Луна и грош. Рассказы

Думала, что уже достаточно хорошо представляю себе Моэма как писателя, и меня тут будет не удивить. Но всегда есть место открытию! Читая эту книгу, у меня создавалось полное впечатление, что она написана специально для меня. Вероятно меня просто покорило большое количество самоиронии автора, даже не знаю. Отрицательные персонажи у Моэма (читай главные герои) мне и до этого нравились. Многие возмущаются, как можно было изобразить талантливого художника такой сволочью. Нет, конечно, никогда не исключается желание писателей вылезти на скандальности истории. Но ведь Стрикленд не нарисован здесь только с плохой точки зрения. Ведь здесь изображено, каким тяжелым трудом ему давались его картины, и какой не самый приятный и легкий путь в жизни он выбрал, решив стать художником. Здесь нет черно-белых красок. Вот миссис Стрикленд - образцовая хозяйка дома, мать семейства и просто высоко-практичный человек, при все при этом совершенно очевидно, что она тупое чеславное существо. В конце-концов, и сам автор сетует, что, возможно, было бы правильнее попытаться представить какие душевные метания скрывал под собой эгоистичный поступок Стрикленда, описать как он искал себя, но что-то мне подсказывает, что именно этого бы Моэм писать ни за что не стал бы. Как мне кажется, ему намного больше нравилось язвить над поступками людей, чем описывать их душевные метания, вообще, и в этой истории в частности. И не озвученный вопрос о том, что человеку позволено приносить в жертву выбора своего жизненного пути, остается для размышления читателю.

Хорошо, что я не гений. И муж мой тоже. И дети у меня, вроде, нормальные, обычные. Хотя кто знает, как жизнь повернётся. Тяжело быть гением, быть рядом с гением, вообще это такая структура, которая всем делает тяжело, зато мир переворачивает.

Моэм снова меня удивляет. Сама плохо понимаю, что так притягивает меня в его занудных книгах, полных рассуждений и и раздумий. Как будто ночью у камина, с вином и хорошей закуской, ведёт он неспешную беседу о смыслах, перемежая её байками и сплетнями.

Объёмные, живые, удивительные герои его повествования, прекрасные и сами по себе, делают главную фигуру ещё выразительнее. Хочется присутствовать и наблюдать, слушать их разговоры, ходить с ними по этим улицам, как же хочется увидеть эти картины своими глазами... И как же, одновременно с этим, я радуюсь, что живу обычной, нормальной жизнью)

Роман представляет собой биографию вымышленного персонажа Чарльза Стрикленда, английского биржевого маклера, бросившего благополучную жизнь, семью, чтобы посвятить всего себя искусству. Прообразом Стрикленда послужил французский живописец Поль Гоген.

Множество цитат, лирических отступлений, наблюдений – книга написана от первого лица рассказчика, которому довелось при жизни быть знакомым с главным героем, а затем в романе «просто перечислял известные ему факты из жизни незаурядного человека».

Хорошая книга для тех, кто хочет научиться понимать причину поступков других людей, если они кажутся глупыми и нелогичными. Юмор автора тоже выше всяких похвал, здесь и сарказм, и ирония, понятные каждому. Очень понравились диалоги рассказчика и Стрикленда, когда тебе одновременно смешно и грустно.
Также удачно описаны быт, нравы того времени. Прочитаешь роман и уже имеешь небольшое представление о Европе XIX века.
Оценка - 9 из 10.

Медея убила своих детей, чтобы как можно больнее отомстить оставившему ее мужу. Героиня пьесы Юджина О’Нила «Любовь под вязами» убила своего новорожденного сына от мужа, чтобы доказать любовь к пасынку. Француженка Аннет из этого рассказа убивает своего ребенка только из мести. Никакой любви, даже бывшей, здесь нет и в помине.
Новорожденный – плод насилия, причем насилия со стороны оккупанта. Разумеется, мать не может радоваться предстоящему рождению такого ребенка. Но только до самого факта рождения! Ведь затем в дело включится материнский инстинкт и все изменится. Только вот инстинкт этот у Аннет включился уже после того, как она совершила преступление.
Прекрасно и достойно быть непокоренной. Даже после того, как твоя родина оккупирована, жених погиб, а родители смирились с новой властью и практически приняли врага, как будущего зятя. Но зачем же демонстрировать свою непокорность таким ужасным способом? Наказала Аннет, в первую очередь, себя.

