеть личность и найти хоть крупицу добра
очень привлекательным является тот факт, что со страниц книги льются живые народные слова. Достоевский бережно записывал разговоры, хотя на момент пребывание в остроге он не имел права заниматься литерных трудом, но в последствие смог вставить некоторые из записанных реплик в канву повести

Этой книги не было в моем списке к прочтению, я даже не знал о ее существовании, мне просто однажды подарил ее один человек. Если ты читаешь этот текст - спасибо тебе.

Позже мне писали, что читать эту книгу непросто, но оно того стоит. Да, втягиваешься не сразу, но потом неожиданно оказываешься полностью поглощенным произведением, и хоть дойти до конца трудно - это стоит того. Записки из мертвого дома - действительно сильный труд.

Повествование идет о сибирской каторге, где заключенные варились в собственном соку долгие годы. В книге так же описываются зловещие эпизоды убийств. Добавляет жути то, с какой простотой, а часто и со смехом, делились арестанты этими историями друг с другом. Таков был мир, в который рассказчик оказался погружен на несколько лет. Убийства просто так - в порядке нормы.

Думаю, пройдя такой путь, Достоевский научился разбираться в людях. Много говорит он о том, как под одной, кажущейся личиной скрывается абсолютно иная. При всем этом, автор наделен необыкновенным человеколюбием, которое, как мне показалось, прослеживается в тексте, но я хочу сейчас привести несколько противоположный отрывок:

“Я ничего не преувеличиваю; я узнал хорошо А-ва. Это был пример, до чего могла дойти одна телесная сторона человека, не сдержанная внутренно никакой нормой, никакой законностью. И как отвратительно мне было смотреть на его вечную насмешливую улыбку. Это было чудовище, нравственный Квазимодо. Прибавьте к тому, что он был хитер и умен, красив собой, несколько даже образован, имел способности. Н
ет, лучше пожар, лучше мор и голод, чем такой человек в обществе!”
В общем мыслей много: о жизни, смерти, свободе, старости, людях… всего не перескажешь. Да и не надо.

У Достоевского страдаю все: мужчины, женщины и даже животные. Если в других произведениях страдание оправдывается интеллектуальными исканиями или моральной изоляцией персонажев, то тут сам сюжет предполагает муки всех и вся. Федор Михайлович находится в остроге, испытывает издевательства и наблюдает страдания и падения своих соседей.

Наиболее автора занимает анализ человеческих мотивов, Достоевский обожает рассматривать в деталях судьбы окружающих его людей, обыкновенных, грешных людей. Читателю, который не способен столь глубоко проникаться в психологические аспекты персонажей, будет мало занимательного. Если ищете ярких описаний ужасов заключения в тюрьме, концлагере, советую обратиться к "Искре жизни" Ремарка.

Что есть страдание для человека? Только ли жажда, голод, боль? Возможны ли и вправду душевные страдания? Об Александре Петровиче Горянчикове все незаслуженно забывают. Нет, Горянчиков здесь не лишний, не ширма за которой скрывается снизошедший до крестьян барин. Здесь Горянчиков это и есть Достоевский. Своими молодыми делами, убеждениями, "полуидеями" убил он в себе то, что олицетворяли позднее у Федора Михайловича женщины. (Это, например, Соня Мармеладова - спасшая Раскольникова). Теперь спасительницей делается каторга.

Как мне кажется, описывая свою жизнь в каторге представляет путь к смирению, одному ему и ведомый. Не привыкает, не заставляет себя жить, он смиряется с наказанием, что, нужно понимать, совершенно отлично от привычки и от принуждения. В смирении же для него, как и в физической работе - упражнение его заблудшей души. Видя каторжных людей, подобных Газину, он не ожесточается, но пытается выискать причины такой их жизни, их мыслей и дел, и как задачка встает перед ним Петров. И уж конечно изыскания не даются запросто, а понять человека всегда сложно, тем более такому же человеку, которому в себе разобраться - почти непосильная тяжесть.

Находит у каторжных, даже и самых казалось бы конченных для мира людей, из особого отделения, надежду и жажду жизни. Хотя бы и в желании сбежать и в воспоминаниях о стариках каторжанах которые выйдя из каторги через десяток лет и "ещё поживут". Находит и искреннее уважение, для иудея Исая Фомича молившегося с усердием и который "так верует".

Достоевский увидев таких людей, видя многие беззакония их, но и не смея осуждать их, пытается осмыслить их мотивы и находит, то что будет им руководить долгие годы. Его уважение к народу и понимание русского народа, столкнуться с грязной лавиной поступков этого народа. И как один из итогов его деятельности речь о Пушкине, которая опубликована в "Дневнике писателя" и часть речи которой хотелось бы подвести итог:

Именно этот роман, а вовсе не произведения Солженицына или Шаламова - первый пример лагерной прозы.
Произведение впечатляет по-настоящему. История которая здесь рассказывается - о пребывании на каторге дворянина убившего свою жену не имеет сюжета или какого-то определённого набора героев. Вся книга - это набор отдельных историй и впечатлений главного героя о своих десяти годах в неволе. Огромная часть произведения занята даже не пересказом каких-то событий, а размышлениями автора на разные темы. В основном они касаются неволи, свободы, судьбы народа, разных личностей, человеческого характера и т.д. Так постепенно Достоевский раскрывает свои взгляды на жизнь. Поэтому можно сказать что этот роман даже философский. Но самое главное это конечно же гуманизм с которым написана книга.
Что касается самых впечатляющих сцен, то это конечно сцена в бане, а также глава, посвящённая животным, которых зэки беспощадно истребляли, чтобы выделвывать из них разные предметы одежды.
Но пожалуй главная мысль автора - всюду можно быть как человеком, так и зверем. И всюду можно жить по-настоящему, не опускаясь на самый низ.