Осторожно, возможны спойлеры!
Моэм меня поставил в тупик своим произведением, потому что у меня нет сложившей оценки поведения его героя. Чарльз Стрикленд нам показывается сначала примерным семьянином и гражданином английского общества, потом циником и нахалом, который ко всему на свете относится с презрением, потом бедным бродягой и неудачником, который едва сводит концы с концами... И в каждый из этих периодов жизни Стрикленда я относилась к нему по-разному. Я его одновременно понимаю и не понимаю.
С одной стороны, его стремление заняться искусством и бросить обычную жизнь ради чего-то большего мне понятно, и этот момент даже вызвал во мне определенную симпатию к герою. Но когда я начала читать про его отношение к Стреву, про его постоянные насмешки над человеком, от которого он ничего кроме добра не видел, меня начала пробирать ярость. Как? Как, скажите мне на милость, можно до такой степени пренебрегать общественными приличиями, нравственными нормами?! Я, конечно, понимаю, что найти гениального человека без странностей - дело очень сложное. Но иметь дело с такими странностями - просто-напросто противно. Однако мое мнение опять поменялось, когда я стала читать о таитянском периоде жизни Стрикленда. Правильно нам говорит рассказчик: здесь его поведение не воспринималось как нечто из ряда вон выходящее, так что ему удалось немного влиться в коллектив, насколько людям его склада характера это в принципе удается. И я стала испытывать к нему понимание и сочувствие. Он просто был лишним среди европейской цивилизации, ему было чуждо все то, что ценилось обычными людьми. У него было свое понимание мира, которое Стрикленд и старался отразить в своих картинах.
Наверное, такое впечатление от героя и от книги в целом у меня создалось благодаря тому, что Моэм разбил описание характера своего героя на много-много кусочков и каждый из этих кусочков вложил в слова разных персонажей. Они действительно разные - из разных кругов общества, разных расы, пола, возраста. И в результате мы получаем объективный образ героя, на основе которого уже можем делать свои выводы об этом человеке.

В последнее время очень часто подымается тема о том, что мы сами выставляем границы в своей жизни, и потому не живем полноценно. Нужно воспитывать в себе эгоизм. Нужно прислушиваться к себе, и делать чего душа просит, не смотря на общественные порядки и правила. В лице же Стрикленда Моэм показывает нам такого человека, отверзшего все границы. И что-то он не сильно симпатичен со стороны. Он ни у кого ничего не просит, но бесприкословно принимает все, что дают, при этом не считает, что должен быть кому-то благодарен.

С другой стороны герои, которые считают, что им должны априори. Например, его первая жена, на правах английской женщины того времени она считала, что ей должны те то и те то, потому что она: женщина, за мужем, занимает определенное место в обществе по сословию. Где-то и правильно. Но она не проявляла себя находясь за спиной мужа. А как оказалось у нее есть хватка в бизнесе.

Как всегда, герои Моэма далеки от идеала, тем и интересны. И в очередной раз задумываюсь о своих ценностях и границах жизни.

Новая жемчужина в мою коллекцию. Во-первых, это столь любимый мной С.Моэм, который любую историю может изложить так, что часами не сможешь оторваться от книжки, во-вторых, это еще один роман о творческой личности, которую снедает и гложет жажда созидания нового мира, поражающего своей незаурядной красотой и яркостью.

Душа истинного художника кажется мне самым ярким шедевром, который оставляет свой неизгладимый след на каждом творении мастера. Оттого мне всегда было интересно погружаться в биографии таких неординарных натур, чтобы пережить с ними моменты вдохновения и разочарования, мимолетные сомнения, презрение окружающих, тяготы и страдания, разочарования в творчестве, последующую борьбу и, наконец, славу. За всем этим кроется подлинная красота человека, стойкость творца и победа личности над серостью и предопределенностью, и, проникнувшись духом художника, проще воспринимать творения рук и мыслей его. Гении и безумцы, злодеи и проповедники, отвергнутые и вознесенные, mes pauvres amis, какие только биографии мне не попадались. "Жажда жизни" (Ван Гог), "Гойя, или Тяжкий путь познания" (Ф. Гойя), "Творчество" (П. Сезанн), "Распутник" (Дж. У. Рочестер), теперь "Луна и грош" (П. Гоген) и и т.д., все такие разные, но связанные одним и тем же стремлением, одной горячкой творчества, без которого их жизнь будет несущественной и бессмысленной.

На этот раз мне достался гений - чудовище. Если бы я не оправдывала его поступки высшим предназначением, которое дает ему возможность быть холодным к страданиям других людей, равнодушным к боли близкого, отстраненным от всего мира, наверное, я бы возненавидела Чарльза Стрикленда. Я бы презирала его бегство, его черствость и самолюбие. Но признавая в нем гения, приходится примириться с этими чертами, т.к. исключительно благодаря им он смог противостоять всем тем, кто пытался связать его по рукам и ногам и поставить на рельсы обыденности и усредненности. Выходит, он знал, что вся напускная тоска его родных или же, наоборот, искреннее отчаяние отверженной возлюбленной и ломаного гроша не стоят по сравнению с его талантом. Этим он и выделяется среди остальных моих безумцев. Он единственный, кто был уверен до конца, чего он стоит и не отступал от своей цели. Чарльза не тяготили размышления, правильный ли путь он избрал, он уже сделал свой выбор и больше не сворачивал с тернистого пути. Правда ли это, или С.Моэм несколько приукрасил биографию П.Гогена - это я уже узнаю, прочитав еще несколько вариаций его жизнеописаний. А пока я могу сказать, что Стрикленд или же Гоген - самый отталкивающий безумец в моем литературном опыте.
Либо безумец, либо гений. Это две крайности одной и той же сущности.

Одна из первых вещей, которые понимаешь при близком знакомстве с любым творческим обществом, заключается в том, что человек может быть хорошим художником (музыкантом, писателем и т. д.) и при этом совершенно неприятным человеком. Это может поначалу запутывать, хотя на самом деле все очень логично. Крен в одну сторону неизбежно дает крены в другую. Конечно, это сильно разочаровывает доверчивых людей, которые искренне верят в штампы вроде «талантливый человек талантлив во всем», «раз он так пишет, он и сам в высшей степени интересен», «рядом с ним я становлюсь лучше» и т. д.

Стрикленд как раз из таких. Картины его настолько прекрасны, что рассказчик так и не смог найти слов, чтобы их описать=))) Это, кстати, делает их еще более нереалистичными, скорее даже символичными. Так что по факту в книге представлен человек с претензией на оригинальность и непосредственность своего искусства и с совершенным пренебрежением к жизни и людям. Его несомненно отличает одно – стремление рисовать, то, что мой любимый Ролло Мэй называл поиском формы. Остальное ему безразлично. Что говорить, даже результат его работы для него не важен (тем более что он всегда бледнее замысла). Зато сам процесс... Фрейд был бы счастлив от такого образа художника, которому необходимо периодически выпускать пар, иначе хуже будет). Такое искусство подобно конвульсиям. Гений, доведенный до крайности. Весьма опасный миф.

Хотя и встречается мнение, что эта книга о жертвах, которые приходится приносить художникам ради своей мечты, на мой взгляд, она скорее о другом угле зрения – о неприятии и непонимании обществом таких людей. Выпадение из системы тяжело простить. Да и странности свои было бы уместно оставлять при себе, не так ли?)