Это повесть, основанная на воспоминаниях писателя о годах, проведённых в Омском остроге. По мнению критиков, именно с этого произведения начинается подлинный Достоевский с его психологизмом и глубиной образов.

Читаю эту книгу уже в третий раз и мне всё мало. Хочется продолжать узнавать истории разных людей, разных сословий, попавших в такую трудную ситуацию. Кто-то действительно виновен в серьёзных преступлениях и не жалеет, кто-то совершил преступление, не имея иного выхода, а кто-то совершенно невиновен, но никак не может этого доказать, из-за чего отбывает срок в этом Мертвом доме.

Сколько бы я не читала истории о людях и их судьбах, всё равно продолжаю удивляться разнообразию и непредсказуемости некоторых личностей, и видеть определённые базовые типажи в лицах других. Интересно, как люди меняются, попав в это место. Привыкают к, казалось бы, невозможному - жить в неволе, быть в подчинении у строгого начальника, который упивается своей властью. Поначалу это вызывает во многих бунт, но со временем все привыкают и просто отбывают свое наказание, будто бы это самая обычная жизнь, хоть и теряют тот огонёк в глазах, который отличает человека живущего от существующего.

Достоевский не зря является одним из моих самых любимых авторов. Его слог прекрасен, полон описаний и оборотов, может задеть за живое и указать на вещи, которые видел каждый, но не обращал особого внимания. Его знание человеческой натуры и общества почти всегда попадает в цель и отличается особой глубиной. Его персонажи, хоть часто и представляют определённые типажи, всё же имеют свои уникальные черты и легко узнаются среди толпы других персонажей. Единственный минус - некая затянутость его размышлений. В его случае "краткость - сестра таланта" не работает. Но даже в его длинных рассуждениях и абзацах по несколько страниц есть своя красота и атмосферность.

Я не собираюсь пересказывать судьбы персонажей повести, так как с этим успешно справился автор и, собственно, это и есть основная задача книги - познакомить читателя с тем, что происходило на каторге и как там жили люди. Я только упомяну, что при каждом прочтении я переживаю за всех как в первый раз. Особенно, учитывая, что прообразы, скорее всего, реальные люди с похожими или точно такими же историями. Берёт злость, наблюдая деяния отъявленных преступников, у которых совесть вообще не работает. Становится жаль тех, кто попал в такую ситуацию по глупости или слабости. Вдохновляет наблюдать за теми, кто не смотря ни на что старается вести себя как человек и не терять мотивации выбраться из этого места и начать жизнь с чистого листа. Радует, как каторжники умеют радоваться некоторым вещам, будто маленькие дети. И очень грустно с глав, где упоминается судьба животных, бывших на каторге.

В общем, сколько раз ни читай, найдётся что-то новое, что-то трогающее за душу, что-то, над чем можно поразмышлять, и, возможно, применить в жизни. Данную работу рекомендую к прочтению, как и прочие произведения автора.

Острог. Ни одно место не даст лучшей возможности пересмотреть пробелы и кляксы на страницах минувшей жизни. И не только своей.
Рассказчик во вступлении знакомит нас с загадочным стариком Александром Петровичем, детским преподавателем, отбывшим каторгу за убийство жены. В это трудно поверить, ведь живёт он хоть и затворником, но мирно, каждый год заказывая панихиду на некую Катерину. В общем-то, какие события предшествовали его заключению, можно только догадываться, но за десять лет каторги этот человек тоже увидел немало. Об этом он написал в своих «Записках из мертвого дома».
Он дворянин, а таким приходится вдвое сложнее среди арестантов, как и евреям, немцам или ещё кому-нибудь с отклонениями от негласной нормы. Видите, даже за решеткой сохраняется деление на классы, хотя в тех стенах все, казалось бы, должны быть равны. Но определенная общность существовала. Большое значение также имеет наличие денег, как бы запрещенных, но всегда здесь крутящихся.
Александр Петрович рассказывает нам о разношерстности судеб, встречающихся ему на пути.  Здесь и контрабандист, для которого шалости сродни поэзии, есть и севший за деяние, которого не совершал, а есть отцеубийца или человек, лишающий жизни всех, кто стоит на его пути. Кстати, последний относился к нашему Александру Петровичу как к ребенку.  Севшие за убийство начальства приобретают авторитет, а если ополчились на кого-то из своих - предатель. Случаются здесь театральные представления, в ходе которых можно увидеть на сцене неслыханные таланты с горящими глазами. И для всех их истинное счастье представляет свобода: мыслить, говорить, делать, носить, читать, писать именно то, что хочешь ты. Вынужденные обитатели этого места завидуют собаке, бродяге или орлу - ведь они могут отсюда убежать.  С арестантов не снимают кандалы даже в госпитале, на смертном одре, что сковывает их больше морально, нежели предотвращает побег. Кстати, о побеге. Дело это для истинно изворотливых, и у двоих получилось его провернуть, почти.
Александр Петрович в конце своих записей даже благодарит судьбу за опыт, приобретенный здесь, за время на глубокие раздумья и переосмысление минувших дней, и действительно выходит в жизнь обновившимся человеком.
Размышления Достоевского на счёт таких, казалось бы, поломанных людей, довольно интересны, и выводы он приподносит очень логичные, но такие, которые не лежат на поверхности (о тягости работы по принуждению, нравственном стеснении кандалами, разности заключённых и обстоятельств, которые привели их сюда). Если вам нравится наблюдать за людьми и изучать их мотивы в делах неблагопристойных, то сие чтиво покажется вам даже атмосферным.