Другой вопрос, стоит ли такая работа того, чтобы переступать через других, оскорблять их, вроде бы опосредованно, но включать в свою жизнь и привязывать к себе? Подобные гении интересны как образ, однако на практике от них лучше держаться подальше. Их любимый лозунг «Ну, я же тебя ни о чем не просил/я же тебе ничего не обещал». Они активно привлекают к себе мучеников, жертв со стажем, а также тех, кто способен оценить их творчество и при этом мириться с резкими переменами в их настроении. Образ Дирка Стрева просто прекрасен, хотя он тоже преувеличен, фактически он зеркально отражает Стрикленда (с грустными для себя последствиями).

Одно из несомненных достоинств книги – она прекрасно написана (и переведена). Читать ее просто физически приятно. Кстати, когда я читала ее первый раз (а это было более 10 лет назад), я как-то не замечала, какой Моэм язвительный. Его рассыпанные по тексту шпильки, что называется, милы и непосредственны. А если говорить о Стрикленде, то полезно не забывать, что это лишь один тип одаренного человека, который, однако, прекрасно иллюстрирует известную фразу «Если можешь не писать – не пиши» и противоположный ей вариант. Здорово было бы добавить сюда «Если можешь не мешать другим – не мешай», но это пока что утопия)

Все-таки зарубежные истории Моэма трогают меня гораздо меньше, чем те, где действие происходит в Англии. В этот раз, кажется, были все шансы приятно разочароваться, но воздух Таити окутал всю книгу.
Несмотря на то, что основным местом действия является Франция, по моим ощущениям было что-то среднее между юго-восточной Азией и Англией. Совершенно никаких примет места действия, за исключением изредка попадающихся названий улиц. Зато по эмоциональной составляющей полное ощущение влажных удушливых тропиков, в которых проживает горстка англичан (и уже не важно, что один из них голландец). При перемещении персонажей на Таити мое восприятие пришло в состояние равновесия, но удовольствия мне это, к сожалению, не добавило. Я все-таки предпочитаю английскую прозу Моэма.
В целом история оставила меня равнодушной. Слишком уж несимпатичным предстает Стрикленд, несмотря (а может быть благодаря) на гениальность. Самое интересное, что мне так же не симпатичны и Дирк с Бланш. Каждый из них по-своему тоже весьма эгоистичен и подчинен собственным желаниям, так что их история не вызывает эмоционального отклика, кроме некоторого раздражения.
Знакомство с очередным классическим произведением состоялось, но удовольствия в целом не получила. Есть над чем задуматься, но не более.

Моэм в рассказах немножечко другой. Его рассказы чем-то на художественные этюды похожи: случайный мазок обрисовывает контуры, не прорисовывая картину целиком.
"На окраине империи" повествует о событиях, происходящих где-то далеко-далеко, в местах, куда еще не добралась цивилизация, а девяносто девять процентов населения - туземцы. Автор поверхностно касается взаимоотношений разных рас, обрисовывает вражду двух "белых". Нет времени любоваться местными красотами, укладом жизни малайцев, все внимание автора и читателя уделено характерам героев.

Никто и не заметит того, что произошло в тех далеких краях, где резидент пришел в бешенство от помощника, нарушившего привычный уклад жизни не столько туземцев, сколько самого главного, да и до приезда помощника, единственного "белого" в тех местах. Их жизнь приобретает такой поворот-оборот, что осудить помощника или резидента сложно, они сами виноваты в том, к чему свелось их совместное проживание.

История заканчивается и остается странное послевкусие: вроде точки над i расставлены, но чего-то не хватает. Как будто автор и рад бы продолжить, но почему-то пришлось оставить своих героев.
Если в более масштабных моэмовских творениях, я не всегда ожидаю каких-то определенных действий от его героев, то в жанре рассказа, как только Моэм выводит на страницах основных героев, становится понятно, чем вся заварушка закончится. Но прелесть его малой формы от этого не теряется, все-таки любопытно взглянуть, как он подведет своих героев к этой очевидной финишной точке.